скачать книгу бесплатно
– Молодой человек, за кого вы меня принимаете?
– Это мы уже выяснили, теперь остается договориться о цене. Полторы?
– Будь так добр, налей мне еще бокал и поищи в справочнике номер «Ассошиэйтед Пресс».
– Капитолий десять-девять тысяч ровно. Джилл, выходи за меня замуж. Это самое большее, что я могу тебе предложить.
– Чего это ты там сказал? – ошеломленно переспросила она.
– Выходи за меня замуж. В каковом случае я встречу тебя у городской черты, сниму с упомянутой жердины, отскребу и отмою. Ты придешь в эту вот квартиру, будешь прохлаждать свои ножки в моей траве – в нашей траве – и быстро позабудешь свой позор и бесчестие. Только не забывай о главном – сперва тебе придется провести меня в больничную палату.
– Что-то я не понимаю, ты что, всерьез? А я вот возьму сейчас и вызову сюда Честного Свидетеля. Ты и тогда повторишь?
– Ох, Джилл, упорная ты женщина. Вызывай своего Свидетеля, – вздохнул Какстон.
– Не бойся, Бен, – вставая, негромко сказала она, взлохматила ему волосы и поцеловала. – Я не буду ловить тебя на слове. Но на будущее учти – не стоит шутить со старой девой о замужестве. Плохие это шутки.
– Я не шутил.
– Не знаю, не знаю, и вопрос этот лучше замнем. Сотри со лба улику, потом я расскажу тебе все, что знаю, и мы подумаем, как бы сэкономить нашим согражданам смолу, перья и труды. Хорошо?
– Хорошо.
– И я уверена, что он не на транквилизаторах, – добавила Джилл, закончив подробное описание своей партизанской вылазки. – Ровно так же я уверена в его здравом рассудке, уж не знаю почему – разговаривает этот марсианин странновато, а некоторые из его вопросов вообще ни в какие ворота не лезут. Но я точно знаю, что он не псих.
– Знаешь, было бы очень странно, если бы он не говорил странно.
– Как это?
– А ты подумай как следует. О Марсе мы знаем мало, но нам известно, что Марс на Землю нисколечки не похож, а марсиане – не люди, это абсолютно точно, как бы мало мы о них ни знали. Вот представь себе, что ты неожиданно угодила в джунгли, к самым примитивным дикарям, которые белой женщины в жизни не видели. Ну и как, сумеешь ты поддержать непринужденную светскую беседу? Или ты им странной покажешься? Между прочим, это весьма приблизительное сравнение. В данном случае те, среди кого жил Смит, на сорок миллионов миль более чужды нам, чем эти гипотетические дикари.
– Это мне понятно, – кивнула Джилл. – Потому-то я и не стала обращать внимания на его странные разговоры. Так что не считай меня за дуру.
– Умница ты, умница. Для женщины.
– Хочешь, я вылью мартини на твою редеющую шевелюру?
– Миль пардон. Женщины гораздо умнее мужчин, и жизнь ежесекундно эту истину подтверждает. А тебе там и выливать-то нечего, давай налью.
– Знаешь, Бен, – заметила Джилл, с великодушием победителя принимая стакан, – а ведь это полное идиотство, насчет не пускать женщин. Никакой он не маньяк.
– Они просто не хотят подвергать его слишком многим потрясениям сразу.
– Никакого потрясения и не было. Он просто… ну, заинтересовался. Он смотрел на меня совсем не так, как мужчины на баб.
– Неизвестно, чем бы все кончилось, удовлетвори ты его просьбу. Наверняка с инстинктами у него все в порядке, а вот сдерживать их он не умеет.
– Не думаю. Он, вероятно, слышал уже, что бывают мужчины, а бывают женщины, вот и захотел посмотреть, в чем же разница.
– Vive la difference![3 - Да здравствует различие! (фр.)] – возгласил Бен.
– Фу, мистер Какстон.
– А почему это «фу»? Я же со всем почтением. Возношу хвалу всем богам, что родился человеком, а не марсианином.
– Кончай треп.
– В жизни своей не говорил серьезнее.
– А тогда просто заткнись. Он вел бы себя тихо и благопристойно. Еще и торжественно поблагодарил бы. Ты не знаешь, ты не видел его лица, а я видела.
– И что же у него за лицо такое?
– Не знаю, как это и описать… – Джилл замялась. – А, знаю! Ну, вот ты, Бен, ты видел когда-нибудь ангела?
– Да, вот прямо сейчас и вижу. Других – не видел.
– И я тоже не видела, но если они есть, то выглядят в точности как он. Совершенно безмятежное, полное какой-то неземной непорочности лицо – и мудрые, древние глаза… – Джилл зябко поежилась.
