скачать книгу бесплатно
– Бен, это Джилл.
Дверь скользнула в сторону.
А затем, когда они вошли в квартиру, снова закрылась. Джилл подумала было, что Бен дома, но никто их не встречал; судя по всему, ей просто повезло угадать новый пароль. Задумано, нужно понимать, в виде приятного для нее сюрприза, только лучше бы уж без сюрпризов – а заодно и без отчаянного ужаса перед не желающей открываться дверью.
Смит замер на краю лужайки, поросшей густой, высокой травой. Ему здесь очень понравилось, хотя быстро грокнуть столь новое и необычное место было совершенно невозможно. То, движущееся место, где они только что находились, захватывало и потрясало, зато это больше подходило, чтобы объять себя.
Смит никогда не видел окна и даже не был знаком с таким понятием, – корпус Бетесдинского центра, куда его положили, имел новомодные глухие стены. Немудрено, что панорамное окно он принял за «живую картину», вроде как дома, на Марсе, – и искренне восхитился глубиной и живостью изображения. Очевидно, работа великого художника. До этого момента ничто не указывало, что у этих существ есть искусство; новое познание послужило углублению и расширению гроканья; Смит преисполнился теплым чувством.
Краем глаза уловив движение, он повернулся и увидел, что новый брат снимает с ног фальшивые шкурки и обувь.
Блаженно вздохнув, Джилл погрузила босые ступни в зеленую, прохладную траву.
– Господи, до чего же ноги-то устали! – Она подняла голову и встретила взгляд Смита – младенческий, но в то же самое время чем-то встревоженный. – Ты тоже разуйся и походи, тебе понравится.
– Как разуться? – недоуменно моргнул Смит.
– Вот же, все время забываю. Иди сюда, я помогу.
Джилл сняла с него сперва туфли, а затем – предварительно отлепив лейкопластырь – и чулки.
– Ну как, приятно ведь?
Смит неуверенно ощупал ногой траву, а затем робко поинтересовался:
– Но ведь они живые?
– Можешь не сомневаться, это – самая настоящая трава, Бен угрохал на нее не знаю какие деньги. Да тут одно специальное освещение стоит больше, чем я зарабатываю за месяц. Так что погуляй по травке, получи удовольствие.
Смит не понял почти ничего – только то, что травинки – живые существа и что ему предлагают по ним ходить.
– Ходить по живым существам? – Он не верил своим ушам.
– Чего? А почему и не ходить? Этой траве ничего не будет, она специальная, для таких вот домашних газонов.
Это, напомнил себе Смит, мой брат по воде, а брат никогда не посоветует плохого, ведущего ко злу.
Он позволил провести себя по лужайке – и обнаружил, что ему самому это нравится, а живые существа ничуть не протестуют. Он обострил свою чувствительность до крайнего предела – все верно, брат конечно же прав. Они привыкли, что по ним ходят, это – их естественное состояние. Решение объять и восхвалить новый факт, принятое Смитом, по мужеству и самоотверженности было сравнимо разве что с попыткой рядового земного горожанина оценить по достоинству все прелести каннибализма (обычая, по мнению Смита, вполне естественного и достойного).
– Ну ладно, – вздохнула Джилл, – побалдели, и хватит. Я ведь даже не знаю, насколько – и надолго ли – мы здесь в безопасности.
– В безопасности?
– Нам нельзя здесь задерживаться. Вполне возможно, они сейчас проверяют каждую машину, покидавшую Центр.
Она сосредоточенно нахмурилась. Домой нельзя, здесь оставаться нельзя… к тому же Бен собирался отвезти Смита к Джубалу Харшоу. Но она-то сама не была знакома с Харшоу, не знала даже толком, где тот живет, – Бен вроде говорил, что где-то в Поконских горах. Ну что ж, не знаем, так узнаем – деваться больше некуда…
– Почему ты несчастлив, брат?
Резко выдернутая из раздумий, Джилл взглянула на Смита. Да ведь это бедное дите знать не знает, ведать не ведает о каких-то там бедах и опасностях. Она попыталась взглянуть на происходящее с его точки зрения – и не сумела. Ясно одно, Смит даже не подозревает, что они в бегах… а от кого, собственно? От копов? От больничной администрации? Джилл не очень себе представляла, что за проступок она совершила, какие законы нарушила, – она просто понимала, что встала на пути больших шишек, высокого начальства.
Ну и как прикажете объяснить несчастному младенцу, против кого им приходится бороться, если она и сама этого не знает? Вот, скажем, полиция – да есть ли у них на Марсе полицейские? У этого – разве у него узнаешь? Говорить с ним – все равно что кричать в кадку для дождевой воды.
Да есть ли на этом самом Марсе кадки для дождевой воды? Или хотя бы дождь?
– Не будем вдаваться, – отмахнулась она. – Просто делай, что я скажу, – вот и все.
– Да.
