скачать книгу бесплатно
– Но в таком случае Сибушинская должна была сама незамедлительно развернуть спектрограмму и направить тебе уже готовые результаты. Если честно, я сильно удивлен, почему она до сих пор не сделала этого.
– Мариша именно так и поступила, – слегка раздраженно отмахнулась Веда. – Узнав о допущенной ею ошибке, Сибушинская сразу же передала мне все недостающие результаты. Они идеальны, Лиар, и при наложении на другие параметры октаэдр кристалла, лежащего в основе, сохраняется полностью. Поле событий тоже не нарушено… Но, тем не менее, я хочу все проверить сама.
– Почему? Или ты сомневаешься в компетенции Сибушинской?
– Нет, что ты. Просто, понимаешь, я слишком давно ее знаю – мы вместе работали над такими громкими проектами, как «Акилон», «Мазилег». Мариша очень скрупулезный и аккуратный до педантичности человек. К тому же она всегда очень ответственно подходит к забору любой мало-мальски важной информации. А здесь вдруг такой нелепый промах, да еще на заключительном этапе.
– На заключительном этапе чаще всего сказывается усталость, напряжение и абсолютно нормальное стремление побыстрее все завершить. Поэтому зря не переживай, по-моему, у нас именно тот случай, и ты скоро сама в этом убедишься, – попытался успокоить ее Коугенс.
– Да, конечно, – скорее машинально, нежели осознанно подтвердила Глоувес и задумчиво произнесла: – А еще Сибушинская почему-то отказалась от искусственного модулятора голоса.
Лиар с недоумением посмотрел на нее. Поймав его взгляд, Веда тут же пояснила:
– Видишь ли, у Мариши ярко выраженный гипертрофированный слух, она чересчур чувствительна к любому отклонению в тембре голоса. Собственный ее не устраивал еще со школы, она, сколько я ее знаю, всегда считала его до безобразия писклявым.
– Это на самом деле так?
– Нет, не совсем… Ну, неважно, люди ведь все разные, особенно мы, женщины, кому-то не нравится внешность, кому-то голос. В общем, Мариша уже очень давно пользуется модулятором, и низкий грудной контральто стал для нее практически родным, а сейчас, что странно, вновь вернулась к своему изначальному скрипу тихой мышки, как она сама его называет. На мой вопрос «почему?» ничего вразумительного не сказала…
– Может, она просто повзрослела?
– Да, может… Хотя… Если человеческий организм поражен каким-либо чужеродным ему вирусом, одним из первых симптомов является отторжение всего искусственного, с дальнейшей мутацией.
– Подожди, Веда, но разве на орбиталке кто-то болен? Насколько мне известно, в исследовательских городах введена ежедневная биометрическая экспертиза всех проживающих, данные от которой поступают непосредственно в Центр космодинамики, планетологии и мониторинга информации при Академии Космических Исследований. Ты разговаривала с Дэнисом Ковалевым?
– Ну, разумеется, я первым делом связалась с ним. К счастью, у всех все оказалось в норме и стабильно.
– Вот видишь. Тогда о каких вирусах ты говоришь?
– Во-первых, Лиар, как ты сам заметил, в Центр поступают уже обработанные данные, а не сами анализы. А во-вторых, не забывай, чужеродные микроорганизмы всегда плохо изучены и очень изобретательны. Вспомни Калейдоскану…
– Система бета Волопаса? Планета-мутант?
