Уютная кондитерская в Париже

– Вы на него не обращайте внимания, – сказала Маргерит, величественно взмахнув рукой. – Он всегда такой.

В кондитерскую вошла американская пара средних лет в практичных прогулочных брюках и кроссовках. В руках у обоих были карты, словно они не доверяли друг другу – боялись пропустить что-то важное. Теперь они сложили карты, кивнули и с некоторой сдержанностью улыбнулись Маргерит – не были уверены, шутит она или нет, потом сели за столик в другом конце зала.

Почти сразу же появилась еще одна пара немногим помоложе и заняла другой столик.

– Чтоб мне провалиться, я никогда не видела здесь столько народа, – сказала Нина. – Впрочем, дождь еще идет. Может, они хотели укрыться.

– У этого заведения была неплохая репутация в свое время. Я нередко встречаю туристов, которых направляли сюда друзья или родственники, побывавшие здесь десять лет назад. – Глаза Маргерит потемнели. – Жаль видеть их разочарование. Эта кондитерская была таким замечательным местом. – Она протянула руку, пронизанную синими венами, постучала пальцами по фарфоровой подставке. – Я не видела этих штук в деле много лет. Помню, как приходила сюда, когда мой сын был маленьким мальчиком. Мой муж давал ему несколько франков, чтобы тот мог пригласить меня сюда на кофе и пирожные. Это всегда было событием, и мы много времени тратили на выбор. – Она показала на длинный стеклянный прилавок, пустой, если не считать средней секции, в которой размещался весь небогатый ассортимент пирожных, фруктовых корзиночек и круассанов, не вызывающих никакого гастрономического желания. – А тогда весь прилавок был заполнен тортами «Париж – Брест», пирожными макарон, слоеными пирожными, ромовыми бабами и многим другим. Все было так красочно и красиво. Больше всего Матье нравилась люстра. Тут вот на этом месте висела такая огромная. – Она посмотрела на гипсовую розетку в центре зала. – Он думал, что в ней сплошные бриллианты. Такой был счастливый маленький мальчик. – Ее губы задрожали, и Нина почувствовала желание накрыть ее руку своей. – А теперь он живет в Англии.

– И как часто вы видитесь? – спросила Нина.

– Я не видела его два года. Они с женой разводятся. У них двое детей – Эмиль и Агата, но поскольку бракоразводный процесс продолжается, проблема опеки еще не решена, ему не позволяют вывозить детей из страны, а он, конечно, весь отпуск хочет проводить с ними.

– Ах, какая жалость! А ваша бывшая невестка не позволяет вам встречаться с ними?

Маргерит в изящном жесте отчаяния приподняла плечи.

– Не знаю. Мы всегда ладили. Я с ней ни разу не разговаривала, после того как Матье ее оставил. – Ее рот приобрел твердые очертания. – Он идиот. Его я не хочу видеть.

И Мэдди, и Нина испуганно вздрогнули.

– Если он мой сын, это еще не значит, что я не могу считать его идиотом. Представляете, этот глупый мальчишка убежал со своей секретаршей. Отлично, но если уж ты так поступаешь, то, по крайней мере, веди себя поосмотрительней, тем более когда у тебя есть дети. Он всегда был корыстным мальчиком. Что? У вас такой вид, будто вы осуждаете меня, будто я плохая мать. Я тоскую по детям и по Саре, его жене. Она была чудной девочкой.

– Вы не пытались с ней поговорить? – спросила Мэдди. – Если бы вы ей сказали, что считаете своего сына идиотом, может быть, вам удалось бы установить с ней дружеские отношения.

Маргерит отрицательно покачала головой.

– Мне этого с самого начала не хотелось делать, не хотела я вмешиваться, а теперь уже столько времени прошло. Не знаю… Но детей мне не хватает. С таким нетерпением жду их приезда летом, но боюсь, они меня забыли.

– Пообщайтесь с ними по «Скайпу», – сказала Нина и тут же почувствовала укол вины: сама-то она все время избегала разговоров с матерью. – Мой брат часто разговаривал с нами по «Скайпу», когда в прошлом году был в Австралии. Я думаю, ваша невестка, вероятно, будет рада услышать вас. – Тут она осознала, что Маргерит далеко за семьдесят, и, вероятно, она не владеет современными гаджетами. – А у вас есть компьютер или планшет?

