скачать книгу бесплатно
Я попыталась сообразить, как сюда добиралась. Сначала плыла в лодке на запад, ориентируясь на заходящее солнце. Потом мы свернули направо, к рифу. Следовательно, сейчас я находилась лицом к северу.
Я еще раз повернула направо и увидела перед собой галерею футов пятьдесят длиной, примыкающую к главной пещере. Она напомнила мне крытый переход через шоссе. Только эта «труба» была каменной и находилась на морском дне. Может, это и есть восточное крыло?
Осторожно перебираясь от одного куста кораллов к другому, прячась за камнями, я приблизилась к галерее, проплыла вдоль нее. Ни окон, ни дверей. Да, похоже, главный вход – это единственный способ попасть внутрь. Неужели я проделала весь путь напрасно? Акулы меня ни за что не пропустят…
На всякий случай решила проверить галерею с другой стороны. Вдруг позади раздался какой-то шорох. Акулы! Не раздумывая ни секунды, я ударила хвостом, шмыгнула к подножию галереи и вжалась в осклизлую стену, прикрывшись широкими лентами водорослей. Две рыбы-молота быстро проплыли мимо. Опасливо озираясь, я продолжила осмотр, ощупывая каждый дюйм стены. Минутой спустя мне на глаза попалось то, что я не заметила прежде: дыра. Овальное отверстие, куда вполне можно протиснуться, если бы его крест-накрест не перегораживали два толстенных прута, похожих на китовьи кости. Никакого другого подобия входа поблизости не наблюдалось, следовательно, имело смысл попробовать этот.
Я подергала решетку. Она не поддавалась. Попробовала пролезть между прутьями. Дохлый номер: голова проходила, плечи – нет. А если боком?.. Теперь в дыру не помещалась даже голова. Надо же, какой у меня, оказывается, длинный нос!
Ухватившись за решетку, я принялась размышлять, помахивая хвостом. И тут меня осенило! Как можно быть такой недогадливой?! Я аккуратно просунула голову между прутьями. Оставалось только повернуться боком и протиснуться внутрь.
На мгновение мне стало страшно. Что если я застряну и буду тут торчать: голова внутри, хвост снаружи?
Выбросив из головы эту ужасную картину, я быстро повернулась и, стукнувшись подбородком о прут, принялась ввинчиваться в дыру, помогая себе хвостом. Есть! Разве что шею чуть-чуть ободрала.
А я еще стеснялась своей худобы, переодеваясь в бассейне. Выходит, быть тощей как спичка иногда полезно.
***
Немного поморгала, привыкая к темноте. Небольшая круглая комнатушка, куда я попала, напоминала пузырь. С рыболовных крючков, вмурованных в стены, точно половые тряпки, свисали пучки водорослей.
Я подплыла к двери и повернула круглую желтую ручку. Дверь со скрипом отворилась. За ней открылся длинный тесный коридор. Закрыв за собой дверь, я увидела на косяке металлическую табличку: «СК: С-874». Северное крыло? Я все-таки ошиблась в своих расчетах!
Поплыла по тихому коридору мимо закрытых дверей. С-867, С-865… Все двери были похожи одна на другую как близнецы: круглые, металлические, точно на подводной лодке, с медными ручками в центре под небольшим, тоже круглым, окошком. Стекол в окнах не было, но они были забраны решетками из рыбьих костей – точь-в-точь пустое поле для игры в крестики-нолики.
Интересно, а что внутри?
Я приблизилась к одной двери и осторожно заглянула в окошко. Там сидел тритон с огромным волосатым животом и длинными черными волосами, собранными в пучок.
– Чем могу помочь, барышня? – удивленно спросил он.
У тритона был толстый бурый хвост, а на руке – татуировка в виде кораблика.
– Ой, извините! – Я шарахнулась от двери.
Ужас! До нужного крыла еще добираться и добираться, а за каждой дверью – страшные преступники! Но чего я, собственно, ожидала? Тюрьма есть тюрьма.
Внезапно послышался знакомый тихий шорох. Акулы! Скоро они будут здесь! Бешено забив хвостом, я рванула в конец коридора, надеясь скрыться за поворотом до того, как меня засекут.
За углом оказался точно такой же коридор. Такой же, да не такой: номера в нем начинались с буквы «В». Восточное крыло!
На первой двери висела табличка «В-924». Какой же номер значился в папке мистера Бистона? Ну почему, почему я его сразу не записала?
В камере находился пожилой бородатый тритон с облезлым дряблым хвостом. Меня узник не заметил. Я двинулась дальше. В-926, В-928… Найду ли я когда-нибудь своего отца?
Из-за угла вывернули акулы. Я скорчилась у очередной двери, остервенело вращая медную ручку. К моему изумлению, камера оказалась незапертой! Я вплыла внутрь и тихо затворила за собой дверь, не заботясь о том, кто может сидеть внутри. Главное – подальше от акул! Привалившись к двери, я облегченно вздохнула.
– Счастливое избавление? – раздался за моей спиной голос.
Я резко обернулась. На тюфяке из водорослей, перед небольшим столиком сидел тритон с блестящим фиолетовым хвостом. Он сунул в рот конец длинной нити и завязал на другом ее конце узелок.
– Что вы делаете? – спросила я.
– Надо же чем-то себя занять, – пояснил он.
Я осторожно приблизилась, держась стены круглой комнаты. Нить казалась золотой. На нее были нанизаны разноцветные бусинки.
– Вы делаете ожерелье?
– Вообще-то, это браслет. Тебе нравится? – Тритон поднял на меня взгляд, и я инстинктивно шарахнулась в сторону.
Не стоит спорить с преступником, в чью камеру ты только что ввалилась, напомнила я себе. Если, конечно, собираешься выйти оттуда живой и невредимой.
