скачать книгу бесплатно
– О чем ты только думала? Твоя ревность уже перешла все дозволенные границы. Придется вызывать дознавателя и трясти нашим грязным бельем перед следствием. – Тут ему, видно, приходит гениальная идея, и взгляд проясняется. – Если только… ты не признаешься сразу.
– Я не убивала твою любовницу, Рахгар. А грязное белье – только твое, а не наше.
Что за имечко! Язык сломаешь. Я не сразу рискнула произносить его вслух, думала, абракадабра какая вылетит, потом объясняй, почему неправильно супруга назвала.
– Меня не было в спальне всего ничего, а когда вернулся из купальни – Лизетт оказалась мертва! А ты у дверей терлась!
– Я мимо шла.
Так и было, между прочим. Когда из спальни вывалился полуголый дракон с бешеными глазами и побелевшими от страха губами.
Он поджимает эти самые губы, проводит пятерней по черным волосам, приводя их в более-менее приличный вид, и выплевывает:
– Что ж. Тогда готовься к допросам. Лизетт была не какая-то шлюха…
Закатываю глаза и выхожу из комнаты, опередив Рахгара. В самом деле, я не обязана это выслушивать!
– Я совершенно серьезно сказала, что развожусь с тобой. При разделе имущества любовниц можешь оставить себе. И живых, и мертвых.
Пока он скрипит зубами, соображая, что я имела в виду, тороплюсь скрыться за поворотом.
На самом деле все очень и очень плохо. Если дракон захочет, меня могут сделать козой отпущения и посадить за решетку. Или вообще – казнить!
Глава 2
Меня удивляет, что память Леоны осталась при мне. Но не чувства. Лишь сухие факты, рассказывающие о ней и ее прошлом.
Вместе с тем я помню и о себе. Но с каждым днем все меньше, будто «сундук» прежней хозяйки тела оказывается в разы больше моего, и теперь его содержимое давит и смещает мои скромные пожитки с их законных мест.
Горечь от предательства Сергея, тоска по Свете и печаль по моей обычной, нормальной жизни, в которой было все от радости до горя. Теперь это становится менее важным, не так трогает сердце. Я начинаю ловить себя на мысли, что не помню имен важных для меня когда-то людей или теряю детали из, казалось бы, значимых событий.
Новый мир и чужая судьба затягивают все сильнее, словно бескрайний океан, волны которого вот-вот сомкнутся над моей головой.
Уже сейчас, добравшись до личной спальни и скрывшись за ее дверью, я переживаю о случившемся в особняке убийстве гораздо сильнее, нежели о своем попадании. Хотя каких-то две недели назад последний факт был гораздо, гораздо сложнее для восприятия и фантастичнее в принципе.
К счастью, я все еще остаюсь собой – Алиной Лисновой. Хоть и говорю другим голосом, волнуюсь о том, что совсем не должно меня трогать.
Ну убийство.
Неизвестной женщины чужого мужчины в незнакомом доме.
Таковым это было бы, может быть, вчера. Или сегодня утром.
Сейчас же, в данную минуту – это любовница моего мужа. В хозяйской спальне, на кровати, где три года назад прошла моя первая брачная ночь.
В доме никого, кроме семьи и прислуги. И если преступление совершила не я, то сделал это кто-то другой.
Кто? Зачем? Почему именно так?
Он все еще здесь или скрылся, сбежав через окно?
Единственная ли это жертва или будут еще?
У Рахгара Дуэрна – фамилия еще хуже, чем имя! – не одна «подстилка», и даже не две. Только за то время, что здесь нахожусь, видела четырех. Остается только позавидовать любвеобильности и популярности этого дракона… И посочувствовать его несчастной супруге.
Ах да. Это же мне.
Но обиды или горечи я не испытываю. Только холодное презрение к человеку, которому настолько по барабану собственная репутация и честь своей жены, что он даже не скрывает порочных связей.
И уж если без раздумий вызывает дознавателя, а не торопится втихую прикопать труп в саду… Значит, огласка всего этого непотребства совершенно его не волнует.
Но, может, этот самый дознаватель – давний друг Рахгара или же слабый до взяток коррупционер? И он с готовностью скроет обстоятельства, при которых некая Лизетт очутилась в нашем особняке.
Остается только догадываться и ждать.
Выгляжу я теперь тоже совсем иначе. Чуть выше ростом, округлее в груди и бедрах, мягче в чертах лица. У меня длинные волнистые волосы оттенка «холодный блонд» и серые глаза. Кожа настолько светлая, что будто бы светится изнутри. Я бы сказала, общий вид это скорее портит, нежели придает благородный аристократизм.
Ко всему прочему, одежда в шкафу – каких-то унылых оттенков, совершенно не подходящих моему теперешнему цветотипу.
