скачать книгу бесплатно
Записки онкобольного
Олег Кэп
Автор книги окончил исторический факультет ТашГУ. В 2002 году он переехал в Россию, об этом он писал в книге «Последний пионер». А это книга-сборник, она включает в себя дневник, неоконченный рассказ и стихи. Здесь речь о борьбе с тяжелым испытанием, выпавшим на долю автора. «И почему-то душа прикипела к фотографии, сделанной позавчера в больнице, наверное, оттого, что я сам как этот одуванчик ломанный-переломанный…». К сожалению, Олега уже нет с нами, эта книга в память о нем.
Записки онкобольного
Олег Кэп
Корректор Ксения Белокроликова
Дизaйн обложки Мария Бангерт
© Олег Кэп, 2022
ISBN 978-5-0056-5186-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Записки онкобольного
Эти строки пишет его мама. К сожалению, Олега больше нет с нами. Он ушел совсем молодым. Перед смертью он оставил письмо на тот случай, если врачи не сумеют его спасти, – в нем он просил опубликовать дневник. Прочтите его в память об Олеге.
2017 год
22 мая 2017
Несколько месяцев назад появились боли в груди, стало трудно дышать. Боль в боку из-за камней в почках тревогу не вызывала, а тут стало тревожно на душе. Неужели что-то неладное с легкими? У прадеда был рак. Решил, что пора обследование пройти.
УЗИ показало опухоли в кишечнике. От слова «опухоль» в глазах потемнело. Вот теперь стало понятно, чего это я в последнее время так уставал от работы, да и постоянные боли в боку. Даже нефролог, к которому обращался недавно, тогда удивился такой частоте их повторения. Гастроэнтеролог сказал, что повода для переживаний пока нет, но требуется пройти еще несколько обследований. Легко сказать «не переживай» – да трудно это сделать. В голове-то каша из сомнений, страха, паники и лихорадочного поиска в закоулках памяти всех странностей со здоровьем в последнее время.
27 мая
Первое из обследований прошло хоть и неприятно, с глотанием здоровенного шланга, но дало хорошую новость – первая опухоль не опасна. Это грыжа желудка, с которой можно жить и не тужить. Но радоваться особенно не получается, зная, что впереди еще два обследования, более серьезных.
1 июня
Колоноскопия – штука не самая приятная, но важнее всего то, какой результат она даст. Для себя решил: если не будут брать материал на биопсию, то всё в порядке, а если будут, то… дело труба. Когда голос врача, проводившего обследование, дрогнул и он дал команду медсестре ввести тонкий шланг с металлическим наконечником, всё стало понятно. На мой вопрос: «Это для биопсии?» – он ответил коротким «да».
Пока ходил оплачивать дополнительные анализы на биопсию и гистологию, в душе еще жила слабая надежда, что это все-таки доброкачественная опухоль. На ватных ногах вернулся за вердиктом врача, который был неумолим, – рак кишечника.
Он это сказал лично, остальным результаты сообщала медсестра. Врач вызвал в кабинет, сел за стол, повернулся ко мне и, глядя в глаза, сказал:
– Да.
– Опухоль?
– Да, опухоль.
– Плохая?
– Да.
Сложно выразить словами то, что я испытал в этот момент. Шел от врача как в тумане. В голове крутилась одна мысль: «Это какой-то бред». И сам же себе отвечал: «Нет, это – не бред. Это страшная правда, с которой придется жить».
Когда приехал домой из клиники, первым делом зашел в магазин разливного пива. Мозг отказывался принимать такую новость без допинга, наотрез отказывался. Пил, и лучше не становилось. Бросил эту затею и написал знакомому врачу о своей беде. Врач перезвонил и сказал, что рак кишечника – не приговор. Спросил, когда СКТ, и объяснил, что теперь врачи хотят понять, нет ли метастазов в других органах. Заодно посоветовал купить успокоительное и снотворное.
Худший день в моей жизни. Хуже еще не было.
2 июня
На СКТ шел как на эшафот. Человек такое существо, которое до последнего надеется на чудо. Я – не исключение. А вдруг врач, проводивший колоноскопию, ошибся? А вдруг там доброкачественная опухоль? И тут же эти мысли сменял страх: а вдруг метастазы уже в других органах? Вердикт СКТ принял тяжело – чуда не произошло и рак подтвержден. Метастазы есть в лимфоузлах, но в других органах не обнаружены. При этом опухоль воспалена и выделяет свой яд в организм. Начался процесс интоксикации.