Впрочем, тритон отнюдь не выглядел угрожающе. Обычно бандитов представляешь себе как-то иначе. Он не казался ни злобным, ни кровожадным. Он просто мастерил украшения. У этого тритона были короткие черные, немного вьющиеся волосы и маленькое колечко в ухе. Поверх белой майки – синяя тюремная куртка. Его хвост сверкал точно так же, как браслет. Тритон как-то очень знакомо провел ладонью по волосам. Моя рука тоже машинально потянулась к голове…
Я присмотрелась внимательнее. Он подмигнул мне в ответ. На его левой щеке при этом появилась ямочка.
Не может быть!
Тритон отложил свою поделку и соскользнул с тюфяка. Я отпрянула.
– Сейчас закричу! – предупредила я его.
Он смотрел на меня, а я – на него.
– Как ты меня нашла? – спросил он изменившимся голосом, словно в горле у него что-то застряло.
Я еще раз вгляделась в его лицо. У узника были темно-карие глаза, мои глаза.
– Папа! – тоненько пискнул кто-то словно издалека.
Неужели это сказала я?
Тритон протер глаза, потом стукнул себя кулаком по лбу.
– Я знал, что когда-нибудь это случится, – пробормотал он скорее самому себе, чем мне. – Рано или поздно любой свихнется в этих проклятых стенах. – Он отвернулся. – Или все это сон. – Он опять повернулся ко мне. – Ущипни меня за руку.
Тритон подплыл ближе, я же немного отодвинулась.
– Ущипни! – требовательно повторил он.
Я ущипнула. Он так и взвился.
– Ай! Шкуру-то зачем сдирать? – потер он руку. – Значит, ты – настоящая?
Я кивнула. Тритон проплыл вокруг меня.
– Ты даже красивее, чем я воображал. А я часто мечтал, как тебя увижу.
Я ничего не ответила.
– Хотя мне очень не хотелось, чтобы ты увидела меня в камере.
Он сделал еще круг, собирая разбросанные украшения, поднял с пола несколько журналов и сунул в щель в стене, а куртку затолкал под тюфяк.
– Здесь не место для юной барышни. – Тритон подплыл совсем близко и взял меня за подбородок.
Я заставила себя держаться спокойно. Он погладил меня по щеке, провел пальцем по ямочке, стирая слезы, смешивающиеся с морской водой.
– Эмили, – прошептал тритон.
Это действительно был он, мой папа! Мы заключили друг друга в объятия.
– Ты у меня еще и русалочка, – пробормотал он мне в ухо.
– Но не все время.
– Понимаю.
– А твоя мама где? – вдруг спросил он, разжимая объятия. – Она здесь? С ней все в порядке? Или… – он бессильно уронил руки, – она встретила кого-то другого?
– Разумеется, нет! – И я прижалась к нему.
– Узнаю мою Пенни, – улыбнулся он.
– Пенни?
– Ну да. Так я ее звал, будучи уверенным, что мне выпал счастливый пенни. Полагаю, в самом конце это выглядело не слишком удачной шуткой. – Он улыбнулся. – Так, значит, она меня не забыла?
– Ну… – я не знала, что ответить, – она до сих пор тебя любит.
В конце концов, это же чистая правда, ведь так? Иначе мама вряд ли бы расстроилась, вспомнив случившееся.
– Она тебя не забыла. По крайней мере, уже вспомнила.
– Как это?
– Сейчас объясню.
И я рассказала ему о Б-зелье, о мистере Бистоне и о том, как водила маму к Радужным камням. А еще о нашем плавании к Большому Тритоньему рифу.
– То есть она здесь? Совсем рядом? – вскричал он.
Я кивнула. Он пригладил волосы и принялся плавать кругами.
– Пап! – произнесла я вслух это странное слово. – Она там меня ждет. Нельзя, чтобы ее тоже посадили в тюрьму. – Я подплыла поближе к отцу. – Мама ведь даже плавать не умеет, – добавила я тихо.
– Не умеет? – Он расхохотался. – О чем ты, дочка? Пенни плавает как рыба. Лучше всех, за исключением русалок, конечно.
Моя мама? Плавает как рыба? Настала моя очередь хохотать.
– Наверное, это умение исчезло вместе с воспоминаниями, – грустно предположил отец. – Мы плавали с ней повсюду. Она специально посещала курсы подводного плавания, чтобы не отставать от меня. Мы были даже на затонувшем корабле. Там я и сделал ей предложение.
– Она до сих пор тебя любит, – повторила я.
– Да, наверное. – Он подплыл к столу, я последовала за ним.
– Что это, пап?
На вбитом в стену рыболовном крючке висел листок. Стихи?
– Это про меня, – печально сказал он.
– «Покинутый тритон», – прочитала я.
Пробежала глазами строчки и ахнула: «Янтарные своды, жемчужный пол».
– Но это же… это…
– Да-да, сентиментальные, полузабытые вирши.
– Но я знаю, о чем эти стихи!
– Ты видела затонувший корабль, малышка? – Папа поднял на меня глаза.
– Ага, мне Шона показывала. Это моя подруга. Она русалка.
– Ты была там вместе с матерью?
– Что ты! Она вообще не знает, что я туда плавала.
Отец уронил голову.
– Однако стихи она не забыла! – добавила я и, сдернув листок, продекламировала: – «И покинула навеки морского царя».
– Да, именно так заканчивается стихотворение.
– Нет, не так!
– То есть?
– Не так все заканчивается!
– Ну как же? – Отец подплыл ко мне и взял листок. – Вот две последние строчки.
– В стихах – может быть. – Я вырвала листок обратно. – А твоя история заканчивается по-другому! В ней никто никогда не покидал морского царя.
– Ты меня совершенно запутала. – Отец почесал затылок.