– Неземной, – кивнул Бен. – Очень подходящее к случаю слово. Хотелось бы посмотреть.
– А для чего они его заперли? Он же и мухи не обидит.
Какстон задумчиво сложил кончики пальцев:
– Ну, во-первых, для его же защиты. Всю жизнь провести на Марсе – он же, небось, хилый, как цыпленок.
– Естественно. Это сразу видно. Хотя недоразвитая мускулатура – пустяки. Миастения гораздо опаснее, так и то врачи справляются.
– А еще, чтобы не подхватил какую-нибудь заразу. Он же вроде этих лабораторных кроликов из Пастеровского института, в жизни не видал ни одной здешней бактерии.
– Да, конечно. Никаких антител, никакого иммунитета. Только я слышала в столовой, что доктор Нельсон – врач с «Чемпиона» – с этим уже разобрался. По пути с Марса нашему лабораторному кролику сделали несколько переливаний, у него теперь почти вся кровь новая.
– Во, интересный факт. Хоть это-то можно использовать?
– Только на меня не ссылайся. И ему сделали кучу прививок, от всего, что бывает и не бывает, кроме разве что воды в колене. Да и где же это видано, чтобы автоматчики охраняли человека от микробов?
– М-м-м… Джилл, я нахватал тут кое-какую информацию, наверняка тебе не известную. Использовать ее я не могу – информанты больно трепетные, ну прямо как одна моя знакомая медсестра, – но тебе, если хочешь, расскажу. Только – чтоб никому.
– Никому так никому.
– Рассказ будет длинный. Налить?
– Нет, сперва стейк. Где там кнопка?
– Вот тут.
– Так нажми.
– Я? Это же ты готовишь ужин. Ты же у нас скаут.
– Мистер Какстон, да я скорее лягу тут в траве и умру с голоду, чем буду вставать и нажимать кнопку, расположенную в шести дюймах от вашего правого указательного пальца.
– Ну, как знаешь. – Упомянутый палец ткнул упомянутую кнопку, переведя плиту в заранее заданный режим. – Только не забывай, кто приготовил ужин. Так вот, насчет Валентайна Майкла Смита. Во-первых, неизвестно еще, Смит он или не Смит; на этот счет существуют очень серьезные сомнения.
– Как это?
– А вот так. Твой дружок-приятель – первый в истории межпланетный ублюдок. То есть плод космического прелюбодеяния.
– Брешешь!
– Фу, как говорит одна моя знакомая. Ты помнишь что-нибудь насчет «Посланника»? Четыре семейные пары, в их числе капитан Брант с супругой и доктор Смит с супругой. А твой марсианин с ангельским личиком появился на свет в результате, так сказать, перекрестного опыления. Сын миссис Смит от капитана Бранта.
– Да откуда твои информанты это знают? Они что, со свечкой стояли? И кому какое дело, чей он там сын? – возмутилась Джилл. – Дикое все-таки паскудство рассказывать сплетни про давно умерших людей.
– Отвечаем по порядку: сперва – насчет «откуда». Думаю, ты и сама сообразишь. Полная биохимия крови, цвет волос, цвет глаз, все, какие есть, генетические заморочки – да ты в этом лучше меня разбираешься. И вот, по всему выходит, что его мать – Мэри Джейн Лайл Смит, а отец – Майкл Брант. О каждом из экипажа «Посланника» существует полнейшая информация в открытом доступе. Никто еще в истории не был так подробно обследован и описан, как эти четыре парочки. Отличная, кстати, у парня наследственность: у отца ай-кью сто шестьдесят три, у матери – аж сто семьдесят, и тот и другая – выдающиеся специалисты… Теперь насчет «кому какое дело». Заинтересованных тут очень много, а потом, когда все выплывет на свет божий, станет еще больше. Ты слышала такое название – «лайловский двигатель»?
– Конечно. Они стоят на «Чемпионе».
– И на «Чемпионе», и на всех современных кораблях. И кто же, ты думаешь, его изобрел?
– Не знаю… Подожди-ка, подожди… Это что, она…
– Молодец, возьми с полки пирожок. Именно она, доктор Мэри Джейн Лайл Смит. Она так и не увидела свое детище в железе, однако успела запатентовать все основные элементы конструкции, вложила эти патенты в специально организованный траст – самый настоящий, не какой-нибудь там благотворительный, некоммерческий – и передала контроль над трастом вместе с текущими доходами Научному фонду. В конечном итоге контроль перешел к правительству, но принадлежит траст твоему драгоценному дружку, и стоит он многие миллионы, может быть – сотни миллионов, точно уж и не знаю.