В общем, на фоне многочисленных любовниц мужа Леона теряется бледным расплывчатым пятном.
Ничего, это дело поправимое. В целом не уродина, очень даже симпатичная. Довести до идеала будет несложно. Главное, чтобы в итоге вся эта красота не оказалась в темнице.
Пока я прячусь в спальне, предаваясь раздумьям, ко мне несколько раз скребутся служанки. То причесать меня, то переодеть – «хозяин велел», видите ли. Посылаю их заниматься другими делами, а про себя костерю местные устои на чем свет стоит. Что за идиотизм? Рук у меня нет, что ли? И почему я должна все это делать по велению супруга?
В первые дни я пребывала в немом шоке от того, что ванну мне готовили две девицы. Они же помогали раздеться, забраться в деревянную лохань и намылить волосы. А когда я более-менее свыклась с мыслью о загробной жизни, погнала их мокрым полотенцем драить кухню.
Если служанки что-то и должны мыть в доме, так это точно не хозяйку!
Любопытно, чего это супруг отправил их ко мне с таким заданием?
Видимо, местная полиция уже в пути, раз он торопится жену принарядить. Зачем, спрашивается? Если твердо уверен, что я любовницу его «пришила». Чтобы в камере временного задержания была самой красивой?
Неплохая мысль, кстати.
Из всего, что висит в моем шкафу, я отбраковываю больше половины. Выбираю платье приятного сиреневого оттенка и прикладываю его к себе. Верчусь перед зеркалом и так и этак, воображая различные варианты причесок, которые будут наиболее выгодно смотреться с таким фасоном.
Лиф весьма открыт, значит, локоны можно распустить по плечам. Они и кокетливо прикроют некоторые места, и привлекут взгляд к пышным округлостям. С грудью мне в этот раз повезло. Такое добро не стыдно и показать.
Переодеваюсь, делаю прическу, поправляю макияж. Когда приближаюсь к зеркалу, дабы накрасить ресницы, дверь в комнату приоткрывается, пропуская Эйму.
Я отвлекаюсь, глядя на нее в зеркало. Голубое платье с атласным пояском, растрепанные светлые волосы, покрывалом укрывающие ее до самой талии. Мазнув по мне взглядом, девочка закрывает за собой дверь и движется к кровати. Забирается на нее с ногами, ловя мой взгляд в отражении.
– Привет, – улыбаюсь.
Она молчит, отводя глаза. Заинтересовывается оборками на своей юбке и принимается перебирать их.
Я докрашиваю глаза, выпрямляюсь и оцениваю получившийся образ в целом. Ну вот, всего-то капелька косметики – и уже не бледная моль. Цепляюсь взглядом за костяной гребень на столике. Подхватываю его и оборачиваюсь.
– Знаешь, что мы с тобой сейчас сделаем?
Эйма отвлекается от своего занятия и склоняет голову набок.
– Что?
– Прическу! У тебя такие красивые волосы и всегда растрепаны. Это не дело.
Девочка морщит нос и мотает головой.
– Нона делает мне косы каждое утро. Я расплетаю их сразу, как только она уходит.
Нона – это нянька Эймы. Или гувернантка, по-здешнему. Она не живет в доме, а приходит каждое утро. В ее обязанности входит: разбудить ребенка, причесать, умыть, одеть, проводить на завтрак, провести два занятия, сопроводить на прогулку и обед.
Затем девочку укладывают спать, а Нона уходит до шести вечера. До этого времени Эйма в основном предоставлена сама себе. А потом нянька занимает ее игрой на фортепиано, рисованием, плаванием в бассейне или прогулкой. Помогает выполнить вечерние процедуры, сопровождает на поздний ужин и следит за манерами. Укладывает спать, а после этого уезжает.
В общем, выполняет восемьдесят процентов обязанностей матери.
Понятия не имею, как Леона вообще коммуницировала с дочерью, если все время та проводит с гувернанткой.
Я собираюсь это изменить. Как раз сегодня, когда Нона придет к вечернему расписанию, поговорю с ней и разгружу. Оставлю только уроки.
– А почему ты их расплетаешь?
Сажусь на кровать рядом с девочкой и провожу ладонью по ее волосам. Она как-то странно на меня смотрит. Видно, раньше Леона никогда так не делала.
– Они слишком давят. У меня голова болит от них.
– Ну конечно, – понимающе киваю. – Знаешь, в детстве я тоже с подобным сталкивалась. Знаю, как это неприятно. Но мы сделаем другую прическу.
– Какую? – В синих глазах зажигается интерес.
– Двигайся! – Заговорщически прищуриваюсь и хлопаю ладонью по матрасу перед собой.
Она слушается, усаживаясь спиной ко мне и скрещивает ноги по-турецки. Я принимаюсь расчесывать длинные пряди, стараясь не сильно дергать, распутывая узлы.
