Пробуждение Зодиака

– Я прекрасно вижу происходящее на последних партах, – резко сказала она.

Все обернулись к провинившимся, которые виновато прятали записки.

Когда старейшина Ян вернулась к лекции, Эванджелина снова погрузилась в свои мысли. Ее горло пересохло, а в желудке чувствовалась боль от голода; но девушка уже привыкла к своему вампирскому телу, которое невозможно было удовлетворить, питаясь только животной кровью. Она с тоской подумала о булочках с красной фасолью и кровью, которые оставила в комнате. До конца урока оставалось всего полчаса. Эванджелина научилась контролировать аппетит, и даже сама мысль о питании кровью животных все еще вызывала у нее отвращение. Она ела мало и редко, но привыкнуть к постоянному чувству голода и жажды было сложно.

– Мисс Лун.

Голос старейшины вырвал Эванджелину из ее мыслей. Она слушала лекцию только краем уха, но и этого было достаточно, чтобы уловить суть. Старейшина сказала что-то про то, что искусство является источником силы. Этого должно было хватить, чтобы ответить на предстоящий вопрос.

Но тут Эванджелина поняла, что к ней обратилась не старейшина Ян. Взгляд старейшины устремился на дверь. В проеме стояла старейшина Шу с мрачным выражением лица. Старейшина Шу была высокой, стройной вампиршей, которая выглядела примерно лет на шестьдесят. Даже когда она была смертной, ее красота завораживала. Она была самой старшей из старейшин и, следовательно, их лидером. Ее никогда не назначали на эту должность формально, но в этом и не было необходимости.

– Мисс Лун, – повторила старейшина Шу. – Пожалуйста, следуйте за мной. Мне нужно поговорить с вами.

Шепот и взгляды одноклассников не беспокоили Эванджелину. Ее напрягло выражение на лице Шу. Случилось что-то ужасное. Эванджелина встала.

– Возьмите свои вещи, – сказала старейшина Шу, указывая на открытый учебник и тетрадь на парте. – Вы не вернетесь.

Ропот любопытных усилился. Маркус Ню, в частности, не удосужился даже понизить голос, рассуждая о том, какова вероятность того, что у Эванджелины явные проблемы.

Обычно Эванджелина не оставляла нападки Маркуса без внимания, но сейчас ей было плевать. Очень странно, что старейшина Шу вызвала ее вот так посреди урока. Почему Эванджелина не вернется? Неужели она и правда где-то допустила ошибку и попала в неприятности? Неужели ее исключат? Нет, быть этого не может. Летние занятия начались всего две недели назад, и она вела себя крайне прилежно.

Эванджелина закинула книги в рюкзак. Не встречаясь взглядом с одноклассниками, вампирша последовала за старейшиной Шу. Эванджелина никогда раньше не попадала в неприятности – не в те, из которых нельзя было выбраться, заговорив кому-нибудь зубы, – но она не могла избавиться от тревоги, что на этот раз произошло что-то действительно плохое.

Кабинет старейшины был обставлен скромно. За столом из красного дерева расположился огромный книжный шкаф, а над ним висели простые часы.

Эванджелина уже успела придумать кучу вариантов дальнейшего развития событий, пока они шли в кабинет старейшины, и ни один из них не был благоприятным.

– Садитесь, пожалуйста, – сказала Шу. Ее лицо было непроницаемой маской, но Эванджелина все же уловила короткую вспышку эмоций в ее глазах – что-то похожее на жалость.

После некоторого колебания Эванджелина осторожно села в мягкое кресло, стоящее перед столом.

– Это не та новость, которую мне легко сообщать вам, – сказала старейшина холодным, натянутым тоном. – Я бы очень хотела, чтобы обстоятельства были другими, поверьте.

Эванджелина нахмурилась. Почему Шу говорила так, словно собиралась сообщить ей, что ее дом сгорел или что она неизлечимо больна? Эванджелина была вампиром. Человеческих болезней ей точно не следовало опасаться.

– Что случилось? – спросила Эванджелина.

Руки Шу задрожали, и она сжала их в кулаки. Затем маска сдержанности соскользнула с ее лица. Губы старейшины задрожали, а глаза заблестели от едва сдерживаемых слез. Эванджелина никогда не видела у старейшины такого проявления эмоций, и ей стало не по себе.

