скачать книгу бесплатно
– Я поплыл следом, вытянул руку, хотел схватить ее за волосы, но промахнулся… и она исчезла в темноте. Я ничего не видел. Слишком глубоко, все черное…
Мартин смотрел на жену, словно видел ее в первый раз. Кровь из рассеченной брови стекала по лицу.
– Но ты… ты же нырнул за ней?
– Не знаю, что произошло, – прошептал он. – Не понимаю… я не хотел, чтобы меня спасли.
Позже Памела узнала, что группа, вознамерившаяся пройти на коньках большое расстояние, обнаружила рядом с прорубью оранжевый ледовый бур и рюкзак. В пятнадцати метрах от проруби, подо льдом, конькобежцы заметили мужчину и вытащили его.
Мартина на вертолете доставили в больницу Эстерсунда. Температура тела у него опустилась до двадцати семи градусов, Мартин был без сознания, его подключили к аппарату искусственного дыхания.
Врачам пришлось ампутировать Мартину три пальца на правой ноге, но он выжил.
Лед не должен был треснуть, но в том месте, где они провалились, течение сделало лед тонким.
День, когда Мартин очнулся от наркоза, был единственным днем, когда он рассказал о несчастье от начала до конца.
Потом он почти перестал разговаривать и начал погружаться в паранойю.
В первую годовщину трагедии Мартина обнаружили босым посреди заснеженного шоссе где-то рядом с Хагапаркеном.
Полиция отвезла его в отделение срочной психиатрической помощи больницы Святого Йорана.
С тех пор он почти все время проводил в психиатрической клинике.
Прошло пять лет, но Мартин так и не смог принять случившегося.
В последнее время врачи постепенно переводили Мартина на амбулаторное лечение. Он научился справляться со своими страхами и неделями жил дома, не просясь обратно в клинику.
И вот теперь Памела и Мартин, посоветовавшись с главным врачом отделения, решили, что Мартину пора окончательно перебраться домой.
Все трое считали, что время пришло.
Имелась еще одна причина, по которой этот шаг следовало сделать.
Больше двух лет назад Памела начала работать волонтером в «Брис» – поддерживала детей и подростков, попавших в непростую ситуацию. Тогда-то она, связавшись с социальными службами Евле, узнала о никому не нужной девочке по имени Мия Андерсон.
Памела начала переговоры с соцработниками, желая, чтобы Мия жила у нее, однако Деннис предупредил, что, если Мартин останется в больнице, ей наверняка откажут.
Когда Памела рассказала Мартину о Мие, он так обрадовался, что у него слезы выступили на глазах. Тогда-то он и дал обещание сделать все, чтобы вернуться домой окончательно.
Родители Мии, наркоманы, умерли, когда девочке было восемь лет. Мия росла среди уголовников и наркоманов. Ее пытались помещать в разные приемные семьи, но безрезультатно, а теперь она была уже слишком взрослой, чтобы кто-то захотел взять ее к себе.
Иным семьям случается пережить тяжелую потерю. Памела начала думать, что тем, кто остался в живых, следует искать людей с похожей историей. Они с Мартином лишились близкого человека, Мия тоже, они понимают друг друга и вместе смогут найти путь к исцелению.
– Застегни рюкзак, – напомнил санитар.
Мартин застегнул молнию, опустил клапан и встал. Рюкзак свисал у него с руки.
– Ну что, готов вернуться домой? – спросила Памела.
9
В покоях стояла темнота, но «глазок» сиял на фоне узорчатых обоев, как жемчужина.
Примерно с час назад «глазок» был темным, причем долго.
Йенни неподвижно лежала в кровати, прислушиваясь к дыханию Фриды – та, похоже, тоже не спала.
Во дворе лаяла собака.
Хоть бы Фрида не вообразила, что они уже в безопасности и могут поговорить.
Лестница, ведущая наверх, скрипнула по-новому. Может, просто дерево сжимается, потому что скоро ночь, но девочки не хотели рисковать.
Йенни не сводила глаз со светящейся жемчужины, пытаясь определить, меняется свет в комнате или нет.
Здесь везде были такие «глазки».
Девочки, принимая душ или обедая в столовой, научились не подавать виду, что заметили, как потемнела дырочка в кафеле.
Ты знаешь, что за тобой подглядывают, и это знание – естественная часть твоей жизни.
За несколько недель до похищения Йенни стало казаться, что за ней наблюдают.
Однажды, когда она была одна, ей почудилось, что кто-то влез в дом, а на следующую ночь она проснулась с леденящим чувством, что ее сфотографировали во сне.
Через несколько дней из корзины с грязным бельем исчезли ее голубые шелковые трусики с пятнами менструальной крови. Пропали незадолго до того, как она купила пятновыводитель.
В день похищения кто-то проколол шины ее велосипеда.
В первое время Йенни, обнаружив, что за ней подглядывают в щель, устроенную в бетонной стене подвала под самым потолком, орала до хрипоты.
Кричала, что скоро здесь будет полиция.
Через полгода она поняла, что тот полицейский на мотоцикле не увидит связи между девочкой, которую рвало в траву, и той, об исчезновении которой заявили родители. Он даже не смотрел на нее особо. Подумаешь, упившийся подросток.
Йенни услышала, как Фрида повернулась на бок.
Уже два месяца они с Фридой вынашивали план побега. Каждую ночь они ждали, когда шаги на верхнем этаже прекратятся, а в подвале стихнут крики. Уверившись, что дом погрузился в сон, Фрида прокрадывалась к ней в кровать, и девочки продолжали разговор.
Йенни гнала от себя мысли о побеге, хотя с самого начала понимала, что отсюда надо выбираться.
