скачать книгу бесплатно
– Благословенно грядущее во имя Господа, царство отца нашего Давида.
Толпа кричала, радуясь, повстанцы бряцали оружием на римский манер, стуча мечами по щитам.
– Раббони, осторожнее, – Иисус сдерживал напирающих людей, чтобы они не сбили и не затоптали старика.
– Осанна!
Старик, словно вдохновенно, сорвал со своих плеч верхнюю одежду и бросил под ноги ослику. Животное в который раз сбилось с шага, а люди вокруг, словно по команде, тоже стали стаскивать с плеч одежды и стелить на землю.
Скоро весь путь до города устлали разноцветные ткани! Красный римский плащ, зеленый иудейский халат; серое, полосатое; платки, накидки.
Ослик, напуганный всем этим, впал в то состояние, когда его не сдвинуть даже слону.
Напрасно Египтянин дергал повод, напрасно колотил пятками в бока. Ослик, вздрагивая всем телом, крепко уперся в землю всеми четырьмя ногами и жалобно заревел, прижимая длинные уши.
– Ты же царь, прикажи животному идти, – насмешливо закричал из толпы чей-то голос.
– Над ослами не царствую, – громко закричал в ответ Египтянин, проворно слез с осла и быстро пошел вперед, небрежно попирая ногами устланные одежды.
Толпа заревела восторженно. Пальмовые и миртовые ветви полетели под ноги народного вождя. Старик только покрякивал и кашлял, когда Египтянин проходил мимо него.
Но в целом он был доволен. Египтянин, конечно же, глуп и горяч для царствования. Но со времен Самуила, божьи пророки не раз творили властелина из людей земли. За Египтянином стоит народ, его признали вождем сыновья Иуды Гавланита, среди его сподвижников есть книжники, за ним пошли не воинственные, презирающие мир, ессеи. Он истинный вождь страны.
Он умеет вести за собой, он одаренный полководец. Он победитель! Он изгнал из Иерусалима римский гарнизон. Он будет царем!
В город старик вошел последним, сопровождаемый только Иисусом. Лишь женщины и старики шли вместе с ним, переговариваясь о нынешних переменах.
Старик не слушал никого. Он спешил. Дом, в котором остановился Египтянин, снимал римский легат, начальник гарнизона, погибший вчера. Старик же выбрал себе дом рядом, принадлежавший начальнику сборщиков пошлин, главному мытарю Иудеи. Сам главный мытарь бежал, скрылся вначале восстания, потеряв в уличной бойне сыновей и зятя.
Ближайшее окружение старика заполонило некогда богатый дом, и пока он сам удалился для отдыха в спальню, все они: нищие и недоучки, разбрелись по комнатам, в поисках ценного. Только Иисус, думая о всех, отправился на поиски съестного. Спустившись в подвал, он нашел там муку, вино, крупы и вяленое и соленое мясо. Там же он увидел в углу корзины для субботней трапезы, и так, как приближался Шаббат, решил взять, тем более, что солома, необходимая для них, лежала тут же, под ногами.
Сгребая солому в кучу, чтобы было удобнее собрать ее, Иисус заметил кусок ткани в зеленую и белую полоску, выглядывавший из-за корзин. Сдвинув их в сторону, Иисус потянул за ткань. Гора сложенных друг на друга ящиков закачалась, мешки с мукой накренились, и все рухнуло, обрушилось и разломалось. Мешковина лопнула, белая пыль взвилась в воздух, и когда все осело, среди рухнувшей бесформенной кучи, поднялся человек, испуганно озираясь. Был он белый от муки и страха.
Иисус схватился за пояс, где висел большой галилейский нож. Человек резко подался к стене, еще больше перепуганный этим движением.
Иисус ободрился и миролюбиво развел руки.
– Кто ты? – стараясь говорить приветливо, спросил он. – Как твое имя?
– Закхей, – голос человека дрожал и звучал сипло и сдавленно от страха.
– Ты хозяин? Не бойся, я не обижу тебя.
– Нет, я сын его.
– Сын мытаря Фалева? Ух ты.
– Я не виноват. Я только помогал отцу. Ведь в Законе сказано: сын, да поможет отцу во всем. Правда?
– Ты знаешь Закон?
– Да, господин. Я учился у равви Иехонии.
