Когда на небе нет звёзд

Уже на обратном пути, когда документы были подписаны, все сотрудники поприветствованы, а на заднем сидении машины лежало два пакета с продуктами, Диана решила съехать со своего обычного маршрута и сделала крюк.

Торговые центры и маленькие магазинчики освещали ее лицо разноцветными неоновыми огнями. Диана проехала велодром, пару полузаброшенных улиц, таксопарк, магазин мебели. На большой, бронзовой статуе, в виде яблоневого дерева, женщина свернула направо и проехала еще пару километров.

Когда Диана наконец затормозила, ее машина находилась напротив заброшенного парка аттракционов.

Она пыталась разглядеть горки и карусели, что в темноте были почти незримыми, и думала… пыталась решиться… Идти туда или нет?

Ее пальцы нервно выстукивали на руле ритм какой-то песенки. Частое дыхание, дымкой ложилось на окно. Ноги сводило от долгого сидения.

– Нет… – разочарованно сказала она себе. – Не хочу. – и поехала домой.

В половину девятого они с Миром снова сидели перед телевизором. Мир ел печения, Диана докрашивала глаза перед маленьким зеркальцем.

– В следующем месяце, мне нужно будет уехать на неделю в «Лиловую рощу». – сказал женщина, вытирая ватной палочкой, смазанные черные пятна с нижнего века. – Хочешь со мной? Мэр сделает разрешение, никаких проблем. Будем заказывать еду в номер, лежа на кроватях.

– Нет, не хочу. Но спасибо.

– Всего на неделю. Почему нет? Тебе хоть раз нужно побыть за пределами Аквариума.

– Ты знаешь, почему нет.

– Думаешь, она проснется как раз, когда ты уедешь? Шансы почти нулевые.

– Но они есть.

– Как хочешь. – сказала Диана, и продолжила краситься.

Нера, Свиреп, Лиловая роща. Аглариз… Подумала Диана. Мы были бы рады приютиться в любом городе, будь там Аврора.

В девять двадцать пять, она сидела за круглым, маленьким столиком напротив мэра. Он заказывал мясо и вино к нему, Диана же выбирала десерт, который еще ни разу не пробовала и думала, почему она не зашла? Не захотела пачкать обувь? Или порезаться? Там, наверное, полно всяких железяк и битого стекла, а у Дианы даже не было с собой фонарика. И, почему, она до сих пор не купила фонарик? Давно же собиралась. Ну ладно, успокоила себя Диана, можно приехать завтра или на следующей неделе. У нее еще полно времени.

Диана узнала о том месте полгода назад. Совершенно случайно. Каталась по городу в один из своих редких выходных и увидела сына, бродящего по далеко не самому приятному району. Диана решила проследить за ним, мало ли он связался с плохой компанией. А Мир был так погружен в себя, что и не заметил слежки.

Таким образом, Диана доехала за сыном до самого парка. Мир погулял немного среди аттракционов, потом залез в комнату страха, и не выходил больше часа. Когда Мир наконец вышел, Диана тут же уехала в страхе, что он вот вот увидит ее.

Она следила за ним еще какое то время спустя, то намереваясь ворваться в комнату страха сразу за ним. То, встретить Мира на выходе… Ничего из этого у нее так и не получилось сделать. Это был тот случай, когда правда пугала больше неизвестности.

Золотое кольцо с большим синим камнем, скатилось вниз, звонко стуча по стенкам бокала. И упало прямо в ладонь Дианы.

– Ты согласна?

– Да.

Ресторан разразился громкими аплодисментами.

Мэр, широко улыбаясь, наблюдал за тем, как его невеста надевала на палец, кольцо. Женщина улыбнулась ему в ответ, и принялась есть свой шоколадный десерт. Странный день, подумала Диана.

Шестнадцатая глава

Мир

Однажды я решил отказаться от сна. Мне было интересно, сколько я смогу продержаться. Оказалось всего два дня, и две ночи. Невыносимые два дня, и отвратительные две ночи. Мне мерещилось, что по рукам и спине кто-то ползает, а весь дом переполнен сотнями шепчущихся людей… Под конец своего вымученного бодрствования, я вырубился с чувством разочарования в самом себе и, конечно, огромным наслаждением… Я помню, что на пару минут, перед тем как заснуть, мой разум как будто приободрился. Протрезвел. В голове была полная ясность. Я смотрел в окно, на яркое, голубое небо и деревья. И думал о чем-то совершенно абстрактном, ни какой фактической мысли из слов и звуков, в моей голове не витало. И все-таки эта мысль прорисовывалась очень четко, в зеленых и голубых цветах, в солнечном золотистом свете и утренней прохладе. Никогда цвета не были такими насыщенными, как в тот день.