– У меня есть ноутбук – сын подарил. Он мне все установил, чтобы я могла играть в бридж онлайн, – не без гордости сказала он, а потом добавила: – Но он все время сетует, что я не отвечаю на его мейлы. А я все боюсь признаться, что не помню, как их находить.

– Хотите я вам помогу? – спросила Нина. – Не то чтобы я компьютерный волшебник, но основы знаю.

– Это было бы очень мило с вашей стороны. Только он довольно тяжелый. Не могли бы вы зайти ко мне?

– Конечно. Если вы не возражаете.

– Домашних пирожных я вам не обещаю, но, может быть, вы придете на ланч в субботу. Вы обе.

– Я студентка, – сказала Мэдди. – Никогда не отказываюсь от еды. С удовольствием. И мне нужно как-то подкрепиться – все никак не могу эссе закончить, мне его сдавать через три дня, а я еще и не начинала.

– Это будет очень приятно, только… – Нина стрельнула взглядом в Мэдди, которую ничуть не хотела лишить бесплатной еды, но и злоупотреблять гостеприимством пожилой женщины ей тоже не хотелось. – Только это совсем не обязательно. Мне бы не хотелось доставлять вам кучу хлопот.

– Ты вредина, – сказала Мэдди с добродушным стоном.

– Да никаких хлопот, к тому же мне пойдет на пользу маленькая перемена обстановки – побыть в обществе двух девушек. – В ее глазах загорелись искорки. – Большинство моих соседей либо почти мертвы, либо необыкновенно скучны.

Вдруг в процессе их планирования операции «Скайп» появился Марсель, схватил подставку и удалился. Нина видела, что он понес подставку к столику американской пары, где каждому подал по эклеру.

– Он не имеет права это делать, – в ужасе прошептала она, прижав ладони к щекам.

– Он это уже сделал, – сказала Мэдди, хохотнув.

– Но они не…

– Не что? Не для человеческого стола? – принялась подначивать ее Мэдди. – А мне они показались такими классными.

Нина прикусила губу.

– Но… я… ну, ты знаешь, у меня нет квалификации или профессии.

Маргерит похлопала ее по руке.

– Я бы на вашем месте так не волновалась, милочка. Марсель перфекционист. Если бы он не считал, что ваши эклеры превосходны, он бы не стал их подавать.

– Но… – А теперь он понес подставку с пирожными другой паре! Что это Марсель надумал? Может быть, он предлагает им пирожные за счет заведения? Да, тогда все в порядке. Нельзя же брать за них деньги.

И только попрощавшись с Маргерит и Мэдди и прибравшись на кухне, она узнала, что Марсель не только взял деньги с клиентов, но продал все пирожные до последнего и настаивал на том, чтобы Нина пришла завтра утром и приготовила новую партию.

Глава шестнадцатая

Она услышала голос Маргерит в домофоне на красивых деревянных дверях, которые вели с улицы в ухоженный дворик, уставленный растениями в горшках, прорезанный гравийными дорожками, как некая разновидность таного сада[44].

Следуя инструкциям, Нина прошла во второй дворик, к еще одним двойным дверям, где ее и встретила Маргерит.

– Доброе утро, Нина. Прошу, входите.

– Спасибо. Как у вас тут хорошо, – сказала Нина показывая на дворик. – Снаружи и не подумаешь, что тут такое чудо. Красота.

– Спасибо. – Маргерит наклонила голову и пошла вперед резвым шагом в свои изящных туфлях-лодочках на низеньком каблуке, ее светло-голубые седые волосы были идеально уложены.

– Это кресло-коляска. Мне в прошлом году заменили тазобедренный сустав, и я от этой ужасной коляски так еще и не избавилась. Я отказывалась ею пользоваться.

Если только такое было возможно, она еще выше подняла голову, огибая оскорбительную коляску и не скрывая ненависти к ней.

Хотя Маргерит и находилась у себя дома, ее одежда была безукоризненна – платье из голубого шелка, короткая жакетка с широким воротником в классическом стиле, отчего она напоминала творение Шанель. Нина похвалила себя за то, что сделала над собой некоторое усилие и надела элегантные черные брюки, а не свои обычные джинсы. Они прошли по широкому коридору, где на маленьких ониксовых столах перед большими зеркалами в золоченых рамах в высоких фарфоровых вазах стояли розы, наполнявшие воздух своим ароматом. Маргерит прошла еще через две пары высоких дверей в комнату с высоким потолком. По стоявшему здесь столу были разбросаны книги и журналы, на одном из диванов валялось что-то вязаное, незавершенное, на большом, круглом, полированном до блеска столе стояли семейные фотографии в рамочках. Там было много фотографий Маргерит и очень красивого мужчины, а еще больше снимков хорошенького мальчика в разные годы его взросления. Свежих фотографий было мало. Мальчик превратился в мужчину, стояла его фотография с невестой, было несколько фотографий младенцев, потом двух детишек явно младшего школьного возраста на знакомом облачно-голубом фоне.

