Голодная луна

Ночью Диана не видела никаких снов и проснулась отдохнувшей и в хорошем настроении. В конце концов Манн и ее последователи уедут, добившись показной победы над язычеством. А после того, как маленькие пропагандисты учения Манна уедут вместе с ними, она продолжит относиться к своим ученикам как должно. Диана уже многого добилась со своим обычным классом, несмотря на все препоны Скрэггов. Солнце, показавшееся над крышами коттеджей, придало ей уверенности, и, когда мистер Скрэгг позвал ее из окна своего кабинета, Диана решительно вошла внутрь.

Он вручил ей листок с машинописным текстом.

– Прошу обратить внимание.

Это было обязательство не поднимать на уроках моральные и религиозные темы без одобрения директора школы. В вопросах истории и современной жизни следовало придерживаться христианских взглядов и следить за тем, чтобы дети вели себя друг с другом как христиане. Она продолжила читать, обращая внимание на ошибки и пропущенные буквы.

– Что вы от меня хотите? – спросила она.

Мистер Скрэгг бесстрастно взглянул на нее:

– Подпишите, пожалуйста.

– Я не думаю, что вы вправе требовать от меня этого. В моем трудовом контракте нет таких обязанностей.

Его маленькое лицо под колючими седыми бровями приняло суровое выражение, но когда он заговорил, его голос звучал почти убаюкивающе.

– В этом случае вынужден сообщить, что эта школа более не нуждается в ваших услугах, – сказал он.

Глава тринадцатая

К полудню субботы Джун уже почти потеряла терпение от выходок Эндрю. Она дала ему несколько наклеек с цитатами из Библии, чтобы он наклеил их на стенах в магазине. Но когда мальчик попытался залезть на витрину, она не выдержала:

– Что ты задумал? Хочешь все уронить? Хоть раз воспользуйся мозгами, которыми наделил тебя Господь.

Брайану пришлось вмешаться:

– Пойдем, сынок. Поможешь мне в подсобке.

На самом деле в длинном узком помещении, пропахнувшем ботинками, веревками и холодными керосинками, делать было нечего.

– Чем хочешь заняться, сынок? – пробормотал Брайан.

Мальчик нерешительно взглянул на него из-под почти незаметных бровей:

– Я могу тебе почитать.

– Ты уже читал своей матери. Хватит на сегодня, – сказал Брайан, но когда Эндрю втянул щеки и разочарованно вздохнул, сдался. – Ладно, если хочешь.

Мальчик побежал стремглав в торговый зал с воплями:

– Папа разрешил мне ему почитать!

Брайану стало стыдно. Он жалел, что не пошел на родительское собрание и не поговорил с учительницей Эндрю. Он бы пошел, но после проповеди Манна старался не показываться на публике.

Брайан замечал, как женщины заглядывают через витринные окна в магазин, притворяясь, что сплетничают не о нем. Однажды он подслушал, как они обсуждали то, через что пришлось пройти его бедной жене, то, что он заставлял ее делать. Ему хотелось сказать им, что после собрания на пустошах он к Джун ни разу не прикоснулся. И не собирался, пока она сама этого не захочет. Брайан ни с кем не мог поделиться своими страданиями. Без сомнений, его репутация пострадала еще больше из-за того, что ему было стыдно пригласить кого-нибудь из последователей Манна пожить в своем доме.

По крайней мере, благодаря учению Манна, Джун перестала принимать валиум. Возможно, со временем она станет терпеливее по отношению к Эндрю. Ему и самому хотелось бы быть терпеливее. Иногда, оставаясь с Эндрю наедине, он чувствовал себя лучше.

Но когда Эндрю начал читать ему религиозную брошюру, Брайан внутренне кривился каждый раз, когда мальчик делал ошибки.

– Не «Ишак», – сказал он мягко. – Ты же не хочешь вырасти, не умея как следует читать и писать? Не хочешь работать в шахте, в темноте, весь день, потому что на большее ты не способен?

Но когда Эндрю произнес «Исак», Брайану захотелось выбить из него всю дурь.

– Исаак, черт возьми, Исаак. Постарайся прочитать хотя бы одну строчку без идиотских ошибок.

Последнее предложение, о том, как Бог хочет, чтобы каждый ребенок слушался родителей, учителей и людей в форме, Эндрю прочитал почти без ошибок. Он умоляюще взглянул на отца, от чего Брайан почувствовал себя неловко.

– Так-то лучше, – пробормотал он. – Пойдем, отведу тебя на футбол в качестве награды.