– Боюсь… боюсь, ваш брат, Джулиус, погиб. Час назад его останки были официально опознаны на Бруклинском мосту.

Сначала слова показались Эванджелине бессмысленными. Должно быть, это ошибка. Или, может быть, она как-то неправильно поняла старейшину Шу. Джулиус не мог умереть.

– Мисс Лун?

Эванджелина моргнула. Старейшина помахала рукой перед ее лицом. Сколько времени она просидела, уставившись в пространство, пытаясь уложить в голове эту ужасную новость?

– Это невозможно, – сухо отрезала Эванджелина.

Всего два дня назад Джулиус спешно покинул поместье Лунов, попросив ее возглавить предстоящее заседание Верховного совета. Да, он вел себя странно, и да, с тех пор его никто не видел… но это не означало, что он мертв. Да, логика во всем этом улавливалась. Джулиус пропал, но Эванджелина отказывалась верить в то, что он погиб. Наследник уровня Джулиуса Луна не мог просто так умереть. Он был таким же проклятым бессмертием, как и она. Джулиус не мог умереть… разве что его убили осиновым колом в сердце, а раз так, то его убийца тоже бессмертный.

– Я понимаю, что эту новость сложно принять. Это… тяжело и для меня тоже. – Шу, обычно суровая и бесстрастная, едва сдерживала слезы. – Но я клянусь вам, что это правда, и Джулиус наверняка хотел бы, чтобы вы посмотрели правде в глаза.

Эванджелина хотела огрызнуться, но вовремя спохватилась. Что она могла сказать? Ее сердце кричало, что Джулиус жив, но разум твердил обратное. Эванджелина будет выглядеть глупо, если сейчас устроит сцену в кабинете старейшины Шу.

– Возвращайтесь домой. Сегодня вы освобождены от уроков. Я понимаю, что на вас ляжет много новых обязанностей. – Старейшина сделала паузу. – В скором времени также встанет вопрос о Верховном совете и о вакантной должности канцлера. Традиционно Луны возглавляли наследников, но в последнее время я слышу возражения и недовольство данным фактом среди некоторых… Должность вам не гарантирована, Эванджелина. Ходят слухи, что совету нужна свежая кровь, но в конечном счете все решит голосование.

Слова старейшины были ударом под дых, оправдывая самые потаенные страхи Эванджелины. Однако сейчас девушке было не до того, чтобы беспокоиться о должности канцлера. Ее волновали более важные вещи.

– Кто… Кто это сделал с Джулиусом? – наконец спросила она. Вампирша не могла заставить себя произнести слово «убил». – Гневокрылы вернулись?

Шу ответила загадочно:

– Нам пока известно очень мало, но, поскольку в том районе уже много лет не было нападений гневокрылов, у нас нет причин для паники.

Нет, гневокрылы не настолько умны, чтобы провернуть подобное, поняла Эванджелина.

– Шаманы? Фейри?

– Мы не знаем и не можем никому предъявить обвинения без доказательств, – отозвалась старейшина. – Есть вероятность, что вы тоже в опасности. Мы можем назначить вам несколько наследников для защиты.

– Не нужно. Сесилии Лун будет более чем достаточно.

Сесилия была не только одноклассницей Эванджелины, но и давней слугой семьи Лун. Эванджелина отвечала автоматически. Она еще не приняла правду, но знала, что в критический момент ей нужно демонстрировать навыки лидера. Она не может сломаться.

– Кроме того, – добавила вампирша, скорее, самой себе, чем старейшине, – поместье Лунов находится под защитой заклинаний. Удачи всем тем несчастным, кто попытается войти в дом без приглашения.

Поместье находилось недалеко – всего в километре от школы. Благодаря скорости вампира Эванджелина могла добраться туда в считаные секунды. Но если ее брата действительно убили, то убийца вполне мог поджидать и ее. Хотя, по правде говоря, это не ей стоило бояться врагов, а наоборот. Внутри Эванджелины бурлили боль и ярость. Она сжала кулаки. Не было сомнений – кто бы ни стоял за этим, он испытает на себе всю силу ее гнева, и тогда даже ад ему покажется благословением.

