Последнее слово

Космо бьет кулаком по столу.

– На выходных! Мы отправляем выпуск в печать завтра!

– Я им об этом сказала.

– Ну, значит, опубликуем все как есть, – говорит он с грозным выражением на лице.

– Мы не можем рисковать, – просто отвечает ему Ракхи. – Если мы напечатаем неверные сведения, это поставит в неловкое положение и нас, и Дона Блеска. И приведет к юридическим последствиям.

– Давай я сам поговорю с этими юристами, – грозит Космо. – Если они услышат редактора, может, смогут найти в своем бешеном графике время для кое-каких чертовых расчетов.

Ракхи кривится.

– Я уже предупредила, что вы позвоните, но они сказали, что это не имеет значения – они по уши заняты другим делом, и статья в сравнение с ним не идет. Они сказали, что мы можем подождать до следующей недели или вообще снять материал с публикации. Я сказала, что мы подождем. Мы же не хотим потерять Дона Блеска, правда?

Космо стискивает зубы.

– Нет. – Он весь кипит. – Думаю, нет.

– Единственное… Нам нужно найти хорошую историю на обложку, чтобы завтра отправить все в печать, – говорит Ракхи, прикусывая губу.

Я с триумфом поворачиваюсь к Космо.

Почесывая лоб правой рукой, он бросает на меня взгляд сквозь пальцы.

– Ладно, Харпер, – бормочет он. – Одри Эббот будет нашей сенсацией. Давай, устрой это.

– Да! Спасибо! – кричу я в экстазе, выбегая из его кабинета и чувствуя, что сейчас взорвусь от счастья. Ракхи выходит следом.

Когда мы возвращаемся на свои места, я издаю восторженный визг, а потом наклоняюсь к Ракхи и говорю:

– Знаю, что это, наверное, стоило тебе нервов, но я очень рада, что Дон Блеск запорол свое интервью.

– Он этого не делал, – спокойно шепчет она мне в ответ и открывает на своем экране почту.

Я пристально смотрю на нее.

– Что?

– Думаешь, я бы позволила, чтобы на обложке был кто-то, кроме Одри Эббот? – Она разворачивается и смотрит на меня с коварной улыбкой. – Не в мою смену.

Глава пятая

– У меня тост, – объявляет Мими, поднимая свой бокал с просекко. – За двух моих потрясающих коллег. Харпер – за то, что добыла классную сенсацию, Ракхи – за то, что одурачила нашего идиота-редактора и позаботилась, чтобы на этой неделе обложку украшал нужный человек. За командную работу!

Мы с Ракхи смеемся и тянемся, чтобы чокнуться бокалами. «Старый дуб» находится недалеко от офиса и представляет собой неофициальное тусовочное место газеты «Корреспонденс». Как бы сильно мы ни старались попробовать что-то новое, мы всегда оказываемся здесь. Паб родной и уютный, и в нем мы провели много незабываемых вечеров: начиная с тех, когда нам нужно было утопить горе, заканчивая теми, когда нужно было что-то отпраздновать. К счастью, сегодня вечер именно такой.

– Я все еще поверить не могу, что ты выдумала эту историю с Доном Блеском, – говорю я Ракхи и качаю головой. – Я ни на секунду не усомнилась!

– Мне нужно было казаться убедительной, – отвечает она.

– А что, если он позвонит юристам? Не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

– Во-первых, он не позвонит, потому что в глубине души понимает, что не сможет их переубедить. Он знает, что на это способна только я, – уверенно говорит Ракхи.

Мими кивает.

– Верно подмечено.

– Во-вторых, я не переживаю насчет проблем. Одри Эббот должна была попасть на обложку, и это не обсуждается. Я бы донесла вопрос до наших издателей, если бы понадобилось, – они бы согласились, это точно.

– Ты такая крутая, – говорю я, впечатлившись.

– Сказала женщина, которая взяла первое за шестнадцать лет интервью у Одри Эббот. Я так понимаю, ты закончила статью, иначе бы ты тут не сидела? – добавляет Мими.

Я кривлюсь.

– Эм-м… Ну типа.

Она закатывает глаза.

– Подрядчики тебя убьют. Им же нужно время на фактчекинг и верстку!

– Я допишу дома на ноутбуке, когда вернусь, – настаиваю я. – Она почти готова. Осталось только отшлифовать. И у меня все равно на сегодня запланирован выход, так что я могу пропустить с вами по стаканчику.

