скачать книгу бесплатно
Что-то в словах советника насторожило Влада. Он явно чего-то не договаривал, не хотел говорить.
В комнату отдыха вошли трое мужчин, не позволяя Арифу более не произнести ни слова.
– Я выполню твою просьбу, если ты выполнишь все условия нашей общей знакомой, – поднявшись со своего места и протянув собеседнику послание от Сетеней, произнес Влад.
Приняв из его рук письмо, Ариф почтительно кивнул.
Не попрощавшись и не пожелав друг другу ни здоровья, ни дальнейшего процветания, как диктовали здешние правила приличия, мужчины расстались.
Быстро одевшись и покинув хаммам, Влад вышел на свежий воздух. Тяжело и глубоко вздохнув, он прикрыл глаза.
Задача, поставленная ему Сетеней, становилась все сложнее и сложнее. Влад пока не предполагал, насколько, но чутье подсказывало ему, что теперь это становилось практически невыполнимым.
Ему предстояло покинуть Стамбул, прихватив с собой трех самых значимых женщин для Османской империи.
Вновь глубоко вздохнув, Влад направился к конюшням хаммама.
У него не оставалось сомнений в том, что именно Ариф был главным виновником того, что он теперь был невольником в этой стране. Пусть и была допущена чудовищная ошибка. Эта участь была уготовлена не Владу, а его другу – Щербатскому. Но что-то, как обычно в этой жизни, пошло не так, и теперь он – Влад – был вынужден расплачиваться за чужие грехи. И ирония заключалась в том, что он теперь должен был помогать тем людям, по вине которых вся его жизнь превратилась в кошмарный сон.
Влад ничуть не удивился тому, что Ариф был в курсе его самой сокровенной тайны. Эта тайна стоила Владу единственного, что у него оставалось, – его жизни.
С большим трудом ему удавалось все это время подавлять в себе инстинкты. Влад и не предполагал, что притворство – демонстрация качеств, присущих евнухам, – потребует от него таких усилий и выдержки. Конечно, евнухи редко бывали в хорошем расположении духа! И немудрено!.. Но еще реже они способны были бунтовать, проявлять какое-либо несогласие, следовать за своим желанием. Они были покладисты и смиренны во всем и всегда. В этом и состояла главная трудность для вспыльчивого характера свободолюбивого князя. Но он чётко осознавал всегда, что его сдержанность залог жизни его, и тех, за чью жизнь он уже в ответе. И теперь, встретив Арифа, он рисковал перечеркнуть все одним неверным поступком. Одному богу было известно, как Владу удалось совладать с собой и не прикончить главного советника султана.
«Почему Сетеней не предупредила его? Почему не сказала, с кем ему предстояло встретиться в безлюдной комнате? Один на один».
Точно пытаясь стряхнуть тяжёлые мысли, негодуя, Влад передернул плечами.
Эта непостижимая женщина, судя по всему, любила испытывать выдержку своего невольника. Припомнился ещё один такой день, в который, по милости Сетеней, Влад балансировал на краю бездны гнева и отчаяния.
Это был поистине жестокий день. В то утро должно было состояться лжеоскопление Влада. Сетеней все устроила так, что церемония выглядела сверхправдоподобно.
Влад даже стал всерьез сопротивляться, вырывая цепи. Он чуть не придушил ими одного из стражников. Второй верзила так перепугался, что отскочил в сторону, оставив своего товарища один на один с обезумевшим от страха невольником.
А Сетеней молча наблюдала сквозь темную чадру, закрывавшую ее лицо. Лишь единственный жест выдал ее волнение: женщина нервно вытерла взмокшие ладони о край своего черного одеяния.
– Кизляр, – ровным голосом приказала она.
Огромный евнух тут же бросился на буйного невольника и оттащил его от окровавленного стражника.
Оправившись от боли и шока, и один, и второй поспешили ему на помощь. Но Влад продолжал неистовствовать, точно бешеный зверь, до тех пор, пока главный евнух, не успокоил его:
– Ты только все портишь, доверься ей.., – на языке жестов предупредил он.
Пока двое стражников держали невольника, Кизляр, зажав ему нос, при первой же попытке Влада сделать вдох, влил в его рот пару капель какой-то горькой жидкости.
