Предатель

– Это как?

– Когда Фенн попросил встретиться с ним и обсудить то, что между нами было в прошлом году, я попросила Сайласа прикрыть меня перед Эр Джеем. – Руки все еще дрожат от остатков злости. – Вместо этого он отправил Эр Джея прямо в лес, чтобы он нас поймал.

Она ахает.

– Зачем?

– А ты как думаешь? Он хочет меня поиметь. Попытался разорвать мои отношения.

Она замолкает. Посмотрев на нее, я вижу, что она все еще ничего не понимает.

– Не верю, – говорит она наконец. – Сайлас бы так не поступил.

– Еще как поступил. – В горле собирается горечь.

– Уверена, что нет другого объяснения? Сайлас хороший парень.

Не могу сдержать взрыва раздражения.

– Господи, Кейс, да не будь ты такой наивной. Не все делятся на плохих и хороших. Иногда хорошие парни оказываются полными мудаками. – Качаю головой. – Хватит возводить их на пьедестал.

– А, вот оно что. Поняла. Это из-за Фенна. – Ее голос становится сжатым и недовольным.

– Фенн тут ни при чем.

Еще как при чем.

Мечтаю придушить его с тех пор, как увидела его лицо на видеозаписи. Но даже без этого мне просто больно хранить секреты от сестры. Ненавижу это ощущение. В то же время я знаю: как только она узнает, что на самом деле произошло, ее благословенная наивность разлетится в щепки, и она рухнет обратно в ту тьму, которая вечно маячит в поле зрения и только жаждет снова ее поглотить. Кажется, что, как бы она ни храбрилась, что-нибудь обязательно тянет ее назад.

– Слушай, я знаю, что все это как-то неловко, – со вздохом говорит Кейси. – Как бы я знаю, что в теории это странно, что я встречаюсь с парнем, с которым ты переспала…

Я замираю, как вкопанная.

– «Встречаюсь»? В смысле? Вы встречаетесь?

Она моргает. На ее лице проступает стыд.

– Какого черта, Кейс? Когда я последний раз тебя спрашивала, ты мне втирала, что вы просто друзья. – Я знала, что он ей нравился, это было очевидно, но они оба заверяли меня, что у них все исключительно платонически.

– Мы и были друзьями, – отвечает она. – А теперь мы что-то большее. Я пока не хотела ничего говорить, потому что знала, что ты не одобришь.

Порыв злости чуть не сбивает меня с ног. Они теперь вместе? Сколько же наглости у этого парня. Он бросил ее умирать, потом набивался к ней в друзья несколько месяцев, а теперь он с ней встречается?

– Нет, – рычу я.

– Да ладно тебе, Слоан. Я знаю, ты думаешь, я для него слишком наивная и неопытная, но…

– Наивная? – с безрадостным смехом перебиваю ее я. – Это уже выходит за рамки наивности.

– Это еще что значит?

– Это значит, что ты и понятия не имеешь, во что вляпалась.

Глава 10

Фенн

Несмотря на то что я лежу в кровати и не шевелюсь, мои часы то и дело спрашивают, не на пробежке ли я и не хочу ли я сделать передышку. Предлагают помочь мне помедитировать над всеми своими ошибками, прежде чем идти на расстрел. Мой пульс ни капли не упал с того момента, как Эр Джей устроил мне засаду, и я не могу перестать ломать голову над тем, как признаться во всем Кейси. Как объясниться, не имея для нее ни одного удовлетворительного ответа.

Черт.

Кажется, у меня паническая атака.

Или сердечный приступ. Может, сценарист моей жизни сделает мне такое одолжение и убьет меня наконец.

Последнее время я много думаю о потерях. О том, каким маленьким стал мой мир после смерти матери. Смерти вообще это свойственно, она все и всех обчищает до костей. Мамы больше не было. Папа тоже пропал. Скорбь выгрызает в твоем существовании дыру, которую нельзя залатать никаким количеством секса и нелегальных развлечений.