– Да, именно ее я и имела в виду. Планета, которая периодически меняет белково-нуклеиновую форму жизни на кадми-ридиевую, превращая всех своих обитателей в жутких монстров. Причина подобных мутаций весьма банальна – вирус, активизирующийся при определенном положении Калейдосканы по отношению к Неккару. В такую конфигурацию планеты данной системы выстраиваются всего лишь один раз в пять тысяч лет. Вроде бы ничего особенного, но посмотри, какие последствия для цивилизации несет этот парад планет, кто бы мог представить…
– Да, действительно, мы тогда многого не знали, ведь, если я не ошибаюсь, мы только-только начинали готовить планету ко вступлению в Звездный Альянс, на орбите даже города еще не было, одна передвижная станция…
– Наверное, хорошо, что люди не успели выстроить город – жертв было бы намного больше, – категорично перебила его Глоувес. – А вообще, если честно, нам просто крупно повезло: мы затеяли исследования на стыке эпох и стали невольными свидетелями злополучного перехода… Но что самое интересное во всей этой истории – биометрия экипажа станции, передаваемая в Центр, всегда была в норме. Первым, кто заподозрил неладное, стал обычный пилот грузового корабля Кай Цин. Это именно он направил реальные результаты образцов уже мутирующей ДНК сотрудников станции и обитателей Калейдосканы на Дессу. А получив шокирующее заключение экспертов, принял вместе со своим экипажем трудное и небывалое по тем временам решение об уничтожении зараженной орбиталки и самоуничтожении. Правда, некоторые современные ученые до сих пор сомневаются в необходимости и целесообразности совершенных тогда действий, есть даже и такие, кто вообще упрекают Кай Цина в неоправданной жестокости.
– Но ты, как я понял, не относишься к их числу?
– Кадми-ридиевая форма жизни – это почти антиматерия, – вместо ответа заметила Веда, поправляя выбившийся локон. – И потом, рассуждать спустя несколько веков всегда легче, чем действовать без промедления в экстремальной ситуации. Ты представляешь, что могло бы произойти с нашими планетами, вернись эти уже обратившееся сущности домой?
– Но их можно было бы попытаться изолировать…
– Не зная полностью на тот момент механизма распространения и избирательности вируса, это было бы крайне рискованно. И заметь, речь шла не о риске для отдельных индивидуумов, а вообще для нашей цивилизации. Неужели ты поступил бы иначе?
Коугенс на минуту задумался, он не хотел ни отрицать, ни тем более соглашаться с ней, а поэтому ответил чересчур уклончиво:
– Я надеюсь, на Каскаре нам не придется выбирать между долгом и жизнью экипажа.
– Я тоже на это надеюсь. – Веда была серьезна как никогда. – И уж если мы с тобой затронули эту тему… Лиар, ты ведь, наверное, в курсе, что Космический Совет по безопасности полетов дал мне неограниченные полномочия в некоторых вопросах, касающихся биозащиты?
– Да, меня предупредили на этот счет.
– Так вот, во избежание всяких непредвиденных ситуаций я буду предлагать удаленную высадку. Экипаж останется на звездолете, а на орбиталку отправимся мы с Юрием. Если результаты биометрии и ряда ДНК-тестов всех присутствующих покажут норму, Владислав завершит стыковку и остальные присоединятся к нам. В противном случае…
– В противном случае «Волна-6» передаст информацию в Космоцентр и вернется на Землю без вас, так?
– Да, – коротко, но решительно кивнула она.
– Ты уже говорила об этом с нашим капитаном? – пристально посмотрел на нее Лиар.
– Пока еще нет, но я не сомневаюсь, что Влад поддержит меня. К тому же и ты поможешь мне его убедить.
– Постараюсь, правда, взамен два условия, первое: на орбиталку я пойду вместе с вами.
Услышав про условия, Веда слегка нахмурилась, но когда поняла, в чем дело, сменила гнев на милость:
– Хорошо, – на редкость быстро согласилась она. – Тем более, я и сама хотела попросить тебя об этом. В стыковочном лифте всегда присутствует закрытая зона, при попадании в которую ты на несколько секунд исчезаешь с мониторов корабля. Поэтому, если вдруг произойдет нештатная ситуация, то, скорей всего, именно в тот момент и именно в том коридоре. Проходить его будем по одному, ты пойдешь последним, когда мы уже практически выйдем оттуда. И запомни: за эти несколько секунд ты ни на мгновение не должен будешь выпускать нас из виду, а при малейшем подозрении – тут же, без промедления, заблокировать шлюз и сообщить капитану. Конечно, нашу охрану можно поручить и Игнатову, но мне кажется, что в этой области Юра, по своему складу характера, больше теоретик, чем практик.
