скачать книгу бесплатно
Отец прислал его в мир, чтобы спасти людей. Но он молод, его никто не слушает. Слушают таких, как Египтянин, больших, сильных, с длинной бородой, тех, кто говорит много и громко. Люди верят седым волосам и поясу назорейства. Святыми считаются постные лица и громкое молитвы.
Если бы Отец захотел, то родил бы его сразу таким, но он создал его молодым и мятежным. В его груди билось сердце, полное любви к людям, он был силен для своего возраста, высок и строен. Он полон стремлений, он знает путь к спасению, он и есть тот путь, но люди слепы и глухи. Они пошли за Египтянином, и он тоже пошел, а должен был сам вести. Отец покарает его за это. Иисус готов ко всему. Но пусть за карой последует благодать израненному Израилю, пусть накажут его одного, пусть Египтянин воцарится на Давидовом троне, лишь бы и на земле обетованной воцарился мир.
Иисусу стало жарко в душной ночи. Божии пророки жили долго, но его Отец заберет к себе быстро – это Иисус знал с детства. Поэтому он так спешил.
Сейчас он тоже вошел в то состояние беспокойства, которое толкало и гнало его по свету. Ему словно не хватало воздуха, он вскочил, оттянул ту ветошь, которая прикрывала его грудь и рванулся из сада.
С шумом отскочила от пролома и бросилась вон бродячая собака. Она ожидала преследования, но, обернувшись, увидела, что странный человек бежит прочь от нее. На этот раз ей повезло – ни камень, ни палка не покалечили ее старых боков.
Иисус бежал к Иерусалиму и пыль поднималась от его босых ног.
– Что случилось? Римляне? – открыв ему калитку, спрашивал Ахим. – Эй, ответь, назаретянин? Где твое масло?
– На деревьях, – ответил Иисус, пробегая мимо.
– Что? Масло и на деревьях? Где такое видано?
Иисус не слушал его. Сейчас ему нужно было быть среди людей, в гуще, одиночество больше не для него. Уже не бегом, а быстрым шагом пошел он по скрытой в тени домов улице города. Она казалась ему длинной и мрачной, как чрево удава.
Найдя дом, в котором остановился его раббони, Иисус вошел в ворота. Проходя вовнутрь, он услышал разговор в задней комнате и направился туда через внутренний дворик, по пути размышляя.
– Важно, чтобы о нашем разговоре никто не узнал, равви.
– Да, брат.
Иисус остановился. И пока он думал, как поступить, голос, не знакомый ему, продолжал.
– Братья решили поддержать Еммануила.
– На нем сходятся все пророчества, – это был голос его учителя.
– Так же, как и на Галилиянине. И на…
– Не надо слов. Исая рек, что спаситель будет рожден от колена Давидова…
– По линии Нафана, брат, как предрек Иеремия…
– По линии Нафана рожден молодухой. Праведная Реббека, мать его, родила в 14 лет.
Иисус пригнулся, чтобы о нем не узнали. Тихо ступая, он дошел до окна, из которого доносились голоса. Он знал уже, что слышавшие тайные разговоры быстро умирают, поэтому старался двигаться беззвучно.
– Соблазняй не нас, а народ земли, – продолжали разговор скрытые за стеной люди.– Мудрые давно знают истину. Не нам увидеть Спасителя, не для нас он будет дан.
Сердце Иисуса забилось, и он сжался.
– Но за Египтянином идет сила и мы признаем его.
– Неверующие. Вы убедитесь в своей ошибке, но будет поздно.
– Мы с вами. Разве этого мало? Зачем же ты искушаешь нас. Египтянину царские одежды вручит сам первосвященник Анна, и он же всенародно назовет его Еммануилом из рода Давида. Чего же еще тебе надобно?
– Хочу вернуть свой сан и достоинство.
– Все твое к тебе вернется.
– На том порешим. Завтра, перед Субботой, на площади. И не забудь про чудеса.
– Будут чудеса. Лишь бы не видеть проклятых идолов в святом городе.