А потом я увидел те стопари. Машину, наполовину утонувшую в озере.

Кейси наполнила дыру во мне светом. Зажгла миллиард звезд. Все это очень сопливо и вдвойне депрессивно, но это правда. Она больше чем просто особенная. Она из тех людей, которых так мало, которые всех вокруг вдохновляют своим состраданием и добротой. Ни капли эгоизма или чувства какого-то превосходства.

Ну и, конечно же, мне надо было попасться ей на пути и отравить ее. Медленная, почти незаметная смерть.

В комнате становится душно, и воздух комом встает в моем горле. Мы с Эр Джеем оба легли где-то через час после отбоя, и теперь я лежу в темноте и тишине, отданный на растерзание собственным мыслям. Все пялюсь в потолок в ожидании какого-то озарения, плана действий. Пока что ничего из этого не торопится мне являться.

Подавив стон, заваливаюсь на бок с телефоном в руке. Приглушив яркость, чтобы не будить Эр Джея, я каким-то образом оказываюсь в старых диалогах с Гейбом.

Последнее сообщение – его просьба встретить его у лодочного сарая, потому что ему надоел выпускной.

И все.

Дальше только мои вопросы после его исчезновения.

Так что я листаю все дальше и дальше назад, и грудь сжимает тисками при виде многих лет разговоров с моим лучшим другом. Дурацкие шутки. Пошлые шутки. Глупые мемы. Пошлые мемы. Обсуждения планов. Подтверждения планов. То там, то сям попадаются темы серьезнее.

Хей. Я знаю, сегодня годовщина смерти твоей мамы. Дай знать, если я могу тебя как-то отвлечь. Я с тобой, Бишоп.

Господи, Г. Поверить не могу, что твой отец так тебе шею намылил при всех. Надеюсь, ты знаешь, что все, что он сказал, – полная хрень. Ты совсем не конченый.

Взгляд цепляется за один конкретный разговор. Он очень размытый, таким и должен был быть, но мы оба знали, о чем шла речь, когда я отправил то сообщение.

Я: Спасибо, что прикрыл, Г. Очень тебе благодарен. Кто знает, где бы я был, если бы не ты.

Гейб: Всегда, Бишоп. Ты бы для меня сделал то же самое.

Я: 100 %.

Черт. Как же я по нему скучаю. Да, Эр Джей мне очень нравится, но с Гейбом у нас целая история. Мы с ним наводили шороху с малых лет. Черт подери, мы даже девственности лишились в одну и ту же ночь на вечеринке в девятом классе, а потом шептались об этом, как девчонки. Он – один из немногих, с кем я могу быть собой.

Гейб, и теперь вот Кейси.

Я безнадежно застрял между ними двумя. И никуда не деться.

Когда давление в груди становится нестерпимым, я пишу Кейси, просто чтобы покончить с этим.

Я: Не спишь?

Проходит почти двадцать мучительных минут, прежде чем она отвечает. Три точки набираемого сообщения появляются и исчезают. Два раза. Три, четыре.

Кейси: Нет.

Я: Прости, если разбудил.

Кейси: Не разбудил. В чем дело?

Не ожидал от нее такого сухого тона. Да, время за полночь, но она же сама сказала, что не спала.

Я: Можем встретиться?

Кейси: Поздно уже.

Опять странно. Полуночные вылазки никогда не останавливали ее раньше.

Я: Пожалуйста. Это важно.

Точки нерешительно мигают на экране. Что-то с ней не то, и от этого у меня волосы на руках встают дыбом.

Кейси: Ладно. Увидимся через 20 минут.

– Гулять пошел? – Эр Джей поворачивается ко мне, пока я стою у шкафа и одеваюсь.

– Ага. Поговорю с Кейси, оторву пластырь. Не могу больше об этом думать.