Безграничное приятие, вечное и бесконечное «да». Джилл неожиданно подумала, что Смит по первому ее слову прыгнет из окна, – и ничуть не ошиблась. Он действительно прыгнул бы, восторженно впитал бы в себя каждую секунду падения с двадцатого этажа, а при заключительном ударе об асфальт принял бы развоплощение без тени удивления или сожаления. И не то чтобы он не знал, что падение ведет к смерти, он просто не понимал, что это такое – страх смерти. Если бы брат по воде избрал для него такую странную методику развоплощения – Смит восприял бы ее, восхвалил и постарался, по возможности, грокнуть.
– Ладно, хватит так стоять, надо по-быстрому поесть, переодеть тебя и убираться отсюда, пока не поздно. Ты раздевайся, а я тут пошарю.
Подобрав из Бенова гардероба дорожный костюм, берет, рубашку, исподнее и ботинки, Джилл вернулась в гостиную. Сейчас Смит напоминал котенка, игравшего-игравшего с клубком, да и запутавшегося в нитках. Одна его рука была прижата к телу и не могла пошевелиться, юбка намоталась на голову. Он начал снимать платье, даже и не подумав о пелерине.
– Господи боже, – безнадежно пробормотала Джилл, бросаясь на помощь.
Выпутав Смита из одежек, она засунула их в утилизатор – совершенно ни к чему, чтобы это хозяйство попадалось на глаза полиции, а с Эттой Шир, медсестрой, уж как-нибудь расплатимся.
– Тебя, милый, в больнице совсем запустили, так что прими-ка ты ванну, прежде чем надевать чистое.
Как медсестра, Джилл относилась к не очень приятным ароматам, исходящим от человеческого тела, с полным безразличием, однако – опять же, как медсестра – она была ярой фанатичкой мыла и мочалки… а этого пациента, похоже, так ни разу и не удосужились выкупать. Не то чтобы от Смита воняло, просто от него пахло, как от лошади в жаркий день.
Зрелище воды, льющейся в ванну, преисполнило Человека с Марса восторгом. В туалетной комнате палаты К-12 была ванна, но он не знал, что это такое и зачем. Его обмывали прямо в кровати, да и то не очень часто – мешали поминутные уходы в транс.
Джилл потрогала воду:
– Ну вот. Залезай.
На лице Смита отразилось полное недоумение.
– Да быстрее ты, – прикрикнула Джилл. – Забирайся в воду.
Все слова были знакомыми, порядок их тоже не оставлял места для сомнений. Брат хочет, чтобы он погрузил все свое тело в воду жизни! Его никогда не удостаивали подобной чести – более того, насколько он знал, такая привилегия не предлагалась никому и никогда. Смит уже начал понимать, что эти другие ближе знакомы с первоосновой жизни, – факт, далеко еще не грокнутый, однако не вызывающий сомнений.
Он ступил в ванну одной, дрожащей от волнения, ногой, другой, а затем погрузился в воду полностью, с головой.
– Да ты что! – закричала Джилл, хватая Смита за волосы, – и с ужасом обнаружила, что вытаскивает из воды не живого человека, а самый натуральный труп. Господи, да не мог же он за какие-то две секунды захлебнуться! Мог – не мог, а все равно страшно.
– Эй, ты! – встряхнула она Смита. – Очнись! Кончай свои штучки!
Смит находился очень далеко, однако услышал зов своего брата и вернулся. Остекленевшие было глаза оживились, пульс ускорился, грудь начала мерно вздыматься и опадать.
– Как ты там, – все так же испуганно спросила Джилл, – в порядке?
– Я в порядке. Я очень счастливый. Мой брат.
– Ну и перепугал же ты меня. Слушай, не забирайся ты больше под воду. Вот как сейчас сидишь, так и сиди.
– Да, брат, – после чего Смит разразился серией хриплых – абсолютно для Джилл бессмысленных – звуков, набрал пригоршню воды, благоговейно, словно некую драгоценность, поднес ее ко рту, а затем протянул Джилл.
– Ты что, не надо пить из ванной! И я не хочу.
– Не пить?
В глазах Смита стояли беспомощная обида и недоумение. Секунду помедлив, Джилл махнула мысленно на все рукой, наклонила голову и прикоснулась к неожиданному подношению губами.
– Спасибо!
– Да не будешь ты испытывать жажду!
– Надеюсь, и ты не будешь испытывать жажду, никогда. Но пока что хватит. Если хочешь пить, я тебе принесу, а эту воду больше не пей.
Вполне удовлетворенный, Смит оставил дальнейшие попытки напиться из ванной; теперь он сидел совершенно неподвижно. Джилл уже поняла, что он никогда не принимал ванну и напрочь не знает, как это делается. Можно бы, конечно, научить его, но сколько на это уйдет драгоценного времени…
Да было бы о чем говорить, вот буйных в психушке купать – это действительно работа. Вытаскивая Смита со дна, Джилл насквозь промочила свою кофточку, теперь она сняла ее и повесила сушиться. Уходя из больницы, она переоделась в короткую плиссированную юбку. М-м-да. Складки, конечно же, перманентные, но все равно – зачем мочить ее зазря? Джилл пожала плечами, дернула замок молнии и осталась в трусах и лифчике.