В то же мгновение тело Влада обмякло, став точно чужим. Закрыв глаза и сжав зубы, он из последних сил произнес на известном только им с Сетеней языке:
– Ты обманула меня?
– Нет, князь. Спи спокойно. Доверяй мне.
После этого случая Влад безоговорочно стал доверять этой женщине.
В его изуродованном шрамом лице не было спокойствия и безмятежности, присущих скопцам, на нём застыло напряжение и легко читался сдерживаемый гнев. А в глубине глаз появилось какое-то странное выражение, словно он обрёк себя на вечную внутреннюю борьбу.
Вернулся Влад в Сераль далеко за полночь. По дороге он зашел в бани, где двумя огромными ковшами смыл себя дорожную пыль и липкую усталость душного дня.
Когда мужчина бесшумно вошел в свою комнату, он понял, что ему и теперь не удастся отдохнуть. В комнате его поджидала Сетеней.
«Вот и хорошо», – подумалось Владу. Наконец-то он сможет получить ответы на все свои вопросы.
– Ты задержался, – тихо сказала она.
– Почему ты не предупредила меня? – тут же начал с расспросов Влад.
– О чем? – вопросом на вопрос ответила женщина.
– Ариф.
– Что Ариф?
Влад одним рывком приблизился к Сетеней и, склонившись над ней, произнес с еле сдерживаемым гневом:
– Не играй со мной, женщина. Ты знала?
– Конечно, – спокойно, чуть улыбнувшись, ответила та. – Оставь свой гнев в прошлом, Лев. Сейчас другое время и другие цели. Твой вчерашний враг может стать твоим союзником сегодня, а завтра спасти тебя ценой собственной жизни.
– Нет, – выдохнул Влад. – Это не по мне.
– Отчего же? Я была твоим врагом, а теперь…
– Что теперь?
Вместо ответа женщина чуть подалась вперед, и ее мягкие губы встретились с губами Влада. Она целовала его сладко и долго, пока не поддавшись её нежности, мужчина в бессилии не прикрыл глаза, и не ответил на её поцелуй.
Глава 2
В этот день младший брат Султана пребывал в особо хорошем расположении духа. Еще ночью он получил известия о том, что состояние здоровья нынешнего правителя резко ухудшилось. После этой новости Абдул-Азис не мог сомкнуть глаз до самого рассвета. Воображение ярко рисовало ему его дальнейшую судьбу: вот он входит в свой новый дворец Долмабахче, вот восходит на трон в зале советов, и вот наконец он – Султан. Более всего Абдул-Азису нравилось строить планы мести. В бессонно-сладкие ночи, подобные этой, он тщательно продумывал меры и виды наказаний для своих врагов. Несомненно, все его недруги должны будут ответить сполна! И прежде всего первый советник его брата – Ариф.
Ариф-эфенди был злейшим и главным врагом Абдул-Азиса. Ровно насколько этот человек любил и восхищался старшим братом, ровно в той же мере он презирал и считал никчемным существом младшего. Всю свою жизнь Азис терпел сравнения себя с Абдул-Меджидом и всю свою жизнь он проигрывал и не выдерживал критики в глазах Арифа, а следом и всего Стамбула.
Безусловно, старший советник султана считался гласом народа, если не всей Османской империи. Его мнение уважали даже в самых глухих деревнях и пустынях. В народе говорили так: «Хочешь узреть Константинополь – посмотри в глаза Арифа». Этот человек был легендой. И лишь благодаря его усилиям нынешний правитель Абдул-Меджид смог заслужить любовь и преданность своего народа.
Азис пришёл в бешенство, даже мысль об этом страшно злила и раздражала его. Винный бокал лопнул в его напряженной руке, и мелкие хрустальные осколки посыпались на мраморный пол.
Пролетела не одна секунда, прежде чем он отреагировал на это. Вино цвета запекшейся крови растеклось по золотой скатерти. Абдул-Азис поднял голову, встретившись взглядом со своим отражением.
Глаза мужчины вспыхнули черным пламенем, не от ярости, а от более сложного, темного чувства. Его ноздри раздувались, точно у разъяренного животного. Мерцающее пламя свечей, золотое убранство зала и полыхающее гневом лицо Азиса – все это отражалось в зеркалах словно в какой-то сюрреалистической картине.