Ужин был готов. Чтобы не портить лужайку, Какстон пользовался столиками, подвешенными к потолку; один из них он опустил на нормальную высоту, а другой – совсем низко, чтобы Джилл могла сидеть на траве.
– Ну и как? – поинтересовался хлебосольный хозяин.
– Феикаепно!
– Благодарю. И не забывай, что готовил я.
– Бен, – сказала Джилл, прожевав и проглотив очередной кусок, – так что же насчет этой, ну, незаконнорожденности Смита? Он что, теперь и не наследник?
– Он очень даже законнорожденный. Доктор Мэри Джейн жила в Беркли, а калифорнийские законы не признают понятия «незаконнорожденный», твой биологический потомок автоматически является твоим законным потомком. Капитан Брант – новозеландец, у них законы точно такие же. А вот в том штате, где повезло родиться доктору Уорду Смиту, мужу Мэри Джейн, считается, что ребенок, родившийся у замужней женщины, – законный потомок ее мужа, никакие тебе биологии-генетики в расчет не идут. Так что, Джилл, марсианин этот – самый что ни на есть законнорожденный сын трех родителей враз.
– Как это? Подожди, Бен, тут какая-то ерунда. Так не бывает. Либо законный, либо незаконный. Конечно же, я не юрист, но все равно…
– Вот оно и видно, что не юрист, их-то такой мелочью не смутишь. С юридической точки зрения Смит – вполне законнорожденный, с той, правда, пикантной особенностью, что где-то у него один комплект законных родителей, а где-то – другой. Ну а по здравому смыслу он, конечно же, бастард, что не имеет ни малейшего значения: дела о наследстве решают юристы, решают по своим законам, а не по какому-то там здравому смыслу. Так вот, о наследстве. Как я уже говорил, мать оставила ему колоссальное состояние, но ведь и оба его папаши были далеко не нищими. Работая на лунной трассе, Брант получал просто непристойное жалованье и все его вкладывал в «Лунар энтерпрайзес». Ты слышала, наверное, как взлетели эти акции, – компания только что объявила о выплате очередных дивидендов. Был у Бранта грешок, азартные игры; так ведь он не проигрывал, а регулярно выигрывал – и выигрыши тоже вкладывал в ЛЭ. С Уордом Смитом дело проще – старые семейные деньги, ну а медицина – по зову сердца. И твой марсианин – наследник всех троих.
– Да-а!
– Но и это, лапуля, только половина дела. Смит – наследник всей команды.
– У него что, четыре папаши?
– Шутки шутками, но все восемь членов экипажа «Посланника» подписали своего рода джентльменское соглашение искателей приключений, согласно которому выжившие становятся наследниками погибших. Выжившие и дети – каковых детей у них до рождения Валентайна Майкла Смита не было. Составлен контракт весьма тщательно, в полном соответствии с лучшими образцами договоров, написанных еще в шестнадцатом и семнадцатом веках, которые выдержали не только проверку временем, но и все попытки опротестовать их по суду. Вдобавок все члены экипажа были людьми состоятельными. Еще две семейные пары скупили уйму акций «Лунар энтерпрайзес», так что в сумме Смит может оказаться если не владельцем контрольного пакета, то уж точно мажоритарным акционером.
Джилл подумала о младенчески невинном существе, превратившем глоток воды из стакана в трогательную церемонию, и почувствовала укол жалости.
– Вот бы заглянуть в вахтенный журнал «Посланника», – продолжал Какстон. – Ведь его нашли, но вряд ли кому покажут.
– А что там такого, Бен?
– Жуткая история. Кое-что я узнал, но потом информант протрезвел, пожалел о своем длинном языке и заглох. Доктор Уорд Смит сделал своей жене кесарево сечение, и она умерла на операционном столе. Судя по всему, наш хирург знал расклад – не теряя ни минуты, он тем же самым скальпелем перерезал горло капитану Бранту, а затем и себе. Вот так-то, малышка. Прошу прощения.
Джилл зябко поежилась:
– Я медсестра, у меня к таким вещам иммунитет.
– Врунья ты моя, вот ты кто. Знаешь, Джилл, я целых три года работал в отделе криминальной хроники и все равно не сумел к такому привыкнуть.
– А что произошло с остальными?
– Понятия не имею. Может статься, мы никогда этого не узнаем – если не вырвем вахтенный журнал из цепких лап бюрократов. Вырвать его необходимо, во всяком случае так считает сидящий перед тобой молодой, полный романтического идеализма газетчик. Секретность – мать тирании.
– Бен, а может, и лучше будет, если это жулье отнимет у него наследство. Он же такой… ну, не от мира сего.