Он садится, шурша простынями. Покосившись в его сторону, я вижу, как он проводит руками по взлохмаченным каштановым волосам. Даже в темноте я вижу его недовольное лицо.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Пока ты не ушел. Тебе стоит знать, – говорит он. – Слоан ей все рассказала.

Мое сердце останавливается.

Ну конечно же. Чертова Слоан.

– А раньше ты меня предупредить не мог? – нервно спрашиваю я.

– Да я только сейчас сообщение увидел. Она написала, когда я уже спал.

– Отлично. Просто замечательно. Твоя девушка только что сделала невозможный разговор еще сложнее, – говорю я, натягивая толстовку. – Большое спасибо.

– Уж прости, чел, но все претензии только к тебе.

Да, я сам выкопал эту могилу. Уже несколько месяцев знал, что каждый день, проведенный с Кейси, я плел веревку для собственной виселицы. И все равно оказался не готов почувствовать под своими дрыгающимися ногами пустоту. Пол ушел вниз, но падение не сломало мне шею. Теперь я извиваюсь со связанными за спиной руками и смотрю, как все с ужасом наблюдают за мной, желая увидеть последний вздох.

Даже не знаю, чего ожидать, пересекая территорию и направляясь в лес к дому Кейси. Слоан лишила меня какого-либо шанса объяснить Кейс, что я просто хотел как лучше, но не рассчитал глубины. Не то чтобы у меня был какой-то коварный план изобразить из себя крутого мужика, чтобы залезть ей в штаны. Но я более чем уверен, что именно это Слоан и втирала ей весь вечер. Великолепно.

Еще почти двадцать минут я стою и варюсь в собственном соку, пока меня не находит луч фонарика Кейси. Ошарашенный внезапностью момента и ее тихим появлением, я теряю дар речи. Вся речь, что я на скорую руку набросал у себя в голове, тут же испаряется.

– Кейси…

– Нет. – Я никогда не слышал ее голос таким резким, и он подсекает меня под колени. – Слышать от тебя ничего не хочу.

– Кейси, пожалуйста…

– Ты лжец, Фенн. И козел. И наверное, худший человек, которого я знала в этой жизни.

Она не дает увидеть себя, прячась за ярким светом, от которого мне приходится заслоняться рукой. Но ее голос дрожит от слез, и осознание того, что это из-за меня она плачет, разрывает меня на части.

– Справедливо, – слабо говорю я. – Но…

– Как ты вообще посмел заявиться после того, как бросил меня лежать без сознания? Кто вообще так делает? – Ее голос взлетает еще на октаву, и я никогда еще не чувствовал себя таким маленьким. – Ты все это время позволял мне плакать у тебя на плече. Притворялся, что понимаешь. И что, смеялся за моей спиной? Поздравлял себя с тем как здорово у тебя все это вышло.

– Черт, нет. Конечно нет. – Пытаюсь шагнуть к ней, и мимо моей руки пролетает что-то похожее на камень. – Я это и хочу…

– Прямо сейчас, Фенн. Скажи мне правду. Это все, что я хочу услышать. Почему ты это сделал? Почему ты врал мне все это время, почему никому не сказал, что был там?

Грудь сжимает, руки мучительно трясутся. Вот и что мне ей сказать? Что, возможно, это мой лучший друг опоил ее и бросил умирать? И что моей первой мыслью было прикрыть его? Что я до сих пор его прикрываю, потому в моей голове не укладывается, что тот, кого я знал практически всю свою жизнь, мог почти убить девчонку и сбежать.

И не какую-то там девчонку. Не просто младшую сестру Слоан. А самое доброе, милое создание, которое кто-либо из нас встречал. Ту, что меньше всего заслужила того, что мы с ней сделали.

