скачать книгу бесплатно
Ирина поблагодарила, попрощалась, сказала, что будет думать. Хотя думать тут особенно было нечего, тем более, что зарплата так же, как и район-нэйборхуд, оказалась явно не миллионерской.
Ну ладно, маленький промах. Тем более, что было ещё одно интервью на завтра поблизости в очень хорошем месте. Место это известное в нашем городе, да и за пределами и называется оно район Кастро. Опять же для тех, кто в американской географии не силён, я поясню, что район Кастро – это место, очень хорошо известное по всей Америке. Известность его заключается в том, что живут и обитают там граждане весьма нестандартной сексуальной ориентации. Так что район этот – как бы вроде очень большого клуба для секс-меньшинств на открытом воздухе.
Я лично против этих товарищей ничего не имею. Хотя бы потому, что они же не виноваты, что такими вот родились, с такими вот предпочтениями. Тем более, что это ребята весёлые. Не зря их геями [gay – весельчак] называют. Район чистый, аккуратный, безопасный. Ну, гуляют там юноши или дедушки в коротких штанишках. За ручки держатся. Даже умилительно. Прямо как в детском саду.
Ну вот в такую вот приятную, чистенькую клинику, в приятном безопасном районе приехала Ирина. Правда, переступив порог клиники, она сразу же заподозрила что-то неладное. В приёмной всё чисто, стерильно, пусто. Ни одного журнальчика, ни одного мягкого кресла. Мебель – пластик, стекло, металл. Ладно, это всё можно отнести на метаморфозы современного дизайна. Но то, что она увидела через стеклянную дверь, весьма озадачило. Врачи и ассистенты точно в палате хирургии. Одеты – штаны, плотные халаты. На головах шапочки, на лицах – маски, очки. Ни одной открытой части тела. Короче, на обстановку в любом нормальном кабинете дантиста очень не похоже.
Потом вышел доктор. Очки, маску, резиновые перчатки снял. Поздоровался и перешёл к интервью-беседе. Томить я вас не буду и сразу перейду к концу и поясню, в чём там дело.
А дело в том, что в этом самом районе Кастро бывает не только весело, но иногда очень и очень грустно. Среди весельчаков с нестандартной сексуальной ориентацией свирепствует неизлечимая и часто смертельная болезнь – Синдром Приобретённого Иммунного Дефицита. Кратко называемый СПИД, или ВИЧ. И распространён он среди геев в сто раз чаще, чем среди обыкновенного невесёлого люда. Природа, оказывается, не подозревая о существовании весёлых сексуальных отношений, не выставила в том самом весёлом месте натуральные защитные барьеры. В результате чего вирус быстро и без преград передаётся от одного весельчака к другому. Зубы же у всех болят одинаково. Лечить надо всех. Ну, а сама эта клиника, в которую по недоразумению попала моя жена, как раз и специализировалась на лечении товарищей, заражённых ВИЧ. Униформа персонала как раз этому и соответствовала. Так что вы понимаете, что после этого визита Ирина бросилась в ванну, где долго и тщательно оттирала руки и прочие открытые части тела.
Ну вот, такие вот невесёлые дела. Из клиники доктора Берковича выгнали. Две наводки-интервью провалились. Что делать дальше – неясно. И вот пока мы там дома вечерком грустили да читали газеты с объявлениями, раздаётся звонок. На телефоне Марина – та самая мудрая девушка – и сообщает моей жене, что, между прочим, те вот девушки – Бланка и Лин, которых выгнали вместе с Ириной, – уже работают. Уже на своих рабочих местах у доктора Берковича.
– Так что – звони, просись обратно.
Ну вот, на следующее утро Ирина звонит в клинику доктора Берковича. Секретарша как ни в чём не бывало говорит:
– Конечно, конечно. Нет проблем. Приезжай.
Ирина вскакивает в наш ржавый голубой Шевролет и, настёгивая все 80 древних лошадиных сил, мчится в клинику доктора Берковича. Секретарша встречает её радостно и только говорит:
– Подпишите тут бумажку и добро пожаловать обратно.
Ну, бумажка та приблизительно такого содержания – мол, получилось некоторое недоразумение. Но мы всё это осознали. Зла друг на друга не держим и судить друг друга не будем.
Оказывается, доктор Беркович и сам хорошо струхнул. Ведь, дойди дело до суда, ещё неизвестно, как и чем это обернулось бы. Покуситься в Америке на самое святое – на первую поправку конституции о свободе слова – это вещь серьёзная. Вовек не отмоешься. Впрочем, Ирину все эти детали американской жизни не очень интересовали. Подмахнула бумажку и вперёд к "станку", за привычную работу: сопли, слюни вытирать да больных успокаивать.