Гастроэнтеролог дал направление на госпитализацию в абдоминальное отделение. В отделении поставили в очередь на операцию. Осмотр вел заместитель заведующего отделением. Сообщил, что операция будет сложной из-за нарыва. Когда я спросил: «Это можно вылечить?» – он ответил: «Будем стараться».
3—13 июня
Сообщил о том, что со мной творится, начальству на работе еще после УЗИ. Все следующие дни мне становилось всё хуже и хуже. Думал взять отпуск за свой счет или больничный, пока идут обследования. Но директор, у которого отец тоже лечился от рака, предложил поработать удаленно. Сказал мне: «Тебе будут нужны деньги на обследования и на реабилитацию, если опухоль окажется злокачественной. Если можешь делать работу на дому, то лучше пока поработай так. Зарплату будем платить полностью».
Скоро я понял, насколько это было правильно и достойно с его стороны. Деньги полетели как ветер. Почти всё, что откладывал на ремонт квартиры, ушло на обследования и анализы, и полноценная зарплата оказалась спасительным кругом.
Состояние ухудшалось. В какой-то момент слабость меня одолела до такой степени, что трудно было даже голову держать ровно. Всего скручивало от боли и бессилия. Сообщил об этом в больницу и на работу. В больнице объяснили, что надо дотерпеть до госпитализации, иначе придется сначала лечь на операцию в обычной больнице, где удалят нарыв, и только потом ложиться в онкологический центр. А это время, которое сейчас нельзя терять. В их центре нет приема со скорой помощи, а нарыв и интоксикация в сфере обычной медицины. На работе же решили выписать мне перед госпитализацией отпуск и выдать отпускные. Отпуск мне дали с 13 июня, и в тот же день из онкоцентра сообщили, что освободилось место в отделении. Дотерпел!
Все предыдущие дни я жил в ожидании дня госпитализации, 14 июня станет этим самым днем. Это уже точно. До этого я старался поменьше обо всем этом думать, отвлекался как мог. Смотрел футбол, «Формулу-1», читал «Твиттер» и форумы, пытался дописать рассказ и пил успокоительное. И вот теперь время пришло, завтра в больницу. Сказать, что меня всего колотит от нервов, – это значит ничего не сказать. Нервы на пределе и за его пределами. Я – живой человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Да, могу признаться: мне чертовски страшно. До самой глубины души. И операции боюсь до жути, и химии, которую могут назначить.
14 июня
Сегодня меня положили в абдоминальное отделение онкоцентра. Сегодня же я начал писать эти записки. Всё, что было до этого дня, писал по памяти, – теперь записи пойдут в режиме реального времени. Если буду в состоянии писать, конечно.
Назначили лечащего врача, дважды успел с ним поговорить. Вторая беседа была по моей инициативе. Не ожидал, что разговор состоится сегодня, так как в палате оказался уже под вечер. С ходу мало что смог вспомнить во время опроса и решил, что надо поговорить еще раз. У меня был подготовлен файлик на телефоне, в котором записывал всё, что за последние недели вспомнил о том, когда и как появились нехорошие признаки.
На этот раз врач был более откровенен, видимо, не ожидал грамотно поставленной речи от коротко остриженного пациента в спортивном костюме.
Пару дней назад решил для себя, что если будет химия, то психологически легче перенести потерю совсем коротких волос, нежели более длинных. Да и после операции мне будет не до мытья головы. Раздумывал над тем, не побриться ли налысо, но так и не надумал. Рука не поднялась.
Врач сказал, что завтра меня ожидает одна неприятная процедура – в ключицу вставят катетер. Он вообще во второй беседе был более откровенен. Часть моих записей из блокнота вызвала интерес, часть нет. Спросил, много ли я курю. Затем, глядя прямо в глаза, заявил, что отказ от курения может серьезно повысить шансы на излечение. Если же не могу или не хочу бросать окончательно, то хотя бы ближайшую неделю надо обойтись без сигарет. В конце беседы он сказал, что случай может быть и менее сложный, чем кажется сейчас. Но операция будет непростой: опухоль в очень неудачном для хирургов месте находится – в районе печеночного изгиба.
Насчет отказа от курения я думал давно, а перед госпитализацией тем более. Сам понимаю, что после операции курить я не смогу чисто физически, посему заранее озаботился этим вопросом. Не знаю, насколько это поможет, но купил спрей и наклейки, помогающие бросить курить. По крайней мере так гласят реклама и отзывы моих знакомых. Спрей гадость еще та, вызывает изжогу и икоту, но курить всё равно хочется. Несколько раз дурная привычка брала верх над благой затеей, и я с третьего этажа спускался во двор. И сейчас курить хочется, до дрожи. Наклейки еще не пробовал.