Если бы я мог сказать хотя бы часть этого, то, может, в моем животе бы не зияла черная дыра. Но я не могу сказать ни слова. И когда она опускает фонарик, и в темноте проступает ее красное, распухшее лицо, блестящее от слез, то я понимаю, что всегда был козлом. Я думал, что смогу похоронить в себе худшее. Ради нее. Но по какой-то жестокой иронии она делает меня только хуже – я готов на все ради нее, кроме как быть приличным человеком.

Наконец вспоминаю, как говорить.

– Я хотел рассказать тебе. Но прождал слишком долго. Так долго, что мне начало казаться, что уже слишком поздно…

– Никогда не поздно сказать правду, – перебивает она. – И ты все еще не объяснил, почему ты вообще молчал! Почему не рассказал все в ту же ночь?

Потому что он мой лучший друг.

Потому что я тебя еще не знал.

Потому что я оставил тебя там, не позвонив в скорую.

Слова застревают в горле. Когда мы с Кейси были чужими друг другу, было куда проще признать, что в ночь выпускного меня волновал только Гейб и больше никто. И что тогда я еще верил, что смогу узнать у него правду. Я не ожидал, что его родители сошлют его в черную дыру и что я больше никогда с ним не поговорю.

Но мы с Кейси больше не чужие, поэтому теперь, если я скажу ей, что был не на ее стороне, это будет предательством.

– Фенн, – говорит она, тихо умоляя меня прекратить эти мучения. Дать ей то, чего она хочет. То, что могу дать только я. Правду. – Пожалуйста.

– Я… не могу, – выдавливаю я, и все, что случается дальше, полностью заслуживаю.

Шмыгнув носом, Кейси утирает лицо.

– Ты, наверное, всегда знал, что так будет, да?

Мои глаза тоже жжет.

– Самым отвратительным образом.

Она делает шаг назад, и сухие листья хрустят под ее кроссовками.

– Ладно. Ладно, что ж. Тогда на этом все. – У нее вырывается хриплый, дрожащий вздох.

Комок в горле душит меня. Не могу перестать моргать. Кусаю нижнюю губу с такой силой, что чувствую медь на кончике языка.

– Пожалуйста, – умоляю я.

– Пожалуйста что? – еще шаг назад.

– Пожалуйста, не уходи, – перехожу на шепот.

С ее губ срывается сдавленный всхлип.

– Да пошел ты, Фенн. Когда увидишь меня в следующий раз, беги в другую сторону. Мы не друзья. Мы вообще никто. – Она идет спиной вперед, дрожащими, рваными шагами. – Я серьезно. Никогда больше не пытайся со мной заговорить.

Глава 11

Кейси

Просыпаюсь от резкого толчка. Не могу пошевелиться. Вокруг темно, только маленькие разноцветные огоньки расплываются перед глазами. Острая, пульсирующая боль прошивает череп. А потом становится очень холодно. Вода ползет вверх по моим ногам. Я пытаюсь вырваться из пут, кричу, брыкаюсь, но сети лишь затягиваются туже. Вода хлещет в машину, забирается по телу, а я все дергаю ручку двери.

Внезапно она вырывается из моих пальцев.

В свете приборной панели меня находит Фенн.

С облегчением смотрю, как он тянется, чтобы отстегнуть меня. Но когда я пытаюсь вылезти из машины, ремень все еще крепко держит меня поперек тела. Я отчаянно тянусь к Фенну, но он отталкивает мои руки, хватает ремень на моей груди и затягивает его туже.

Его мертвые глаза безразличны к моим испуганным мольбам о помощи.

– Фенн! – кричу я.

Царапаю его ногтями. Пытаюсь сопротивляться, пока он закрывает дверь, оставив меня внутри. Вода поднимается по шею, заливается в нос и рот. Сделав последний глоток воздуха, я смотрю, как Фенн плывет к поверхности, бросив меня в закрытой машине, опускающейся во тьму.