Ветер гнал облака, тени от них сгрудились на склонах. Брайан и Эндрю шли по отвесным улицам к окраине города, и ветер донес с пустошей над Мунвеллом запах горелой растительности.

– Папа Исаака убил бы его? – спросил Эндрю.

– Это всего лишь притча, сынок, чтобы ты знал, как надо себя вести. А если это и на самом деле произошло, то давным-давно.

– Ты бы убил меня, если бы Бог тебе приказал?

– Никто не прикажет мне убить тебя. И хватит нести чушь. Лучше футбол смотри.

На школьном футбольном поле шел матч пять-на-пять. Отцы, сыновья и старики, дымившие трубками, стояли вдоль разметки и кричали.

– Пас, отдай пас! – проорал Брайан. – Придурок!

Когда Эндрю вздрогнул, отец сжал его плечо:

– Я не на тебя кричу. Ты тоже можешь кричать.

Но Эндрю стоял молча, даже когда мяч подкатился к его ногам.

– Давай, сынок, ударь по мячу, – крикнул Брайан.

Игроки тоже стали что-то кричать мальчику.

– Ударь по нему со всей силы, сынок. Ты же не девчонка, – сказал ему отец, и мальчик сделал шаг вперед. Он неловко ударил по мячу, поскользнулся и упал в грязь.

Брайан отвел Эндрю домой. Мальчик вытянул вперед перепачканные руки. В ванной он ждал, пока отец разденет его.

– Неужели ты сам не можешь этого сделать? – проворчал Брайан. Ему было неловко прикасаться к бледной коже сына, к его пенису, который стыдливо спрятался в мошонку. Ему не в чем чувствовать себя виноватым, пытался убедить себя он. Теперь Джун тоже испытывала стыд, когда видела мальчика обнаженным. Эндрю пожаловался, что вода слишком горячая, но Брайан не обратил на это внимания. Когда мальчик сказал, что кончики его пальцев стали похожи на изюм, отец помог ему выбраться из ванны и вытер досуха, потом одел в чистую одежду и отвел в магазин.

Джун воздела глаза к небесам:

– Где та одежда, в которой ты уходил? Что ты опять натворил?

– В него попали мячом, и он упал, дорогая. Его одежда в раковине. Мальчишки пачкаются иногда, на то они и мальчишки.

– Ты не лучше. Только посмотри на свои ботинки. Или тебе тоже приходится валяться в грязи, чтобы доказать, что ты – мужчина? – Джун криво улыбнулась. – Ничего, Эндрю. Теперь ты сможешь играть с хорошими детьми, а не с теми, которые над тобой насмехаются.

– Я бы хотел играть с тобой и папой.

– Правда? – Джун обняла его. – Хорошо. Пора нам стать настоящей семьей. Я рада, что ты нас любишь больше, чем своих так называемых друзей из книжной лавки.

– Думаю, они сделали для нас много хорошего, – вмешался Брайан.

– Неужели? Я скажу тебе все, что о них думаю… – Она взяла себя в руки. – Но не при Эндрю. И не при покупательнице.

Девушка изучала товар на витрине, потом вошла в магазин. Уводя Эндрю в подсобку, Брайан успел взглянуть на нее: большая грудь, длинные загорелые руки и ноги.

– Сломала флягу этим утром, – сказала она Джун. – Я возьму зеленую с витрины.

– Пересчитай их для меня, сынок, – попросил Брайан Эндрю, открывая коробку со шнурками, и услышал, как Джун спросила:

– Вы много сегодня прошли?

– Десять миль этим утром. Эй, не сочтите за грубость, но не надо лепить эти наклейки на мою флягу. Если Бог хочет, чтобы я его рекламировала, то пусть заплатит. Не думала, что у нас в Англии есть такие городки. У вас Бог в каждой витрине.

– Жаль, что таких городков не так много. Неужели вы не можете уделить Господу хоть немного времени?

– Я ушла из дома из-за таких разговоров. Сказала родителям, что собираюсь в поход на две недели, и пусть не спрашивают меня куда. Кстати, как этот город называется?

– Мунвелл.

– Никогда не слышала. Наверное, не заметила его на карте. Спасибо за флягу. Слушайте, надеюсь, мой длинный язык вас не оскорбил?

– Ничего страшного. Вам следует переживать о Господе и о себе. И подумайте о родителях. По крайней мере, сообщите им, где вы.