– Куда ты идешь? – спрашивает Ракхи.

– На презентацию книги. Член Парламента написал автобиографию.

– Заманчиво, – комментирует Мими с сарказмом.

– В прошлом году он занял второе место в реалити-шоу, так что книга наверняка не лишена блеска и гламура, – сообщаю я. – Он неплохой кандидат для статьи.

Мими бросает на меня озадаченный взгляд.

– Не пора ли тебе освободить какой-нибудь вечер? Ты давно не отдыхала.

– У меня есть свободные вечера, – спорю я. – Вчера я была дома, и Лиам готовил мне ужин. Было очень мило.

– Мило, – говорит она, неубежденная. – Я скорее о вечере для самой себя, чтобы ты просто… отдохнула. У нас намечается отличный пресс-тур, и тебе стоит поехать. Прекрасный бутик-отель в глубинке Кента, на который ты могла бы сделать обзор. Отвлечешься от всего и расслабишься.

– Мне не нужно расслабляться, – настаиваю я. – Мне нравится быть занятой. Ты же знаешь.

Ракхи смеется.

– Ты, наверное, сущий кошмар в отпуске. Тот самый человек, который постоянно хочет какой-то активности вместо того, чтобы валяться на пляже.

– Ты не права, – говорю я ей с гордостью. – Я очень расслаблена на отдыхе. Я читаю все книги, которые мне отправили на обзор.

– Отпуск нужен не для того, чтобы ты что-то наверстывала по работе, Харпер! – отмечает Ракхи. – Честное слово, я надеюсь, что Лиам из тех, кто любит постоянно чем-то заниматься, иначе в вашей первой совместной поездке его ждет неприятное открытие.

– О-о-о, кстати, о Лиаме, – говорит Мими. – Позовешь его на мой день рождения? Было бы здорово провести с ним побольше времени, а то мы виделись всего один раз. Ракхи, ты же тоже придешь?

– Да, спасибо за приглашение.

– Будет много кто из «Нарратива», – говорит мне Мими.

– Скажи, что ты не позвала Космо, – уточняю я.

Она отмахивается от этого предположения.

– Не глупи.

– Хорошо, я спрошу у Лиама, не занят ли он. Хотя я не уверена, что твой день рождения – лучший повод для знакомств.

Мими ухмыляется.

– Если он не справится с лаптой[11] и другими дурацкими играми, он не Тот Самый. Это главная проверка.

Каждый год Мими празднует свой день рождения в парке Брокуэлл на юге Лондона; она делит гостей на две команды, и сначала мы играем в лапту, а потом в глупые игры на выпивку. Это всегда очень весело, довольно шумно и соревновательно.

– Давайте надеяться, что к тому времени мы еще будем вместе. – Я смеюсь и смотрю на часы. – Так, мне пора идти, а то пропущу начало чтений.

Ракхи выглядит расстроенной.

– Уже уходишь?

– Я приду вовремя, если выйду сейчас, – с гордостью заявляю я.

– На самом деле, перед тем как ты уйдешь, мне… мне нужно вам кое-что сказать, – объявляет Ракхи серьезным и убедительным тоном и ставит свой бокал на стол.

Мы с Мими обмениваемся озадаченными взглядами.

– Все в порядке?

Она кивает.

– Да, да. Все хорошо. С одной стороны, все замечательно. С другой… – Она останавливается и делает глубокий вдох. – Я перехожу на другую работу.

Мими ахает.

– Что?!

– Все мои походы к стоматологу и врачу. Это были собеседования, – признается Ракхи с нервной улыбкой. – Мне предложили должность заместителя главреда в журнале «Слик».

– Ракхи! – потрясенно выдаю я. – Это замечательно! Поздравляю!

– Вау, я обожаю «Слик»! – выражает свой восторг Мими. – Умница!

– Спасибо, – говорит Ракхи со скромной улыбкой. – Я очень рада, хотя мне будет грустно уходить из «Нарратива».

В первом приливе счастья оттого, что Ракхи устроилась на такую блестящую работу, я не подумала, что она теперь не будет сидеть рядом со мной каждый день. Поверить не могу, что потеряю свою сообщницу по противостоянию Космо.

– Мы будем по тебе скучать, но искренне поздравляем! – быстро говорит Мими, читая мои мысли. Она встает, чтобы обнять Ракхи. – Ты это заслужила. «Слик» – один из самых классных. Лучше человека для этой должности им не найти.

