скачать книгу бесплатно
Она отогнала телегу к стоящему рядом амбару и вернулась ко мне.
– Слушай, когда войдем, не произноси ни слова. Ты странно разговариваешь.
Я моргнула. Это она разговаривала, как деревенская бабушка. Но та любопытная женщина тоже решила, что я городская, так что, видимо, моя манера речи меня выдавала.
– Я могу изменить то, как говорю.
– Не глупи. Откуда ты вообще? Я знаю, что не из Екатеринбурга.
– Нам сейчас не до этого, – сказала я, раздраженно отмахнувшись. Вытащила второй бриллиант из кармана и вложила ей в руку, как и договаривались. – Пойдем же внутрь. Буду вести себя как глухонемая, если тебе так спокойнее.
– Отлично, – сказала она и засмеялась, увидев, как я скривилась. – Так мы гораздо лучше поладим.
Она постучала в дверь до того, как я успела ответить.
Глава 6
Евгения
Мне не нравилось совершать подозрительные сделки в чужом доме.
Мне не нравилось избалованное отродье, которое таскалось за мной.
Увидев товарища Морозова, я вновь вспомнила, что мне совсем не по совести ложь и участие в темных делишках. Если Красная армия убила семью Анны, то ее имущество ей больше не принадлежало. У нее не должно было быть больше никаких самоцветов. Нужно сообщить о ней Совету.
Морозов и его жена Катя так мило со мной разговаривали. Вот рассказали о последнем собрании Совета, где Катю выбрали первой председательницей комитета. Женщинам Исети разрешили участвовать в голосовании. И другим коммунистам тоже, не только большевикам. Совет становился все больше и разнообразнее. Мы еще не выиграли войну, но коммунизм уже вел нас к равенству. Я тихо завернула бриллиант в платок и оставила у них на крыльце.
Я не смогла забрать его себе. Мои мечты были слишком эгоистичны. К тому же Костя ни за что не возьмет деньги, полученные нечестным путем. И будет прав. Чем мы заслужили богатство, когда остальной наш поселок живет в нищете?
Морозовы отдадут бриллиант Совету, я уверена. А другой бриллиант я продам Стравскому и все равно получу свои два рубля. И на этом все. Отправлю Анну к ее «белым» друзьям, найду врача для брата и позабуду об этой странной буржуйке.
– Войдите! – раздался из глубины дома зычный голос Стравского.
Я завела Анну внутрь. Кожа начала зудеть – так всегда случалось перед трудным разговором. Я буду просить о сумме, которую никогда в жизни не видела своими глазами. Обычно я торговала в открытую, среди множества людей, а на черный рынок не совалась. Так меньше проблем. Торговала всякой мелочью: соседскими горшками, тканью, которую Костя привез из города. Никого мой небольшой заработок не волновал.
А вот самоцвет – совсем другое дело.
Костя много раз жаловался на то, какой Стравский продажный человек, так что я знала, что бриллиантом он заинтересуется. Но точно попытается купить его за пару копеек. Нужно быть поувереннее и понастойчивее. Я похлопала по карману фартука, где лежал нож.
Мы оказались в неприметной темной прихожей. Деревянный пол, на потолке висели лампы, а в углах – паутина. Пахло, как на берегу грязного пруда в жаркий день. Стравский жил один с тех пор, как умерла его жена. Детей у них не было, так что непонятно, зачем ему одному такой огромный дом, но так жили все богатые купцы. В доме была даже отдельная комната для приема пищи с длинным столом и множеством стульев. Мы прошли мимо еще одной комнаты, где стояли только мягкие кресла – видимо, для гостей. Следуя за звуками музыки, мы добрались до противоположного конца дома.
Комната, в которую мы вошли, была маленькой. Из-за низкого потолка и грязных окон она казалась темной и тесной. В центре стоял выцветший белый письменный стол. Все, кроме фонографа в углу, было покрыто пылью и завалено бумагами.
Стравский сидел за столом. Он выключил фонограф, и от внезапной тишины стало грустно.
Никогда раньше я не слышала такой красивой музыки.
– Вы кто? – требовательно спросил Стравский.
– Евгения Ивановна Кольцова, товарищ, – отрапортовала я. – Из Медного.
Внешне Стравский ничего собой не представлял. Жесткие седые волосы, мясистые полные губы, глаза за очками выпученные, как у жабы. Высокий и худющий, как скелет. Я уже встречалась с ним пару раз, и при упоминании моего родного поселка в его глазах мелькнуло узнавание.
– Девушка-торговка, да? Сестра Константина Ивановича? – спросил Стравский.
Мне в лицо прилетели брызги слюны, но я постаралась не обращать на них внимания.
– Да, это я.
– Как он?
Я немного успокоилась. По крайней мере, ему хватило порядочности, чтобы спросить о здоровье Кости. Перед тем как присоединиться к армии, Костя посещал большевистские собрания в Исети.
