скачать книгу бесплатно
– А вот ты, – поинтересовался Бен, – ты пользуешься «Умницей»?
– Не твое собачье дело, – ощетинилась Джилл. – Эти пастилки – знахарское снадобье, – добавила она. – И с чего ты вдруг решил, что я в чем-нибудь таком нуждаюсь?
Какстон не успел ответить, в ящике возникла по-отечески благодушная физиономия генерального секретаря Дугласа.
– Друзья мои, – начал он, – дорогие мои сограждане. Сегодня на мою долю выпала величайшая честь. Такое бывает только раз в жизни. Триумфальное возвращение «Чемпиона», проторившего широкую дорогу к далеким…
Далее граждане Земли были поздравлены на предмет первого успешного контакта с другой планетой, другой разумной расой. Из пространной речи Дугласа неким неявным образом вытекало, что контакт этот – личное достижение каждого из зрителей, что возглавить экспедицию мог любой из них, не будь оный зритель позарез занят другой, ничуть не менее важной работой. И что сам он, генеральный секретарь Дуглас, – не более чем скромный исполнитель воли своих сограждан. Ничто из этого не говорилось прямо, в лоб, но общий смысл речи сводился к тому, что ты, драгоценный слушатель, ничем не хуже любого из окружающих и даже получше многих из них – и что старина Джо Дуглас олицетворяет собой такого вот заурядного человека с улицы вроде тебя. Сбитый на сторону галстук, малость всклокоченные волосы – все это явно свидетельствовало о близости к народу.
Интересно, думал Бен, кто же ему все это написал? Ведь не иначе Джим Санфорт – он лучший в Дугласовой команде специалист по подбору эмоционально заряженных прилагательных, способных одновременно и приятно щекотать самолюбие зрителей, и приводить их в умиротворенное состояние. Прежде чем удариться в политику, Джим делал рекламные ролики, так что угрызений совести у него не бывает – нечему там угрызаться. Ну вот этот пассаж насчет «руки, что качает колыбель» – это точно его работа. Джим способен конфеткой заманить малолетнюю девчонку в кусты.
– Да выключи ты, ради бога, – взмолилась Джилл.
– Тише, лапуля, тише. Это стоит послушать.
– …таким образом, друзья мои, я имею честь представить вашему вниманию еще одного нашего гражданина, Валентайна Майкла Смита, Человека с Марса. Майкл, мы все знаем, что ты устал и чувствуешь себя неважно, но все-таки – не откажешься ли ты сказать пару слов миллионам своих друзей?
Теперь перед зрителями предстал человек, сидящий в инвалидном кресле. С одной стороны над ним заботливым дядюшкой навис Дуглас, с другой стояла медсестра – чопорная, накрахмаленная и весьма фотогеничная.
Джилл ахнула.
– Да тише ты, – зашикал Бен. – А то самое интересное пропустим.
Интервью было кратким. Гладкое, младенческое лицо человека расплылось в робкой улыбке; он посмотрел прямо на зрителей и сказал:
– Привет, ребята. Вы извините, что я не встаю, сил еще мало.
Говорил человек с заметным трудом, в какой-то момент медсестра нагнулась и пощупала его пульс.
Отвечая на вопросы Дугласа, он выразил свое восхищение капитаном ван Тромпом и его героическим экипажем, поблагодарил за свое спасение всех, в нем участвовавших – а заодно и не участвовавших, сообщил, что весь марсианский народ в восторге от контакта с землянами и что сам он, Смит, надеется внести свой скромный вклад в установление прочных и дружественных отношений между двумя в равной степени родными ему планетами.
Тут вмешалась сестра, но Дуглас ласково ее отодвинул и сказал:
– Майк, а хватит у тебя сил ответить еще на один вопрос?
– Конечно, мистер Дуглас, если только я сумею на него ответить.
– Майк, а тебе нравятся наши, земные девушки?
– Ага!
На младенческом лице отразились экстаз и благоговение, оно заметно порозовело. Теперь в кадре снова появились голова и плечи генерального секретаря.
– Майк просил меня передать, – голос Дугласа звучал мягко, по-отечески, – что он скоро встретится с вами опять – при первой же возможности. Сами понимаете, нужно человеку поднакачать мышцы. Для него сила притяжения Земли все равно что для нас – сила притяжения на Юпитере. Может быть, на той неделе, если врачи позволят.