– Это не так просто, – сказала девушка, и Брайан услышал, как она отошла от прилавка, позвякивая флягой.

Он представил ее ягодицы, туго обтянутые джинсовой тканью, ее нахальное лицо, ее пухлые влажные губы. Когда она упомянула свой длинный язык, его пенис затвердел.

– Папочка, что случилось? – спросил Эндрю.

Брайан открыл глаза, успокоил дыхание и вдруг понял, что это его шанс. Им надо воспользоваться, надо сбежать из подсобки, в которой вдруг стало жарко и душно.

– Я потерял кошелек у футбольного поля, – сказал он.

Как только за девушкой закрылась дверь, он подошел к Джун и сказал, что ему нужно уйти.

Когда он вышел из магазина, девушка поворачивала на Мурлэнд-Лейн. Значит, она идет прямо на пустоши, а не на главную улицу. Осознание этого взволновало Брайана, хотя он не мог понять почему. Он зашагал в сторону Мурлэнд-Лейн. Когда девушка скрылась из виду, повернув на боковую улочку, Брайан продолжил идти прямо и подождал, пока она не выйдет на пустошь.

Девушка взбиралась по склону, и камень выкатился из-под ее ноги. Прежде чем последовать за ней, Брайан взглянул в сторону коттеджей. Никого не было видно. Когда он добрался до вершины, улица по-прежнему была пустынной. Брайан выглянул из-за края холма. Девушка шла по тропинке, ведущей мимо пещеры.

На пустоши кроме нее не было ни души, по крайней мере она так думала. Никто ничего не увидел бы и не услышал бы. Брайан не собирался причинять ей вреда, только представлял, что мог бы совершить. Твои мысли принадлежат лишь тебе, что бы Годвин Манн ни говорил. И Брайан чувствовал, что только в своих мыслях он может спрятаться и быть самим собой. Никто бы не увидел, как он крадется за ней, завывания ветра заглушали его шаги. Он представил, как она будет сопротивляться, как сложно будет прижать ее мускулистые руки и ноги к земле. Он понял, что страсть покинула их с Джун брак, потому что жена всегда покорно отдавалась ему.

Как только девушка скрылась из виду, Брайан побежал через пустошь. Между грядой, куда вела тропинка, и каменной чашей не осталось растительности. То тут, то там из скрипевшего под ногами черного пепла торчали обугленные кусты вереска. У него не получится на нее напасть, потому что Годвин Манн каждый день приходил к пещере молиться. Тем не менее Брайан бесшумно подошел к краю каменной чаши.

Девушка присела на корточки у входа в пещеру, прикрыла глаза рукой от солнца и заглянула внутрь. Она была совершенно одна на краю тьмы, и это зрелище заставило сердце Брайана биться чаще. Ветер стих, и Брайан почувствовал, что находится в самом центре тишины, такой же недвижимой, холодной и глубокой, как пещера. Он чувствовал, как опустошающая тишина просачивается в него, освобождая его от него самого. Мужчина осторожно двинулся вперед, не понимая, с какой целью, но тут пепел попал к нему в горло.

В тот самый момент, когда Брайан кашлянул, он понял, что произойдет. Он бросился в сторону каменной чаши, отчаянно желая предотвратить неминуемое. Девушка обернулась на звук его кашля, увидела, что он приближается, и попробовала встать. Она моргнула, нахмурилась, откинула голову, поджав губы. Затем поднялась на ноги и двинулась от края пещеры, но поскользнулась и упала.

Он даже не успел протянуть ей руку. Всего мгновение назад она стояла на краю, а теперь на ее месте зияла пустота. Ее крик рухнул в темноту и оборвался звуком удара. Потом наступила тишина, не считая глухих ударов тяжелого объекта о стенки пещеры и пронзительного грохота камней.

Брайан заставил себя подойти к краю. Боясь упасть вслед за ней, осторожно подполз на четвереньках к пещере, но его не оставляло ощущение, что назад выбраться он не сможет. Шахту наполняли тишина и темнота, словно девушки в ней никогда не было. Ему вдруг показалось, что он услышал, как далеко внизу кто-то тащит какой-то объект. Но этого просто не могло быть. Он попятился назад на четвереньках, и только на полпути до края чаши осмелился встать на ноги. От вида пустой каменной горловины ему стало не по себе, он отвернулся и побежал в сторону Мунвелла.

Он совсем не хотел причинить ей вреда. Ей следовало соблюдать осторожность. Он только хотел… но он не знал, что именно. Наверное, она погибла мгновенно, как и овцы, свалившиеся в пещеру, но он побежал в полицейский участок. Вдруг она еще жива.

