Красная линия

И затем он медленно, преувеличенно вежливо улыбнулся. Эта улыбка не имела ничего общего с радостью. Это был оскал. Предупреждение.

Я замерла, чувствуя, как по телу разливается ледяной ужас. Это был не взгляд соперника. Это был взгляд охотника, который только что определил новую цель.

– Доктор Картер, я полагаю?

Его голос был тихим, но он резал слух, как металл по стеклу. Он подошел ближе, нарушая мое личное пространство.

– Господин Рихтер, – кивнула я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. – Поздравляю с финишем.

– О, не стоит, – он махнул рукой, – сегодня победу одержал ваш… протеже. Невероятное преображение. Скажите, это ваших рук дело? Врачебная магия?

В его словах не было ничего криминального, но каждый слог был отравлен ядом. Он намекал. На что? На наши с Томом отношения? На мою профессиональную этику?

– Том – выдающийся гонщик. Он сам проделал всю работу, – ответила я, глядя ему прямо в глаза.

– Конечно, конечно, – он усмехнулся, и его взгляд скользнул по моей фигуре с такой откровенной оценкой, что мне стало дурно. – Просто любопытно. Обычно, когда гонщик так… кардинально меняется, за этим стоит чье-то сильное влияние. Интересно, что такого особенного он в вас нашел?

Мое сердце упало. Это была первая пуля. Аккуратная, прицельная. Он не обвинял меня напрямую, он лишь сеял зерно. Зерно сомнения, сплетни, домысла.

– Моя работа – следить за здоровьем пилотов, господин Рихтер. Не более того, – сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти.

Его тихий, насмешливый голос догнал меня:

– Будьте осторожны, доктор. Гонки – опасная игра. Можно нечаянно… обжечься. Передайте Тому мои поздравления. Уверен, наша дуэль только начинается.

Я почти бегом ушла из паддока, чувствуя, как его взгляд жжет мне спину. Воздух больше не пах победой. Он пах угрозой.

Вечером, когда Том позвонил мне, его голос был полон эйфории.

– Ты видел? Я его переиграл, Эмили! Я сделал это!

– Я видела, – тихо ответила я. – Ты был великолепен.

– Что-то не так? – он мгновенно уловил нотку в моем голосе.

– Со мной говорил Клаус, – выдохнула я.

На той стороне повисла тишина. Когда Том заговорил снова, в его голосе не осталось и следа от эйфории. Он стал холодным и твердым, как сталь.

– Что он сказал?

– Ничего… прямого. Но он знает, Том. Он знает про нас. И он будет использовать это против тебя.

– Пусть попробует, – прорычал он. – Тронет тебя – убью.

В его голосе не было бравады. Была простая, неоспоримая правда. И от этой правды стало еще страшнее. Потому что я поняла – наша тихая гавань закончилась. Война, которую Том вел на трассе, теперь перекинулась на нашу жизнь. И первый выстрел уже прозвучал.

Глава 11: Информационная война

Три дня после Сильверстоуна прошли в сладком забытьи. Легендарная четверка, уважительные взгляды в паддоке, и самое главное – Эмили. Её улыбка, которая стала моим личным допингом. Казалось, я наконец вынырнул из трясины прошлого и сделал первый твердый шаг навстречу своему второму шансу.

Иллюзия разбилась утром в пятницу, перед первой практикой в Монце.

Я зашел в командный HQ за кофе и застыл на пороге. Весь гараж вымер. Механики, инженеры – все смотрели в экраны своих телефонов. При моем появлении разговоры резко оборвались, взгляды застыли где-то между жалостью и любопытством.

– Что случилось? – спросил я, и в груди заныло смутное, но знакомое предчувствие.

Мой менеджер, Пьер, молча протянул мне свой айпад. На экране – главная страница самого популярного гоночного портала «Paddock Pulse». Кричащий заголовок:

«ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ПРОШЛЫМ: КАК ТОМ РЕЙН ВЕРНУЛСЯ, И ПОЧЕМУ ЭТОГО НЕ ДОЛЖНО БЫЛО СЛУЧИТЬСЯ».

Статья была подписана неким Маркусом Вольфом – ящерицей из таблоидов, известной своими «жареными» материалами. Я начал читать, и с каждым абзацем кровь стыла в жилах.