– Поддерживаю, – говорю я и встаю, чтобы тоже ее обнять.

Вообще Ракхи не умеет обниматься – вся такая угловатая и неловкая, – но я все равно прижимаю ее к себе. Я правда буду по ней скучать.

– Когда ты начинаешь? – спрашивает Мими и садится обратно.

– Через месяц. Вчера отдала Космо свое заявление, – рассказывает Ракхи. – Видели бы вы его лицо. Он пытался сделать вид, что он за меня рад, но на самом деле был в ярости.

– Что сказал? – со смехом любопытствую я.

– Что-то вроде «Я так понимаю, теперь мне прибавится работы, учитывая собеседования для поиска замены».

– Господи, прошу, скажи, что ты будешь помогать с собеседованиями, – умоляю я. – Нужно убедиться, что я буду сидеть рядом с кем-то хорошим! А не с каким-то дружком Космо по гольфу.

Состоять в хороших отношениях с шеф-редактором «Нарратива» очень важно для меня как для редактора светской хроники – хотя это две отдельных должности и мы оба подчиняемся главному редактору, наша работа тесно соприкасается и может даже пересечься в зависимости от субъектов моих статей. Благодаря Ракхи я никогда не чувствовала себя ниже (несмотря на явное мнение Космо по поводу иерархии наших должностей), и работать с шеф-редактором, который тебя уважает, безумно полезно. Многие журналы отказались от редакторов светской хроники, а вот должность шеф-редактора уже давно существует во многих изданиях и, безусловно, является «безопасной гаванью». Я просто надеюсь, что получится работать в тандеме, а не в конкуренции – кто бы ни пришел на место Ракхи.

– Я буду проводить собеседования вместе с Космо, – заверяет она меня. – Обещаю нанять идеального человека.

– Без тебя офис не будет прежним, – вздыхает Мими, и я киваю в знак вынужденного согласия.

– Я буду скучать по работе с вами. Надеюсь, удастся поладить с командой в «Слике». Если честно, я очень переживаю насчет перехода.

– Это новое захватывающее приключение, – подчеркиваю я. – Которое мы должны отметить! Я принесу еще одну бутылку просекко. Нет! Забудьте. Шампанского.

Мими возбужденно хлопает в ладоши.

– А ты разве не опаздываешь на презентацию? – спрашивает Ракхи, проверяя время на своих часах.

– Все нормально, – с улыбкой говорю я, ускользая в направлении бара. – Мне нужно поддерживать репутацию.

* * *

Пока я иду от метро до «Уотерстоунс»[12], звонит телефон. Это снова папа. Я не написала ему после вчерашнего пропущенного звонка, так что решаю ответить – хорошо, что у меня будет причина побыстрее с этим закончить. К тому же я слегка под градусом после шампанского, которым мы отмечали новую должность Ракхи, а трезвой разговаривать с отцом не хотелось бы.

– Привет, пап.

– Харпер, наконец-то, – говорит он уже раздраженным голосом, хотя я пропустила всего один его звонок. – Я пытался с тобой связаться.

– Прости, – говорю я, делая все возможное, чтобы не беситься из-за его тона, ведь мы толком не начали разговор. – Как у вас с мамой дела?

– Хорошо, спасибо, – говорит он отрывисто.

– Здорово. Слушай, пап, у меня не так много времени, я бегу на мероприятие.

– Я не задержу тебя, Харпер, – ворчит он. – Так как мы не виделись с Пасхи, мы подумали, что стоит запланировать ужин. Твоя сестра предложила.

– Хорошо, – говорю я, уже предвкушая это. – Вы подумали, когда?

– Я пришлю подходящие даты, – утверждает отец, как будто назначает встречу с одним из своих клиентов. Я полностью привыкла к этой его официальной манере. Он всегда со мной так общается – как будто я для него обуза, человек, перед которым у него есть долг, а не кто-то, с кем он правда хотел бы провести время.

– Хорошо. В любом случае, у меня мероприятие, так что я лучше…

– Какая-то светская вечеринка, м-м?

Презрение сочится из каждого его слова.

– Вообще-то, презентация книги, – отвечаю я и злюсь на саму себя – как будто я должна за все оправдываться.

Папа вздыхает.

– Предполагаю, это слегка лучше твоих обычных занятий.