«Я сделаю так, что ты будешь валяться на улицах своего любимого города в собственной крови и увидишь ненависть в глазах всех тех, кто тобой восхищался» – эта мысль так понравилась Азису, что он тут же хрипло расхохотался, и настроение его вмиг переменилось, став демонически торжественным.
Наконец, измученному собственными мечтами, мужчине все-таки удалось уснуть.
Снился ему расчудесный сон.
Будто разрушенный дворец Долмабахче превратился в курятник, стены которого покрывали темно-бардовые уродливые пятна крови. То тут, то там раздавались оглушительные вопли и стоны, мольбы о пощаде и прощении, и над этим всем возвышался новый правитель. Абдул-Азиса охватывал детский восторг, и его грудь распирало от самоудовлетворения, блаженства и счастья.
Но потом появилась она…
Столь же неприступная, прекрасная и гордая, как и всегда. Лишь ее спокойно-презрительного взгляда Азис никак не мог перенести. Он ненавидел и обожал эту женщину в равных мерах. Был ли он счастлив в этом мире? Был! Был лишь когда-то давно, когда ее взгляд был наполнен любовью. Всеми известными способами и попытками Азис стремился вернуть любовь этой непостижимой женщины, но она посмела предать его. И тогда, переменившись, он стал к ней непомерно жесток. Более всего его раздражало и одновременно восхищало в ней то, с каким достоинством и спокойствием она принимала его жестокость. И за это он любил ее еще больше. Неимоверно тоскуя по ее любви, Азис придумывал для собственной жены все более изощренные пытки. Он понимал, что это только увеличивает ее отвращение к нему, но ничего поделать не мог. Каждый раз, встречаясь со взглядом ярко-голубых глаз своей дочери, Азис смотрел в глаза предательству своей возлюбленной.
Когда малышка только родилась, он был вне себя от счастья, даже, по просьбе супруги, разогнал всех своих боевых петухов… Но время шло, и с каждым годом его маленькая Гвашемаш, его, так называемая дочь, превращалась в светлого белокурого ангела.
Над Абдул-Азисом, казалось, потешался весь свет! Он сделал женщину, что носила под сердцем не его дитя, первой Кадын гарема.
Более всего мужчина не мог примириться с тем, что, по непонятным для себя причинам, не нашел в себе силы расправиться с обманщицей и с ее грешным отпрыском. Он не мог представить себе жизни без Сетеней. Он стал ее вечным рабом, несмотря на то, что имел над ней безграничную власть. Эта власть заключалась в сохранении жизни маленькой Гвашемаш.
Сотню раз Азис горестно жалел, что не утопил обеих. Но он не мог. Не мог во имя той единственной любви, которая, переродившись в ненависть, все же горела во взгляде Сетеней.
И теперь его сладостный сон омрачал этот взгляд.
Абдул-Азис проснулся далеко за полдень. Тяжело дыша, он неловко спустился с высокой кровати и, накинув цветастый халат, крикнул своего слугу.
Ему не терпелось поскорее наказать жену за то, что та посмела своим появлением омрачить его полный предвкушения счастья сон.
Наспех умывшись и одевшись, Абдул-Азис вышел во двор гарема.
В дальнем конце двора изящно изогнутые арки вели в покои гаремных невольниц.
Мужчина скорым широким шагом преодолел расстояние, и его взору открылся еще один двор, обсаженный плакучими ивами, низко опустившими густые зеленые ветви.
Посреди этого дворика звенел прозрачными струйками фонтан с небольшим бассейном, окруженный цветами и мраморными скамейками, на которых сидели молодые, прелестные, ярко одетые девушки. Звонкие голоса и смех вторили журчанию воды.
Как только Абдул-Азис приблизился, неожиданно воцарилась тишина. Женщины, заметив его появление, замерли в благоговейном оцепенении. Его явно не ожидали. Азис коротко кивнул, и все девушки, как одна, торопливо отвели глаза.
Мужчина окинул каждую цепким взглядом и про себя отметил, что желанной среди них не было. Некоторые были ему даже незнакомы, без сомнения, именно те, кто недавно попал в его гарем.