Пару дней назад, мама сказал, что они с мэром помолвлены. Нет, я не расстроился из-за этого. Я рад за маму, если она за себя рада.

Прямо сейчас я открываю дверь ненорбара, держа в руке большой целлофановый пакет. Решил принести бармену его куртку.

В творении Марка бардак больше обычного. Все до одного столики заняты пишущими и красящими что-то, людьми. Я сел за барную стойку. Поздоровался с Марком, вручил ему пакет и сигареты; и попросил налить мне большую кружку кофе с двумя ложками сахара. Потом осмотрелся. Некоторые странно, с подозрением, покосились на меня. Один тип даже улыбнулся.

Марк же выглядит собранно, даже серьезно.

– Тяжелый день? – спросил Марк.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Прости. Я думал, будет смешно. Бармены же часто это спрашивают.

Он подал мне кофе.

Я спросил: – Кто эти люди?

Марк повел печами: – Те, кому не наплевать.

– Или, кому нечем заняться.

Я сделал глоток, потом еще парочку, и спросил: – Марк, почему я никогда не навещал Аврору?

– Тебе запретили. – задумчиво ответил он. – И блок Б заперт, даже не всем уборщикам туда можно.

– А разве это должно меня останавливать? То есть… я ведь, люблю ее. Почему я не вломился к ней?

– Я не знаю.

Вот и я не знаю… Я сделал еще глоток кофе и спросил Марка: – У тебя бывали галлюцинации?

– Нет.

– Я всегда завидовал шизофреникам. И сам хотел видеть, ну знаешь… то, чего не видят другие. Что-то поинтереснее Второго. Словно твой собственный мир вырывается из головы… Но мне тут недавно приснилось кое-что, и я представил, как видел бы и наяву тоже-самое. День за днем… Я бы не смог долго с этим прожить.

– Раз уж этот мир твой, только от тебя зависит, каким он будет. Так?

– Наверное, так… А как у тебя дела?

Марк наклонил голову; записал, что-то в своем учетном журнале, и я заметил красное пятно у него на шее.

– Это что, засос? – спросил я.

– Нет… У меня все, как обычно, Мир.

Я опустошил свою кружку, и попросил еще одну. Посетители ненорбара не перестают меня смущать.

– Что за сон? – спросил Марк, наливая мне еще порцию.

– Ты серьезно? Хочешь узнать про мой сон? Да это самая неинтересная вещь в мире – слушать про чужие сны.

– Мне интересно, что отвадило тебя от мечты стать шизофреником. – Марк почти улыбнулся.

– Хах… Я искал Аврору.

– Нашел?

– Нет.

– Интересно…

– Это сарказм?

– А ты как думаешь, это сарказм?

Я рассмеялся.

– Ты напомнил… – произнес я сбивчиво. – Старика из больницы. У него еще имя было такое… Тристан или…

– Наолий.

– Наолий, точно! – воскликнул я.

– У него была эта странная манера отвечать на вопросы. – кивая, произнес Марк.

– Да! Поначалу мы думали, что он какой-то мудрец, чьи слова кажутся бессмыслицей по началу, но потом все встает на свои места, когда ты становишься умнее, переживешь что-нибудь этакое и обретаешь жизненный опыт… А потом оказалось, что он просто перезадавал нам наши же вопросы, томно смотря в даль, с просветленным выражением лица… Такой бред. Он часто даже не понимал, о чем его спросили. А мы считали его гением…

– Может, он и был гением. Сколько он нас дурил?

– Пару месяцев.

– Мы не могли раскусить его пару месяцев.

– Из всего этого не следует, что Наолий был гением. Это только значит, что мы идиоты.

– Даже не в прошедшем времени?

– Даже не в прошедшем времени.

– Все еще не хочешь присоединиться к нам?

– Все еще нет…Но, серьезно, кто поставил тебе это? – я ткнул пальцем в шею Марка. – Я его знаю?

– А знаешь ли ты его? – переспросил меня Марк. Мы рассмеялись.

Я попрощался с Марком и вышел на улицу.

Прохожу мимо приюта для душевнобольных – два не больших, двухэтажных здания (мужское и женское отделения) за высоким, кирпичным забором.

Рядом появился Второй.