Ну, а в конце недели – вы можете себе такое представить – вдруг в кои веки доктор Беркович проводит эдакое дружеское рабочее собрание, где всех благодарит за ударный труд, повествует, что «все мы одна семья и здоровье больных – наш главный приоритет». Ну и самое интересное то, что вдруг заговорил он об Ирине. Отметил её необычайные успехи в зубном деле и пообещал, что в дальнейшем будет её лично обучать премудростям зубной науки. А после собрания, когда все расходились, подозвала Ирину к себе секретарша и сообщила, что ей, Ирине, почасовую зарплату подняли на целый доллар. Получилось, что почти что на 20 процентов, как и обещал профсоюзный босс.
Ну вот тем и кончилась история с забастовкой. Можно было бы здесь закончить, но хочу я вас, читатель, ещё чуть-чуть задержать. Маленькое послесловие.
Ирина зубным врачом не стала. Выяснилось, что у неё тяжёлая физиологическая болезнь – обе руки левые. С такой болезнью в Советском Союзе можно было работать, а здесь, в Америке, к сожалению, нельзя. Поэтому двинула она по иной стезе. Пошла в университет на мастер-программу по психиатрии. Потом устроилась в большой госпиталь и начала там потихоньку трудиться – вправлять мозги всяческим озабоченным товарищам. А потом прошло ещё много-много лет, и вот однажды, не поверите… Входит к ней на приём та самая Сюзан из клиники доктора Берковича. Смотреть на неё было жалко. Располнела. Стрижка короткая, гадкая, словно под мальчика. Проблем с головой – ворох и ещё чуть-чуть. Жену мою она, конечно, не узнала. Где уж тут узнать какую-то ассистентку, у которой она пила кровь десять лет назад. Тем более, что этот вот обслуживающий персонал – ассистенты-недочеловеки – пронеслись перед её глазами как товарный поезд.
И вспомнилось Ирине, как когда-то, давным-давно, так уж хотелось отомстить своей начальнице. Хотелось отомстить тогда, но не сейчас. Сердце оттаяло. Ну, помогла Ирина ей, чем могла, в каком-то смысле даже по знакомству. Пусть выздоравливает.
Доброе всё же сердце у моей жены.
Кто Ленского убил?
История, такая вот интересная, произошла в одном приятном приморском городе Хайфа.
Жил да был там один алкаш и наркоман (что бывает не очень часто) по фамилии Ленский (что случается ещё реже). И вот как-то раз полиция, патрулирующая какой-то скверик, находит там хладный труп господина Ленского. Что там случилось с ним – перепился ли он или перекурился – мы не знаем. Но полиции почему-то всегда хочется это узнать. Причём всегда они подозревают самое худшее. А вдруг это какая-то "нечестная игра" – мокруха в переводе. Посматривают, кто там возле этого самого наркомана Ленского в последнее время крутился. И прихватывают одного паренька, который, кстати говоря, знал этого самого Ленского лишь по имени, да по подзаборной кличке. Приводят его в полицейский участок. Просто на беседу. Садят напротив следователя. Следователь достаёт листок бумаги, ручку и начинает такой неспешный допрос, заходя издалека.
– Ты вот, парень, Ленского знаешь?
Паренёк слегка подивился любознательности следователя, но вздохнул с облегчением. Вроде не про его последние "гастроли".
– Конечно, знаю! – отчеканил парнишка.
– А что с ним случилось? – продолжает следователь. – Не знаешь?
– Так убили ж его! – отвечает парнишка.
У следователя в груди начинает бурлить гордость. Класс! Значит, интуиция его не подвела. Но, сдержав эмоции, он невзначай задаёт следующий вопрос, впрочем, уверенный в том, что ответа он не получит.
– А может, ты знаешь, кто его убил?
– Конечно, знаю, – отвечает паренёк, всё ещё никак не понимая, куда же этот следователь клонит и зачем ему понадобилась русская классическая литература.
«Если русский книжный магазин грабанули, – думает парнишка, – то я тут ни при чём. Буду говорить, что знаю».
Следователь же, получив ответ, сообразив, что парень что-то знает, тут же резко, с напором, как учили его, чтоб не успел передумать, кричит на парня:
– Кто? Говори!
– Как кто? – пугается парень. – Онегин убил его.