– Во-во, опять очень точное и к месту слово. Да ему, в общем, не шибко-то и нужны все эти деньги, уж как-нибудь Человек с Марса без куска хлеба не останется. Любое правительство, тысячи университетов и прочих организаций с восторгом возьмут его на свое обеспечение.
– Ну вот, видишь. Так что лучше ему подписать отказ, и дело с концом, и голова не болит.
– Если бы с концом. Джилл, ты слыхала о знаменитом процессе «„Дженерал атомикс“ против Ларкина и прочих»?
– Это что, Ларкинское решение? Конечно знаю, ты что, считаешь, я и в школе не училась? Только при чем тут Смит?
– А ты вспомни, как все было. Первый корабль на Луну послали русские, и он разбился. Второй, который послали мы вместе с Канадой, сел успешно, но никого на Луне не оставил. И вот, пока Соединенные Штаты и Британское Содружество готовились – якобы при спонсорстве Федерации – послать корабль с колонистами, а Россия занималась тем же самым в одиночку, всех их обогнала «Дженерал атомикс», арендовавшая для старта один из принадлежавших Эквадору островов. Одним словом, когда на Луну сел корабль Федерации – а чуть не сразу за ним и русский, – ребята из «Дженерал атомикс» успели там уютно обосноваться. А затем эта компания, зарегистрированная в Швейцарии, но находящаяся под американским контролем, набралась наглости объявить Луну своей собственностью. И ведь Федерация никак не могла сказать им: Луна наша, а вы идите куда подальше – обязательно вмешались бы русские. Тогда Верховный Суд мудро решил, что такое абстрактное понятие, как «юридическое лицо», не может владеть небесным телом и настоящие собственники Луны – люди, ее колонизовавшие, то есть Ларкин и его товарищи. Вот их-то и признали суверенной нацией и приняли в Федерацию, члены Федерации получили обещание доли в будущих доходах, а «Дженерал атомикс» и ее филиал «Лунар энтерпрайзес» – концессии. Многие страны недовольно морщились, к тому же в те времена Верховный Суд Федерации не был еще таким всемогущим, как сейчас, однако ничего лучшего никто не придумал. Побочным результатом стали законы колонизации планет, долженствующие прекратить кровавые разборки; все эти законы базируются на Ларкинском решении. И ведь они работали – Третья мировая не была связана с космическими спорами. Так что Ларкинское решение имеет силу закона и вполне применимо к Смиту.
– Что-то не улавливаю связи, – недоуменно покачала головой Джилл. – Ты меня споил.
– Думай, Джилл, думай. Согласно Ларкинскому решению, Смит – суверенная нация и единоличный владелец планеты Марс.
5
– Я мартини перебрала, – пожаловалась Джилл. – Мне послышалось или ты и впрямь сказал, что наш пациент – владелец Марса?
– Сказал. Так оно и есть. Он провел на Марсе, без посторонней помощи, законодательно определенный промежуток времени. А значит, в юридическом смысле Смит – вся планета Марс. Король Марса, президент, народ – как тебе больше нравится. Если бы «Чемпион» не оставил колонистов, права Смита на пустующую планету стали бы спорными, но теперь он все тот же король, только в отлучке. И Смит совсем не обязан чем-то делиться с новопоселенцами, они – всего лишь иммигранты, твой пациент может даровать им гражданство, а может и подумать.
– Невероятно!
– Зато – вполне законно. Теперь ты, лапуля, понимаешь, почему все так интересуются Смитом. И почему правительство запрятало его подальше. То, что они делают, – вопиющий произвол. Ко всему прочему Смит – гражданин Соединенных Штатов и Федерации, а никто не имеет права лишать гражданина Федерации внешних контактов – будь этот гражданин хоть сто раз осужденным преступником. Это сразу после Третьей мировой узаконили. Правда, вряд ли Смиту об этом известно. Кроме того, запирать прибывшего с визитом монарха – каковым является Смит – на ключ, не давать ему встретиться с людьми, особенно с журналистами – каковым являюсь я, – всегда считалось недружественным актом. Ну как, проведешь меня под видом монтера-неумехи?
– Что? Да теперь я еще больше боюсь. Слушай, Бен, а вот если бы меня сегодня утром застукали, что бы со мной сделали?
– М-м-м… думаю, ничего особенно страшного. Заперли бы в психушку по диагнозу, подписанному тремя медицинскими светилами, и разрешили бы переписку, по одному письму в каждый второй високосный год. Ну, в общем, особо расстраиваться бы не стали. Интереснее другое – что они с ним сделают?
– А что они могут сделать?