«Милое местечко» сказал он, «добродушные санитары, детальный распорядок дня, ежечасный присмотр. Синие таблетки утром, и бежевые вечером. Или, бежевые утром, а синие, если будешь плохо себя вести…»

– Как и во всех больницах.

«Как ты думаешь, сколько людей выходят из этого места (Второй указал рукой на приют) здоровыми?»

Отвечаю второму: – Не знаю… Человек семь в год?

«Вычти семь и умножь на никогда»

– Остроумно.

«Из таких мест не выходят. Это не больница мэра. Это приют. Как дом престарелых, только для психов. В такие места отправляют, если за тобой некому ухаживать и следить, чтобы ты не натворил бед… И ты, когда-нибудь там окажешься»

– Я не собираюсь «творить бед».

«Ты уже их творишь»

– Объясни.

Но Второй объяснять не стал.

«Ты бы говорил по тише. Лучше про себя» вместо этого сказал он.

Я остановился и повернул голову. Мужчина что шел сзади, быстро проскочил мимо меня, чуть не задев огромной, черной сумкой, свисающей через плечо.

– Не очень то вежливо. – сказал я.

«Надо громче» предложил Второй, и мне, почему то захотелось его послушаться.

– Не очень то вежливо! – прокричал я.

– Псих. – сказал еще один, мимо проходящий мужчина, в вязанной, оранжевой шапке.

– Эй! – крикнул я вслед ему.

Тогда мужчина в шапке, резко развернулся и пошел на меня. Я быстро достаю из пальто справку и тычу ей ему в лицо.

– Что, ударишь психа?

Он с размаху бьет меня в живот. Потом еще раз в то же место. Я сгибаюсь пополам, кряхтя от боли. Он наклоняется ко мне и говорит, плюя в лицо: – И, кто скажи, поверит, что это не ты сам себя ударил в каком-нибудь своем психозном припадке? Эти справки нужны, не чтобы остерегать вас от избиения. А, чтобы лишний раз напомнить о том, насколько вы ущербны… Не надо было тебе от туда выходить. – он указал на приют.

Мимо проходят люди (мужчины и женщины), стараются не смотреть на нас. Мужчина в шапке встал, и пошел своей дорогой.

Я тоже поднялся.

«Видишь камень?» спросил Второй.

– Да.

«Подними его»

– Зачем?

«Он тебе пригодится»

Я поднял тяжелый камень, и засунул его во внутренний карман пальто. Он влез туда наполовину, и, если я буду бежать, то, скорее всего, выпадет.

– Дальше что?

«Иди за ним»

И я пошел за человеком, который меня ударил, решив дать ему прозвище «Силач».

Мы минули две остановки, а потом свернули в переулок за торговым центром. Вокруг деревянные двухэтажные дома, через пол километра от сюда находится ликеро-водочный завод (одно из старейших зданий города), из-за чего запах тут всегда стоит тяжелый и приторный.

Силач услышал, что за ним кто-то идет и повернулся. Поняв что это я, резко затормозил.

– Чего тебе? – рявкнул он.

Я замедлил шаг, но остановился только, когда мы почти впритык стояли друг напротив друга.

«Что теперь?» я мысленно спросил Второго.

«Спроси его: – что бы…»

– Что бы ты сделал, узнав, что я крылатый?

– Бил бы сильнее. – сказал Силач.

Теперь мы просто молчим.

«Что дальше?»

«Жди» проговорил Второй.

И я жду. Мы оба ждем.

Прошло наверное секунд двадцать. У меня чуть дрогнули руки. Это получилось само собой. Силач увидел это и улыбнулся. Затем сжал правую руку в кулак, и приготовился меня ударить.

Прошла еще секунда.

Силач размахивается. Его кулак мчится навстречу моему лицу. Я же, резко вытаскиваю камень и подставляю его прямо перед своим носом.

Кулак Силача ударяется о камень и отскакивает. Он кричит: – Черт!

Я бы тоже кричал «Черт!» на его месте.

«Я не могу его ударить. Это того не стоит. Он не настолько меня злит» говорю я Второму.

Силач держит правую руку левой, тяжело дышит. Совсем скоро он снова попытается напасть на меня. У меня несколько секунд, чтобы решить, убежать мне или…

«А что, если это не Силач?» говорит Второй «Что, если перед тобой та дверь, за которой должна была быть Аврора?»

«Ты с катушек, что ли слетел? Не трави этой ерундой мою голову!»