– Он вернулся с ранением, – ответила я. – Его отправили домой две недели назад.
– Очень жаль это слышать, – сказал Стравский. – Зачем ты здесь? И кто твоя спутница? – Он сощурил глаза, глядя на Анну.
– Я встретила ее по дороге, – осторожно ответила я. – Она недалекая, но кое-чем мне заплатила. Я подумала, что вам это может быть интересно.
Стравский наконец посмотрел мне в глаза и нетерпеливо облизнул губы:
– И чем же?
Я протянула ему второй бриллиант.
Стравский еще больше выпучил и так большие глаза. Старик торопливо обошел стол, чтобы посмотреть на самоцвет поближе. Усилием воли я заставила себя не отшатнуться.
– Это бриллиант?
– Да. Девчонка, похоже, из богатой семьи. – Я подергала дорогую ткань блузки Анны. Она промолчала – свою роль играла хорошо.
– Кто она такая? – спросил Стравский.
– Она не разговаривает, так что я не знаю. Но в кармане у нее был билет на поезд до Челябинска. Я подумала, стоит посадить ее в почтовую карету. Нам нужны деньги на билет и на оплату мне за провоз.
Стравский все смотрел на бриллиант.
– Карета давно не ездит, – сказал он. – Ты же знала, что кучер был еврей? Белые убили всех евреев к югу от города. С тех пор почта не ходит.
Я бросила на Анну беспокойный взгляд. Она побледнела, в глазах ее читалась грусть, но, к счастью, она продолжала молчать.
– Тогда найдем другой путь на юг. Но ей нужны деньги. Что вы думаете о камне? Мне сказали, что он стоит сотни рублей. В Екатеринбурге его запросто можно продать. А я отдам за гораздо меньшие деньги.
– Кто тебе такое сказал?
Черт!
– Тот, кто знает, – неловко выкрутилась я. Не могла же я признаться, что Анна способна говорить.
– Откуда я знаю, что ты его не украла?
– У кого мне его красть? Я взяла бриллиант у девчонки. Ей все равно.
Стравский внимательно изучил Анну. Она смотрела в пол.
– Да, выглядит как девушка из высшего сословия, – сказал Стравский. Он не упомянул порезы и бурые пятна на ее блузке. – Покажи-ка еще раз.
Я покрутила перед ним бриллиант. Тусклый свет сверкал на гранях, точно отблески луны на снегу.
– Вы же понимаете, как много он стоит, да? – спросила я. – Вы единственный человек в поселке, кто способен по-настоящему оценить товар такого качества. Я готова отдать его вам всего за пятьдесят рублей.
Он насмешливо фыркнул:
– Если я единственный человек в поселке, которому ты можешь его продать, зачем я буду платить так много?
– Ну, не буду же я отдавать его за бесплатно, – сказала я ровным голосом. – Если понадобится, я отвезу камень в Екатеринбург. Но, товарищ Стравский, пятьдесят рублей – это немного. А мне нужны деньги для Кости. Чтобы нанять ему врача. Помогая себе, вы поможете и ему.
Стравский продолжал жадно смотреть на бриллиант. Я ждала, когда он назовет меньшую цену и мы начали бы торговаться.
– Отдам я твои рубли, – сказал он.
Я кивнула и постаралась сдержать ликующую улыбку.
– Если он настоящий, – сказал он. – Дай-ка поглядеть.
Неохотно я отдала ему бриллиант. Стравский поднес самоцвет к глазам и долго его осматривал. А потом сомкнул вокруг камня кулак:
– Очевидно, что ты его украла. А ну, убирайся из моего дома, пока я о тебе не доложил.
Мои внутренности окатило волной злости.
– Ну нет, – угрожающе произнесла я, засовывая руку в карман. – Платите пятьдесят рублей или возвращайте бриллиант. Он наш.
Стравский мерзко рассмеялся.
– Ты грубая, дикая девчонка, которая должна сидеть дома, а не ездить по округе, как потаскуха, – сказал он с хищной ухмылкой. – Если не уйдешь сейчас же, я сделаю так, что тебя арестуют за воровство. Это мой поселок. А ты малолетка из захолустной деревни. Убирайся с глаз моих!
Я сжала зубы. За четыре месяца работы я сталкивалась с куда более злобными и хитрыми людьми, чем Стравский. Но никто из них не обладал такой же властью, как он… Однако еще я никогда не позволяла себя обворовывать и начинать не собиралась.
Я достала из кармана нож, и его и так выпученные глаза еще больше округлились.
– Плати или возвращай, – повторила я, угрожающе наставив на него лезвие. – Иначе пожалеешь. А потом я пойду к товарищу Морозову и всем расскажу, что ты обокрал эту девушку и забрал у нее бриллиант. Что люди подумают?
– Убирайся из моего дома, – прорычал он в бешенстве.
