Полный ахтунг

– Витёк, ну, ты чего шумишь? Угомонись! – суетился на лестничной клетке Дим Димыч. Почти трезвый, он пытался урезонить лысого мужика. А тот рвался набить физиономию какому-то незнакомцу, высокому, худому, с длинным хвостом.

– Слышь, ты! А ну, вали отсюда! – вопил лысый. Это был Виктор, еще один обитатель коммуналки, муж Натальи.

Вильгельмина Карловна оказалась права, на лестничной клетке буянили соседи Елизаветы.

– Что здесь происходит? – с тревогой спросила она, прижимая к груди розы.

– Да Витёк разбушевался, – доложил обстановку Дим Димыч. – Не понравились ему Стасиковы гости. Вот, понимаешь, какое дело.

– А Стасик – это кто? – уточнила Кошкина.

– Дык… – запнулся тот. Но сегодня он, как ни странно, был почти как огурец и даже в состоянии внятно излагать мысли. А потому дольно быстро прояснил ситуацию:

– Стасик – это сосед наш. Художник. Понимаешь? Картинки всякие малюет. И посиделки у себя любит устраивать. А гости у Стасика те еще прохвосты! Да-а-а… Все как на подбор: волосатые, хиповатые. Одно слово – звезданутые. А Витёк, как принял сегодня с устатку «беленькой», так и невзлюбил тех гостей.

Пока Дим Димыч вещал эти подробности, обстановка на лестничной клетке снова накалилась. Буйный сосед решил окончательно разобраться с гостем и пошел в атаку.

– Ну, все лохматый, ты сам напросился! Сейчас я тебе покажу, где раки зимуют!

Хвостатый, как мог, оборонялся.

– Эй, Витёк! Твою кочерыжку! Может, хватит уже? – снова попытался утихомирить соседа Дим Димыч.

– По-моему, пока не поздно, пора участкового вызывать, – предложила Лиза. – У вас есть его номер?

– Какого ещё участкового? – недовольно насупился тот. – А вот этого, Фифа, не надо. Как-нибудь обойдемся без твоих штучек. Своими силами управимся.

– Но… – начала она, но была прервана неожиданно протрезвевшим Витьком:

– Участковый? Зачем участковый?

– Не-е-е… Нам участковый не нужен, – решительно поддержал соседа Дим Димыч. – Всё, Витёк, хватит. Побуянил и будет. Поехали-ка до дому, до хаты. Нам с тобой давно пора успокоить душу и принять по сто грамм.

Услышав это, бузотёр замер на месте и быстро передумал бить гостя.

– Хрен с тобой! Живи пока, лохматый! – махнул он рукой и пригрозил:

– Но запомни: ещё раз тебя тут увижу, с лестницы спущу!

После этого Виктор, наконец, соизволил покинуть место происшествия и неуверенной походкой побрёл в свою комнату. Вдым Вдымыч направился следом, чтобы, не откладывая дела в долгий ящик, сообразить на двоих.

И тут Кошкина решилась спросить:

– Дим Димыч, а вы случайно ничего сегодня ночью не слышали?

– Ого, какие цветы! – вдруг заметил он. – Фифа, и где же ты такие раздобыла? Крутой жених что ли завёлся?

– Дим Димыч, не отвлекайтесь. Так слышали вы что-нибудь сегодня ночью или нет?

– О-о-о-ё-ё… – вдруг выдал сосед. – И ты тоже?

– Чего я? – удивилась она.

– Слыхала, выходит? – обрадовался тот. – Чуткий слух у тебя, Фифа, вот что. Никто, окромя меня, не слышит, а ты сразу заприметила! Ишь ты какая!

– Да, прошлой ночью мне показалось, будто в коридоре кто-то смеётся. Вот я и решила…

– Чего бы ты там ни решила, это всё ерунда на постном масле. Говорю же тебе: они есть! Те, которые тут шастают. Но об этом никому! Тс-с-с! – Вдым Вдымыч вдруг оглянулся и приложил палец ко рту.

– Да кто они-то?

– Дык… Они! – тот закатил глаза, важно поднял палец к верху и умолк. Стало понятно, что больше из него ничего вытянуть невозможно.

***

«Ладно. Хотя бы выяснилось, что мне не почудилось. Значит, действительно ночью происходило что-то странное», – решила Елизавета. Она зашла в свою комнату и облегченно выдохнула: «Уф! Веселенькая у нас квартирка, ничего не скажешь. На этот раз удалось избежать битвы и полиции. Но что-то будет дальше?»

Кошкина поставила цветы в вазу и ещё немного ими полюбовалась. При этом подумалось: «Прошлый букет предназначался для тёти Ани. Но ведь эти розы Имре принес уже для меня!»