Время 23:35, а сна ни в одном глазу. Пора пить снотворное, надо хоть немного поспать.
P. S. Сосед по палате во сне пыхтит, как паровоз. Время 00:24, заснуть не могу, даже снотворное не помогает. Если я храплю так же, как он… Бедная моя Ольга, прости меня. Как же я сейчас тебя понимаю…
15 июня
Время 10:19, как же хочется курить. Обычно к этому времени я уже выкуривал штук пять сигарет. Еще хочется спать, заснул ночью во втором часу.
По идее, должен больше всего переживать насчет экзекуции с катетером, но в данную минуту жду не дождусь 11 часов. Решил сегодня первый раз покурить в это время.
Покурить в 11 не удалось – пришла медсестра и позвала на установку катетера. Катетер установили в отделении реанимации. Мать честная… я такое отделение видел только в голливудских фильмах. Идеальная чистота, новое оборудование и всё такое.
Процедура была неприятная, но терпимая. Больнее было попозже, когда анестезия прошла. Пришлось обратиться к медсестрам, чтобы сделали обезболивающий укол. Правая рука некоторое время плохо работала, сейчас стало получше.
Время 14:50. Сегодня курил только два раза, пока. Вчера в то же время пачка была пуста процентов на 70.
В сон клонит, видимо, сказывается короткий сон минувшей ночью или обезболивающее. А может, и то, и другое.
Поспать днем не удалось: к соседу приехала с ночевкой мать и включила Первый канал, где шла прямая линия с Путиным. Пару раз наступала сладостная дремота, но и только. Зато сосед спит как ни в чем не бывало.
Затем была вторая капельница. С моей близорукостью сложно контролировать, когда раствор заканчивается в капельнице. Чуть не прозевал момент, хорошо мать соседа проследила и вовремя зажала бегунок. Завтра будет проще – из дома привезут мои очки.
Болит место, куда поставили катетер. Боль то ноющая, то пульсирующая. Рука будто не моя, сложно ею что-то делать. Хочется сходить в душ, но опасаюсь, что в ранку, где стоит катетер, попадет вода. Решил не рисковать и подождать до завтра.
Время 22:30. Сосед и его мать спят и храпят дуэтом. Такое впечатление, что у них семейная традиция – засыпать под телевизор. Посмотрим, поможет ли сегодня то снотворное, что вчера дала медсестра. На крайний случай есть беруши, мне их сегодня мама привезла. Телевизор выключил, я-то точно под него не засну. Мне тишину подавай.
В соседнем отсеке палаты лежит то ли таджик, то ли узбек. С ним жена постоянно и еще кто-то из родственников. Они идут один за другим. Наглядное представление дает, какие большие у них семьи. Не как у нас.
22:37. Отчет на сегодня завершен. Ложусь спать, по крайней мере надеюсь на это.
16 июня
Слава берушам! Спал как младенец. Правда, до этого долго не мог улечься так, чтобы не болело место, где стоит катетер. Соседа-таджика сегодня выписали. Это стало понятно, когда после обеда его кровать оказалась пуста, – его нет и многочисленных родственников тоже.
Сегодня опять было две капельницы, от них стал себя чувствовать намного лучше, дикие слабость и боль исчезли. Если забыть, что скоро операция, то кажется, что всё нормально, пора домой. Не пора… Это только прелюдия.
Приходил анестезиолог, провел беседу и нагнал жути. В деталях расписал, как меня будут обкалывать седативными, затем мощный анестетик в спину и контрольный в голову – общий наркоз. Далее меня ждут сутки в реанимации, и часть этого времени я не буду чувствовать всю нижнюю часть тела благодаря тому уколу в спину.
Звонил начальник отдела, рассказал, что мой рабочий стол кому-то захотелось прибрать к рукам. Говорит, что послал всех подальше со словами: у этого стола и компьютера есть владелец и он вернется. Приятно слышать, чего скрывать…
P. S. Ночью накрыла волна паники. Смотрел весь вечер «Интернов», улыбался. А потом лег спать, и пришло гадское чувство страха, выворачивающее душу наизнанку. Те же мысли, что терзают меня последние недели: выдержит ли организм операцию, вырежут ли все, до единой, пораженные раком клетки, смогу ли я вновь быть полноценным человеком или стану инвалидом, какое лечение назначат после операции (гормоны, химия, лучевая терапия) и дадут ли все эти мучения результат. Одни и те же проклятые вопросы. Гоню этот морок из головы, и всё без толку.