Я занесла нож, но не успела ничего сделать: Анна дернула меня за локоть. Я покачнулась и сделала пару шагов назад.
– У меня есть еще, – лихорадочно зашептала Анна мне на ухо. – Это не стоит ареста.
Я высвободила руку из ее хватки. Глупая, она ничего не понимала. Анна с этим ее бриллиантовым платьем получала все, что хотела, по щелчку пальцев. Никогда ни за что не сражалась. Она меня не остановит. Я не позволю этой старой сволочи меня обокрасть.
– Отдай камень, – жестко повторила я Стравскому, – или плати по-честному. Твой выбор, товарищ.
Он недовольно скривил губы.
– Моему слову Морозов поверит больше, чем твоему. Не заставляй меня вышвыривать вас на улицу.
Он шагнул вперед, и я, не успев даже подумать, стремительно ударила его кулаком прямо в лицо.
С противным хрустом голова Стравского дернулась в сторону. Старик уронил бриллиант, но я промедлила, морщась от боли, которая пронзила руку, и упустила шанс его подобрать. Мы оклемались одновременно и тут же бросились за камнем. Стремясь первым завладеть самоцветом, Стравский сильно толкнул меня, отчего я потеряла равновесие и налетела на Анну. Она упала в дверной проем. Стравский почти успел подобрать алмаз, но я кинулась вперед и врезалась ему в грудь. Мы повалились на стол. С ужасным звуком Стравский приложился затылком о твердое дерево и закричал от боли, тут же схватившись руками за голову.
Я не стала смотреть, потекла ли кровь. Проворно подобрала бриллиант, развернулась и, подхватив Анну, бросилась прочь из дома.
– Чертова сука! – доносились нам вслед гневные проклятия Стравского. – А ну, вернись!
Глава 7
Анна
– Сволочь!
Евгения пнула стену амбара и принялась расхаживать взад-вперед у телеги, кипя от злости. Буян испуганно зафырчал и отступил в сторонку.
Мы смогли убежать от Стравского и нашли временное убежище, где спрятались от возможной погони. Спустя время стало ясно, что Стравский не стал нас искать. Возможно, он слишком стар, чтобы гоняться за нами, но, учитывая его положение, легко мог послать милицию. Это очернило бы имя Евгении, и ей стало бы трудно здесь торговать.
Придется искать другого покупателя. Но, даже если это нам удастся, куда я денусь? Почтовая карета, на которой я собиралась уехать, больше не ходила. Я застряла в большевистском поселке, и мне был нужен новый план. Но я не могла рационально мыслить, пока Евгения медленно взрывалась от ярости. Она возложила все наши надежды на этого негодяя, которые тот не оправдал. А потом она – человек, которого я совсем недавно считала своим ангелом-спасителем, – стала угрожать ему ножом! На одну ужасную секунду мне показалось, что я стану свидетельницей очередного убийства и снова окажусь в плену. Евгения была слишком непредсказуема.
– Можешь, пожалуйста, успокоиться? – попросила я. – Из-за тебя и твоей истерики у нас могут возникнуть неприятности.
– Из-за меня? – возмущенно закричала она. – Это все твоя вина! Напрасно я тебя спасла! Теперь у меня нет денег, и я разозлила Совет.
– Не нужно было его бить. Я же сказала тебе… – Я замолчала. Как бы мне ни хотелось отметить, что в нынешней ситуации мы оказались из-за нее, спорить с ней сейчас означало лишь терять время. – Нужно оценить оставшиеся варианты и разработать продуманный план действий. Стратегию, – сказала я, вспоминая, как папа корпел над передвижениями армий. – План атаки.
– «Оставшиеся варианты»? – саркастично усмехнулась Евгения. – Еще бриллианты, что ли? Сколько у тебя этих треклятых камней? Я до сих пор не знаю, откуда ты и откуда они у тебя. Бросить бы тебя здесь. Вы со Стравским друг друга стоите. Черт побери!
Я медленно и глубоко вдохнула, пытаясь отвлечься от раздражения на Евгению и паники от новостей про почтовую карету. Нет, еще рано впадать в уныние, от этого командир Юровский никуда не делся. Либо я нахожу другой способ сесть на поезд, направляющийся на юг, либо несколько дней иду пешком по опасной дороге, либо убеждаю кого-то меня довезти. Например, Евгению.
Она сказала Стравскому, что ей нужны деньги на доктора для брата. Если это правда, то я могу предложить ей сумму, на которую можно построить целую больницу, не то что нанять одного врача. Правда, придется каким-то образом убедить ее отвезти меня в Челябинск.
– Евгения.
Она остановилась и злобно уставилась на меня:
– Что?
– Ты правда хочешь помочь своему брату?
– Да, – отрезала она. – Хочу, чтобы на него посмотрел доктор. Он потерял ногу на войне.