На этой оптимистической ноте передача закончилась, дальше пошла реклама все тех же пастилок «Умница». Из развития сюжета ясно следовало, что у девушки, которая ими не пользуется, голова хрящом поросла, а в постели она – колода бесчувственная. Встретив такую на улице, мужчины шарахаются на другую сторону, не считаясь с риском для собственной жизни.
Бен переключил канал, повернулся к Джилл и уныло произнес:
– Ну что ж, подготовленную на завтра колонку можно выкинуть. А сегодняшнюю все на смех поднимут. Дуглас его во как держит.
– Бен!
– Чего еще?
– Это не Смит!
– Да? И ты в этом уверена?
– Еще как. С виду, конечно же, похож. Сходство неимоверное. Даже голос такой же. Но все равно это не тот человек, которого я видела в охраняемой палате.
Бен возразил, что Смита видели уже десятки людей – охранники, врачи, санитары и фельдшеры, капитан ван Тромп и вся его команда, да мало ли кто еще. Совершенно неизбежно многие из этих людей смотрели сегодня передачу – правительство должно было считаться с возможностью, что кто-то догадается о подмене. Если, конечно, была подмена. Они не могли действовать так грубо и нагло – слишком велик риск.
Джилл не оспаривала эти аргументы, она просто надула губы и стояла на своем: это не тот человек, который был в палате. В конце концов она раздраженно махнула рукой:
– Ну и оставайся при своем драгоценном мнении! Мужчины! Раз я не могу ничего доказать, значит я неправа, да?
– Джилл, ну что ты…
– Отвези меня, пожалуйста, домой.
Бен уныло поплелся за такси. Он взял машину не около ресторана, а через улицу, на посадочной площадке гостиницы, хотя больше и не ожидал за собой слежки. От Джилл веяло холодом, как из погреба. После нескольких безуспешных попыток завязать разговор Бен вытащил стенограммы подслушанных разговоров и углубился в их чтение. Потом он задумался и осторожно окликнул:
– Джилл?
– Я вас слушаю, мистер Какстон.
– Я тебе такого «мистера» дам! Слышь, Джилл, я должен извиниться. Ты совершенно права.
– И что же подвигло тебя на такое гениальное умозаключение?
– Вот это. – Бен хлопнул по ладони свернутыми в трубочку листками. – Да и не мог Смит так измениться за один какой-то день. Во время этого телевизионного разговорчика он неизбежно должен был сорваться… ну а потом, как это у него принято, – транс.
– Я очень рада, что ты узрел-таки то, что прямо в глаза лезло.
– Джилл, ударь меня, если хочешь, только не нуди, пожалуйста. Нет, ты понимаешь, что все это значит?
– Это значит, что его подменили актером. Я тебе об этом битый час твержу.
– Да, конечно. Актер, и вполне приличный. Великолепно загримированный и обученный. Но дело не в этом. Тут, насколько я понимаю, возникают две возможности. Первая: Смита нет в живых, и тогда…
– Нет в живых! – На мгновение Джилл словно вернулась в ту палату, снова пережила забавную церемонию испития воды, снова ощутила странное, теплое и какое-то не от мира сего обаяние Смита – ощутила со жгучей, непереносимой тоской.
– Ты не вскидывайся, я только перебираю варианты. Если Смит умер, этот его дублер останется «в живых» на то время, пока в нем будет необходимость. Затем «Смит» «умрет», а дублера увезут куда подальше, подвергнув такому мощному гипнотическому кодированию, что при первой же попытке болтать чего не следует он задохнется от астмы. А то и вообще сделают ему лоботомию. Но этот вариант малоинтересен; если Смит и вправду умер, мы никогда ничего не докажем. Так что будем считать, что он жив.
– Ой, я так на это надеюсь!
– Что ты Гекубе, что тебе Гекуба? – переврал Шекспира Какстон. – Если он жив, вполне возможно, что в сегодняшнем спектакле нет ничего зловещего. В конце концов, многие политики пользуются услугами дублеров для некоторых выступлений. А зрителям это нравится, потому что когда какой-нибудь чурбан замечает подмену, то мнит себя чрезвычайно проницательным, мол, и я не хуже других, тоже отличаюсь умом и сообразительностью. Может, власти решили пойти навстречу требованиям широкой общественности и явили публике искомого Человека с Марса. Пройдет две-три недели, наш общий друг Смит окрепнет, врачи решат, что он в состоянии лично появиться на люди, – ну и запустят по телевизору его настоящего. Только сильно я в этом сумлеваюсь.
– Почему?