– Так, значит, Онегин, – говорит следователь и записывает фамилию на бумажку. Поскольку с гласными в иврите плохо, а информация крайне важная, он даже дублирует фамилию на английском. Далее, уже смягчившись, чтоб не спугнуть, задаёт следующий вопрос таким мягким отеческим тоном.
– А откуда ты знаешь, что Онегин его убил?
– Так это ж все знают! – отвечает парень.
– Ну что значит "все"? – говорит следователь. – Вот тебе конкретно кто сказал?
– Мне? – удивляется парень.
– Тебе, тебе! – указывает следователь.
– Пушкин!
– Пушкин, – повторяет следователь и записывает имя уже на иврите, потому что фамилия лёгкая.
В груди у следователя уже начинает учащённо биться сердце. Начальство непременно отметит благодарностью. Преступление раскрыто.
– Хорошо, – говорит следователь и решает далее зайти издалека.
– Ну, а Пушкин где? Не случилось ли с ним чего?
– Пушкин? – удивляется парень. – Так убили ж его.
– Убили! – охнул следователь, понимая, что у него в руках ниточка от этого преступного клубка.
– А кто убил? Знаешь?
– Знаю! – отвечает парень. – Дантес убил!
– Дантес! – удивляется следователь. – Имя какое-то странное.
– Не имя, а фамилия! – поправляет парень. – Нормальная французская фамилия.
– Так он, значит, француз? – удивляется следователь.
– Француз, – подтверждает парень.
– И где же убили, этого Пучкина? В Париже?
– Не Пучкина, а Пушкина, – обижается парень. – И убили его в России.
Тут следователь, наконец, понимает, что это вот всё даже не преступный клубок, а настоящая международная преступная группировка. И он имеет все шансы эту группировку раскрыть. Он прямо-таки плечами чувствует тяжесть новеньких звёздочек на погонах.
– А где же убили этого Пушкина? В Москве?
– Нет, в Санкт-Петербурге, – отвечает парень, решив больше не удивляться этому странному допросу.
– А точнее можешь сказать?
– По-моему, где-то на Чёрной речке. Я могу уточнить, – сообщает парень.
– Потом! Потом! – радостно откликается следователь и начинает со всей возможной скоростью строчить на листике, пытаясь не упустить ни одного слова.
«Зря я магнитофон не включил, – думает следователь. – Не ожидал такой информации. Но теперь уж поздно. Колоть надо парня, пока он не передумал».
– Так! – наконец-то сказал следователь, вперив глаза в преступника. – А когда ж произошло это убийство?
– М-м-м, – задумался парень. – Так число вспомнить трудно.
– Ну хоть примерно, – просит следователь.
– Примерно, – соглашается парень. – Ну так лет 150 назад.
– Чего? – слегка удивляется следователь. Но решив, что этот эмигрант слегка путает слова иврита, уточняет: -150 часов назад?
– Да вы что? – удивляется парень. -150 лет назад, или 160!
– Ты о ком мне сейчас говоришь? – со злостью спрашивает следователь, видя, как дело разваливается на глазах.
– О Пушкине, поэте, классике мировой литературы, – отвечает парень.
– А Ленский кто?
– Ленский – это персонаж его поэмы.
– А другого Ленского ты не знаешь?
– Какого ещё другого? – удивляется парень.
– Ладно, иди, – сообщает следователь.
– Это всё? – удивляется парень.
– Всё!
– Ну тогда я пошёл.
В дверях он лишь обернулся и опять же удивлённо сообщил:
– Если хотите, могу принести Пушкина. Почитаете на досуге.
– Не нужно, – со вздохом откликнулся следователь, комкая листок с "признанием", – найду в библиотеке.
Извращенец
В детстве я очень любил читать. Собственно, иных культурных способов проведения досуга и не было. В ту пору никто особенно не рассуждал, как отвлечь внимание ребёнка от телевизора. На телевидении было всего две программы. Причём трансляция утренних программ заканчивалась в 12. Затем следовал перерыв часиков до пяти. Затем трансляция возобновлялась по обыкновению новостями о достижениях животноводов. Изредка мультфильмы минут на десять. Ну, а потом с новой силой политические новости, плавка стали, удои молока, свинарники и коровники, птицефермы и свинофермы. Так что, хочешь не хочешь, а ищи, что хочешь, дабы занять свой досуг. Чтение книг, например. Ну, а книги у нас дома были. Полный шкаф. Даром, что я вырос в семье медицинских работников, где вопрос с алкоголизмом и прочим, ему сопутствующим, не стоял.