Старейшина приподняла брови, но не стала настаивать. Одна Сесилия стоила всех Когтей Джулиуса вместе взятых. Она была одним из самых выдающихся мастеров боевых искусств в школе и получала высшие баллы по всем дисциплинам. Эванджелина могла бы только посочувствовать тому безумцу, который осмелился бы бросить вызов Сесилии. Однако Джулиус тоже был выдающимся бойцом. Эванджелина постаралась не зацикливаться на этом факте. Убийца выманил Джулиуса из поместья, а не пытался проникнуть сквозь защитные барьеры. Пока Эванджелина сохраняла ясность рассудка, с ней все будет в порядке.

В кармане брюк завибрировал телефон. Конечно, к этому моменту все уже строили догадки об ее отсутствии, и школа гудела от сплетен. Эванджелине было все равно, что о ней говорят. Ее разум был занят только одной мыслью: как отомстить.

Преступника нельзя недооценивать. Ее старший брат был мертв. Невозможно представить, чтобы бессмертный умер по-настоящему. Джулиус Лун пал от руки могущественного врага, а это ставило под угрозу не только семью Лун, но и всю академию «Пяти стихий», а возможно, и весь Манхэттен.

Николас

После того как Эванджелину неожиданно увели с урока, начался настоящий хаос. Ученики почти не обращали внимания на старейшину Ян, которая заканчивала читать лекцию. Все были заняты тем, что строили догадки о произошедшем. Вероятно, старейшина Ян устала от этого, и, учитывая, что слишком многие нарушали дисциплину, чтобы оставить всех отбывать наказание после уроков, она просто закончила занятие на двадцать минут раньше. Без сомнения, старейшина Ян тоже хотелось посплетничать о последних событиях с другими членами преподавательского состава.

Николас, который обычно одним из первых выбегал из класса, чтобы успеть на следующий урок, в этот раз задержался.

– Дилан, – позвал он уходящего мальчика с короткими каштановыми волосами. Как только имя сорвалось с его губ, Николас тут же пожалел о том, что окликнул младшего брата, с которым они не разговаривали уже много лет.

Дилан Ху обернулся с мрачным выражением лица. В отличие от Николаса, Дилан носил на себе проклятие оборотня, поэтому его телосложение стало гораздо более массивным.

– Что? – спросил он, глядя куда-то поверх плеча Николаса.

– Я… Ты не слышал ничего от Эванджелины?

– С чего вдруг? Она твоя подруга, а не моя. – Не дожидаясь ответа брата, Дилан отвернулся и присоединился к своим друзьям, которые ждали его у входа. Никто из них даже не удосужился посмотреть в сторону Николаса.

Николас закипел от негодования. Да как Дилан смеет его игнорировать? Его пульс участился, знакомое тепло разлилось по телу, и… Николас остановился, прежде чем поддаться искушению, о котором в дальнейшем горько пожалеет.

Николас закрыл глаза. Чего он вообще хотел от младшего брата? Это был их самый длинный разговор за последние годы и, вероятно, самый продолжительный в обозримом будущем. Давным-давно Николас и Дилан были неразлучны, как и полагается братьям, но это было до того рокового октябрьского дня в 1860 году. До того, как они с Диланом наломали дров.

Николас старался не замечать тяжесть на сердце. Он ждал, пока другие студенты покинут класс. Последними ушли пара девушек, которые не переставали украдкой посматривать на него и хихикать.

Суть проклятия – или благословения, в зависимости от того, как на это смотреть, – девятихвостого лиса заключалось в том, что необычайная внешность Николаса притягивала к нему внимание, что бы он ни делал. Он никогда не стал бы использовать свою привлекательность без веской причины, но многие девятихвостые часто при помощи своей красоты манипулировали другими. До проклятия Николас, как и все наследники, превращенные в лисий дух, уже обладал необыкновенной, завораживающей внешностью. На этом он строил свою теорию: каждый из наследников был проклят превратиться в то создание ночи, которое больше всего ему подходило. Эванджелина и Джулиус, например, были хладнокровными и жесткими, и превращение в вампиров лишь усилило эти черты их характера. Оборотни, как Тристан Шэ и Маркус Ню, были дерзкими и импульсивными, всегда готовыми ринуться в бой. Наконец, девятихвостые лисы, как Николас, были спокойными и хладнокровными мыслителями, почти гениальными, но часто совершали поступки по велению сердца. Именно эти качества сделали их самыми редкими среди наследников.