– Не перестаю удивляться вам, о последователи Саддока. Вроде вы и с римлянами и против. Чему верить, брат?
– Саддок, предок мой, был правоверным иудеем и достойным потомком святого Аарона. А римлян мы терпим вопреки своей вере и чувствам для того лишь, чтобы уберечь землю Авраама от окончательного разорения. Если бы не мы, голытьба бы уничтожила всех.
Иисус вздохнул. Ему хотелось видеть, что происходит в комнате, но он не смел.
– Напрасно ты сомневаешься в Еммануиле. Верно тебе говорю, он из рода Давидова.
– Я узнавал. Его бабка была служанкой у Сары, жены Левия. Хочешь видеть нового Исмаила? Лицезрей, но имя Давидово не оскверняй. Не то произнесут тебе хэрам за святотатство.
– Как ты обиделся, сын Саддока. Пусть будет, как ты скажешь, но всенародно вы возвеличите его Еммануилом и Спасителем.
– Тому быть. Пришли ученика, как договорились.
– Пришлю бен-Стаду.
– Кого?
– Иисуса. Я показал тебе его.
– А почему такое странное имя?
– Он сын плотника и пряхи из Назорета. Брат его носит пояс назорея.
– Достойный старший брат.
– Нет. Второй после него.
Иисус даже не дышал. Он слишком хорошо знал, что за слова дальше последуют.
– Он дал обет на время или навсегда? Очень достойный молодой человек.
– Нет. Он был посвящен Богу еще до рождения.
– Посвящают Богу первенцев.
– Вот поэтому я и называю его бен-Стада.
– Грех старшего искупает младший. Все понятно. Что ж, пришли его, посмотрю.
В комнате зашевелились. Иисус скользнул к стене. Слышно было, как внутри комнаты кряхтели и шаркали. Вот скрипнула дверь. Теперь надо было действовать. Иисус проскользнул во внутренний двор и хотел выскочить на улицу.
– Назоретянин, – неожиданно окрикнули его.
Иисус обернулся, не узнав голоса. Матфан-книжник из Эммауса звал его, стоя у входа в анфиладу.
– Не слышишь? Тебя зовет равви, скорее, я тебя полночи ищу.
Иисус согласно кивнул и пошел назад в дом.
«Бен-Стада»– слышалось ему, когда он подходил к двум старикам, ожидавшим его в тусклом свете лампадки в передней комнате
– Иисус, сынок, – начал его учитель, кашлянув. – Иди с этим господином, он передаст тебе масло для помазания.
– Слушаюсь, раббони, – Иисус привычно склонился.
– Следуй же за мной, – торопливо проговорил второй старик и первым пошел к двери.
– Спеши за ним.
Иисус послушно кивнул и почти побежал за мелко, но быстро ступающим потомком Саддока.
Идя уже по темной улице в почтительном отдалении от саддукея, Иисус обдумывал услышанное. То, что не надо верить всему, что говорят люди, он понял еще, живя в Назорете. Многое из того, что еще недавно ему казалось прекрасным и справедливым, улетучилось, как дым. С этим он давно смирился. А то, что он услышал о самом себе, касалось только его и было больным и обидным лишь вначале. Если смирить гордыню, можно и это признать справедливым. Он родился сыном своей матери, это верно. Имя же отца его ни один саддукей не посмеет произнести прилюдно. Быть же назиром, это лицемерие, истина не там.
– Эй, назоритянин.
– Да, господин.
Иисус, все еще думающий о своем, догнал потомка Саддока на углу Дворцовой улицы.
– Умеешь ли ты быть немым и глухим, назоретянин?
– Как прикажешь, господин.
– Надеюсь, ум твой длиннее твоей бороды.
Саддукей постучался в калитку и когда ему отворили, вошел в нее первым.
Иисус еще днем заметил, что ни один из восставших не заходил на эту улицу, но он даже не думал, что первосвященник остался в своем доме. Он очень удивился, идя за провожатым и видя вокруг себя привычную жизнь знатного иудея.