– Я тоже так думаю, – поддержал ее Лиар и скептически усмехнулся, представив на своем месте довольно медлительного и слегка нескладного вирусолога.
– Итак, с твоим первым условием мы вроде бы разобрались, – словно прочитав его мысли, улыбнулась в ответ Глоувес. – А в чем заключается второе?
Коугенс сразу посерьезнел:
– Веда, мне прекрасно известно, что подобные экспедиции никогда не обходятся без биолога, но в нашем конкретном случае я просто настаиваю: Кари должна остаться на звездолете.
Теперь уже скептически усмехнулась Веда.
– Ну, по этому поводу можешь даже не беспокоиться. Я, как и ты, не считаю Кариленд Хьюз биологом, – призналась ему Глоувес. – Нет, я не спорю, она им, безусловно, станет, но только через несколько лет. А пока Кари для меня обыкновенный пассажир звездолета, и в экспедиции ей не место. Я не могу рисковать ее жизнью и, соответственно, нашими. Кари однозначно останется на корабле… А ты, я смотрю, действительно неравнодушен к ней.
– Я слишком давно знаю Кари, она очень дорога мне. Милый, непосредственный ребенок…
– Милые девочки имеют обыкновение вырастать и превращаться в очаровательных женщин…
– Конечно, рано или поздно она повзрослеет, – начал Лиар, но, встретившись взглядом с Ведой, тут же поправился:
– Да нет, я не в том смысле. Кари дорога мне как младшая сестра, которой у меня нет и никогда не было.
– Но зато у нее уже есть старший брат. И вдобавок ты ей очень нравишься. Ты знаешь, она даже ревнует тебя ко мне. Не забывай, первая влюбленность – прекрасное светлое чувство, которое может перерасти в более серьезные отношения.
– А может причинить боль и ранить на всю жизнь. Я не хочу причинять ей боль… И вообще, если честно, я безумно рад, что наши с тобой мнения снова совпали. Ты не заметила, – неожиданно обратился он к ней, – мы ведь с тобой очень похожи и практически одинаково смотрим на мир, может, это что-нибудь да значит?
– Согласно данным астрополярной биометрии и углубленного спектромолекулярного анализа, мы с тобой по всем параметрам составляем идеальную пару или, вернее, могли бы составить, – сдержанно-заученным тоном сообщила Веда.
– Почему могли бы? – Коугенс нежно взял ее за руку. – Разве нам что-то мешает?
Руку она не отняла, но посмотрела на него так, что Лиар сам непроизвольно выпустил ее.
– Если бы мы встретились с тобой полгода назад, нам вряд ли бы что-нибудь помешало, – чересчур спокойно сказала Глоувес. – Но теперь все изменилось. В моей жизни появился другой человек, и свое настоящее воплощение я пройду вместе с ним.
Слова острым лезвием полоснули душу. Лиар немного побледнел, но не подал вида:
– И вы с ним, конечно, тоже идеальная пара, согласно астрополярной биометрии? – горько сыронизировал он.
– Не знаю, мы с ним совершенно разные, скорей всего, нет… Если честно, я не проверяла, но это, наверное, и не важно, когда любишь друг друга. А я люблю его, очень…
– Странно, но ты никогда ничего не рассказывала о нем.
– А ты меня никогда и не спрашивал.
– И кто он? Звездолетчик или один из тех, кого ты так часто называешь теоретиками?
– Разве это имеет какое-нибудь значение?.. – сухо ответила Веда. – Лиар, а ты заходил ко мне по делу или..?
– Да нет, просто шел мимо, но… Ладно, я все понял и уже ухожу…
– Да ничего ты не понял, – вслух подумала она, оставшись одна, – и вряд ли поймешь, но это, конечно, и к лучшему. Как трудно, а порой совсем невозможно любить клерманта или, иными словами, первопроходца. Того, кто, путешествуя по Вселенной, полагается только на данные, полученные с искусственных спутников и свои навигационные приборы. Того, кто, рискуя собой, совершает десантные броски в неизведанные ранее миры и прокладывает маршруты для идущих за ним звездолетчиков. Космический странник, отверженный своей планетой на несколько десятков или сотен лет, а в большинстве случаев и на всю оставшуюся жизнь.