– Кажется, кто-то упал в пещеру, – выпалил он, запыхавшись.

Дежурный сержант за стойкой в небольшом здании из известняка рядом с площадью потянулся за ручкой за перепачканным чернилами ухом.

– Как давно это произошло? Вы уверены?

– Я гулял на вересковой пустоши над городом и увидел, как кто-то спустился к пещере, а потом услышал крик. Когда я добрался до места, там уже никого не было. Я сразу побежал сюда.

Сержант набрал номер спасателей.

– Мужчина или женщина?

– Не могу точно сказать. Я видел этого человека долю секунды, когда смотрел против солнца.

Когда опрос был окончен, Брайан побежал назад на пустоши. Он ненавидел себя за то, что в глубине души желал, чтобы ее не спасли. Если ее вытащат оттуда живой, то она может узнать его и уличит во лжи. Спасатель спустился в пещеру, но насколько хватало света его фонарика, ничего не увидел. Брайан поспешил уйти как можно скорее, боясь, что его стошнит.

Джун ахнула, когда увидела его, и снова ахнула, когда он рассказал ей то, что рассказал полиции.

– Я не смог найти деньги, – объяснил Брайан, слишком поздно поняв, что футболисты могли сообщить, что он так и не вернулся на футбольное поле, – поэтому решил немного прогуляться, чтобы успокоиться.

Она отнеслась к нему с большим сочувствием, чем, по его мнению, он заслуживал, и запретила Эндрю докучать отцу, решив, что тому следует отдохнуть и оправиться от пережитого шока. Когда полицейский позвонил в дверь, Брайан почувствовал себя пригвожденным к стулу. Но сержант лишь хотел сообщить, что в пещере было абсолютно тихо и в городе никто не пропадал. Тем не менее Годвин Манн собирался провести ночное бдение у пещеры, так что, если там, внизу, есть кто-то живой, его или ее наверняка услышат.

Ночью Брайан никак не мог уснуть. Он с ужасом ждал, что в дверь позвонят, а может, его пугало что-то еще. Он раз за разом прокручивал в голове падение девушки и то, как он бежит к ней с протянутыми руками; он не смог бы дотянуться до нее. «Бог мне судья, я не хотел, чтобы это с тобой произошло», – прошептал Брайан. Наконец он заснул, но вскоре проснулся. Ему показалось, что у него на лице лежит маска. Это был лунный свет. Брайан отвернулся от окна, но не мог отделаться от смутной мысли: своими молитвами у пещеры Годвин Манн приближал катастрофу.

Глава четырнадцатая

В воскресенье Манн устроил проповедь у пещеры. Собирая цветы за книжным магазином, Джеральдина слышала гимны. На таком расстоянии песнопения казались ей величественными; из-за них город походил на огромную церковь. Потом они с Джереми пошли на дальний конец города, к церковному кладбищу, где должна была быть могила Джонатана.

Вот что означало ее видение, надгробие, которое она видела в лунном свете, каменная плита с именем Джонатана. Она смотрела на него до тех пор, пока холод не прогнал ее прочь, и все это время камень был там. Надгробие было настоящим, но если это иллюзия, то Джеральдина сделает все, чтобы она стала реальностью.

Тем лунным вечером, когда она бегом вернулась домой, ей хотелось рассказать Джереми о своем видении. Но к ним пришел Бенедикт, чтобы наладить сигнализацию. На следующее утро она проснулась с непреодолимым желанием увидеть могилу Джонатана в Шеффилде – она не знала, что ее там ждет. Но когда тем же вечером они приехали в Шеффилд, настоящее надгробие было на месте.

Джонатан сообщал ей, что не хочет лежать так далеко от родителей. Он хочет, чтобы его похоронили в Мунвелле. Она обратилась к управляющему кладбищами и с трудом сдерживала нетерпение из-за количества бумаг, которые ей пришлось заполнить. Она переживала, что не успеет перезахоронить Джонатана в Мунвелле к его дню рождения. Джереми решил, что она хочет перенести могилу сына, чтобы почаще приходить на нее, и она решила ничего ему не объяснять: он мог начать задавать вопросы, которые она не осмеливалась задавать самой себе, и тогда Джонатан почувствует угрозу. Кроме того, Джереми и без этого было о чем переживать. Он думал, что Диану Крамер уволили из-за его слов на родительском собрании.