– А знаешь что, пап, у меня нет времени выслушивать от тебя всякую хрень о моей карьере, ладно? Оставь это для ужина.

– Не ругайся, Харпер, – отчитывает он меня.

– Мне нужно идти.

– Ладно! – рявкает он. – Мы уже привыкли к твоим побегам. Я пришлю тебе даты.

– Хорошо. Тогда пока.

– Прощай.

Я кладу трубку, бросаю телефон в сумку и пытаюсь отрешиться от этого разговора, пока вхожу в теплый и приветливый книжный.

Очевидно, наши с родителями отношения… натянуты.

Мы никогда не ладили. Хотя нет, это ложь. У меня остались приятные воспоминания о детстве, но они померкли в подростковом возрасте, когда я стала для них постоянным разочарованием, а моя старшая сестра Джулиет – золотым ребенком, который никогда не оступается. Мои мама с папой – партнеры в разных юридических фирмах; они оба блестяще успешные, целеустремленные, суровые трудоголики. Мы абсолютно не сходимся во взглядах и редко видимся, но, как ни странно, я все еще горжусь их успехом, даже зная, что для них я полное разочарование.

Думаю, когда я первый раз рассказала им, что хочу податься после школы на курсы журналистики, они восприняли это как шутку. Они всегда считали, что я получу юридическое образование, как Джулиет. Они не попытались скрыть свое неодобрение и разочарование.

Благодаря отличным оценкам, диплому Кембриджа и работе в ведущей лондонской юридической фирме, полученной сразу после университета, Джулиет была и остается гордостью и радостью наших родителей. Мы с ней совсем непохожие люди и никогда не были близки, несмотря на разницу в возрасте всего в два года. Она тихая, прямолинейная и неприступная и смотрит на меня свысока, прямо как родители. Джулиет не уделяла мне особо много внимания, когда мы росли, и у нее совершенно не осталось на меня времени, когда она стала крутым юристом в Лондоне. Я никогда не получаю от нее вестей, и мы разговариваем только на семейных встречах – разговоры эти вымученные и сухие, и мы не обмениваемся никакой личной информацией. Ее абсолютно не интересует происходящее в моей жизни, так что я научилась точно так же относиться к ней.

Когда я начала стажироваться в качестве журналиста, мама сказала, что я веду себя безответственно, потому что низшие должности очень плохо оплачиваются. Когда я устроилась на свою первую работу в этой сфере – младшим автором светской хроники в журнале «Флэр», – папа сказал, что и подумать не мог, что мое образование пригодится мне для написания низкопробных историй о напичканных кокаином недозвездах. А получив свою нынешнюю работу, редактора светской хроники в журнале «Нарратив», я отправила им сообщение со словами, что теперь за низкопробные истории о напичканных кокаином недозвездах мне будут больше платить. Они не ответили.

Время от времени мы устраиваем ужины, на которых Джулиет сидит молча, а родители спрашивают у меня, куда катится моя жизнь и осознала ли я уже, что совершила огромную ошибку.

Но я люблю свою работу. Я счастлива.

Мне просто хочется, чтобы для родителей этого было достаточно.

К тому времени, как я поднимаюсь по лестнице «Уотерстоунс» на второй этаж, раздаются аплодисменты, означающие конец чтений, так что, помаячив сзади, я присоединяюсь к ним. Меня замечает агент; она тепло улыбается, когда я представляюсь, и предлагает угоститься напитками и обязательно обратиться к ней или к члену Парламента, если у меня возникнут вопросы, потому что они оба будут общаться с аудиторией.

Прорвавшись сквозь кучу людей в толпе к столику с напитками, я тянусь за последним стаканчиком глинтвейна на белом вине, и кто-то делает то же самое. Мы оба резко отдергиваем руки и поднимаем взгляды, чтобы извиниться.

И вот я смотрю прямо в голубые глаза Райана Янссона.

По крайней мере, он так же удивлен при виде меня, как я – при виде него. Не одна я здесь застигнута врасплох.

– Прости, – бормочет он.

– Бери, – говорю я ему отрывисто, указывая на стаканчик.

– Ты бери, – отвечает он.

– Я настаиваю.

– Я настаиваю.

Я смотрю на него и делаю глубокий вдох. Боже, как он меня бесит.

– Ладно. Я возьму. – Я беру этот стаканчик, пока он тянется за красным вином, и уже готовлюсь как можно скорее увеличить расстояние между нами, как вдруг он решает завести разговор.