Рахгар говорил, что именно Леона хотела ребенка, настояв на том, чтобы взять одного из приюта. Но почему тогда она так мало времени проводила с приемной дочерью? Должно быть, местное определение семьи как-то отличается от того, к которому я привыкла.
Пока я мастерю три воздушных колоска, создавая из волос невероятные узоры, Эйма рассказывает о занятиях плаваньем. Оказывается, ей они не очень-то приятны. Она боится воды и до сих пор не умеет плавать, хотя Нона пытается ее научить уже не первый месяц. В итоге уроки начинаются и заканчиваются на мелкой воде. Я обещаю помочь. Или вообще отменить эти занятия, если они ей совсем не нравятся.
После этого Эйма замолкает, и каждая из нас думает о своем.
Идиллию нарушает появление Рахгара, бесцеремонно ворвавшегося в комнату, даже не постучав. Я как раз закрепляю свободные пряди в низкий хвост.
– Дознаватель здесь, идем, – приказывает он, даже не обратив внимания на дочь.
И тут же скрывается за дверью.
Я неторопливо заканчиваю свое дело, наклоняюсь и целую Эйму в макушку. Муж появляется снова, слегка раскрасневшийся от злости.
– Глухая, что ли? – В пару шагов оказывается рядом, хватает за локоть и дергает на себя.
Я едва с кровати не сваливаюсь!
Вырываюсь и отталкиваю его от себя. Уже открываю рот, чтобы приложить парой ласковых, но осекаюсь, метнув взгляд на девочку. Она стремительно бледнеет, а взгляд больших синих глаз будто бы стеклянным становится.
– Подожди меня здесь, детка. Хорошо? – улыбаюсь, хотя дается это с трудом.
Эйма кивает.
Иду прочь, торопясь увести взвинченного дракона за собой. И только когда дверь плотно закрывается, а мы отходим по коридору на несколько шагов, резко оборачиваюсь и тычу пальцем ему в грудь.
– Еще раз поведешь себя так при ребенке, я тебе глаза выцарапаю!
Он на мгновение застывает, явно пораженный происходящим. Но практически сразу лицо искажается яростью. Рывок – и мои запястья крепко сжаты в стальных тисках. Толчок к стене – и я прижата, как бабочка в альбоме коллекционера.
– Не смей. Говорить. Со мной. В таком. Тоне. Или ты забыла, чему я тебя учил в начале наших отношений?
В мыслях, будто по щелчку, промчалось несколько обрывков из прошлого. И будто бы вернулись эмоции старой Леоны. Мне захотелось зажмуриться, сжаться в комочек и поскорее исчезнуть отсюда.
Мотаю головой, отгоняя странные чувства.
Вот же сволочь! Он бил ее. «Воспитывал» себе идеальную, по его мнению, жену. Которая для статуса, а не для жизни. Кроткая, улыбчивая на людях, умеющая себя хорошо вести.
К горлу подкатывает тошнота. Набираюсь смелости и что есть сил отталкиваю прочь.
– Кажется, ты забыл, кто у нас в гостях, милый.
Рахгар моргает, и пелена злости исчезает из его черных глаз. Он опускает руки, окидывает меня оценивающим взглядом.
– Верно. Но мы еще вернемся к этому разговору. – Одергивает манжеты рубашки, передергивает плечами, сбрасывая напряжение. – Ты изменилась. И мне это не нравится.
Последним жестом проведя пятерней по волосам, муженек первым возобновляет шаг по коридору. Я стою пару секунд, переводя дыхание. Меня потряхивает.
Изменник, подлец, плохой муж – это все не так печально в моем случае. Но не насильник. Неважно, в каком виде он будет это проявлять: физическом, сексуальном, эмоциональном… Каждое по-своему ужасно.
Судя по тому, как отреагировала Эйма, она не первый раз видит подобные «отношения» приемных родителей. И боится отца. Неужели он поднимал руку и на нее тоже? Как бы я ни напрягала память, ничего не всплывало в ответ.
Дабы не злить его еще больше, отталкиваюсь от стены и тороплюсь следом. Догоняю как раз у дверей в гостиную, где Рахгар останавливается, раздраженно взглянув через плечо. Проверяет, на месте ли я.
Нужно срочно делать ноги.
Или втихаря подлить дракону чего-нибудь не очень полезного в утреннюю овсянку.
Глава 3
Прежде чем открыть двери и войти в гостиную, Рахгар берет меня под локоть и натягивает на лицо встревоженное сопереживание. Хватка у него, как у бульдога, так что мне приходится лишь сжать зубы и послушно шагать по пятам, как послушная собачонка на коротком поводке.
Дотащив меня до диванов, наконец отпускает.