…Они стояли в лучах восходящего Солнца, сиреневатый отблеск зари ложился на плечи, руки, молодые загорелые лица, придавая им неповторимый оливково-медный окрас. Легкий теплый ветерок игриво трепал волосы и концы накидок, небрежно наброшенных поверх коротких туник. Темно-изумрудные волны безбрежного океана пенными барашками набегали друг на друга, рассыпаясь белыми солеными брызгами у их ног. Солнцеяр нехотя разжал объятия, отступил на шаг и еще раз, не мигая, посмотрел на Веду. Казалось, он пытался запомнить ее такой на всю оставшуюся жизнь, навек сохранив в душе милые сердцу черты. Это было просто невыносимо. Веда повернулась и не спеша пошла вдоль берега, оставляя на рыжеватом влажном песке маленькие следы босых ног, которые тут же смывались непослушной волной. Глоувес ни разу не оглянулась и все же знала, что Солнцеяр идет рядом, она сердцем чувствовала его бесшумную уверенную походку. Ощутив на своем плече его сильную руку, Веда лишь доверчиво прижалась к нему, не говоря ни слова. Да и не надо было никаких слов…
Туклоидес замедлил шаг, потом, резко тряхнув черными, как смоль, волосами, остановился и остановил ее.
– Когда ты улетаешь? – тихо спросила она и услышала то, что так боялась услышать.
– Завтра, – выдохнул Солнцеяр.
– Уже? Но почему? Почему так рано?
– Буквально на днях получены окончательные подтверждения о зарождении белково-нуклеиновой формы жизни на одной из пятнадцати планет системы альфа-звезды созвездия Змееносца. Однако участившиеся в последнее время вспышки сверхновой могут крайне негативно сказаться на ее развитии. Нам необходимо как можно скорее развернуть защитный экран и начать подготовку к последующей корректировке орбиты.
– А я, как же я?! – в отчаянье вырвалось у нее.
Солнцеяр резко вскинул голову:
– К чему опять этот вопрос? Мы ведь уже столько раз обсуждали его с тобой. Пойми, Веда, Космический Совет прав, категорично возражая против твоего досрочного выхода из проекта «Каскара». Ты обязательно должна его закончить, тем более, осталось совсем чуть-чуть… Я тоже не вправе больше задерживаться здесь, и если с орбитой планеты еще можно немного повременить, то с куполом уже медлить нельзя ни в коем случае.
– Солнцеяр, я все прекрасно понимаю, но я понимаю это умом, не сердцем… Мое сердце почему-то просто кричит от боли и безысходности, я не хочу расставаться с тобой. Я знаю, что всего через каких-то пару месяцев я подготовлю для Академии все необходимые рекомендации и объективные заключения по поводу вступления Каскары в Звездный Альянс и выйду в отставку. Полет на Каскару – это мой последний полет и мой последний проект в данном статусе…
– Вот видишь, ты даже соскучиться по мне не успеешь. А мы с ребятами за эти пару месяцев проложим самый кратчайший и безопасный маршрут и попытаемся разобраться с куполом. После чего я вернусь на дальние рубежи, на Тивелию, где и дождусь тебя с транспортным кораблем. Смотри-ка, – вдруг сказал Солнцеяр, присев на корточки и доставая что-то из воды. Набежавшая волна, хранительница дара морей, шаловливо ударила его по руке. Туклоидес выпрямился, протягивая Веде свою большую и твердую ладонь, на которой лежал прозрачно-бирюзовый, как само море, камушек. Солнечные лучи, едва коснувшись его поверхности, заиграли радужными бликами всех цветов и оттенков.
– Что ты в нем нашел? – удивилась Глоувес, откровенно не понимая, как можно в такой неподходящий момент восхищаться каким-то камнем. Тем более таких опалов здесь полным полно, встречаются почти на каждом шагу.
– Смотри, как сверкает, – наклонился к ней Солнцеяр.
– Ничего особенного, обычный эффект опалесценции…
– А древние верили, что он притягивает любовь и удачу…
– Если ты имеешь в виду землян, то им всегда было свойственно заблуждаться.