– Не думал, что встречу тебя тут, – говорит он и кладет свободную руку в карман, разворачиваясь, чтобы осмотреть помещение с журналистами.

– Почему? – спрашиваю я в свою защиту. – Потому что это слишком интеллектуально для журнала?

Он хмурится.

– Нет. Потому что я думал, что этим займется книжный редактор.

Райан Янссон очень хорош в проявлении снисходительности и попытках скрыть ее своим обаянием и сексуальностью, но я не поведусь.

– У нас нет такого редактора, насколько ты знаешь, – говорю я с укором.

– В самом деле? Я этого не знал.

– Почему здесь нет книжного редактора из вашей газеты? – бросаю я.

– Она здесь. – Райан показывает на женщину в другом конце помещения.

– Ах. Хорошо, тогда почему здесь ты?

– Потому что у него интересная жизнь, – заявляет Райан, кивая на члена Парламента, весело болтающего в кругу людей. – Думаю, из этого получится хорошая статья – выход книги и интервью с ним.

– Ну да, статья, которая больше подойдет журналу, чем газете, как по мне, – отмечаю я.

– Я слышал, в вашей редакции грядут изменения, – непринужденно говорит он.

Я щурюсь.

– Прости?

– Ракхи, ваш шеф-редактор. Она же уходит?

– Откуда ты об этом знаешь?

Он пожимает плечами.

– Слухи. А ты знала?

– Конечно! Уже сто лет.

Поверить не могу. Откуда у него новости о Ракхи? Я сама только узнала!

– Она уходит в журнал «Слик». Будет там заместителем главреда, – продолжаю я. – Им с ней повезло.

Райан кивает.

– Что думаешь о чтениях?

– Что?

– Глава, которую нам только что прочитали, – объясняет Райан. – Что ты о ней подумала?

– А… Я подумала… Подумала, что она была интересной.

– Да ладно.

– Да, – твердо говорю я. – Очень интересной.

Уголки его рта подергиваются в понимающей улыбке.

– Ты опоздала, да?

– Нет!

– О чем тогда была глава? – бросает он мне вызов.

– Извини, я как-то не подумала, что презентация книги подразумевает спонтанную викторину для проверки, насколько ты был внимательным, – огрызаюсь я.

– Ты опоздала, – подтверждает он, улыбаясь в свой стаканчик, и его глаза сверкают триумфом.

– Я совсем немного опоздала, и вообще это не твое дело. – Я хмурюсь при виде его самодовольного лица. – В любом случае очень хотела бы поболтать еще, но на сегодня лимит разговоров с напыщенными козлами превышен, так что мне пора.

Похоже, его это забавляет, а меня только сильнее злит.

Он не смеет веселиться. Он должен быть оскорблен.

Он открывает рот, чтобы ответить, но я сбегаю раньше. Я не позволю Райану Янссону оставить последнее слово за собой. От одной только мысли, что он считает, будто у него есть надо мной преимущество, у меня закипает кровь.

В течение всего вечера я по возможности избегаю его: стараюсь следить за тем, где он находится, и всегда оказываюсь в противоположном конце помещения и разговариваю с совершенно другими людьми. Когда настает время уходить, я горжусь, что мне удалось держаться от него подальше и, соответственно, приятно провести время и насладиться интересными беседами с умными людьми.

Я выхожу на вечерний воздух и останавливаюсь, чтобы осмотреться. Эта секундная пауза – моя грубая ошибка.

Из здания выходит Райан Янссон.

Он бросает на меня хмурый взгляд. Я на него – сердитый.

Я направляюсь от книжного магазина в сторону метро и слышу, как Райан шагает сзади. Я прохожу еще немного, а потом бросаю через плечо:

– Ты что, меня преследуешь?

– Нет.

– Тогда почему идешь прямо за мной?

– Я иду к метро, – говорит он с раздражением.

– Ладно.

– Ладно.

– Ладно! – огрызаюсь я, натягивая куртку поплотнее, и решительно шагаю дальше.

Но он все приближается. Я поднимаю голову и вижу, что он идет рядом и пытается обогнать меня по тротуару. Я иду еще быстрее, потому что не хочу, чтобы он выиграл. Райан сосредоточенно хмурит брови, ускоряется и обгоняет меня. Я практически перехожу на трусцу, чтобы опередить его, и он хмыкает от раздражения.