– Это ваша семья? – спросила Нина, которую сразу же потянуло к столу; она вспомнила громадную коллекцию фотографий дома, под строгим надзором матери, которая тщательно следила, чтобы здесь, несмотря на постоянное пополнение коллекции, сохранялся порядок, дающий правильное представление о десятилетиях семейной жизни.

– Это мой муж Анри и мой сын Матье. Анри умер шесть лет назад.

– Примите мои соболезнования. И сколько лет вы прожили вместе?

Голубые глаза Маргерит затуманились.

– Больше сорока лет.

– Вам, наверное, очень его не хватает, – сказала Нина, которая представить себе не могла, что должна чувствовать Маргерит. Независимая жизнь в данный момент казалась ей довольно странной и вполне раскрепощающей, но она с чувством облегчения понимала, что это не будет длиться бесконечно. Что чувствует человек, когда знает: тот, кого он любил, больше никогда не вернется?

– Да, – ответила Маргерит. – Но я не могу себе вообразить никого другого на его месте.

– А еще родня у вас есть? – спросила Нина.

– Нет. Сестра была, но она умерла еще раньше моего мужа. У нее две дочери, одна живет в Швейцарии, другая – в Америке.

– Значит, никого из близких во Франции у вас нет?

Марегерит улыбнулась ей отважной улыбкой.

– Non. Печально, правда? А у вас есть семья?

Нина кивнула.

– Большая, шумная, во все вмешивающаяся. Я их люблю, но побыть вдали от них тоже хорошо. Быть предоставленной самой себе.

Маргерит кивнула с безмятежной улыбкой.

– Что делать – мы всегда чем-то недовольны. Я бы хотела, чтобы вокруг меня была семья.

Нина отрицательно покачала головой.

– А я хочу быть подальше от моей. Но сегодня мы попытаемся соединить вас с близкими. Где ваш ноутбук?

* * *

К тому времени, когда с пространными извинениями появилась Мэдди в многоцветье шарфов и слоев одежды, Нина уже открыла для Маргерит аккаунт в «Скайпе», загрузила программу в ноутбук и показала Маргерит, как входить на ее электронную почту.

– Ну, вы заслужили ланч, – сказала Маргерит.

– Могу я помочь? – спросила Нина.

– Вообще-то говоря, я хотела вас попросить. – Призрак улыбки появился на губах пожилой женщины.

Нина посмотрела на нее вопросительным взглядом, а Маргерит достала из ящика стола авторучку и блокнот, открыла его и прекрасным ровным почерком быстро написала пять названий.

– Я пойду позвоню по телефону моей невестке Саре, а вы пока должны найти эти места в… – Она махнула рукой в сторону ноутбука.

– В Сети, – услужливо добавила Мэдди.

Маргерит кивнула и вышла.

– Я все не могу решить, как вести себя с нею – то ли как в присутствии королевы, то ли нет.

– Я тоже, – сказала Нина, – но я думаю, она милая, просто очень старомодная. И она уже долгое время живет одна и, вероятно, разговаривает сама с собой. Слова на чужом языке не всегда тебя слушаются, ты так не думаешь?

Нине пришлось обновить браузер в ноутбуке – он устарел уже на несколько версий, потом она набрала первое название в строке поиска.

– «Ладюре», я слышала об этом, – сказала Мэдди. – Это на рю Ройяль близ площади Согласия. Обычно там очередь на улице.

– И это заведение знаменито своими пирожными. Ой-ой, ты только посмотри. – На экране появились фотографии тортов самых удивительным форм, и Нина сразу же почувствовала, насколько дилетантскими были ее пирожные.

– Господи боже мой, не могу поверить, что Марсель продавал мои поделки вчера. Я и понятия не имела. Ты посмотри на эти шоколадные эклеры. Рядом с ними мои выглядят, как «Релайант Робин»[45] рядом с «Феррари».

– Не глупи, – сказала Мэдди. – Вкус у них был великолепный.