– Ты что, не понимаешь? Досточтимому Дугласу нужна подпись Смита, нужна позарез. Кавалерийский наскок не удался, так что теперь наш генеральный секретарь предпримет более серьезные меры. Запрячет Смита так глубоко, что мы его больше не увидим.
– Неужели его убьют? – Глаза Джилл испуганно расширились.
– Ну зачем уж так сразу. Скорее всего, просто запихнут в какую-нибудь частную лечебницу, чтобы никогда не научился жизни среди людей и никогда не узнал, что он, пожалуй, самый богатый на Земле человек. Может, его уже из Бетесды тайком куда-то увезли.
– Господи, Бен, неужели ничего нельзя сделать?
Какстон помрачнел и, поразмыслив, сказал:
– Ну, плана у меня пока нет. Они играют своей крапленой колодой, да к тому же сами придумывают правила. Но все равно я попробую. Прихвачу с собой Честного Свидетеля и адвоката покруче, заявлюсь в вашу больницу и потребую встречи со Смитом. Возможно, мне и удастся вытащить эти веселые забавы на свет божий.
– Я тоже с вами пойду.
– Вот уж фиг я тебе позволю. Нечего тебе в это соваться. Как было отмечено ранее, это погубит твою карьеру.
– А кто же тогда его опознает?
– Отличить человека, воспитанного марсианами, от актера – с таким делом я как-нибудь и сам справлюсь. А вот если что-нибудь пойдет не так, ты будешь моим запасным козырем – ты и знаешь про все это жульничество, и имеешь свободный доступ в Бетесдинскую больницу. Так что, лапуля, если я вдруг исчезну, все в твоих руках, действуй сама.
– Бен, они что, могут сделать что-нибудь с тобой?
– На этот раз, красавица, я дерусь не в своей весовой категории. Так что гарантий никаких.
– Не нравится мне это все. Слушай, а если ты и вправду к нему прорвешься – что ты тогда сделаешь?
– Спрошу, хочет он покинуть ваше богоугодное заведение или нет. Если да, то увезу его – в присутствии Честного Свидетеля нас никто не остановит. Больница не тюрьма, насильно удерживать его никто права не имеет.
– Н-ну… а потом? Смиту нужен уход, он неспособен о себе заботиться.
– Вот это-то меня и мучит, – снова нахмурился Какстон. – Сам я не смогу сидеть при нем нянькой. Вот ты б могла, если бы подходящие условия создать… Можно поселить его в моей квартире…
– …а нянькой буду я. Точно, Бен, так и сделаем.
– Тише, тише, не ликуй. Я уже об этом думал. Дуглас наверняка отколет еще какой-нибудь номер – за ним ведь не заржавеет – и Смит снова окажется в каталажке. А заодно и мы с тобой. Есть, пожалуй, только один человек, – добавил Бен после долгого раздумья, – которому умыкание марсианина может сойти с рук.
– Кто это?
– Джубал Харшоу, слыхала о таком?
– Да кто же не слыхал!
– И это – огромное его преимущество; на человека, о котором все слышали, не очень-то нажмешь, а если он – доктор медицины и юрист одновременно, то и тем более. Но самое главное, Джубал Харшоу – закоренелый индивидуалист, готовый выйти с перочинным ножиком в руках хоть против всей Федерации, и такая смелость увеличивает его силы десятикратно. Мы познакомились во время процессов о разжигании недовольства, и я вполне могу рассчитывать на него как на друга. Если удастся вытянуть Смита из больницы, я сразу отвезу его в Поконские горы, к Харшоу – и пусть тогда кто-нибудь попробует хоть близко к нам подойти. Моя колонка да драчливый характер Харшоу – этим раздолбаям гарантирована веселенькая жизнь.
7
Хотя Джилл легла спать поздно, на утреннее дежурство она заступила десятью минутами раньше положенного. Следуя указаниям Бена, она даже не пыталась пробраться к Смиту, однако хотела все время быть поблизости – на случай, если журналисту потребуется подкрепление.
Охранники куда-то исчезли. Подносы с едой, лекарства, подготовка двух пациентов к операции – первые два часа у Джилл не было ни минуты продыха, она только и успела, что попробовать дверь палаты К-12. Дверь оказалась запертой, дверь пустующей гостиной – тоже. Теперь, когда охрану сняли, можно было безо всякого риска проскользнуть в палату через эту гостиную, но работа никак не позволяла отвлечься. Самое большое, что могла сделать Джилл, это внимательно следить, кто приходит на этаж.