А потом я парю посреди бесконечной бездны. Машина куда-то исчезла, но меня все равно затягивает глубже, все мои конечности налиты свинцом от усталости и отказываются нести меня к воздуху. Серебряное свечение луны – недосягаемая точка далеко над моей головой. Я смотрю на нее и тону, чувствуя каждую секунду своего приближения к смерти.

Не знаю, что наконец заставляет меня открыть глаза. Я просыпаюсь с криком, запутавшись в одеяле, пойманная и скрученная в кокон простыни.

Несколько секунд проходит, прежде чем я замечаю солнечный свет в окне и делаю несколько рваных вдохов. Рука сама находит телефон под подушкой, и на секунду мне хочется написать Фенну. Тому, к кому я всегда обращалась, когда меня трясло от кошмаров.

Но на этот раз я проснулась в холодном поту и с огнем в груди именно из-за Фенна.

– Так ты себя чувствовала, когда поняла, что уже не выплывешь? – спрашиваю я маму.

Ответа я не получаю, потому что в комнату врывается бледный папа. За ним по пятам следуют собаки, которые тут же запрыгивают на кровать, чтобы изучить источник шума.

– Ты в порядке? – Он садится на край кровати, а я прислоняюсь спиной к изголовью. – Что случилось? Опять кошмар?

– Я в порядке, – бормочу я, уворачиваясь от его попытки отвести мне волосы с лица. Потом отталкиваю от себя морду Бо, который пытается лизнуть меня в щеку. Слишком много внимания. – Ты в курсе, что тебе необязательно каждый раз врываться ко мне так, словно меня жрут заживо подкроватные монстры?

– Ты бы только слышала свой крик, – немного обиженно говорит он.

– Я в порядке.

– Милая, может, пора еще с кем-нибудь поговорить?

И почему они всегда говорят «кто-нибудь», как будто пытаются спрятать таблетку в ветчине?

– Очередным мозгоправом? – фыркаю я. – Обойдусь.

– Не уверен, что бросать ходить к психотерапевту было хорошей идеей, – говорит он.

– Я попробовала. Мне не помогло. Я ничего нового не вспомнила.

– Но цель терапии же не в этом, Кейс. Мы не можем закрыть глаза на твой диагноз и просто надеяться, что он пройдет сам.

К черту мой диагноз. У меня ПТСР[3], я в курсе. Но разговоры об этом не облегчили ни одного симптома. Вспышки воспоминаний никуда не ушли. Кошмары. Приступы дикой паники, случающиеся посреди бела дня. Моя психотерапевт, доктор Энтони, прописала мне лекарства, но на них я была сама не своя, так что мы прекратили их пить. Даже иронично – они накачивали меня таблетками, чтобы ослабить посттравматические симптомы, в том числе приступы обездвиживающей эмоциональной пустоты, но от лекарств я онемела еще сильнее.

– Я не сяду обратно на таблетки, – прямо говорю я.

– А я этого и не предлагаю. Мне просто кажется, что тебе нельзя прекращать говорить о травме, – говорит он с тем видом, с которым обычно пытается меня в чем-то переубедить. – Если игнорировать ПТСР, могут начаться другие проблемы. Депрессия, расстройства…

– …пищевого поведения, – заканчиваю я. – Да, помню. – Отбросив одеяло, вылезаю из кровати. – Я в порядке, пап. Не в депрессии и не морю себя голодом. Так что хватит, пожалуйста. Мне надо в школу собираться.

За завтраком Слоан встревоженно косится на меня, пока я давлюсь папиным омлетом. На вкус ничего, но есть тяжело. И не потому, что у меня расстройство пищевого поведения, а потому что у меня нет аппетита. Живот крутит узлами после вчерашнего потрясения.

Фенн врал мне несколько месяцев.

Месяцев.

Держал меня за руку, обнимал, позволял рыдать у себя на плече. Слушал, какой ужасной была та авария. Как она разрушила мою жизнь. Я лишилась всех друзей. Школы. Репутации.