– Эх ты, мой неисправимый скептик. На, держи. Может, иногда среди далеких звезд, в минуты, когда на душе особенно темно и сыро, ты, взглянув на него, вспомнишь меня и это чудесное солнечное утро…
…Волны по-прежнему набегали друг на друга, а затем, ударившись о берег, с тихим всплеском откатывались назад. Молодые люди, взявшись за руки, не спеша уходили туда, где в голубовато-сиреневом ореоле вставало Солнце и зарождался новый день…
Полюбовавшись еще немного теплым переливчатым сиянием маленького солнышка, Веда аккуратно положила опал в нагрудный карман комбинезона и вернулась к своей работе.
* * *
На сухой, потрескавшейся от невыносимого пекла земле, рядом с обуглившимися деревьями, лежал сильно обросший волосами человек в грязной набедренной повязке. Невдалеке от него валялось острое длинное копье и освежеванная туша сакланды. Человек был еще жив. Прерывисто дыша, он с трудом открыл точно налитые свинцом глаза. И тотчас из его горла вырвался дикий хрип ужаса. Прямо перед ним, всего в каких-то двух или трех шагах, стояло неизвестное существо маленького роста с гладкой черной кожей и выпиравшим из груди рубиновым сердцем. Вместо головы у пришельца был странный шар, такой же черный и блестящий, правда только сзади, спереди кожа, наверное, облезла, сделав его абсолютно прозрачным. Большие, широко поставленные глаза внимательно смотрели на человека, и в них, кроме испуга, то и дело вспыхивали злые зеленоватые огоньки ненависти.
Необычное существо, заметив слабое дыхание чудом спасшегося жителя, вдруг торопливо подбежало к нему. Тот попытался отползти, но тело совершенно не слушалось. Тогда, лихорадочно нащупав рукой спасительное древко копья, он сжал его слабеющими пальцами. Пришелец, не подозревая об опасности, доверчиво склонился к нему. А человек, почувствовав необычайную радость мести и торжество победителя над тем, кто принес смерть на эту маленькую планету его собратьям, из последних сил метнул в ненавистного незнакомца свое оружие.
Словно тень, существо отпрянуло в сторону, и в то же время из его ладошки вырвалась ослепительная, как сам Альтаир, тонкая струйка света. Что-то горячее полоснуло грудь, обжигая тело… Оплавившийся, почерневший наконечник копья упал на дымившуюся землю рядом с догоравшими остатками деревьев…
ГЛАВА 4. ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ
…Едва уловимым жестом фокусника Акелс перевернул кристалл. И комната отдыха вновь приобрела свои привычные очертания. Исчез сказочный зимний лес, а вместе с ним исчезли деревянная веранда и костер. Теплая одежда в мгновение ока сменилась привычными рабочими комбинезонами, а бревна-скамейки обернулись удобными мягкими креслами. Вот и все, словно ничего и не было, лишь в воздухе еще пару секунд витал приятный запах дымка, да на губах по-прежнему ощущалось терпкое послевкусие горячего чая.
Разгоряченные, разрумяненные с морозца ребята удивленно переглядывались и молчали, пытаясь своим обычным человеческим разумом постичь и осознать всю иллюзию немыслимых превращений, которая творилась здесь в течение нескольких часов. А потом, вдруг разом стряхнув затянувшееся оцепенение, все шумно загалдели и принялись с жаром обсуждать происходившее с ними. Вспоминали со смехом, как они действительно играли в настоящие снежки и катались с крутых горок на лыжах, дурашливо валялись в сугробах, а потом грели у костра замерзшие руки и угощали друг друга хрустящими печеными тэвиниками. Кстати, печеными они оказались даже вкуснее. Эффект явно превзошел все ожидания. Акелса и Лане безоговорочно признали настоящими волшебниками и героями дня. Не обошли вниманием и автора нетривиальной идеи зимнего леса – Кариленд, чем привели ее в состояние легкого замешательства и искреннего смущения. Что-что, а воспринимать комплименты как должное девушка пока не умела и не очень-то к этому стремилась. Дискуссия о возможностях и дальнейших путях развития удивительного перспективного проекта под названием «условная реальность» была в самом разгаре, когда Владислав прервал ее, предложив экипажу перейти в отсек управления и подготовиться к гиперскачку.