Трудно было поверить, что в Николасе могло быть нечто более экстраординарное, чем его внешность, но, по его мнению, его самой выдающейся чертой был его ум. Но, к сожалению, в этом мире внешность имела наибольшее значение. Красота была преимуществом, доступным только победителям генетической лотереи; красота была социальной валютой, и это касалось даже наследников.

Когда класс наконец опустел, Николас достал телефон и попытался позвонить Эванджелине раз, два, три раза, но каждый раз звонок переходил на голосовую почту.

– Где же ты, Эванджелина? – пробормотал он себе под нос, затем быстро набрал несколько сообщений.

Закрыв глаза, Николас попытался отвлечься от наихудших сценариев, которые мелькали в его голове. Почему он был таким бесполезным? Возможно, слова Маркуса на заседании совета действительно задели его больше, чем он готов был признать. В тот момент он был так зол, что едва не потерял контроль над эмоциями, а это могло привести к пожару.

Николас корил себя за то, что снова не смог помочь Эванджелине. Она выручала его бесчисленное количество раз с самого детства, ведь он рос ранимым, застенчивым ребенком, что делало его легкой мишенью для издевок.

Но что он мог сделать, если Эванджелина даже не отвечала на его звонки, а он не имел ни малейшего представления о ее местоположении? Тем более что учебная ночь еще не закончилась. Раздосадованный Николас вышел в коридор.

На втором уроке, углубленном курсе китайского, никто даже не пытался делать вид, что слушает, что привело старейшину Ма в бешенство, а это было весьма пугающе, учитывая, что тот был оборотнем.

К обеду слух о том, что Эванджелину сняли с уроков, каким-то образом оброс кучей подробностей. По пути в столовую студенты академии то и дело болтали о Лунах.

– Ты слышал о Джулиусе?

– Его тело нашли рядом с Фултонским рынком…

– Гневокрылы?

– Но гневокрылы не нападали на нас уже несколько десятков лет…

Николас никогда не полагался на сплетни, но в этот раз в них, казалось, была доля правды. Он тоже читал новости об обгорелом теле, найденном у Бруклинского моста. Собрать кусочки пазла воедино было не так уж и сложно: Джулиуса не было в школе, а его младшую сестру вызвали посреди урока. Очевидные выводы напрашивались сами собой.

Тем не менее слухи оставались слухами. Пока не появится официальное заявление, Николас отказывался верить в теории одноклассников.

Николас направился к своему шкафчику, пробираясь сквозь толпу студентов. Он привык выделяться в толпе. Буквально. Не только потому, что был девятихвостым лисом из дома Тигра с необыкновенным вкусом, когда дело касалось макияжа и одежды, но и потому, что он был почти два метра ростом – один из самых высоких студентов академии «Пяти стихий».

Когда Николас вошел в столовую, он тут же погрузился в гул голосов. Студенты академии четко разделялись на группы, и их деление не всегда было обусловлено домами, к которым они принадлежали.

Банда Джулиуса – Когти – самые крепкие и мощные наследники, по обыкновению, занимали столы у входа. Другая группа, меньшая по размеру и менее приятная, сидела на противоположной стороне: Маркус и Макс Ню со своими преданными сторонниками. Студенты, увлеченные искусством, обосновались в центре. Дилан и его друзья, поклонники панк-рока, расположились недалеко от них. Высокий стол в дальнем конце столовой был зарезервирован для тринадцати членов Верховного совета.

Николас направился к высокому столу, кивнув другим членам. Сильвия кивнула в ответ, прежде чем впиться зубами в свой мясной сэндвич. Рядом с ней Трэвис пил кровь из пакета. Он также поприветствовал Николаса. И Сильвия, и Трэвис выглядели озадаченными, как будто перед ними стояла сложная дилемма. Разговоры среди других членов Верховного совета тут же стихли, когда они заметили Николаса. Судя по всему, они думали, что он им что-то расскажет. Обычно у него были ответы, особенно если дело касалось Эванджелины. Но на этот раз он терялся в догадках, как и остальные.

– Как дела, Никки? – спросил Трэвис, улыбнувшись. Его клыки блестели от крови.

– Просил же меня так не называть, – пробормотал Николас, но Трэвиса это только рассмешило.

Николас занял свое место, затем бросил взгляд на пустующий стул в центре. Место Джулиуса. Николас всегда полагался на интуицию, и сейчас она отчаянно кричала, что слухи правдивы, отчего у него болезненно щемило сердце.