«Она уже отравлена. Сотнями мыслей, которыми ты оправдываешь свое бездействие…» Второй говорит так, как-будто и впрямь сошел с ума «Давай! Это та самая дверь, что втоптала в грязь твою надежду хотя-бы во сне увидеть Аврору. Та дверь, что посмеялась над тобой и жестоко напугала»

Я попробовал представить серую дверь с четвертого этажа, но пока она находится только в моей голове. Перед глазами все тот же мужчина в оранжевой шапке, только чуть размазанный. Тем временем, Силач приближается ко мне, я отхожу назад.

«Дверь, показавшая мерзкую лужу, вместо любви всей твоей жизни» Второй все никак не успокоится. Я чувствую холод в желудке и дрожь в плечах. Я ненавижу эту дверь…

«Прекрасная Аврора. Неужели от нее осталась лишь лужа?»

«Нет…»

«Может, Авроре лучше быть мертвой? По крайней мере так считала эта дверь»

На ладонях выступил пот. Я ненавижу…

«А, может, дверь права?…»

Гнев внутри обдал жаром мою шею и грудь. Кажется, что я состою из гнева; что я сам он и есть… Плечи передернуло. Рукам так и хочется что-нибудь сжать или разодрать.

Я ясно вижу дверь. Серая древесина. Золотая, блестящая ручка. Вся такая идеальная, прямая и гладкая. Я вижу только ее. Все остальное померкло и исчезло. Моя рука с камнем, замахивается и бьет по двери. Сразу после, я бью еще раз. Потом еще.

Я бью и бью, стараясь превратить дверь в щепки.

Руки испачкались в крошках ее серой краски, и резко заболели, но гнев заставляет меня продолжать. Я почти уничтожил ее. Я могу уничтожить все двери в городе… Я бросил камень и просто стучу по щепкам. Колочу, что есть силы, царапаю ногтями. Пытаюсь раскрошить ее остатки в пыль…

«Остановись»

Я пришел в себя. Двери нет. Силача тоже. Я стою на коленях на смешанной со снегом, земле.

«Он убежал, как только ты ударил его первый раз» сказал Второй, стоящий надо мной «Знаешь, что это значит?»

– Что я избил землю?

«Что еще есть шанс»

Я поднялся с земли. Отряхнулся, но это мало чем помогло. Ногти изогнуты и переломаны, Все руки в земле.

«Теперь Что? Снова пойдем искать Анну?»

– Теперь я иду в заброшенный парк.

Я в комнате страха. Тут на много теплее, чем на улице. Я снял пальто, чтобы было удобнее рисовать, и разложил цветные мелки по полу.

Воспоминания о моей недавней, самой первой в жизни драке, отзываются легкой дрожью в руках.

Я думаю о том, как гордилась бы мной Аврора, будь она там. Думаю, как мне изобразить ее тонкие, но сильные руки. Напряженность в губах. Страх и трепет на лице, а еще готовность помочь мне в любой момент.

Я взял розовый мелок и рисую ее голову, руки и ноги. Синим, рисую ее большие, слегка прищуренные, глаза и маленький носик с чуть раздутыми ноздрями. Зеленым, ее платье и ботинки. Желтым, развивающиеся на ветру волосы. Коричневым и белым рисую землю, снег и Силача. Фиолетовым, я рисую ее губы… Еще пара штрихов: сдвинутые брови Авроры, шапка Силача и мой силуэт, держащий в руке камень… Идеально… Я любовался на свой рисунок минут десять, или, пару часов… Потом ушел.

Семнадцатая глава

Диана

Диана приехала на работу в одиннадцать ноль пять. Ее офисом было лиловое, трехэтажное здание, где на первом этаже окон не было совсем, зато второй и третий были полностью застекленными.

У самого входа ее поджидал высокий мужчина, лет двадцати пяти, с крашенными, каштановыми волосами, неровно выбритыми у висков. Увидев Диану, парень вприпрыжку к ней подбежал.

– Диана! Здравствуйте!

– Здравствуйте… – Диана растерялась. – А вы?…

– Ратин, можно просто Рат… Мы говорили по телефону. Вы согласились на коротенькое интервью. Всего четыре-пять вопросов…

– Да, точно. Простите, вылетело из головы.

– Ничего, я начал переживать, когда меня не пустили в здание. Но вот вы тут… – Ратин нервно улыбнулся. Диана же, толкнула входную дверь и они вместе, через нее прошли.