По дороге к кладбищу они как раз шли мимо школы.

– Не переживай, на следующей неделе Диана встречается с представителями профсоюза, – сказала Джеральдина и взяла мужа за руку, когда они подошли к церкви.

Калитка на недавно смазанных петлях бесшумно открылась. Джеральдина вспомнила тишину и лунный свет, ощущение, что этот свет превратился в белый лед. Она положила цветы на краю участка со свежими могилами, на место будущей могилы Джонатана.

– До встречи, Джонатан, – тихо сказала она, и Джереми сжал ее руку.

Джеральдина почувствовала, что поступает нечестно, скрывая от мужа свои мысли. Она размышляла об этом всю дорогу домой через пустынный город, а он не пытался ее разговорить. Во время ужина она продолжила спорить сама с собой, когда Эндрю постучался в дверь.

– Мама сказала вернуть это, – сказал он и убежал.

Это была книга сказок с иллюстрациями Мориса Сендака[6].

– Что с ней не так? – задумчиво спросил Джереми, листая страницы. – Не вижу ничего, что могло бы возмутить даже Годвина Манна.

– Завтра найдем новую книгу для Эндрю, – сказала Джеральдина, чтобы приободрить мужа.

Но на следующий день в их магазин пришел Годвин Манн.

В понедельник около полудня в магазине не было покупателей. Утром Джеральдина и Джереми разложили на столе у входа книги о Пик-Дистрикте, а детскую литературу перенесли вглубь торгового зала. Не успели они закончить, как в магазин вошла Джун в компании какой-то женщины.

– Скажи им то, что ты мне говорила, – потребовала Джун и запнулась. – Они спрятали их. Спрятали детские книги.

– Вижу. – Ее спутница, долговязая молодая женщина с седыми волосами, выбивающимися из-под косынки, ходила между столами с книгами. – Об этом я и говорила. Там, откуда я родом, детям запрещено читать подобные книги.

Она взяла в руку экземпляр «В ночной кухне» Мориса Сендака. Джун вскрикнула от отвращения, взглянув на открытую страницу.

– Я думала, что такие вещи запрещены законом.

– Какие вещи, Джун? – спокойно спросила Джеральдина.

– Голые дети. А вы дали книгу этого автора нашему Эндрю. Если бы я знала, что вы задумали, то ни за что бы не подпустила вас к ребенку.

– Послушайте, Джун, это на вас совсем не похоже, – сказал Джереми. – У мальчика в книге есть пенис, только и всего. Как и у всех мальчиков.

– Возможно, но они не выставляют свои пенисы на всеобщее обозрение, во всяком случае не в нашем городе. – Глаза Джун сузились. – Откуда вы так много знаете о маленьких мальчиках? Я часто задавалась вопросом, почему у вас такой интерес к Эндрю.

– Я знаю о мальчиках, потому что сам когда-то им был.

Джеральдина не смогла сдержаться:

– Мы интересуемся Эндрю, потому что хоть кто-то должен, Джун, пора бы вам понять это.

– Единственные взрослые, которые нужны ребенку, это его родители, – яростно выпалила Джун и замолчала, как только Годвин Манн вошел в магазин.

Он выглядел еще бледнее, его обтянутые кожей скулы резко выделялись на исхудалом лице, придавая ему целеустремленный вид.

– Взгляни, что они продают детям, Годвин, – воскликнула спутница Джун. – И эти книги лежат на месте алтаря.

– Слава Богу, я оказался здесь вовремя. – Манн рухнул на колени перед столом с детской литературой. – Прости их, Господи, ибо они не ведают, что творят. Джереми и Джеральдина не порочные люди. Они не хотели прогнать Тебя из Твоего дома.

Джереми склонился над ним.

– Не сочтите за грубость, но это больше не церковь, а книжный магазин.

Манн возвел глаза к небесам.

– Ни у кого нет права изгонять Тебя из дома, в который Тебя призвали, особенно если этот дом был построен для Тебя.

– Это не просто книжный магазин, это еще наш дом. Мы можем показать документы, если хотите.

– Нам прекрасно видны последствия ваших деяний, Джереми, – Манн перекрестился и с печальным видом встал на ноги. – У нас нет времени на споры. Времени почти не осталось. Разве вы не впустите Господа в Его дом и в свои жизни?

– На что именно почти не осталось времени? – спросила Джеральдина.

Проповедник внезапно насторожился:

– Мне хотелось бы вам сказать, но сначала вы должны пригласить Господа в Его дом.