– И еще, моя дорогая, у вас был точно выверенный баланс вкусов. – В дверях появилась Маргерит. – Кондитерская – это правильное сочетание вкусов, это изысканный баланс. Чтобы нащупать его, требуется настоящее мастерство.

Нина почувствовала, как краска ударила ей в лицо. Она много экспериментировала с кремовой начинкой, и, хотя результаты ее вполне удовлетворили, ей было приятно услышать чью-то похвалу и слова об «изысканном балансе», правда, она и сейчас еще считала, что надо было бы чуть усилить вкус кофе.

* * *

Нина была рада присутствию Мэдди – без нее она чувствовала бы себя не в своей тарелке. И хотя они ели на кухне, стол выглядел как снимок из журнала «Мир интерьеров» в стиле «Лето в Провансе»[46]. На столе лежала скатерть в клеточку, гармонирующие со скатертью настольные коврики, салфетки в цвет в миленьких фарфоровых кольцах и большие грубоватые керамические блюда. Такой сельский стиль выглядел ярко и красочно, словно на столе играл солнечный луч, а глиняная миска с большими оливками и корзиночка с нарезанным багетом в середине стола усиливали ощущение деревни.

– Какой чудный вид, Маргерит, – сказала Мэдди. – Мы можем чем-нибудь помочь?

– Нет, – твердо сказала Маргерит. – Вы – мои гости. Я надеюсь, вы обе не вегетарианки и ничего в таком роде. Как-то не пришло в голову раньше спросить.

– Я ем все, – сказала Мэдди. – Это следствие того, что я выросла в большой семье.

– И я тоже, – хихикнула Нина. – У моих братьев отличный аппетит, так что нужно поспевать. Опоздаешь на минуту – останешься голодной.

– Просто один в один. Мои братья таскали у меня с тарелки йоркширский пудинг.

– Или последнюю фрикадельку, которую ты оставляла напоследок.

– И какую-нибудь хрустящую корочку.

– Негодяи!

Девушки одновременно рассмеялись – у них было полное взаимопонимание. Нину внезапно настигло воспоминание, как Себастьян дает им попробовать одно из своих блюд и не позволяет братьям похитить у нее остатки сардельки.

– Выслушав вас обеих, я могу только порадоваться, что у меня был всего один ребенок, – сказала Маргерит, принеся в прихватках большую синюю кассероль от «Ле Крузет»[47].

– Ой, запах просто необыкновенный, – сказала Мэдди, когда Маргерит сняла крышку. – Что это?

– Это традиционное кассуле[48]. Вы не разложите по тарелкам? А я пока принесу вино.

Нина принялась раскладывать по тарелкам горячие бобы с мясом, а Маргерит подошла к столу и взяла бутылку красного вина.

Она умело вытащила пробку с помощью штопора, а Мэдди прокомментировала:

– Вот почему я люблю Францию. Можно за ланчем пить вино и не чувствовать себя виноватой. Дома такое считается чистым упадочничеством. А здесь выпить за ланчем совершенно нормально.

– Мне лучше выпить бокал вина утром, а если я пью вечером, то предпочитаю небольшой бокал шампанского, – сказала Маргерит, заняв место за столом. – А сегодня у меня маленький праздник.

Маргерит ни слова не сказала о результатах своего телефонного разговора, а Нине не хотелось спрашивать – опасалась, что новости будут плохие. К счастью, у Мэдди никаких таких мыслей не было, и она без обиняков спросила:

– Так вы поговорили с вашей невесткой?

– Да. – Маргерит холодно кивнула и, уткнувшись в свою тарелку, занялась ароматным тушеным мясом.

Мэдди закатила глаза.

– И? – От ее нетерпения безмятежное – и если уж говорить по-честному, то и довольно надменное – выражение на лице Маргерит сменилось широкой улыбкой, а в ее проницательных голубых глазах мелькнуло что-то вроде слез.

Она не стала ничего класть в рот, уронила ложку в тарелку.

– Это было… просто… замечательно. Сара была ужасно рада моему звонку. Она сегодня создаст себе аккаунт в «Скайпе». Когда дети вернутся из школы и примут ванну перед сном, мы поговорим.

– Колоссально. – Нина по необычной скороговорке Маргерит поняла, насколько та возбуждена и довольна.

– Bon appétit.

– Да, стол просто замечательный, спасибо. Очень мило с вашей стороны взять на себя такой труд.