Стены, в кабинете Дианы были поклеены васильковыми обоями; пол, застлан серым линолеумом; жалюзи на окне так же были серыми. По бокам кабинета, были расставлены, различных размеров, шкафы и шкафчики, некоторые из них, украшали горшки с комнатными папоротниками, кактусами и фикусами. На стене, помимо сертификатов и фотографий Мира, висел телевизор. В углу, слева от стола, находился небольшой диванчик.

Диана подождала, когда секретарь принесет ей кофе. Размешала его, сделала пару глотков. Съела несколько миндалин в шоколадной глазури. Затем, обтерла влажной салфеткой зубы и уголки рта. Посидела в полной тишине минуту. И, откинувшись на спинку кресла, нажала на голубую кнопочку телефона и попросила секретаря, пригласить Ратина к ней в кабинет.

– Ничего, что я буду на ты? – спросила Диана, когда Рат уже устроился в кресле, напротив нее, и достала из сумочки диктофон.

– Ничего.

– Так, о чем хочешь узнать? О помолвке с мэром? О том, как мы познакомились, знают все, кому не лень… Или может рассказать, почему мы не живем в одном доме? В этом нет никакой великой тайны. Просто я не готова бросать свой дом, а он свой, и нас обоих это устраивает.

– Я хотел бы, если вы… если ты не против, спросить о первой модели пальто для крылатых. Как тебе пришла эта идея?

– Как пришла идея? Хм… Как только на моего сына первый раз ткнули пальцем, так и пришла. Я помню, сделала первую модель из пиджака Мира (который, по великому совпадению, был еще и велик). Так же я использовала подкладку от своего пиджака, а еще вытащила ремешки из своих старых сапог. Результат мне понравился. Внешне, крылья были почти незаметны, всего пара маленьких складочек… но Миру было очень неудобно в нем, поэтому пришлось думать дальше…

– Вы поделились своими идеями лишь спустя несколько лет. Почему?

– Я и не думала богатеть на этом. – неловко улыбнулась Диана. – В те времена, моя голова была занята другими вещами.

– Какими?

– Я работала на двух работах. Заботилась о сыне. Пыталась… – Диана прервала себя и вдруг, рассмеялась. – Прости…

«Пыталась выйти замуж» произнесла про себя, женщина, и задумалась.

«Почему ты с аптекарем?»

«Почему ты с тренером по плаванию?»

«Почему ты со своим начальником?»

– Просто пыталась сделать мою жизнь и жизнь Мира счастливее. Комфортнее. -сказала наконец Диана. – И в итоге все… вышло как вышло…

– Мир поддерживал тебя в становлении твоей собственной фирмы; в твоей карьере?

– Миру было не до того. Скорее, это ему нужна была моя поддержка.

– Какими были первые трудности; сложности?

– Их не было совсем. Моя фирма, фирма «Меридиан», была первая, кто стал разрабатывать одежду такого плана. Успех, и настоящая прибыль не заставили себя долго ждать. К тому же, о каких трудностях может идти речь, когда твой друг – мэр?

– Прости за следующий вопрос но, тебе не кажется, что все это неправильно?

– Что именно?

– Твоя одежда, принуждает скрывать крылатых то, кем они являются. По сути, фирма «Меридиан» разделила людей на две категории: крылатых и не…

Бровь Дианы еле заметно поднялась. Она дала Ратину секунду, надеясь, что парень просто оговорился, и не то хотел сказать. Затем произнесла, понизив голос: – Для начала, людей на две категории поделила не моя фирма, а природа. А на счет «принуждения». Я никого не «принуждаю» носить мою одежду. Ее покупают те, кто сам хочет скрыть свои крылья, соответственно, те, кто НЕ хочет этого делать, просто ее НЕ покупают.

– Да, но…

– Ты выпросил у меня это интервью для того, чтобы сказать, как я своего родного сына с самого детства заставляю скрывать его сущность?… Если бы его не оскорбляли, не дразнили на детских площадках и… не стреляли бы в него, как раз из-за того, кем он являлся, мне бы и в голову не пришло шить эти гребанные пиджаки!

– Простите…

– Дай сюда диктофон!

Журналист протянул женщине черную коробочку.

Диана вытащила оттуда кассету и, чуть ли не швырнула диктофон обратно Ратину.

– Пошел вон. – холодно сказала Диана.

– Я не хотел…

– Если не вылетишь пулей из здания, в течении тридцати секунд, то журналистом тебе больше не быть. Никогда.

Рат выбежал из кабинета Дианы, чуть не запнувшись о порог двери. Диана, в свою очередь, прислонила холодные подушечки пальцев к вискам. Затем, засекла время на часах, что украшали ее тонкое запястье и повернулась к окну.