Да, я понимаю, что в самой аварии Фенн был не виноват – Слоан сказала, по записи на камерах ясно, что за рулем был не он. Но это никак не отменяет того факта, что он соврал. И что я могла умереть, лежа там, на холодном берегу, без сознания, истекая кровью из раны на голове.

Я могла умереть.

Опять чувствую на себе взгляд Слоан и запихиваю в рот последний кусок омлета. Нужно заканчивать с этим завтраком. Ни на что из этого у меня сейчас нет сил. Замкнутый круг чрезмерной защиты и агрессивной заботы, который случается каждый раз, как папа говорит сестре, что у меня опять кукушка поехала.

Дождавшись, пока папа уйдет, Слоан наконец-то озвучивает свои мысли:

– Эр Джей поговорил с Фенном.

Скрипя ножками стула по деревянному полу, я резко отталкиваюсь от стола и иду выкидывать остатки завтрака в раковину. Собаки бегут за мной в надежде, что что-нибудь упадет на пол, а оттуда – в их голодные пасти.

– Буду в машине, – бормочу я, выходя из комнаты.

Моя жизнь уже несколько месяцев не принадлежит мне. Все считают, что им можно в нее лезть или что они в ней за что-то ответственны. И все насильно пропихиваются в самый центр. И никто меня не слушает. Всем кажется, что мои слова – это загадка, которую нужно решить. А на самом деле иногда мне просто хочется, чтобы меня оставили в покое.

Но по дороге в школу Слоан не выдерживает.

– Знаю, ты не хочешь об этом говорить, – начинает она.

– Но ты все равно попытаешься. – Не отвожу глаз от лобового стекла.

– Ты говорила с Фенном?

«Пожалуйста, не уходи».

Сердце взвизгивает в агонии, вторя его мучительным мольбам, отдающимся эхом в моей голове.

Боже. Мне не забыть реку боли в его голубых глазах в тот момент, когда он просил меня не уходить. Но в то же время воспоминание лишь поджигает во мне искру ярости. Как он посмел на меня так смотреть? Как будто это я что-то сделала не так. Словно я какое-то преступление совершала, уходя прочь от его жалкой задницы.

– Я знаю, ты это из лучших побуждений, но у меня есть одна просьба, – говорю я, все еще глядя прямо перед собой. – Больше никогда не упоминай при мне имя Фенна. – От него жжет зубы и на языке становится кисло.

– Ладно… – Слоан косится на меня.

Знаю, ей хочется расспросить подробнее, но могу лишь надеяться, что по мне видно – это только на ее страх и риск.

– Но еще нужно понять, что делать с записью с камеры, – напоминает она мне. – Если мы не отдадим ее копам, то это может засчитаться как удержание доказательств или типа того. И потом, вдруг еще есть шанс выяснить, кто был за рулем…

– Да плевать мне, – бормочу я себе под нос. Я устала, мне тревожно, и я дико жалею, что не прикинулась больной и не осталась в кровати.

День еще начаться толком не успел, а я уже мечтаю, чтобы он скорее закончился.

– Что говоришь?

– Говорю, что мне плевать, – повторяю громче. – Плевать, кто там был за рулем, вообще на все плевать. Удалите видео, мне все равно. Я устала от всего этого. Хочу жить дальше и забыть это, как страшный сон.

– Кейс.

Слоан ошарашенно смотрит на мой профиль, а я отворачиваюсь, глядя в окно на школьную стоянку и новый день шепотов и намеков. День, где я буду жертвой каждой шутки. Картонный человечек, вся жизнь которого – одно единственное происшествие.

– Я серьезно, – говорю сестре. – Плевать и на аварию, и на запись. Все кончено.

Выскакиваю из машины и захлопываю за собой дверь прежде, чем Слоан успевает возразить или завести очередной долгий муторный разговор о моем эмоциональном состоянии. Мое состояние следующее: меня достало. Я капитально наскучила сама себе. Мне надоело сидеть в болоте и знать, что каждый день, заходя в школу, я превращаюсь в ту девочку, которую на выпускном вытаскивали из озера.