Азис раздраженно оглядел одну из девушек, с трудом припоминая, кто она такая. Подарок какого-то посла! На ней было платье из мягкого зеленого шелка, застегивающееся под высокими острыми грудками, и красные шелковые шаровары, собранные у щиколоток. Девушка была очень хороша и очень молода, с густыми черными волосами и огромными зелеными глазами. Невольница чем-то напомнила Азису молодую Сетеней. Дрожь нетерпения пронзила все его тело, и он широко улыбнулся.
Девушка бросила на него кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц и улыбнулась в ответ.
– Господин, – прошептала она и, встав на колени, коснулась губами его кожаных туфель.
– Встань, – резко велел он. Улыбка на ее лице тут же померкла, и Азис заметил, что она дрожит: без сомнения, испугавшись, что не угодила ему.
Мужчина глубоко вздохнул и тихо произнес:
– Как твое имя?
– Селена, повелитель.
– Ты красива, Селена.
Он погладил ее по шелковистым волосам.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, повелитель.
Голос девушки дрогнул.
Меньше всего на свете Азису хотелось бы сегодня видеть в своей постели шестнадцатилетнюю девственницу. И тогда в его голове зародилась замечательная идея.
– Ее и первую Кадын ко мне в залу, – чуть повысив голос, произнес он.
Затем, резко развернувшись, покинул двор наложниц.
***
– Мне раздеться, повелитель?
– Да, – кивнул Абдул-Азис и, желая, чтобы наложница заметила возбужденный блеск его глаз, повернувшись к ней лицом, добавил: – Это доставит мне большое удовольствие.
Мужчина растянулся на шелковом покрывале постели, заложив руки под голову, и стал наблюдать. Лишь заслышав шум приближающихся шагов, он отвёл свой хищный взор от девушки. Она медленно разоблачалась – каждое движение сопровождалось неловкостью, и казалось, было сковано страхом. Это безумно забавляло и веселило Азиса, но не возбуждало и как мужчину оставляло равнодушным. Даже вид ее обнаженного тела не вызывал его интереса, но как только он уловил звук приближающихся шагов, в нем все превратилось в одно сплошное возбуждение. Одна лишь мысль о том, как его неверная жена отреагирует на его задумку, приводила Азиса в неописуемый восторг, он буквально трепетал от предвкушения.
Невольница резко выпрямилась, когда двери в спальню хозяина решительно распахнулись, ее юное тело задрожало, а глаза лихорадочно заблестели в сиянии свечей.
Первая Кадын неспешно вошла в комнату, и ее недоуменный взгляд остановился на застывшей в растерянности девушке.
Что-то сродни жалости промелькнуло во взгляде Сетеней.
«Как отвратительно, что этот ребенок совсем не знал детства, а ее обучение тайнам обольщения началось едва ли не с колыбели», – подумалось ей. Как же она ненавидела эту страну с ее варварскими обычаями. Но более всего Сетеней презирала того, кто сейчас с восторженным любопытством и сладострастием глядел на нее.
Усмирив гнев и отчаяние, женщина сделала глубокий вдох. Она не предоставит своему ненавистному мужу удовольствия шокировать и испугать ее своими извращенными желаниями.
– Ты звал меня? – только и произнесла она.
– Подойди сюда, – велел Азис.
Сетеней, как никто другой, знала, что более всего возбуждало и радовало, а что раздражало и злило ее супруга.
Она грациозно направилась к нему, зазывно покачивая бедрами, по ходу скидывая с себя всю одежду.
Сетеней плавно опустилась на колени, и ее губы растянула призывная улыбка. Женщина распустила свои великолепные волосы и бросила быстрый взгляд на дрожащую в углу девушку.
Девчонка оказалась не столь глупа, как вначале подумалось Сетеней. Быстро смекнув, что к чему, она в точности, как ее негласная наставница, расправила плечи и направилась к кровати своего хозяина с манкой улыбкой блудницы.
Абдул-Азис гневно поджал губы, но поднялся и позволил им раздеть себя. Оставшись обнаженным, он, к своей досаде, понял, что в нем нет желания. И уже ничто не способно его вернуть!
