Этой ночью я сгораю

Я подняла глаза. На девятом этаже сверкнул свет – зеленая искорка в темноте. Другая искра вспыхнула на восьмом, еще одна – на седьмом.

Вдруг все они погасли.

Я замерла, колеблясь между борьбой или бегством. Спасать собственную шкуру или искать Эллу?

Ради Эллы. Я повторяла это про себя, как благословение. Не успев дрогнуть, я пустилась бежать, хватаясь за полированные перила, но запнулась на первых же ступенях.

– Пенни.

Мое имя скрипом разнеслось по пыльной полуночной библиотеке.

Я перескочила последнюю ступень и упала на площадку первого этажа. Над подъемником со звоном загорелась лампочка. Стрелка указывала на цифру девять. На самом верху библиотеки открывались и закрывались дверные решетки. Под звуки вихря и грохот стрелка подъемника со скрипом передвинулась к цифре восемь.

Изумрудное сияние освещало весь девятый этаж. Блестящие глаза выглядывали сквозь перила. По спине пробежал холодный пот, и я бросилась вверх по лестнице. У меня галлюцинации, не иначе.

Добралась до площадки второго этажа. Стрелка подъемника дернулась к цифре пять. Со сбившимся дыханием я помчалась к кабинету мисс Элсвезер. Я влетела в дверь, когда подъемник со скрипом открылся и из щели под ним выползло что-то, повторяющее мое имя.

Я возилась с ключом в замке. Зеленое сияние расползалось по матовому стеклу. Я уперлась руками в дверь, ожидая, что ручка задребезжит. Но ничего не произошло. Только тихим шепотом, напоминающим шелест страниц, меня снова и снова звали по имени.

Наверное, лучше бы я пошла в казармы Золоченых. По крайней мере, чудовища вроде них мне хорошо знакомы.

С колотящимся сердцем я повернулась к шепоту спиной и на цыпочках пошла по ковру к книжному шкафу. На его месте на карте мисс Элсвезер была отмечена лестница.

Я нажимала на книги, снимала их с полок, но ничего не менялось. В отчаянии я стучала по книжному шкафу. Хоть что-то должно было произойти. Не могу же я вернуться в библиотеку, где зеленый свет с каждой секундой становился все ярче. И на ковре в кабинете мисс Элсвезер я тоже не могла сгореть.

Провела дрожащими кончиками пальцев по полкам, следуя за резным узором колючих стеблей к распустившемуся бутону розы. Один из лепестков на ощупь оказался более гладким и отполированным, чем все остальные. Я нажала на него, и весь книжный шкаф выехал наружу. За ним зияла бездна.

Из-под двери кабинета раздался вздох, и свет погас, погрузив меня во тьму. Дверь заскрипела. Я открутила крышку флакона, вылила в рот его содержимое и шагнула в темноту, успев закрыть за собой книжный шкаф. Шагнула мимо верхней ступеньки и споткнулась.

Когда я упала, изнутри меня охватило пламя.

С дымящейся кожей я спустилась по лестнице и едва успела выдавить из себя слова, чтобы раздвинуть завесу перед тем, как мне обожгло горло. Тело превратилось в пепел, и душа вырвалась на свободу.

В кабинете мисс Элсвезер разбилось стекло. Послышался сухой, как бумага, шелест моего имени. Кто-то следовал за мной в Смерть.

Глава 10

Я умерла слишком быстро. От шока все чувства притупились.

Я горела желанием оглянуться.

Я присела, погрузила пальцы в прохладный песок и прислушалась к пустыне, заставив себя сосредоточиться. От внезапного безмолвия сердца звенело в ушах, но я ничего не чувствовала. Никаких линий жизни. Эллы нигде нет.

Наконец я ее почувствовала, словно вдалеке запорхал мотылек. Линия жизни Эллы стала слабеть и распадаться. Мне стоило бы нарисовать себе оружие или другую одежду, но руки дрожали слишком сильно.

Я еще глубже погрузила пальцы в песок и замерла. Из-под рук причудливой паутиной тьмы вырвались темно-серые струйки. От ужаса у меня по спине побежали мурашки. Струйки стали черными, как эбеновое дерево. Я видела такое на картинках в учебниках: под песком проснулись туманные призраки.

Я была напугана, и Смерть учуяла мой страх.

Паутина сжималась и разгоралась, заливая пустыню тенями. Тишину разорвал пронзительный визг.

Я вскочила на ноги, отвернулась от завесы и побежала еще дальше в Смерть, следуя за линией жизни Эллы.

Если бы мое сердце по-прежнему билось, оно бы заколотилось сейчас. Если бы мне нужно было дышать, легким не хватало бы воздуха. Но Смерть заключается во многом, и иногда она проявляет доброту. Она бывает милосердной. В этом месте я могла бежать без остановки, даже не напрягая мышцы. Черные юбки запылились и слились с песком, а рыжие волосы потускнели в ответ на мои мольбы стать невидимой.