– Тогда мы обойдемся без этой информации, – сказал Джереми.

Манн посмотрел на него и направился к двери.

– Если Бог не может достучаться до вас, посмотрим, сможете ли вы игнорировать своих соседей. – Он вышел на улицу и провозгласил громче, чем на проповеди: – Придите и взгляните на церковь дьявола. Придите и взгляните на зло, процветающее среди вас.

– Идиот, – пробормотал Джереми. – Что касается вас, Джун, если вы стыдитесь вашей прежней жизни – дело ваше, но не следует нас в это втягивать. Я очень прошу вас уйти.

– Мне нечего стыдиться, так как я получила прощение. Кроме того, от меня и от этих людей не так просто избавиться.

Несколько человек вышли из соседних домов и магазинов и собрались возле книжной лавки.

– Из-за чего весь шум? – спросил пекарь, лысеющий мужчина, с бровями, покрытыми слоем муки.

– Они утверждают, что в нашем магазине продаются непотребства, мистер Меллор, – ответила Джеральдина, выдавив смешок. – Спорю, вы не подозревали об этом, когда покупали здесь книги для жены.

– И с чего бы им это утверждать?

– Потому что любой плацдарм зла в вашем городе делает его сильнее, – ответил Манн у него за спиной. – Оно чувствует, что мы побеждаем, но не собирается сдаваться без боя. Как вы думаете, из-за чего произошел пожар на пустошах?

Джун продемонстрировала мистеру Меллору книгу с иллюстрациями Сендака.

– Вот что они продают детям. Вот что мы впустили в наш город, потому что не слушали миссис Скрэгг.

Другие соседи окружили ее, издавая возгласы отвращения. Джеральдина поняла, что почти все из них приютили у себя последователей Манна, но все же…

– Я этого не знал, – сказал мистер Меллор. – Книга – это гость в вашем доме, и ты не ожидаешь, что гости начнут вести себя неподобающе.

– Ради бога, это же книга уважаемого американского художника.

Несколько человек повернулись к Джереми.

– Знаем мы этих художников, – фыркнул один из них.

Джереми встал на пути у Манна, который направился к прилавку с детскими книгами.

– Что вы задумали?

– Спросите себя, что сделал бы Христос, если бы увидел, что в его храме продается нечто подобное.

– Только попробуйте прикоснуться к этим книгам, если не собираетесь их покупать, и сразу окажетесь на улице.

Все соседи, кроме мистера Меллора, ринулись на помощь Манну.

– Не смейте трогать его, – завизжала женщина, торгующая пряжей. – Он божий человек.

Манн предостерегающе поднял руку.

– Спасибо, друзья, но мы обойдемся без насилия. Думаю, я смогу пристыдить Джереми и Джеральдину, чтобы они осознали, что творят.

Он пошел в сторону христианского магазина. Мистер Меллор с тревогой посмотрел на остальных и направился к своей пекарне. Джун начала внимательно изучать содержимое книжных полок, и остальные к ней присоединились.

– Только если вы хотите что-то купить, – предупредил Джереми и повторил эту фразу несколько раз, но они не обращали на него внимания. Когда Манн вернулся, посетители все еще лапали книги на полках.

Он решительно подошел к столу с детскими книгами и схватил несколько экземпляров «В ночной кухне».

– И я вижу там «Лолиту» и несколько книг о наркотиках. Если вы найдете еще книги, которые не хотите видеть в своем городе, принесите их мне.

– Положите книги на место и убирайтесь, – тихо сказал Джереми, – или я вызову полицию.

– Полицейские удивятся, что вы их вызвали из-за того, что кто-то решил купить у вас книги. Вот пятьдесят фунтов для начала, и, если мы выйдем за пределы этой суммы, скажите.

Он швырнул купюры на стол с детской литературой и ринулся на поиски. Вскоре в руках у его помощников было по несколько книг: Генри Миллер, Уильям Берроуз, фон Дэникен, «Радость секса», «Пособие по колдовству», «Жизнь на Земле», «Детская книга английского фольклора»…

– Вы набрали почти на двести фунтов, – сказал Джереми, и последователи Манна с отвращением смотрели на владельца магазина, пока Манн с ним расплачивался.

Проповедник взял в руки стопку книг и вывел своих помощников на улицу. Как только они швырнули книги в канаву рядом с магазином, он вылил на них жидкость для зажигалок и поджег. Книги шумно вспыхнули. Еще несколько человек вышли из домов.