До сих пор не покидает ощущение, что это понарошку, что нет никакого рака, что не нужно никакой операции. Знаю, что это глупо, но часть сознания отказывается принимать правду. И всё же ничего не понарошку, есть раковая опухоль. Есть эта дрянь и медленно убивает меня. Каждый день, каждый час, каждую минуту и каждую секунду.
Три самых главных страха сейчас:
1. Страх перед операцией.
2. Страх перед химией.
3. Страх того, что останутся метастазы и продолжат распространение по организму.
Это чудовищное ощущение, когда ты пишешь и понимаешь, что через два дня можешь заснуть и больше не проснуться. Вообще. Никогда. Врагу такие ощущения не пожелаешь.
P. P. S. Стихи, что ли, начать заново писать… Они хорошо отвлекают от всего и вся. Пока ищешь рифму, весь мир уходит на задний план.
17 июня
Приступ паники отступил. Время 12:32, сижу на скамейке возле корпуса, в котором находится абдоминальное отделение. Сегодня потеплело, и не хочется терять время на сидение в четырех стенах больничной палаты. Жаль, что небо затянуло тучами и поднялся ветер. Полчаса назад стояла просто прекрасная солнечная летняя погода. В этом году таких теплых дней по пальцам одной руки можно сосчитать.
Сижу на скамейке и слушаю пение птиц, шелест листьев и травы. Ради этого нужно жить. Ради этого нужно бороться за жизнь. Хороший настрой, правильный.
20:54. Сижу на балконе, смотрю «Интернов» и пью квас. Долго думал, брать или нет пиво. Совесть не дала из-за антибиотиков. А вот квас и совесть одобрила, и медицина не запретила. Для очистки совести спросил у медсестры и дежурного врача, в обоих случаях ответ был положительный. Пусть не пиво, но хоть с квасом встречу ночь. Предпоследнюю ночь перед операцией. Надел куртку, поставил стул на балконе и теперь сижу балдею. Хватит хандрить, пора расслабить нервную систему.
Вообще сегодня большую часть дня провел на открытом воздухе. Погода отличная, и грех сидеть сиднем в закрытом помещении. Несколько раз делал вылазки в дальний магазин, просто чтобы подольше пройтись. Первый раз с мамой и Ольгой, второй раз уже один. Да и просто, выходя на перекур, не убегал поскорее в здание, а продолжал сидеть, смотреть на небо и деревья, набирая побольше свежего воздуха в легкие. Кто знает, как долго придется проваляться на больничной койке… Но не буду о грустном, лучше налью себе еще стаканчик кваса и включу очередную серию «Интернов».
18 июня
Время 09:30, уже два раза ходил на перекур. Нервишки шалят. Небольшой насморк, видимо, вчера пересидел на балконе. (Отсюда и до 23 июня вновь записи по памяти.) О скорой операции до семи вечера напомнил только запрет на обед и ужин. Старался это время по максимуму провести в парке, только бы не в палате. И дождь не стал помехой, пройдя двумя короткими ливнями, за которыми наступала летняя теплынь.
В семь вечера наступила пора возвращаться в реальность. Сначала бритье живота и паха, затем в девять клизма, от которой мой организм выдал все 50 оттенков коричневого, а в заключение банкета – укол феназепама в 10 вечера. По идее, от этого укола я должен был погрузиться в нирвану безмятежности. В реальности же заснуть я смог часа в четыре ночи. Сколько было выкурено сигарет, уже и не вспомню, но точно немало. Последней из них я встретил рассвет и утро дня операции.
Медсестра вечером предупредила, что, если проснусь после 03:00, необходимо сразу надеть специальные чулки, которые защищают от образования тромбов в ногах. Проснусь… я еще и не засыпал. Да еще и чулки надевать… мне, взрослому мужику. Позор на мои седины, как говорится. Но раз так надо, то надену. Хм-м… а как их надевать-то? «Пятку» можно только в микроскоп разглядеть, а надо, чтобы сидело четко – пятка на «пятке». Полчаса мучений, и дело сделано. Посмотрел на себя в зеркало: такой нелепый вид у меня был только в детстве, в ясельный период, когда на детишек надевают колготы. А еще похоже на мумию. Да уж…
19 июня
Подъем в 07:30, чтобы успеть до 08:00 выпить «Конкор Кор» и выкурить одну-единственную сигарету, как велел анестезиолог. Так, чтобы пробрало, выкурить, до того состояния, когда кажется – сейчас выплюнешь собственные легкие. А дальше ожидание, ожидание, ожидание…
09:30. Как же хочется курить и как же не хочется ложиться под нож. А надо… Есть такое слово – «надо», которое перевешивает все мои хотелки.