– Жди, назоретянин и прояви терпение.
Иисус кивнул и остался стоять возле маленького оконца, выходящего на темную улицу.
Что находилось внутри, он плохо видел. Тьма, едва освященная лампадкой, окутывала его. Мысли его были на редкость спокойны и безмятежны. Он не боялся великих, потому что сам был велик.
Ему не пришлось ждать долго. Маленький и истощенный человек в полосатом халате вышел к нему из черноты распахнувшейся двери.
– Иди за мной, человече, – коротко сказал он и повернулся назад.
Комната, в которую попал Иисус, была ярко освещена светильниками. У дальней ее стены, в кресле, напоминающем трон, сидел грузный человек с длинной курчавой бородой. Волосы его скрывала домашняя шапочка. Домашняя одежда его была сшита из дорогой ткани и богато украшена золотым шитьем.
– Подойди ближе, назаретянин, – нетерпеливо велел он.
Иисус подошел и поклонился почтительно, сразу узнав первосвященника Анну.
– Ответишь мне толково, и я награжу тебя, – важно сказал Анна, поднимаясь из кресла.
– Осторожно, господин, – попытался удержать его, старик, приведший Иисуса.– Он может иметь спрятанный нож.
– Господь Небесный оградит своего раба, верно служившего ему.
Прозвучало это излишне высокомерно. Старик, привыкший к такому, лишь поклонился.
Иисус же даже не шелохнулся, словно не замечая ничего вокруг себя. Он спокойно и равнодушно смотрел на первосвященника.
– Кто ты, юноша, и откуда родом?
– Я Иисус, сын Иосифа из Назарета, что в Галилеи, – ответил он бестрепетно.
– Что ж, ты можешь отвечать. Тогда спросим еще. Давно ли ты служишь Иисусу Египтянину?
– С того времени, когда спеет виноград, с месяца севана, господин.
– Я вижу, что ты учился. Кто твой учитель?
– Рабби Азор.
– Фарисей. Что ж, видно, ты стал знатный книжник. Отвечай и дальше так же складно, и награда твоя найдет тебя.
Чем дальше говорил он, тем выше становился в своих глазах и в глазах присутствующих тут, а Иисус при этом становился все мельче и незначительнее. Он уже готов был превратиться в мошку или земляного червя, когда опомнился и, взяв себя в руки, глубоко вздохнул.
– Меня прислал к тебе мой учитель, и наградить меня может только он, – ответил ему Иисус, стараясь говорить вежливо. – Спрашивай дальше, господин, я отвечу тебе так, как на моем месте ответил бы тебе он.
Анна вспыхнул и быстрыми шагами вернулся к своему креслу. Он не ожидал такой дерзости от мальчишки, у которого едва пробивается борода.
– Язык у тебя длиннее твоего пояса, смотри, как бы это не довело тебя до беды. Знаешь, как поступают с юнцами, у которых слишком бойкая речь? Их забивают камнями.
– Нет, господин. По Закону камнями забивают за грех перед Всевышним и людьми, я же не сказал ничего грешного.
– Хорошо же. Речешь ты гладко, – первосвященник сел и собрал в кулак свою бороду, чтобы успокоиться. – Если же ты так же гладко будешь отвечать на мои вопросы, твоя жизнь в дальнейшем будет более счастливой. Чего от нас хочет равви Азор?
– Не понимаю.
– Равви Азор желает вернуться в Синедрион, или хочет чего-то большего?
– Я думаю, он хочет вернуть Царство Божие Израилю.
– Мальчишка! Ты сам не знаешь, что говоришь. Зваться мессией и не являться потомком Давида – это преступление по Закону. Тут даже и тайного сыска не надо. Он сам себя обвиняет, – Анна весь подался в кресле, словно готовясь вскочить. – Мне сказали, что ты ездил в Вифлеем к матери Египтянина. Верно ли, что ты там видел царский пояс Давида, даренный ему священником Ахимелехом в Номве, городе священников?