Смит взирал на все эти операции с откровенным любопытством; Джилл почувствовала, что краснеет, и очень этому удивилась. А ведь считала себя абсолютно свободной от унылого ханжества, именуемого стыдливостью, – господи, да мне же и шестнадцати не было, когда я первый раз пошла купаться голышом в смешанной компании. Однако младенческий взгляд этого странного типа повергал ее в полное смущение; посему Джилл не стала раздеваться дальше, заранее смирившись с перспективой промочить белье.
Приходилось скрывать свою растерянность за грубоватой суетой.
– Ну-ка, попробуем отскрести эту шкуру. – Встав рядом с ванной на колени, она облила Смита жидким мылом и начала взбивать пену.
Через некоторое время Смит протянул руку и потрогал ее правую грудь.
– Эй, – отшатнулась Джилл. – Только без этих штучек!
У Смита был такой вид, словно его ударили по лицу.
– Нет? – вопросил он трагическим голосом.
– Нет, – решительно подтвердила Джилл, но затем посмотрела на него и добавила, уже несколько мягче: – Ничего страшного не случилось, но ты меня не отвлекай, я занята.
Для ускорения процесса Джилл спустила из ванной воду, велела Смиту встать и обмыла его из душа; затем она включила сушилку, а сама стала одеваться. Ошарашенный хлынувшими со всех сторон потоками теплого воздуха, Смит задрожал; Джилл терпеливо, как ребенка, успокоила его, посоветовала держаться за поручень, а сама стала одеваться.
Затем она помогла ему выбраться из ванной.
– Ну вот, после купания ты и пахнешь приятнее, и чувствуешь себя, готова поспорить, получше.
– Я чувствую себя хорошо.
– Вот и прекрасно. А теперь одевайся.
В спальне перед Джилл встала сложная проблема: то ли надеть на Смита трусы, то ли объяснить ему, как это делается, то ли показать личным примером…
– НЕМЕДЛЕННО ОТКРОЙТЕ! – прогремел мужской голос.
Трусы выпали из пальцев Джилл. Она перепугалась до смерти, будто в операционной, когда у пациента под ножом хирурга внезапно останавливается дыхание, а давление падает до нуля. Ей снова пришла на помощь многолетняя выдержка медсестры. Они как, знают, что в квартире кто-то есть? Да, иначе бы не приехали. Ну, ясно, это чертово роботакси.
Так что, отвечать? Или затихариться?
Еще один повелительный окрик.
– Сиди здесь! – шепнула Джилл Смиту и вышла в гостиную. – Кто там? – Она изо всех сил старалась, чтобы голос звучал спокойно и непринужденно.
– Именем закона – откройте.
– Именем какого еще закона? Не порите чепуху. Говорите, кто вы такой и что вам надо, иначе я вызову полицию.
– Мы и есть полиция. Ваше имя Джиллиан Бордман?
– Как? Я Филлис О’Тул, и я жду тут мистера Какстона. Честное слово, я сейчас же позвоню в полицию и заявлю о попытке незаконного вторжения.
– Мисс Бордман, у нас есть ордер на ваш арест. Открывайте немедленно, вы только отягощаете свою вину.
– Никакая я вам не мисс Бордман, и я звоню в полицию.
Голос за дверью смолк; Джилл замерла, судорожно сглатывая и беспомощно ожидая, что же будет дальше.
Неожиданно в лицо ей пахнуло жаром, стальная пластинка замка занялась тусклым багровым светом, затем раскалилась добела; что-то громко хрустнуло, и дверь ушла вбок. Один из двух стоявших за ней мужчин переступил порог, ухмыльнулся и торжествующе объявил:
– Вот она, голубушка. Джонсон, осмотри квартиру, он где-то там.
– О’кей, мистер Берквист.
Джилл попыталась преградить им путь, но человек по фамилии Джонсон легко отодвинул ее в сторону и направился в спальню.
– Где ваш ордер? – срывающимся голосом выкрикнула Джилл. – Это полный произвол!
– Ну вот, ордер, ордер, – нежно улыбнулся Берквист. – Ты нам не нужна, мы за ним пришли. Не создавай нам трудностей, веди себя паинькой – может, и отделаешься полегче.
Джилл пнула Берквиста в щиколотку, но тот ловко, без труда увернулся. Вдобавок, босой ногой сильно не ударишь.
– Фу, – укоризненно покачал он головой, – какая гадкая девочка. Джонсон! Так нашел ты его или нет?
– Тут он, мистер Берквист. В чем мать родила. И чем же это они, интересно, собирались заняться? Угадайте с трех раз.
– У тебя, Джонсон, грязное воображение. Тащи его сюда.
Из спальни показались сперва Смит, а потом Джонсон, заломивший ему руку за спину.
– Он, видите ли, не желал идти.
– Пойдет как миленький!
Увернувшись от Берквиста, Джилл отчаянно бросилась на Джонсона; тот резко отшвырнул ее в сторону:
– Ну, ты, стерва, без этих!