Гиперскачок, как и предсказывал Ленцед, они прошли очень быстро, почти мгновенно. Кари перед этим страшно волновалась, просто места себе не находила. Каким-то непостижимым образом, то ли случайно, то ли нет, рядом с ней оказался Акелс и незаметно для всех ободряюще пожал ее маленькую узенькую ладошку.
– Смотри, юнлик, какая красотища, – заговорщицки шепнул он ей на ушко. – Где ты еще увидишь такое?
Звезды тем временем, сонно подмигнув, ослепительно вспыхнули, рассыпались феерическим веером и снова сошлись, как ни в чем не бывало.
– Наверное, ты прав, нигде и никогда, – так же тихо ответила девушка, заворожено глядя по сторонам, и наконец-то облегченно улыбнулась. Затем, что-то вспомнив, она покосилась краешком глаза на Лане, но тот, словно заколдованный, стоял в паре шагов от нее, прильнув к широкому окну иллюминатора.
– Ну вот и все, вроде бы прыгнули, – выдохнул Виор, убирая вакуумные ремни безопасности.
– Что значит «вроде»? В точное время, в назначенное место, попадание по системе координат сто процентов, – шутливо отрапортовал Коугенс. – До Каскары теперь рукой подать, можно готовиться к высадке.
– Ну, к высадке готовиться пока рановато, – перебил его капитан, покидая рабочее кресло. – Ты как всегда чересчур торопишься, Лиар, и заодно торопишь других. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь – слышал такую древнюю поговорку? Здесь я, конечно, не имею в виду наш гиперскачок, – поспешно поправился он, заметив легкие улыбки на лицах экипажа. – Ладно, ребята, этот этап пройден, а значит, можно вернуться к своим каждодневным обязанностям. Только прошу ни в коем случае не забывать и учитывать тот факт, что наш корабль еще пять – максимум восемь часов продолжит работать в локально-автономном режиме, то есть связи с Космоцентром и, соответственно, доступа к единой информационной базе пока не будет.
Кари недоуменно посмотрела по сторонам, но, похоже, заявление ее брата никого особо не удивило, не повергло в какой-либо шок, все согласились и привычно закивали ему в ответ.
– Почему так? – тихо спросила девушка, обращаясь к Лане, который тоже, как ни странно, не выглядел изумленным.
– При гиперскачке, когда мы сворачиваем и прошиваем пространство, происходит своеобразное частотное расщепление: капсула звездолета вместе со своим внутренним содержимым словно бы отделяется от наружных электромагнитных волн. На поиск и воссоединение требуется определенное время.
– То есть выходит, мы устремляемся вперед насквозь, а волны продолжают движение по прежней траектории? – уточнила Кари со своей точки зрения, так, как было понятно только ей.
– Да, что-то в этом роде, – быстренько согласился Молл, решив не углубляться в действующие законы квантовой астрофизики наряду с техническими подробностями.
Кари и не настаивала, ее вполне устроило полученное объяснение, вот только Влад, – тоже мне, хорош гусь! – мог бы и заранее предупредить. Она ведь так хотела поделиться переполнявшими ее эмоциями от пережитого и увиденного с Окинавой и Морицем. А теперь, выходит, придется ждать еще вон сколько, друзья, наверное, будут ужасно тревожиться… Лане же расценил ее затянувшееся молчание по-своему и попытался заверить, что в автономной работе звездолета нет ничего страшного. Тем более, что «Волна-6» является последним словом научно-технического прогресса и вполне совершенной замкнутой системой, оборудованной, пожалуй, всем необходимым для безопасной жизнедеятельности на несколько космических лет. Как будто Кари и сама этого не знала. Он бы еще и клермантов припомнил, которые как-то же обходятся без связи с внешним миром. И словно подслушав ее мысли, Лане действительно попытался заговорить о космических странниках.