Силуэт Ратина, показался на улице, спустя двадцать одну секунду. Диана повернулась назад к своему столу.

Я никогда не принуждала его. Подумала Диана. Никогда! Затем она воссоздала в памяти образ своего пятилетнего Мира. Как ему шел тот серый, твидовый пиджачок!

«Мне неудобно. Крылья болят» пищал маленький Мир «Почему я должен его носить?»

«Почему ты больше не с аптекарем?»

«Почему ты больше не с тренером по плаванию?»

«Почему ты больше не со своим начальником?»

– Потому что, ты крылатый. – сказала Диана.

«А, почему ты с Виниром?»

– Потому что… Я думала, он другой. Что он лучше их всех.

Восемнадцатая глава

Мир

Пятница. Я пью горячий чай и заедаю ореховым печеньем, что недавно купила мама. Сама она ест вафли и говорит, толи с собой, толи с телевизором. Я представил, что на кухне сидим мы с Авророй. Она со скучающим видом смотрит на меня и громко стучит ложкой, пока размешивает какао. Я спрашиваю ее «о чем задумалась?». Она отвечает «у тебя дурацкое имя». «Зато полностью отражает мой характер» говорю я, на что Аврора спрашивает «считаешь себя пупом земли?». «Считаю себя дурацким». Она улыбнулась. Я сказал «над чем смеешься? Ты не лучше, раз встречаешься со мной». Она улыбнулась еще шире и спросила «правда считаешь себя дурацким?». «Только, если так считаешь ты».

Я отвлекся на резкий, громкий звук телевизора и спросил у мамы, что она там смотрит. Оказалось «Чудо в чуде», снова…

– Чем Асперский тебе так нравится? Актер, как актер. – спросил я.

– Он ПОТРЯСАЮЩИЙ актер. Он добился…

– Добился известности в сорок шесть лет. Ты много раз говорила.

– … Ему отказывали несколько тысяч раз. Представляешь? Тысяч! Асперского постоянно увольняли, потому что он убегал с работы на прослушивания. Друзья считали его идиотом. В сорок лет ни профессии, ни денег, ни семьи. Ты представляешь каково это, лелеять заветную мечту, когда буквально весь мир говорит тебе «и не надейся»? Но он доказал.

– Доказал, что действительно хороший актер, этого не отнять. И все-таки актеров, которые добились успеха после сорока, много. Я уж молчу о писателях и ученых, которых вообще признали, только после смерти.

– Это печально.

– Я не о том…

– Кому сдалась эта слава после смерти? Если они в раю, то какая им разница, что о них думают на земле? А если в аду то тем более… Ты любишь меня? – вдруг спросила мама.

– Да.

– Точно? – мама положила руку на мое плечо. – Ты никогда… не считал меня плохой матерью?

– Что это на тебя нашло?

– Просто… – мама поджала губы. – Ты не ответил.

– Ты лучшая мама, что у меня была и есть. – сказал я.

Мама улыбнулась и ушла.

Мама уехала на работу, или к мэру. Или, сначала на работу, потом к мэру. Сказала, что вернется поздно вечером, или через два дня. Я плохо ее слушал…

Сразу, как она вышла из дома, я вымыл наши кружки, блюдца, и убрал в сервант. А затем, продолжил нашу с Авророй беседу.

Вечер. А именно, шесть его часов. Лиза сидит напротив меня. Мы в ресторане. Ждем Вика А. Лиза уже составила список самых дорогих блюд меню, которые собралась попробовать.

Мы пришли на десять минут позже, уверенные в том, что Вик опоздает примерно, настолько же и сидим тут уже пятнадцать минут. Болтаем о всякой ерунде и едим хлеб из декоративной корзиночки.

– Как Расс? – спросил я.

– Все еще мой муж. – ответила Лиза.

– Придумала, что обидного скажешь Вику А?

– В голову ничего не пришло. К тому же я думаю он не придет. Он забыл о нас, как только мы попрощались, в той галерее. Это очевидно.

Я отвел взгляд от Лизы, и за ее спиной заметил Вика, разговаривающего с метрдотелем ресторана (полноватым парнем, с длинными волосами, убранными в хвост). Он указывает на нас. Наверное, предлагает проводить его. Но Вик отказался, так как идет к нам один.

– Очевидно. – повторяю я за Лизой.

Художник садится напротив нас.

– Привет.

– Привет.

– Привет. – сказал Вик, дружелюбно улыбнувшись сначала мне, потом Лизе. – Я чертовски голоден.