– Не зови меня – господин. Я малый у господа.
Закхей кивнул все еще испуганно и настороженно.
– Это хорошо, что ты изучаешь Закон. Тогда ты должен быть честный, богобоязненный и полный любви к людям, как этот сосуд. Ты никогда не станешь таким, как твой отец.
– Но…мой отец тоже знает Закон. Он и сейчас ходит к садоку Авиуду. Мой отец хороший. Он всех любит и никому не хочет зла.
– Он мытарь, а это уже зло. Он обирает вдов и сирот до последней нитки и забирает у них вдесятеро больше положенного.
– Отец все, чем владеет, получил в наследство и приумножил трудом своим.
– Если бы было так, по улицам бы не ходили нищие, которых он ограбил. Не будем спорить, сын своего отца. Ты тоже будешь, как твой отец и тоже станешь мытарем. Верь мне, я верно говорю, потому что в Законе говорится: иди тропой, которой отцы идут. Но придет день, когда ты раскаешься и сам вернешь то, что получил неправедным путем. Перестань трястись, отряхнись и приведи себя в порядок. Когда придет удобное время, я выведу тебя из города. А сейчас помоги мне собрать субботние корзины, и я отнесу их наверх, потому что меня послали именно за ними.
Закхей, уже осмелев, неожиданно усмехнулся.
– Прости, что я скажу тебе, господин.
– Говори.
– Ты ведь тоже знаешь Закон и чтишь его.
– Истинно.
– Но ты тоже берешь то, что тебе не принадлежит. Ты тоже подобен моему отцу и не вправе судить его.
Иисус покраснел и резко ответил.
– Отряхнись от муки и соломы. Твои слова написаны на лице твоем.
Смутившись, Закхей стал торопливо и шумно отряхиваться, а Иисус быстро пошел к лестнице, ведущей наверх.
Только после второй стражи восставшие стали успокаиваться. Но прошло еще немало времени, когда Иисус осмелился спуститься в подвал.
Закхей спал в углу на соломе, свернувшись в калачик. Он не только почистился сам, он еще убрал все следы недавнего разрушения, все поломанное и ненужное сложил в одну кучу, туда же сметя рассыпанные и раздавленные продукты.
– Эй, эй, сын подати, – насмешливо позвал Иисус, осторожно трогая спящего за плечо.
Закхей, еще не проснувшись, рывком сел и так и остался, растерянно моргая и усердно протирая лицо ладонями. Глаза его беззащитно и сонно щурились на свет факела, с которым пришел Иисус.
– О, Хабер, ты пришел! – воскликнул он, придя в себя.– Я думал, что умру здесь, и труп мой осквернит все съестное.
– Ты фарисей? – Иисус, зная, что времени у него еще много, вставил факел в кольцо на стене и сел рядом с Закхеем. Только сейчас он разглядел того: крепко сбитый, маленький и круглый, он был приятен лицом и носил небольшую рыжеватую бородку.
– Мой отец фарисей, и братья…и я. А что, ты не любишь фарисеев?
– Отец Небесный одинаково изливает благодать на всех. Мы тоже должны любить всех, – ответил Иисус, в который раз думая о лживости слов и дел на земле.
– Ты это хорошо сказал. А ты совсем еще молодой. Наверное, и неженатый.
– Нет. А ты?
– Женат. Жена с бременем поехала к родителям в Вифанию-портовую. Хорошо. Наверное, уже родила там. В ее семье все женщины должны рожать в Вифании.
– Почему?
– Так им рек пророк Одетта.
– Еще при древнем Царстве? Так давно?
– Она из древнего рода. Увижу ли я когда-нибудь мое дитя, плод мой.
– Хватит, вставай, – Иисус резко поднялся, словно недовольный чем-то.– Надо идти.
Закхей замолчал и быстро встал.
– Я готов.
Иисус вынул из кольца вставленный туда факел.
– Иди за мной и не шуми.
– Хорошо, хорошо. Ты добрый, очень добрый.
Иисус, не слушая его больше, первым стал подниматься наверх.