Там не было прямой лжи. Там было нечто хуже – умело слепленная полуправда. Автор смаковал историю моей аварии, цитируя «анонимного члена команды-соперника»: «Рейн был безрассуден тогда, и ничто не говорит о том, что он изменился сейчас. Его возвращение – это плевок в лицо памяти Даниэля Риккардо».

Я сглотнул ком в горле, чувствуя, как старые шрамы на душе разрываются заново. Но это была лишь первая часть удара.

Вторая была посвящена Эмили.

«Источники, близкие к команде «Феникс», подтверждают, что за резкой трансформацией Рейна стоит не только его талант, но и… личный интерес. А именно – его крайне близкие, выходящие за рамки профессиональных, отношения с врачом команды Эмили Картер. Не оказывает ли доктор Картер, чья основная задача – объективная оценка состояния гонщиков, предвзятое влияние на руководство команды в пользу Рейна? Не в ущерб ли это другим пилотам?»

Текст сопровождался моим старым, специально подобранным фото – я вышел с пресс-конференции после той самой аварии, с потухшим взглядом и осунувшимся лицом. И – свежим кадром, где Эмили и я обмениваемся взглядами в паддоке Сильверстоуна. Фотография была сделана так, чтобы создать ощущение тайного сговора.

Я отшвырнул айпад так, что он чуть не разбился о стену.

– Кто это сделал? – мой голос прозвучал хрипло.

– Успокойся, Том, – Пьер поднял руки. – Это просто желтая пресса.

– Это не пресса! Это – он! – я прошипел, сжимая кулаки. Перед глазами стояло самодовольное лицо Клауса. Его обещание, переданное через Эмили: «Наша дуэль только начинается».

В этот момент в гараж влетел Виктор Дюбуа. Его лицо было багровым.

– Рейн! Мой кабинет! Сейчас же!

Я последовал за ним, чувствуя на себе десятки колючих взглядов. Воздух в кабинете был густым, как сигарный дым.

– Ты видел эту пакость? – Дюбуа ткнул пальцем в свой монитор.

– Я видел.

– И? Что это за чертовщина с твоим врачом? Я дал тебе шанс, а не разрешение устраивать бордель в моей команде!

Я видел, как он старается сохранить маску хладнокровия, но его выдают глаза. Он боится. Боится скандала, боится спонсоров.

– Между мной и доктором Картером ничего непрофессионального не происходит, – сказал я, выдерживая его взгляд. – Это провокация. Рихтер мстит за Сильверстоун.

– Мне плевать, кто это! – рявкнул Дюбуа. – Мне плевать на ваши детские разборки! С сегодняшнего дня – никаких контактов с Картер вне рабочих моментов. Понял? Вы – гонщик и врач. Точка. И если я услышу хотя бы намек на продолжение этого цирка, твой второй шанс закончится, не успев начаться. Тебя вышвырнут из «Формулы-1» навсегда. Ясно?

Я стоял, сжав челюсти до боли. Он был прав. И от этого было еще горше. Клаус бьет без промаха. Он не полез в драку, он ударил по самому больному – по моей репутации и по тому, что для меня стало дороже всего.

– Ясно, – выдавил я.

Выйдя из кабинета, я тут же достал телефон. Мое сообщение Эмили было коротким:

«Статью видел. Ничего не отвечай. Никому. Это приказ.»

Ее ответ пришел мгновенно:

«Том, мне так жаль… Все из-за меня.»

Читая это, я почувствовал, как ярость сменяется чем-то другим – холодной, стальной решимостью. Клаус хотел вывести меня из игры? Выдавить, спровоцировать на ошибку?

Он просчитался.

Он думал, что я взорвусь, наброшусь на него, опозорю себя и команду. Но он не учел одного. Теперь у меня есть нечто, что стоит защищать. И чтобы защитить это, я должен быть не просто быстрым. Я должен быть умнее. Холоднее. Сильнее.

Он развязал информационную войну. Что ж. Война так война. Я посмотрел на свою машину, которую механики готовили к практике. Она блестела под софитами, как оружие.

На трассе я отвечу ему. Не словами. Скоростью.