Я взобралась на дюну. У ее подножия в пустыне возвышались черные стены. Я скатилась вниз. Чем ближе я подходила, тем выше они становились. Камни усеивали песок, и мне приходилось их обходить.

Я бежала, а дюны колыхались. Они поднимались и опускались, скрывая меня на бегу.

Смерть бывает обманчивой.

Земля накренилась, и я упала вперед. Зыбучие пески тут же поглотили мои руки по запястья. Они засасывали их и затягивали еще глубже, но мне удалось высвободиться.

Из песка просачивался туман. Он схватил мою лодыжку чем-то вроде пальцев. Содрогнувшись, я вырвалась из него и вскочила на ноги.

Иногда Смерть бывает голодна.

Из пустыни поднимались темные фигуры наподобие человеческих, только кривые и угловатые. Песок прилипал к конечностям туманных призраков, вырывающихся из дюн. Я думала пробраться за стены, обойти их по периметру и найти вход. Но передо мной выросли огромные ворота с подъемной решеткой, вбитые глубоко в песок. Постучаться в главные ворота было моей последней надеждой. Тем самым я отдавалась на милость тому, кто (или что) был за стенами.

Я потрясла решетку ворот.

Иногда у Смерти есть план.

Ворота подняли, когда меня настигли призраки тумана. Костлявые пальцы схватили меня за платье. Мне следовало создать себе оружие, надо было раньше об этом подумать. Ткань порвалась, и я нырнула под ворота. Они с грохотом опустились. Я была спасена, но оказалась в ловушке.

Мне хотелось оглянуться через плечо на призраков тумана. Раньше я не видела ни одного, не считая цветных картинок в энциклопедии.

Не оглядывайся назад.

От страха я не могла встать с четверенек. Послышались приближающиеся шаги. Перед моими руками остановились черные отполированные сапоги для верховой езды. Я попыталась подняться, чтобы встретить свою судьбу, но в затылок ударила боль, а в глазах почернело.

Меня разбудил солнечный свет, проникающий в широко открытое окно. От яркого света жгло в глазах. Когда я попыталась сесть, вокруг все закачалось и поплыло. Я была в гостиной. Яблочно-зеленые кресла стояли возле незажженного очага. По обоям вилась цветущая сирень, а на низком столике стояла ваза с алыми розами. Должно быть, мне это снилось. Свет и краски нахлынули на меня со всех сторон, и я зажмурилась.

Но когда я открыла глаза, комната никуда не исчезла. Пыльца шептала на ветру, который плясал на серебристом тюле, расшитом розами.

Это не сон. Сны так приятно не пахнут. И во сне не бывает больно, а у меня болит голова.

Я сделала медленный вдох и снова попыталась сесть, но череп пронзила такая боль, что у меня вырвался всхлип. Мои попытки встать прервал тихий мужской голос, в котором сквозило легкое любопытство:

– На твоем месте я бы еще немного полежал. Ты сильно пострадала.

– Ты меня ударил!

В голове пульсировало в такт сердцу. Мысли спутались, я была сбита с толку: я же в Смерти, у меня не должно биться сердце…

Я почувствовала на груди прохладу кристалла и прикоснулась к нему. Линия жизни не повредилась.

– Бить женщин не в моих правилах.

Обладатель голоса приблизился ко мне, до ужаса тихо проскользнув по бархатному ковру в тех самых сапогах. На фоне окна вырисовался силуэт широкоплечего мужчины.

– Ударом по затылку твой череп обязан туманному призраку и довольно большому камню.

Легким движением мужчина уселся на низкую кушетку, закинув на спинку руку, в которой лениво крутил стакан. Мужчина был ненамного старше меня и безупречно одет. Черная рубашка свободно заправлена в темные брюки; закатанные рукава обнажали мускулистые предплечья. Серебряные спирали обвивали его запястья, как браслеты.

Это самый идеальный из мужчин, которых я когда-либо видела. Если бы меня попросили изобразить мужскую красоту, я бы нарисовала его.

Как он здесь очутился? Ведь в Смерти никто не жил. И тем более ни у кого здесь нет гостиной с занавесками, вышитыми розами! В Смерти был способен жить только легендарный Чародей, создавший ее. А я в него не верю… или уже верю?

Но это невозможно! Терновые ведьмы не могли годами патрулировать Смерть и не заметить в пустыне даже ряби, указывающей на то, что здесь обитает кто-то настолько могущественный. Однако его особняк раньше тоже никто не замечал.

Мы встретились взглядами. У него были темные глаза, в них таилась угроза. На его губах медленно расползлась улыбка.

Тут до меня дошло, что я на него засмотрелась, и у меня покраснели щеки.