Отсутствие Джулиуса Луна остро ощущалось во всей столовой. На его пустой стул многие смотрели с любопытством, а Когти выглядели как никогда угрюмо в отсутствие своего лидера.

Атмосфера в академии «Пяти стихий» изменилась навсегда буквально за одну ночь.

– Слышал, что Эванджелину забрали с урока, – протянул Трэвис, лениво развалившись на стуле с нарочито расслабленным видом, однако напряженные мышцы на его руках и шее выдавали тревогу. – Ты что-нибудь знаешь, Никки… Николас? Поговаривают, что Джулиус…

– Мертв, – бесстрастно закончил Николас. – Да, поговаривают.

– Скорее, убит, – мрачно вмешалась Сильвия. – Джулиус Лун вряд ли сгорел случайно.

Она посмотрела на Николаса, и он понял, что больше всего членов совета волновал вопрос: неужели кто-то смог убить бесстрашного и непобедимого Джулиуса Луна?

– Мы даже не знаем наверняка, мертв ли Джулиус, – напомнил Николас. – Все, что мы слышали, – всего лишь домыслы.

Однако его слова прозвучали неубедительно. Все уже считали смерть Джулиуса фактом. Возможно, это Николас вел себя глупо, цепляясь за ложную надежду, что это не так.

– Как думаете, кто мог это сделать? – спросил Трэвис вполголоса, словно боялся, что их подслушают. Было очевидно, что ему не терпится обсудить свои версии. – Маркус говорил что-то про гневокрылов…

– Точно не гневокрылы, – тут же прервал его Николас. – Они не настолько умны, чтобы справиться с Джулиусом. Они могут лишь бессмысленно атаковать в приступе ярости без всякой стратегии.

– Хм. – Трэвис выглядел неубежденным, но не стал спорить. – Может, фейри? Хитрые засранцы. Но про них ничего не слышно было уже… Сколько? Лет сто?

– После войны за территорию в Китайском квартале они были тише воды ниже травы, – мрачно заметила Сильвия. – Держу пари, они затаились, притворяясь, что ушли навсегда, а сами планируют нанести удар в самый неожиданный момент. Убийство Джулиуса было предупреждением.

– Хватит говорить о нашем канцлере в его отсутствие, – попытался остановить лавину Николас. – Нам нужно проявить больше уважения.

Трэвис закатил глаза, но Сильвия стыдливо опустила взгляд.

– Да какая теперь разница? Джулиуса нет. Он… – Она закусила губу, не закончив.

Трэвис и Сильвия продолжили обсуждение своих версий, а Николас оглядел столовую. Его взгляд упал на стол аутсайдеров, где в основном сидели оборотни. При виде одного из них, Тристана Шэ, бывшего парня Эванджелины, Николас невольно сжал кулаки. Когда-то давно Тристан был для Николаса самым близким, если не лучшим другом. С тех пор много воды утекло, время стерло все теплые чувства и воспоминания об их дружбе.

Николас подавил вспышку гнева, когда Тристан, смеясь, лениво потянулся, и их взгляды встретились. Улыбка Тристана мгновенно исчезла, и он опустил взгляд.

Оборотни, несомненно, тоже были красивы, их красота была более грубой по сравнению с девятихвостыми лисами. Николас считал Тристана неотесанным, и это его раздражало. Каштановые волосы Тристана всегда были взъерошены, как будто он проснулся за пять минут до начала уроков, что, скорее всего, было недалеко от истины.

Обычно Николас мог смириться с раздражающим фактором в виде Тристана, но не сегодня. Эванджелина исчезла, слухи о смерти канцлера распространялись, как лесной пожар, а Тристан выглядел так, будто его это не заботило. Возможно, Тристану было что-то известно, а может, он просто бесчувственный тупица.

Кроме того, Николас ни за что и никогда не простит Тристану разбитое сердце Эванджелины, а любой, кто причинил ей боль, должен понести наказание.

Николас был уже на полпути к столику, за которым сидел Тристан, когда осознал, что делает.

Глаза других студентов устремились на Николаса, но его не волновало, что он привлек внимание, нависнув над оборотнем. Возможно, даже лучше, если все увидят, как он поставит его на место.

– В чем дело, Тристан? – спросил Николас, стараясь придать своему голосу спокойствие, которого он не чувствовал. Улыбки на лицах друзей Тристана моментально исчезли. Отлично. – Поделись, пожалуйста, со всеми, над чем ты так громко смеешься.