– Да никакой это не труд. Я люблю готовить. – На лице Маргерит на миг появилось необычное для нее задумчивое выражение. – Но ведь это так приятно иметь иногда для разнообразия внимательных слушателей. Ведь хорошо было вчера, правда? – Нина под пристальным взглядом Маргерит почувствовала себя неловко, словно под микроскопом.

– Что?

– Те люди, которые ели ваши эклеры. Марсель предложил их клиентам.

– Да, но лучше бы он этого не делал. Они не…

– А вот и нет, – сказала Мэдди, нетерпеливо тряхнув головой. – Чего тебе не хватает?

– Их еще нужно улучшать и улучшать. Я… как-то раз уже начинала учиться на шефа.

– Правда? – спросила Мэдди. – Ты ничего об этом не говорила.

– Откровенно говоря, это меня Себастьян вдохновил. Тогда-то он и проникся энтузиазмом ко всему, что касается еды и готовки. Он лучший друг моего брата – младшего из всех братьев. Они на два года старше меня, вместе ходили в ясли. Я не помню времени, когда бы его не было в нашем доме. И моя мама его любила, в особенности когда он стал постарше и увлекся готовкой. Он нашу кухню использовал как лабораторию, а нас – как подопытных кроликов, а парни, ну они готовы есть что угодно, но он всегда очень хорошо готовил.

– И вы не окончили те курсы? – спросила Маргерит, видимо, заранее зная ответ.

– Не окончила, – сказала Нина. – Я и месяца не продержалась. Я… я не могла заставить себя прикоснуться к сырому мясу. У меня развилась какая-то фобия к мясу.

Мэдди захихикала.

– Серьезно?

– Серьезно, – кивнула Нина.

– Ой, извини, бога ради. – Мэдди прижала ладони к щекам в неожиданном ужасе. – Ты не шутишь.

Она кивнула, ощущая на себе сочувственный взгляд Маргерит.

– Это стало предметом бесконечных шуток дома. Они и потом сто лет надо мной издевались. Да и до сих пор время от времени подтрунивают.

– Вероятно, это вам досаждало.

Нина пожала плечами.

– Ну, это был не единственный повод.

Нине стало досадно, что она лишилась их общего увлечения с Себастьяном. Она представляла себе, как они ведут умные разговоры без дурацкого вмешательства ее братьев, как дают друг другу советы, подсказки, как он выслушивает ее мнение.

– Отсюда мой интерес к кондитерским. Там перспектива встретиться с сырым мясом равна нулю. Гораздо безопаснее.

– Так вы хотите выучиться на шефа-кондитера? – спросила Маргерит, ее пронзительные голубые глаза, казалось, видели больше, чем следовало бы.

Нина пожала плечами.

– Ну, нет, я никогда не достигну таких высот. Я просто… в общем, я хотела… попробовать. Я готовлю кучу тортов для семейного фермерского магазина. Хотела попробовать что-нибудь другое, но не как карьеру или что-то в этом роде. Вы посмотрите на мои корявые вчерашние эклеры. Я все еще не могу поверить, что Марсель продал их. Я вот посмотрела на этот сайт и поняла, что мне надеяться не на что.

– Кажется, в английском языке есть такая фраза: «Совершенство в практике».

Нина поспешила зачерпнуть ложку кассуле, пробормотав:

– Я тут просто помогаю, пока Себастьян не встанет на ноги. – Набив себе полный рот, она решила не признаваться, что собиралась практиковаться на кухне в течение следующих недель и не позволять ни Марселю, ни кому иному приближаться к результатам ее труда.

То, что кухня оказалась в ее полном распоряжении, стало неожиданным бонусом. Нина могла экспериментировать с ингредиентами и печь ради удовольствия, не глядя на свои творения критическим глазом. Ради этого она и приехала в Париж, чтобы раствориться в кондитерской, улучшить свои навыки, и… она не могла не признать этого: может быть, настанет день, и она сумеет произвести хоть какое-то впечатление на Себастьяна.

Глава семнадцатая

Неожиданно во вторник после еще одной недели молчания Нина получила от Себастьяна целую очередь эсэмэсок, в которых он просил ее проверить наличие всех ингредиентов на завтра.

Он не знал, что последние несколько дней она провела на кухне, набивая руку в приготовлении эклеров. Вчера и в воскресенье Нина приготовила несколько порций заварного теста и с мучительным старанием аккуратными параллельными рядами выдавила его на жиронепроницаемую бумагу, пытаясь добиться идеальной формы. Она оставила заготовки в воздухонепроницаемых коробках и собиралась сегодня наполнить их.