– Спасибо. За то, что впустил меня.

– Было бы невежливо поступить иначе. Тебя преследовало не меньше семи туманных призраков.

Он скользнул взглядом по моим губам и шее, немного задержался на кристалле и снова посмотрел мне в глаза. Что-то в нем было не так, чего-то не хватало, но я не могла понять, чего именно.

– Скажи мне, что тебя подвигло привести нежить, вопившую у меня за дверями?

Я села, не обращая внимания на то, что голова у меня раскалывалась, а комната вращалась перед глазами.

– Я ищу свою сестру.

– О! Должно быть, это Изабелла?

Он сделал глоток из стакана, не сводя с меня глаз. «Он опасен!» – раздался крик в уголке моего сознания, который отвечал за выживание.

– Изабелла совершила досадную ошибку. Но поскольку сейчас я в добром расположении духа, то позволю тебе увидеться с ней.

Я покачала головой.

– Элла не допускает ошибок.

Его улыбка стала напряженной.

– Изабелла оглянулась, и ты наверняка знаешь, что это означает. Не так ли?

Второе первоначальное правило Смерти было нарушено. Если душа оглянется назад, то обернется туманным призраком, а если это сделает терновая ведьма, Смерть овладеет ею полностью и навсегда. Тогда станет невозможно ни пересечь Предел, ни вернуться за завесу.

– Отпусти ее.

Он издал сухой горький смешок.

– И это все, на что ты способна? Ты нашла сестру в плену, в особняке, которого быть не должно, из всех возможных мест в Смерти, и первым делом просишь отпустить ее? Ох, Пенелопа… Изабелла о тебе рассказывала. Когда ты появилась у меня на пороге, я думал хоть немного развлечься, но это… это так скучно. Я думал, ваш Верховный Смотритель пришлет кого-нибудь позанятнее. Девушку с искрой, а не какую-то заурядную пустышку.

– Я не пустышка!

– И все же я не собираюсь тратить на тебя свое время. Убирайся.

Я склонила подбородок. Упрямство пересилило страх.

– Ты сказал, что я могу повидаться с Эллой.

– Я передумал.

– Нет.

– Нет?

Он встал и двинулся ко мне. Я тоже заставила себя встать. Мы встретились на середине пути. Он возвышался надо мной, мрачный и грозный, с точеными мускулами и пронзительным взглядом, под которым я старалась не съежиться. Не для того я рисковала навлечь на себя гнев Терновой королевы, чтобы меня так просто выгнали. И не затем я дважды в одиночку сожгла себя заживо, чтобы замяться у него на глазах. Я выпрямилась как струна и ждала.

Глубина его глаз ужасала. Они были нечеловеческими: черными, как у Алисы, но дикими, как море после шторма. У меня сжался желудок. Если он и был Чародеем – тем самым, который считался создателем Смерти и был в нее изгнан, – он мог превратить меня в прах, привидение или нечто похуже.

С раздраженным вздохом он схватил меня за руку и развернул к двери. Сопротивляться бесполезно. Возможно, даже опасно. Но я все равно боролась и извивалась, чтобы попасть ему локтем в ребра.

– Без нее я не уйду.

– Тогда можешь остаться с ней здесь.

Он держал меня так, чтобы я до него не дотянулась. Крепко сжав мою руку, он вывел меня в просторный коридор с белыми завитушками лепнины, которая украшала потолок. Сверкающие канделябры рассеивали радужные блики солнечного света на бледно-желтых стенах.

Я дергала рукой, пытаясь вырваться на свободу, но уперлась спиной в стену. Он поставил руки по обе стороны от моей головы. Поймав меня таким образом, он меня успокаивал.

– Что ж, в тебе действительно есть огонь.

Голос у него был убийственно нежным. От него пахло дождем, темным шоколадом и горьким миндалем в коричневом сахаре.

– Когда твоя сестра появилась у меня на пороге, я думал, это она. Но, как оказалось, ваш Смотритель прислал мне еще и тебя.

Его острый взгляд хитро заблестел. Я вжалась в стену: он был таким большим, а я такой маленькой. Его присутствие подавляло и опьяняло: мне одновременно хотелось оттолкнуть его и прижаться к нему. Но вместо этого я посмотрела прямо ему в глаза.

За кого он меня принимал? С чего он взял, что я подчинялась Смотрителю? И почему он до сих пор не избавился от меня?

– Прекрасно, Пенелопа. Ты меня заинтересовала. Но я соблюдаю законы Смерти, а твоя сестра их нарушила. Взыскание за это – одна жизнь. Одна из вас может уйти. Я позволю тебе решить, кого из вас отпустить.

Я и думать не стала. Линия жизни Эллы не продержалась бы до конца ночи – моя же была прочной. У меня есть время – у Эллы уже нет. Я сама добралась до Смерти и я смогу вернуться.