11:00. Время идет, нервы всё больше оголяются, а операцию еще не назначили. Всё мимо меня в эти часы проходит как в тумане. Приехала мама и что-то говорит. Я автоматически ей поддакиваю, но сам не понимаю, что я ей сейчас говорю, что она сказала до этого. Сосед выписывается и желает чего-то. Чего? А… понял, пожелал удачи. Все, с кем общаюсь, тоже желают удачи эсэмэсками и звонками. И все пишут, что верят в успех. Мне бы их уверенность…
12:30. С замиранием сердца вслушиваюсь в каждый шорох в коридоре. Не за мной ли пришли? Нет, мимо прошли. И еще раз мимо.
12:45. А сейчас? Всё, за мной. Пора. А дальше – каталка, недолгое путешествие в операционную и знакомое лицо анестезиолога. Мне уже сделали какой-то укол, отчего речь моя стала медленной и слегка путаной. С грехом пополам растолковал, что сердце колотится даже после того укола. Прямо на операционном столе замерили давление и пульс – норма. Стало спокойно на душе, отпустило. Теперь делайте, что надо сделать.
Забыл про укол в спину. Черт, рано я расслабился. Опять будет экзекуция. Да колите уже! Больно, но терпимо. Ожидал худшего. Что надо? Пальцами ног пошевелить? Вот, шевелю. Покалывание? Да, есть покалывание. Всё! Вот и маска перед лицом появилась. Вдох и…
Нет, никакого космоса или райских садов не было. Был вдох в операционной и выдох в реанимации, которую я узнал по зеленому цвету стен.
Чей-то голос: «Он проснулся». Лицо мамы, лицо врача-хирурга, лица медсестер, лицо медбрата из моего отделения. Что они мне говорили, что я отвечал? Не помню. Всё как в тумане.
Запомнил, что на столике слева был графин с водой. Мне сказали пить почаще, и я пил. Допивал, и мне еще наливали. В какой-то момент сознание стало четким, даже стало скучно лежать без дела. Попросил медсестру найти какую-нибудь книжку. Нашла и принесла! Прости, сестричка, что не запомнил имя, да и лицо смутно помню. Просто хочу сказать спасибо тебе. Спасибо за заботу, спасибо за то, что готова прийти на помощь и выполнить любой каприз больного, отходящего от наркоза.
Книжку я, естественно, практически не читал. Дошел до второй или третьей страницы и вырубился. Сколько было времени, понятия не имею.
P. S. События с момента операции по 24 июня записал по памяти 25 июня. Неделю не было ни сил, ни желания что-либо писать.
20 июня
Перевели обратно в абдоминальное отделение. Утром целый консилиум врачей проходил по реанимации. Один и тот же вопрос: «Как вы себя чувствуете?» В конце концов стал отвечать: «Как после операции». После такого ответа быстро проходят дальше.
Слабость такая, что еле-еле голову поднять могу. Руки-ноги как не мои. Перевозка в отделение была еще тем развлечением – на каталку залезть в реанимации, затем с каталки слезть в своей палате в отделении. Сам я на такой подвиг не был способен, поэтому меня как могли перетаскивали медсестры. Хоть я и резко похудел из-за болезни, но 76 килограммов моего тела для хрупких медсестер – перебор. В конце концов всё получилось, я тоже как мог помогал – упирался и отталкивался ногами, руками, шеей, головой. Принесли покушать, чуть-чуть поел какого-то бульона.
Мама осталась на ночь. Медсестры помогли ей завести в палату кушетку.
21 июня
Утром повезли на УЗИ. Сил прибавилось немного, поэтому процедура перемещения была не менее мучительной, чем вчера. Позже пришлось ехать на перевязку и вновь – мучительно слезть с кровати, залезть на коляску, слезть с коляски, залезть на стол для перевязок, затем слезть со стола, сесть в коляску, слезть с коляски и заползти на кровать. В обычной жизни это дается легко и просто, а вот сейчас… Такой рухлядью я себя еще не ощущал ни разу за всю сознательную жизнь.
В палате появился новый сосед. Зовут его Николай, на вид лет 60, готовится к операции.