Книг в шкафу было много. И детских, и юношеских, и взрослых, и сугубо профессиональных. К сожалению, книг с картинками было мало. Детские, само собой, которые вскоре надоели. Была превосходная книга о вкусной и здоровой пище. Та самая, ещё сталинского издания. Выпущенная, даже не знаю, с какой целью, потому что рецепты там содержались совершенно удивительные. Например, рагу из рябчиков. Книга тоже в конце концов надоела. Я перебирал, искал и неожиданно совершил открытие в виде Большой Медицинской Энциклопедии, пылящейся на верхней полке книжного шкафа. Там я обнаружил огромное число разнообразных цветных и чёрно-белых картинок, выполненных на великолепной глянцевой бумаге. Потом я стал потихоньку почитывать подписи под картинками, а потом и целиком статьи, посвящённые этим картинкам.
Содержание этих статей откладывалось в голове, и потому к двенадцати годам я стал большим специалистом, накопив огромные знания по медицине. Я знал о существовании массы инфекционных болезней, лихорадок и симптомы, их сопровождающие. Оспа, чума, малярия особенно нравились и привлекали своей таинственностью. Да и во всех прочих болезнях я был, безусловно, силён. Приведи ко мне любого пациента, и я, пожалуй, просто глядя на него, мог бы со 100 % вероятностью поставить правильный диагноз.
Родители к моему странному пристрастию относились с удивлением, но в общем-то не препятствовали, вероятно, полагая, что я в конце концов стану светилом советской медицины. Ну, а светиле, видимо, лучше всего начинать в детском возрасте со штудирования Большой Медицинской Энциклопедии (БМЭ).
Впрочем, искал я в энциклопедии не только болезни. Как известно, в возрасте 12–13 лет у мальчиков начинает проявляться интерес к противоположному полу. А также ко всему прочему, с этим связанному. Никакой информации в этой области, естественно, не существовало. Процесс появления детей на свет в литературе был описан весьма схематично. Причём главным действующим лицом в этом процессе был аист.
Половое воспитание школьников заканчивалось в 6-ом классе на уроках ботаники, на примере цветочков, пестиков, тычинок и пчёлок. В 7-ом классе к процессу размножения кратко возвращались, используя в качестве примера гидр, размножающихся почкованием, а также птичек, высиживающих неизвестно откуда взявшиеся яйца. Далее следовал пробел в образовании. А точнее, большая чёрная дыра, заполнить которую было абсолютно нечем.
А мальчики тем временем влюблялись в девочек. Однако, не зная, каким же образом привлечь внимание предмета своего обожания, действовали абсолютно варварскими методами. Безнадёжно влюблённый мальчик имел привычку дёргать девочку за косички или, того хуже, подкладывал дохлую крысу девочке в портфель. За что и получал этим самым портфелем по голове, испытывая при этом своё самое первое удовлетворение.
И ещё время от времени мальчики делились своими познаниями, полученными во дворе или через занавеску в родительскую спальню. Знаний было здесь тоже немного. Потом в наш класс из детской колонии вернулся наш главный школьный хулиган, обладающий значительно более развёрнутыми знаниями, чем шпионы через занавеску. На переменах или после уроков он просвещал всех любопытных, попутно награждая тумаками всех тех, кто сомневался или переспрашивал. К сожалению, эти внеклассные занятия проводились на не совсем понятном языке – "фене" – и многочисленный сленг затруднял понимание. На всякий случай, я попытался найти эти слова в Большой Медицинской Энциклопедии. Безрезультатно, что в общем-то и не удивило. Потом нашего главного хулигана в очередной раз посадили. На этот раз за групповое изнасилование, и тонкий источник наших знаний иссяк окончательно.
Правда, через некоторое время кто-то из наших мальчиков узнал, что то самое, о котором много раз говорил наш главный хулиган, на самом деле называется секс, или половой акт. В тот же вечер я пошёл искать эти два слова в энциклопедии. К сожалению, и здесь меня ждала неудача. Ни секса, ни полового акта в энциклопедии и, следовательно, в Советском Союзе не существовало. А что же было? Были многочисленные открытки в киосках с аистами, распластавшими крылья, или просто на ногах, держащими в клюве колыбель с младенцем.
От всех этих неудач я даже начал сомневаться в прежних убеждениях и стал подумывать, что советские учёные изобрели какой-то новый способ наращивания народонаселения с помощью аистов.