В поле зрения появляется знак метро, и к этому моменту мы уже бежим во весь опор. Мы ссыпаемся по ступенькам ко входу и, как никогда настроенная победить, я вырываюсь вперед и первой добегаю к турникетам. Я начинаю копаться в сумке, чтобы достать телефон и пройти первой.

– Блин! – шиплю я.

Райан Янссон проносится мимо меня через соседний турникет.

Засунув руки в карманы, он останавливается по другую сторону и одаривает меня победной улыбкой.

– Ты ведь не бежала со мной наперегонки, да, Харпер? – говорит он, склонив голову набок. – Потому что, если это так, похоже, ты проиграла.

– Я не бежала с тобой наперегонки, Райан, – говорю я, все еще ища телефон. – Я не ребенок.

Он самодовольно пожимает плечами и направляется к эскалатору.

– Но если бы это было так, – быстро бросаю я ему вслед, – я бы победила, потому что гонка была до турникета, а я добежала первой!

Райан ничего не отвечает, только становится на эскалатор, который увозит его из поля моего зрения.

Июль 2012 года

Во время собеседования на стажировку в «Дэйли Буллетен» мне намекнули, что по окончании меня могут взять на работу. Возможность стать младшим репортером в национальной газете – моя мечта. Я поднимусь по карьерной лестнице и однажды стану шеф-редактором или буду вести постоянную рубрику. Я хочу этого больше всего на свете. И я буду работать усерднее всех, чтобы добиться желаемого.

В конце концов, мне нужно доказать родителям, что я могу быть успешным журналистом.

Сразу после выпуска, в начале июня, я устроилась на работу в бар недалеко от дома и стала подаваться на журналистские вакансии, но очень скоро поняла, что мне отчаянно недостает квалификации для любой работы, связанной с текстами.

Публикации требовали опыта, и мне нужно было получить какую-нибудь стажировку. В Лондоне намечалось невероятное лето: в конце месяца начинались Олимпийские игры, атмосфера в городе была оживленной – каждый вечер бар набивался битком, – но я не могла насладиться этой радостью, потому что на меня давила необходимость сделать первый шаг к достижению своей цели.

В конце собеседования в «Дэйли Буллетен» редактор сказал мне, что видит, как сильно я хочу сюда попасть, и слегка усмехнулся, как будто это было даже чересчур. Но я не смутилась; я хотела, чтобы они знали: если выберут меня, я буду очень благодарна и не подведу их. Прочитав письмо со словами, что меня берут, я закричала; волнение бурлило во мне так яростно, что я не могла стоять на одном месте, а подпрыгивала и колотила воздух кулаками. Окей, это не роскошная и модная работа в Сити, не писательская подработка, но это начало. Наконец-то я увидела. Я позволила себе увидеть ее – карьеру в журналистике.

Конечно, я и не подозревала, что они возьмут двух стажеров, ведь тогда для получения работы здесь появится дополнительное препятствие. Но немного здоровой конкуренции мне не помешает. Я не позволю этому Райану встать у меня на пути. Если в конце всего нас ждет работа, ее получу я.

В то первое утро в лифте помощница редактора Селия пробежалась по задачам, которые нам могут поручить в течение первых нескольких недель.

– Боюсь, походы за кофе и чаем у нас обычное дело. Так же, как и некоторые административные задачи, например, сделать заметки, отксерить документы или расшифровать записанные интервью, но не все так плохо, – обещает она, листая что-то в своем телефоне. – Вы будете проводить интересные исследования, а как устроитесь, сможете помогать с интервью и, возможно, писать.

– Для газеты? – с надеждой спрашиваю я.

– Может, для сайта. Посмотрим, как у вас пойдет.

Двери лифта открываются, и мы входим в шумный и суетливый отдел новостей. Нас ведут к двум крошечным рабочим столам в дальнем углу; на них рядом с компьютерами неряшливо громоздятся стопки папок.

– Они ваши на два месяца, – сообщает нам Селия, тут же разрушая наши с Райаном надежды на то, что не придется работать вместе.

Она выписывает наши данные для входа в учетные записи на стикер и приклеивает его к ближайшей папке. После экскурсии к кухне и туалетам Селия говорит, что даст нам время обустроиться и вернется чуть позже, чтобы обсудить некоторые вещи, в том числе стажерскую папку – она показывает на черную папку посередине двух столов. В ней все, что нам нужно знать, и ее составляли предыдущие стажеры по ходу работы.