Осторожно пройдя через привратную, они оказались на улице Иерусалима. Это была боковая улочка, довольно узкая для большого города, но она своим концом упиралась в широкую улицу, ведшую к Храму. Иисус хорошо знал эту улицу, по ней в праздничные дни шли паломники на поклонение. Тогда на ней бывало шумно. Сейчас же стояла тишина, и тьма окутывала все вокруг, только выломанные ворота, валяющиеся дальше по мостовой, напоминали о недавнем сражении.
В молчании, стараясь держаться стен, Иисус и Закхей быстро пошли, направляясь к восточным воротам. И если Иисус шел хоть и осторожно, но уверенно, то Закхей заметно отставал. Он все больше потел, ноги его немели от страха и подгибались.
Египтянин был бы плохой стратег, если бы не поставил стражу у городских ворот.
К счастью Иисус знал одного из стражников. Узнав его в свете костра, он заговорил первым.
– Мир тебе, Ахим.
– А, Иисус, – живо ответил тот, сонно щурясь. – Что ты здесь делаешь в такое время?
– Раббони послал меня за маслом на Масленичную гору. Пока дойду туда, солнце начнет всходить.
– К чему такая спешка, брат?
– Масло нужно покупать отстоявшееся, пока маслодавка не начала работать, и его не помешали с только что выдавленным.
– Вот не знал. Теперь и я буду так делать. Спасибо, что научил. А этот тоже с тобой?
– Его послал равви Аса, друг моего раббони.
– Смешно ты зовешь его, по-галилейски.
– Я сам из Назарета.
– Тоже смешно.
– Открой ворота, мы пойдем уже. Давно пробили третью стражу, а мне нужно вернуться к молитве.
– Мне ли не знать про это. Пойдем, я выпущу тебя.
Остальные стражники лишь слабо зашевелились у костра. Иисус, вслед за Ахимом обошел их и пошел к воротам.
Ахим, отпирая калитку, еще раз посмотрел на его спутника.
– Слушай, Иисус, а он здоров? Что-то он выглядит больным.
– Он всегда такой, – ответил Иисус, пригибаясь и проходя в калитку.
Закхей догнал его уже снаружи, среди полей и деревьев.
– Спасибо, – горячо зашептал он.– Ты спас меня, и я хочу отблагодарить тебя.
– Иди и постарайся жить праведно, – сказал Иисус, останавливаясь.
– Да-да, конечно, и отец мой мне так же говорит.
– Прощай, сын отца, ты никогда ничего не поймешь.
Иисус подтолкнул сына мытаря.
Деревья скрывали от них стены Иерусалима с его кровью и ужасами. В небе светила луна, круглая, как блюдо. В ее сероватом свете ветви деревьев сплетались в мрачные фигуры. Это пугало Закхея.
– Слушай, брат, – повернулся он к Иисусу. – Пойдем со мной. Тогда я отдам тебе все, чем владею, И все, чем буду владеть.
– Искушаешь меня? – Иисус засмеялся. – Ты не владеешь ничем, кроме своей души и своего тела. Прощай, – он первым повернулся назад.
– Нет, это не так, ты не знаешь…
Иисус побежал и свернул за изгородку, скрывающую инжирный сад.
Ему не хотелось так быстро возвращаться, тем более, что он соврал стражникам у ворот. Тут он увидел дыру в изгороди – кто-то в пылу битвы решил разжиться инжиром. Пролезая сквозь нее в сад, Иисус оглядывался из осторожности. Среди деревьев, в мраке, мог прятаться и вооруженный римлянин, а не только такой бедолага, как безобидный сын сборщика податей. Но сад оказался пуст – ни души человеческой, лишь ветер с сухим шелестом колыхал тяжелую листву.
Стоял жаркий месяц элул – шестой месяц лунного календаря. Ветви смоковниц никли от спелых плодов, трава у корней высохла и мягко стелилась под рукой.
Иисус тихо опустился на нее, прислонясь к стволу старой смоковницы, и сам затих, как все в ночи. Он только дышал и думал, наслаждаясь покоем и одиночеством. Он знал, что Закхей ушел, знал, что он уже никогда не вернется в Иерусалим. Предчувствие давалось ему легко, он был уверен в правдивости своих предсказаний и ни разу не обманулся.
Он с прежней силой любил своего небесного отца – тем более, что земная мать отвернулась от него. Она больше не принадлежала ему, у нее были другие дети, а у Отца он был единственный.