А потом всё как-то разрешилось само собой. В тот вечер я, по своему обыкновению, листал Большую Медицинскую Энциклопедию. И вдруг между статьями о волосатом языке и жёлтой лихорадке я обнаружил статью, отмеченную жирным словом Coitus. Я прочёл несколько первых строк и тут же сообразил, что это оно и есть. Тот самый секс, или половой акт, скрытый от простого народа латинским написанием. Оглядевшись по сторонам, я тут же начал поглощать эту статью.
Начало статьи, очевидно, писали специалисты-медики, и потому само начало было абсолютно медицинским. Там сообщалось, что так называемый "коитус" начинается с того, что кровь заполняет некие пещеристые тела, какие-то мышцы, названные по латыни, сжимаются, затрудняя отток крови, в результате чего этот самый пенис приобретает затвердевшее состояние. Факт затвердевания пениса мне был уже знаком, но я порадовался новым знаниям.
Кроме того, медики пояснили, что в это же время какие-то две железы выделяют некую вязкую жидкость – секрецию, что смазывает затвердевший пенис, таким способом облегчая введение его в какое-то латинское слово. Ритмичные движения пениса заканчиваются выбросом семенной жидкости, которая определёнными путями попадает в определённое место, где уже и происходит процесс оплодотворения. Далее следовала ссылка на то, куда смотреть, если кого-нибудь заинтересует, что случится потом.
На этом месте медики закончили, и слово взяли другие учёные. Прежде всего, нам сообщили, что в соответствии с моральным кодексом строителя коммунизма тот самый коитус осуществляется между супругами, состоящими в законном браке, хотя и бывают досадные исключения. Вкратце поговорив об исключениях, учёные остановились на длительности полового акта, установив для него норматив в 2–3 минуты. Продолжительность коитуса от одной до пяти минут считалась неким отклонением, но, тем не менее, где-то в норме. Раннее семяизвержение, а также невозможность закончить половой акт в течение 5 минут считались болезненным отклонением с рекомендацией обращаться к врачу. При этом особо подчёркивалось, что так называемый "пролонгированный коитус", при котором продолжительность полового акта сознательно продлевается партнерами, относится к категории сексуальных извращений, о которых пойдёт речь в конце статьи.
Положение партнёров при проведении коитуса определялось единственно правильным, когда мужчина находится сверху, а женщина снизу. Партнёрам предписывалось занять удобные позиции, которые не препятствовали бы ритмичным движениям, по-медицински – фрикциям. Нерожавшим женщинам предлагалось расставлять ноги как можно шире. Рожавшим же женщинам позволялось держать ноги на ширине плеч.
Дальше шла речь о существовании и иной сексуальной позиции (в простонародье – по-собачьи), которую гуманно было разрешено использовать, однако исключительно по медицинским показаниям. Как-то: в случае, когда партнёры страдают ожирением, в результате чего пенис не может дотянуться до того самого латинского слова. Исключение также могло быть сделано для миниатюрных женщин, когда хрупкое создание, находящееся внизу, могло быть раздавлено слишком тяжёлым партнером. Этот момент именовался в БМЭ превентивным коитусом. Там же статья предупреждала, что эта сугубо медицинская позиция несёт в себе определённые опасности, часть из которых даже покрывается Уголовным Кодексом СССР, и было, в частности, предложено решать этот вопрос обучением и медицинскими консультациями.
Далее по поводу позиций были упомянуты различные развивающиеся страны. Прежде всего, Индия, в которой по сей день практикуют половые отношения в многочисленных непонятных позах. Здесь авторы статьи позволили себе даже недолгую полемику с невидимым индийским противником, наголову разбив его и пояснив, что неудобные позиции увеличивают длительность полового акта и, кроме того, часто приводят к серьёзным травмам, разрывам и растяжениям мышц, вывихам конечностей и прочим неприятным последствиям.
По поводу ласк перед сексом авторы статьи опять же имели своё авторитетное мнение. Естественно, поцелуй до и поцелуй после полового акта поощрялся и невидимо значился в моральном кодексе строителя коммунизма. Тем не менее, здесь опять были упомянуты некие европейские страны – Франция и Италия, в которых до сих пор практикуются длительные сексуальные игры. После недолгой и незлой полемики с незримым итальянским противником, все итальянские доводы были разбиты, и выводы советских учёных были абсолютно однозначны. Длительные предсексуальные игры могут привести к ослаблению определённых групп мышц, отливу крови из пещеристых тел, делая тем самым половой акт невозможным. Тем не менее, французов с итальянцами ругали не очень сильно, отнеся их сексуальные игрушки к чудачествам и предрассудкам.