– Всё цветочки нюхаешь? – раздался недовольный голос. – Ну, нюхай, нюхай.

Это был Пупс. Пока шли разборки на лестничной клетке, он предусмотрительно спрятался подальше. Зато теперь вылез из укрытия и принялся важничать.

– Уже нельзя полюбоваться цветами? – удивилась хозяйка.

– Нет, я просто поражаюсь! – возмутился тот. – Меня тут чуть не прибили на месте, а ей хоть бы хны!

– Кто тебя чуть не прибил?

– Как это кто?! Соседи твои драгоценные, от которых ты так и не захотела избавиться. А ведь сейчас бы мы могли ехать себе домой с карманами, полными денежек! И прикупили бы на них отличную квартирку! И, заметь, безо всяких буйных персонажей.

– Мы уже это обсудили, – напомнила Лиза. Но Пупс не унимался.

– А она вместо этого стоит и, как ни в чём не бывало, цветочки нюхает! Получила букетик и сразу растаяла, как дурочка, – недовольно поморщился он.

– Тебе завидно что ли? – усмехнулась та.

– Ещё чего! Какая такая с этих цветов польза? Никакой, кроме мусора. А вот если бы, к примеру, вместо них сейчас на столе стояла тарелка с большой вкусной котлеткой… М-м-м, тогда другое дело!

– Обжора. Хватит языком чесать. Пора заняться делом, – отмахнулась от зануды хозяйка. Она ловко запрыгнула на стол и попыталась дотянуться до потолка. Бесполезно.

«Нет, тут без стула точно не обойтись!» – поняла Кошкина. Слезла. Взгромоздила на стол стул и, взобравшись на эту конструкцию, попыталась руками дотянуться до потолка.

«Совсем другое дело! Вот теперь спокойно можно белить», – удовлетворённо поняла Елизавета. Но едва так подумала, как стул предательски качнулся, и она пошатнулась. Попыталась сохранить равновесие, но ничего не вышло, и рухнула на стол.

– Ай!

– Вот растяпа! Чуть не пришибла меня! – возмутился Пупс.

– Ты опять?

– Что хотела, то и получила!

Хозяйка ничего не ответила вредному питомцу, осторожно спустилась со стола и, прихрамывая, походила по комнате. Вроде, всё в порядке, ничего не сломано. Только ушибы.

И Кошкина снова отправилась на кухню, чтобы довести дело до конца и, наконец, отдраить неподатливую плиту.

Снова пошла в ход сода. Лиза щедро насыпала ее, распределила по влажной плите и упорно принялась тереть её. Невольно подумалось: «Похоже, скоро мышцы на руках накачаю».

Результат впечатлил: плита обрела первоначальный белый цвет и засияла как новенькая. Упорная хозяйка вытерла вспотевший лоб и радостно прошептала:

– Уф! Неужели я сделала это?

– Угу! И теперь будешь регулярно это делать, как самая последняя Золушка. А иначе эти засранцы очень быстро всё вернут в прежнее состояние, – тут же недовольно проворчал Пупс.

– Не бурчи! – остановила его та и с улыбкой добавила:

– Зато теперь было бы приятно чашку кофе выпить. Да, и ещё съесть шоколадку. Я определенно это заслужила.

– Ого! А вот это уже другой разговор! – обрадовался он.

– Но не сейчас. Только после ванной комнаты.

– Ну, во-о-от… – недовольно заканючил Пупс. – Как всегда…

Лиза, не обращая на это внимания, направилась совершать трудовой подвиг. Предстояло самое страшное: отмывать ванную комнату.

И ванная, и унитаз шокировали густым ржавым цветом. «Неужели с этим можно что-то сделать?» – с сомнением оценила хозяйка масштаб бедствия. Хорошо, хоть вредный Пупс молчал. Обиделся из-за шоколадки.

Елизавета вздохнула и отважно приступила к работе. И в ванную, и в унитаз щедро плеснула «Белизны». «Это должно подействовать. Обязательно должно. Ведь если не это термоядерное средство, тогда что поможет?» – пришлось обнадёживать себя, поскольку глаза испуганно кричали об обратном.

«Всё бы ничего, но какой запах едкий! Аж глаза слезятся! – поморщилась Кошкина и надела респиратор. – Как хорошо, что продавец уговорил меня его купить!»

И принялась до потери пульса тереть въевшийся рыжий налёт. Сама же при этом думала совсем о другом: «Сказать Вильгельмине Карловне про странный ночной смех или нет?»

Глава 8

Лиза выпрямилась, расправила спину и удовлетворенно огляделась: и кухня, и санузел постепенно начали принимать божеский вид.