Бен не появлялся; пара вопросов, осторожно, словно невзначай заданных санитару, сидевшему у коммутатора, уверили Джилл, что ни Бен, ни кто другой не проходил к Человеку с Марса, пока она сама была где-нибудь в отлучке. Ситуация становилась странной и тревожной – хотя никакого «часа икс» не было назначено, Бен намеревался броситься на штурм крепости с самого утра.
В конце концов Джилл решила прибегнуть к элементарному подглядыванию: улучив свободную минуту, постучала в дверь вахтенной комнаты и, не дожидаясь ответа, сунула туда голову.
– Ой! Доброе утро, доктор, – пропела она с деланым удивлением. – А я думала, тут не вы, а доктор Фрейм.
Врач оторвался от изучения показаний приборов, окинул неожиданную гостью оценивающим взглядом и улыбнулся:
– Я его даже и не видел. Меня зовут доктор Браш. Чем могу быть полезен?
Столкнувшись с до боли знакомой мужской реакцией на свою внешность, Джилл позволила себе расслабиться.
– Да мне, собственно, ничего и не надо. Я из чистого любопытства заглянула. Как там наш Человек с Марса?
– А?
– Не бойтесь, доктор, – хитро подмигнула ему Джилл. – Весь персонал об этом знает. Ваш пациент… – Она указала на дверь в палату.
– Как? – На лице врача было полное изумление. – Это что, он здесь лежал?
– А разве сейчас его там нет?
– Да ровно ничего похожего. Миссис Роза Банкерсон, пациентка доктора Гарнера. С утра пораньше поступила.
– Да? А где же Человек с Марса?
– Не имею ни малейшего понятия. Послушайте, сестричка, так это что же, я Валентайна Майкла Смита прозевал?
– Ну да, он был в этой самой палате, еще вчера.
– И доктор Фрейм его наблюдал? Везет же некоторым. А у меня что? Вот, полюбуйтесь.
Словоохотливый врач нажал на кнопку; Джилл увидела на экране водяную кровать, а в ней – крошечную, иссохшую старушку. Похоже, спящую.
– Что с ней такое?
– М-м-м… Знаете, сестра, не будь миссис Банкерсон до неприличия богата, я назвал бы ее болезнь старческим слабоумием, а так – она, может считаться, нуждается в отдыхе и обследовании.
Стоя в дверях, Джилл поболтала еще немного, затем выглянула в коридор и заторопилась, якобы на вызов. Журнал дежурства подтвердил сказанное Брашем: В. М. Смит, К-12, – переведен. Дальше следовало: миссис Роза С. Банкерсон – поступ. К-12 (диетстол назн. д-р Гарнер – заказов не пост. – деж. не отв.).
К счастью, присматривать за богатой старушенцией Джилл не поручили. Она задумалась о Валентайне Майкле Смите. А вот с миссис Банкерсон явно что-то не так, понять бы, что именно… Джилл не стала маяться поиском объяснений и задумалась о том, что волновало ее гораздо больше. Почему Смита перевели не днем, а ночью? Наверное, чтобы избежать лишних свидетелей. И куда же его засунули? В нормальной обстановке Джилл позвонила бы в регистратуру, но сейчас у нее не шли из головы липовая телепередача и устрашающие разговорчики Бена. Лучше не торопиться и послушать, о чем чешут языком другие сестрички.
Но сперва Джилл направилась к телефону-автомату, позвонила Бену в редакцию – и услышала ошеломляющую новость: мистер Какстон на несколько дней уехал из города. С трудом взяв себя в руки, она попросила передать мистеру Какстону, чтобы тот позвонил сразу, как вернется.
Затем Джилл набрала его домашний номер. Бена не было и здесь, пришлось еще раз повторять ту же самую просьбу, на этот раз – автоответчику.
Бен Какстон не тратил времени даром. Он выдал задаток Джеймсу Оливеру Кавендишу. Сошел бы, конечно, и любой другой Честный Свидетель, однако реноме Кавендиша стояло так высоко, что приглашение адвоката превращалось в чистую формальность – престарелый джентльмен неоднократно свидетельствовал перед Верховным Судом Федерации; если верить слухам, в его голове хранились завещания стоимостью во многие миллиарды. Кавендиш обучался полному запоминанию у великого доктора Сэмюэла Реншоу, а гипнотическому кодированию – в Исследовательском центре Райна. Его гонорар за день, а точнее – за несколько часов работы намного превышал недельный заработок Бена, однако Бен намеревался представить счет своей газете – в таком ответственном деле смешно скупиться по мелочам.