– Не думаю, что тебе будет смешно, учитывая, что у тебя нет чувства юмора. – Тристан ухмыльнулся. – Чем могу помочь многоуважаемому члену Верховного совета?

Компания Тристана захихикала, но Николас не мог не заметить, что Мередит и Бетани Ян смотрели на него во все глаза и не смеялись над шутками Тристана.

Николас провел рукой по волосам, приглаживая их, сосредоточив свое внимание на девушках. Его внешность и очарование сейчас нужны были ему, как никогда.

– Надеюсь, вы не против, если мы с Тристаном отойдем на пару слов?

– Конечно, нет, – хихикнула Мередит.

Даже парни из компании Тристана не остались равнодушны к обаянию Николаса. Они пожали плечами, кивнув в знак согласия.

Тристан нахмурился:

– Что бы ты ни хотел мне сказать, Николас, можешь говорить при всех.

Николас с трудом сдержался, чтобы не врезать по этой раздражающей самодовольной усмешке Тристана. Он с силой ударил кулаками по столу, заставив Мередит и Бетани вздрогнуть.

– Поверь, я бы не подошел без веской причины, – процедил Николас.

После долгой паузы Тристан все-таки поднялся со стула. Николас повел его к ближайшей стене и повернулся к ней спиной, лицом к Тристану. Тристан приблизился к Николасу, пока между ними не осталось всего несколько сантиметров.

– Надеюсь, это что-то важное, Ху.

– Не знаешь, куда пропала Эванджелина? Она не отвечает на мои сообщения, – прямо спросил Николас.

Тристан нахмурился при упоминании Эванджелины.

– Почему я должен знать, где она? Я не разговаривал с ней уже несколько лет. – Его глаза сверкнули, предупреждая, что Николас вторгается на опасную территорию.

– Я вижу, как ты смотришь на нее на уроках. Не верю, что вы не поддерживаете связь, – сказал Николас, чувствуя, как в нем поднимается желание защитить и, возможно, даже ревность. Но он отмахнулся от эмоций. Сейчас было гораздо важнее вытянуть из Тристана любую информацию.

Тристан злобно посмотрел на Николаса, и кончики его ушей покраснели.

– Послушай, если ты одержим Эванджелиной, это не значит, что все остальные тоже…

– Одержим? – Вспышка гнева подняла температуру тела Николаса, и его опасная сила снова начала пробуждаться. Он знал, что должен успокоиться, иначе его магия вырвется наружу, но в этот момент ему было все равно. Он слишком долго терпел Тристана. Жар распространился к кончикам пальцев, умоляя дать ему волю. Николас слишком хорошо знал это чувство. Это было предупреждение: если он не успокоится, и быстро, пламя будет невозможно погасить. – Я не одержим. Я просто переживаю за нее, но откуда тебе знать, что это такое, когда ты беспокоишься только о себе.

Тристан оскалился, а его золотистые глаза засияли ярче. Очевидно, слова Николаса задели его за живое.

– Удивительно, что ты умудрился ее потерять, Николас, учитывая, что ты буквально ходишь за ней хвостом день и ночь. Сложно представить, что Эванджелине удалось от тебя сбежать.

Кровь застучала в ушах Николаса. Возмутительно. Тристан должен был переживать за Эванджелину, как все остальные, но он продолжал язвить и смотрел на Николаса так, будто хотел порвать его на куски.

«Что ж, взаимно», – подумал Николас.

Их неприязнь друг другу с каждым днем становилась все более выраженной и в какой-то момент неизбежно должна была перерасти в насилие. Из них двоих Тристан был, безусловно, лучше в бою, но гнев подстегивал Николаса и придавал ему сил. Пришло время преподать Тристану урок.

Пламя вспыхнуло на кончиках пальцев Николаса. О, он мог бы легко запугать Тристана или даже врезать ему.

Но нет. Так нельзя. Рациональная, спокойная часть Николаса прорвалась сквозь хаос, бушующий внутри. Он должен был контролировать свое тело, иначе последствия могли быть катастрофическими. Николас сжал кулаки.

Тристан посмотрел на его руки, а затем снова встретился взглядом с Николасом. Его глаза сверкнули, и Николас понял, что его попытка сдержать себя не ускользнула от внимания оборотня.