Вторая порция выглядела гораздо более профессионально, а третья и четвертая почти готовыми к продаже, только она не собиралась их продавать. Вместо этого она отправила эсэмэску Мэдди и предложила ей раздать пирожные соседям, чтобы растопить лед между ними и познакомиться поближе.

Сегодня Нина экспериментировала с несколькими видами крема и глазури с разными вкусовыми добавками и остановилась на эклере с добавкой кофе мокко; это пирожное ей очень понравилось. Понравился ей и чуть более аристократичный эклер с лесным орехом и шоколадом, который напоминал «Нутеллу». Еще она улучшила свои навыки презентации. Нина перерыла Интернет в поисках идей и после короткого посещения оптовиков в понедельник вернулась с до слез дорогими листиками сусального золота и маленькой горкой очищенных орешков для декора.

* * *

– Кофе? – спросил Марсель, стоя в дверях и держа в руках чашку, над которой поднимался пар. В этот момент Нина набирала текст сообщения для Себастьяна с заверениями, что к завтрашнему утру все готово.

Нина принюхалась, посмотрела в направлении, откуда исходил великолепный запах, и вздохнула. Последние три часа она наполняла эклеры и покрывала их глазурью, а теперь была более чем готова к перерыву. Нина расставила на одной из подставок отобранные эклеры, сделав это просто ради собственного удовольствия, ей хотелось посмотреть, как они выглядят. Эклеры все еще оставались кривоватыми, но ее прогресс был очевиден.

– Огромное спасибо, Марсель. – Каковы бы ни были его недостатки, кофе он готовил фантастический и был хорош, как поставщик регулярных кофеиновых инъекций. Она надеялась встать у него на пути, но как только она взяла чашку из его рук, он метнулся в обход нее, словно проворная озорная обезьянка.

– Нет, Марсель.

– Но они выглядят даже лучше, чем те, что вы сделали в прошлый раз.

– Да нет же. Ну, может быть, немножко.

– Отлично. – Он взял подставку.

– Нет! Вы не можете их продавать. Я их обещала Мэдди. Для других студентов.

– Почему нет? Вы их готовите. Людям они нравятся. Они за них платят.

– На самом деле они не так уж хороши.

Марсель быстро откусил кусочек от одного из эклеров и закрыл глаза, на его лице появилось выражения наслаждения.

– Великолепно. Ах, это очень, очень хорошо. – Он посмотрел на нее одобрительным взглядом. – Нет, эти просто хороши. Шоколад и кофе. И вид идеальный. Вы хорошо поработали. – В его устах это и вправду было немалой похвалой.

Маленькая капля счастья разлилась теплом по ее груди.

– Вы правда так думаете?

– Я знаю. – Марсель откусил еще немного эклера и на сей раз закрыл глаза. – Да, прекрасные вкусовые ощущения. Горечь кофе и темного шоколада, под которыми проступает вкус сладости. У вас чутье.

– И все равно вы не должны их продавать, – неуверенно сказала она. – Я собиралась отдать их Мэдди для ее соседей.

– Фуууу, они слишком хороши для этого. Почему их не продать?

Она стрельнула в него косым заговорщицким взглядом.

– Потому что Себастьян не знает.

– Фуууу, – сказал Марсель с не допускающей возражений ухмылкой. – Ему все равно.

– Но я просто набиваю руку, они не для продажи.

– Но клиенты хотят их покупать.

– Что за клиенты?

– Американская пара приходила специально за ними, а еще они посоветовали прийти к нам постояльцам отеля тут за углом. Слава распространяется быстро.

– Довольно медленно. Не думаю, что четыре человека – это уже толпа.

Марсель, пожав плечами на типичный французский манер, прошествовал мимо нее и выгрузил последнюю порцию на подставку, а когда вернулся за второй подставкой, она встретила его негодующим взглядом. Теперь ей предстояло разобраться с последствиями своих кухонных игрищ.

Уборка была в самом разгаре, когда зазвонил ее телефон.

– Мне нужно, чтобы ты проверила сахарные термометры и убедилась, что все они работают.

– Извини. Доброе утро, Себастьян, как твои дела? Как нога?

– Сахарные термометры, – раздраженно проговорил он. – Ты их сможешь найти? В идеале нужен один цифровой. Они более простые в использовании.