Фрида пробыла здесь всего одиннадцать месяцев, а терпение ее уже было на исходе.
Сама Йенни наблюдала за происходящим и дожидалась подходящего случая уже пять лет.
В один прекрасный день двери откроются, и она уйдет отсюда, не оглядываясь.
Отчаяние Фриды было иного рода.
Месяц назад она пробралась в вахтерскую и стащила запасной ключ от их покоев. Кража осталась незамеченной, потому что там целая стена была в крючках, на которых темнели ключи.
Дело рискованное, но необходимое: дверь на ночь запиралась, а окна покоев были заколочены снаружи.
Сумок девочки не собирали, иначе их план оказался бы раскрыт.
Когда настанет время, они просто уйдут, исчезнут.
Дом затих уже с час назад.
Йенни знала, что Фрида хочет сбежать сегодня ночью. Единственное, что ее тревожило, – это что ночи пока слишком светлые. До леса еще надо добраться, а во дворе они будут как на ладони.
Их план прост: они оденутся, отопрут дверь, по коридору проберутся в кухню, вылезут в окно и убегут в лес.
При каждом удобном случае Йенни подходила к сторожевому псу и кормила его тем, что удавалось утаить за столом. Если пес ее признает, то не залает, когда она будет убегать.
Из дома были видны серебристо-серые мачты ЛЭП, возвышавшиеся над деревьями.
На мачты Йенни и собиралась ориентироваться, чтобы не заблудиться. Под линиями электропередачи обычно расчищают землю, чтобы во время грозы деревья не обрывали провода. По просеке пройти не в пример легче, чем через густой лес. Идти придется быстро: надо уйти как можно дальше от бабушки.
У Фриды в Стокгольме есть знакомый, надежный человек. Она обещала, что он им поможет с деньгами, убежищем и билетами на поезд до дома.
Надо добраться до дома, до родителей – и только тогда идти в полицию.
Йенни знала, что означает снимок в золоченой рамке, стоящий на прикроватном столике. Как-то летним утром Цезарь наведался к ней домой и сфотографировал ее родителей на заднем дворе.
А у Фриды есть фотография ее младшей сестры в шлеме для верховой езды. Девочку сняли анфас, и зрачки вышли красными.
У Цезаря много полезных людей и в полиции, и в службах срочного вызова.
Если девочки попытаются позвонить в 112, он узнает. И убьет их родных.
Мысль о том, чтобы сбежать сегодня же ночью, была такой соблазнительной, что у Йенни сердце заколотилось от нахлынувшего адреналина. Но интуиция говорила: надо подождать до середины августа.
Дом спал. Бабушка не заглядывала к ним уже несколько часов. Медный петушок на шпиле со скрипом поворачивался под порывами ветра.
Фрида вытянула в темноте руку. Тихо звякнул золотой браслет.
Выждав несколько секунд, Йенни тронула ладонь подруги и мягко сжала ее пальцы.
– Ты знаешь, что я думаю, – тихо сказала она, не сводя глаз жемчужины в стене.
– Знаю. Но если ждать подходящего времени, мы никогда не убежим, – в который уже раз ответила Фрида.
– Тише… Подождем месяц, месяц мы выдержим. Через месяц в это время будет уже темно.
– Тогда найдется еще какая-нибудь отговорка. – Фрида отпустила ее руку.
– Когда станет темнее – честное слово, я убегу с тобой. Я уже говорила.
– Я как-то не уверена, что ты и правда хочешь отсюда выбраться. В смысле… Неужели ты хочешь остаться здесь? Чего ради? Из-за золота, из-за жемчуга и изумрудов?
– Ненавижу это все.
Фрида молча вылезла из кровати, стянула с себя ночную рубашку и соорудила в кровати человеческую фигуру из подушки и одеяла.
– Мне нужна твоя помощь, чтобы пройти через лес. Ты этот участок знаешь гораздо лучше, чем я… но без меня ты до дома не доберешься, – проговорила она, надевая лифчик и блузу. – Йенни, мать твою, давай убежим вместе, помоги мне – и получишь деньги, билеты на поезд… но я сваливаю прямо сейчас. И это твой шанс.
– Прости, но я боюсь, – прошептала Йенни. – Сейчас слишком опасно.
Она смотрела, как Фрида заправляет блузку в юбку и застегивает на спине короткую молнию. Девушка натянула колготки и надела ботинки, пол отозвался стуком.
– Тыкай в землю палкой, – прошептала Йенни. – Всю дорогу до линии электропередачи. Я серьезно. Иди медленно, будь осторожна.
– Ладно.
И Фрида тихо-тихо пошла к двери.
Йенни села в кровати.
– А можно мне номер Микке? – попросила она.
Фрида, не отвечая, отперла дверь и вышла в коридор. Замок со щелчком закрылся, и все снова стихло.
Йенни легла; сердце билось, как бешеное.
Мысли неслись с дикой скоростью. Вот она торопливо одевается, спешит за Фридой. Бежит через лес, садится на поезд, приезжает домой.
Йенни задержала дыхание и прислушалась.
Тишина. Хотя Фрида сейчас уже должна пробираться мимо двери Цезаря, к кухне.
Бабушка обычно спит чутко.
Если кому-то из девушек случается чем-нибудь стукнуть, шаги на лестнице раздаются немедленно.
Нет, все тихо.
Залаяла собака, и сердце у Йенни сжалось. Йенни поняла, что Фрида как раз вылезает в окно, выходящее на задний двор.
Поводок на собачьей шее натянулся. Лай зазвучал придушенно, а потом и вовсе стих.
Не громче и не дольше, чем когда пес чуял косулю или лису.
Йенни смотрела на глазок, светлую точку на стене.
Фрида уже в лесу.