– Боже, Кейси. Выглядишь ужасно. – Энзли замечает меня, когда я иду к своему шкафчику, и они с Бри тут же равняются со мной. – Тяжелая ночка?

Слоан бы парировала какой-нибудь колкой насмешкой. Остроумным ответом, который бы подсек Энзли под коленки и уничтожил ее так тотально, что еще у ее внуков бы остались синяки.

Но я ненавижу конфликты. В чем смысл? Как бы мне ни нравилось представлять себя какой-то другой, я не та девчонка, что любит трещать на весь коридор и заставлять всех оборачиваться на себя. Вместо этого я опускаю глаза в пол и продолжаю идти, достаточно быстро, чтобы они выглядели глупо, пытаясь поспевать за мной. Наконец я просто заворачиваю за угол и пропадаю из вида.

Забирая учебники для первого урока, я замечаю, как кто-то смотрит на меня издалека. В нескольких шкафчиках от меня стоит Жасмин или как ее там. Мы с ней делим половину уроков. В первый день в школе я с ней поздоровалась, а она только пожала плечами и пробормотала: «Ага, да».

Насколько я понимаю, она, как и я, одиночка. Только в ее случае она сама это выбрала. Она достаточно симпатичная, чтобы спокойно тусить с девчонками вроде Энзли и Бри, но предпочитает сидеть на обедах одна, уткнувшись в телефон. Я бы все отдала, чтобы сидеть с кем-то на обеде. С каким-нибудь союзником, кроме собственной сестры.

Когда наши взгляды встречаются, Жасмин усмехается. Не знаю, что ее так позабавило, но я только отвожу глаза и ухожу прочь.

Глава 12

Эр Джей

Следующим утром по дороге на завтрак Фенн едва подает признаки жизни. Просто шаркает по двору с опущенной головой и пустыми глазами. Мне пришлось поймать его на пороге нашей комнаты, потому что он чуть не ушел босиком. Не знаю, что делать с ним в таком состоянии. Это не тот Фенн Бишоп, которого я знаю. Тот парень все время улыбался, отпускал грязные шуточки и странные комментарии. А со мной в очереди за едой стоит пустая оболочка, застывшая в трансе. Я беру второй поднос и сам накладываю ему еды, потому что он, кажется, вообще плохо понимает, где находится. Подозреваю, что до стола-то нашего доходит на чистых рефлексах, только чтобы усесться и уставиться перед собой.

С тех пор как Фенн вернулся ночью от Кейси, он был в полнейшем раздрае, из чего я могу заключить, что прошло все хреново. А как еще? Кейси, конечно, многое прощает, но у всех есть свои пределы. Что бы она ему ни сказала, душа покинула его физическую оболочку, оставив только пугающую дыру там, где раньше был он.

– Хочешь об этом поговорить? – осторожно спрашиваю я.

Он даже бровью не ведет.

– Что ты ей рассказал? – спрашиваю опять.

Ночью Слоан написала, что Кейси вернулась злая, заведенная и накрученная, но отказалась говорить, сколько информации получила от Фенна и получила ли вообще хоть что-то. Слоан никогда раньше не видела сестру в такой ярости.

Меняю тактику, пытаясь завести его мозг, как газонокосилку.

– Слоан пока не решила, нести ли запись копам. Всем бы очень помогло, если бы ты объяснил нам, что случилось той ночью. Почему ты никому не сказал.

Фенн моргает, но на речь не способен. Что бы ни остановило его тогда от признания, теперь оно затянулось лишь сильнее. Но он хотя бы немного расслабляется, заставив себя поклевать чуть-чуть еды. На его лицо возвращается цвет. Он даже кивает Лукасу, когда тот плюхается за наш стол.