«До идеала, конечно, как до Луны пешком, но для первого раза совсем неплохо. А вот теперь я точно заслужила чашечку хорошего кофе. Пора устроить небольшой перерыв», – решила усталая хозяйка. При этом невольно вспомнила, как совсем недавно они сидели в кафе с Имре, и улыбнулась.

Ради особого удовольствия из старинного буфета вынута самая красивая чашка. Изящная, с тончайшими стенками, сквозь которые виден свет. Тюрингский фарфор.

Елизавета налила кофе и уселась на широченный подоконник высокого старинного окна. Вдыхая аромат напитка, с особым удовольствием сделала первый глоток. Затем откусила крошечный кусочек шоколадки. Наслаждение!

Ещё один маленький глоток и ещё. Кошкина сидела с чашкой на подоконнике и глядела на улицу. При этом подумалось: «Определенно, всё, что я делаю, это не зря!» Пупс ничего не возразил, его утихомирила шоколадка.

За окном по своим делам куда-то спешили люди. Наблюдать за ними было отдельным удовольствием. Затем взгляд снова упал на стол, на роскошные белые розы, которые настойчиво напоминали о новом знакомом.

Лиза вздохнула: «Где-то сейчас Имре? Позвонит ли? Хотя… Зачем ему теперь звонить? Ведь он уже передал презент, обещанный тёте Ане. Кстати, а что же это за странные деревяшки? Я так и сбежала от соседки и ничего не выяснила!»

***

Вечером Кошкина заглянула в гости к своей новой приятельнице.

– Вильгельмина Карловна, это снова я. Из-за той драки на лестничной клетке позабыла у вас презент, который принес Имре.

– Лизхен, проходи скорее, – пригласила та. – Я тебя угощу фирменными сырниками.

– Вы меня балуете, – засмущалась гостья.

– Пойдем, пойдем, – соседка буквально силой усадила девушку за стол и удовольствием наблюдала, как та пробует её стряпню.

– Ну, как? Вкусно?

– М-м-м, да вы волшебница! Ум отъесть можно! – воскликнула та. – Но как вам это удается? Я никогда таких воздушных сырников не ела.

– Все дело в рецепте, – пояснила хозяйка. – Просто вместо муки нужно добавить манку.

– Так просто?

– Да. Плюс особое сочетание специй. Ваниль, корица… Но есть и ещё кое-что. Но это уже мой кулинарный секрет, – хитро улыбнулась она. – Его не раскрою под страхом смертной казни.

– Даже так? Это фамильная тайна? Неужели рецепт происходит откуда-то из глубины раннего Средневековья?

– Из средних веков или не из средних, но если расскажу, то тогда ты и сама приготовить сможешь. И перестанешь ходить ко мне гости.

– Ну что вы, это невозможно! – засмеялась гостья. – Мне очень у вас нравится! У вас так уютно! Мне о таком остается лишь мечтать.

– Кстати, как там у тебя? Дела идут, контора пишет?

– Да, потихоньку. Конечно, ещё конца-края не видно. Но уже не настолько всё вокруг кажется страшным, как поначалу. Руки не опускаются. И это благодаря вашим полезным советам! – призналась Елизавета. А сама снова подумала: «Сказать или нет про ночной смех?»

Чайник остыл, и Вильгельмина Карловна отправилась на кухню. Гостья сидела за круглым столом, покрытым белоснежной накрахмаленной скатертью. У столовых приборов лежали не менее белоснежные салфетки.

Кошкина окинула взглядом комнату. Она была такая же большая, с высокими потолками и огромными окнами, как и у нее самой. И всё вокруг буквально кричало о том, какая идеальная хозяйка тут обитает.

– Как же у вас хорошо! Приятно находиться! – призналась Лиза, когда хозяйка вернулась с кипящим чайником. Но опять ни слова про ночное происшествие.

– Да, мне повезло, что я не в коммуналке. Сама себе хозяйка. Как ни крути, это имеет огромное значение.

– И нет тут ни Вдым Вдымыча, ни этой ведьмы Натальи, ни их странных гостей… – вздохнула та.

– Это точно. Даже не представляю себе, как бы я там смогла находиться, в том ахтунге, что там творится, – призналась соседка. – Держись, девочка!

– Эх, и когда же я смогу у себя добиться сходства с вашей квартирой?

– По крайней мере, в твоей собственной комнате непременно всё будет идеально. А на общей территории, конечно, постоянно придется за всеми грести, чтобы хоть как-то поддерживать порядок. Тут уж ничего не поделаешь. А иначе полный ахтунг гарантирован. Но не останавливайся, и обязательно всё получится! – ободрила та.

– Пока не очень получается. Сегодня, например, я навернулась. Хорошо руки-ноги не переломала, пока летела из-под потолка.

– Вот торопыга! – всплеснула руками Вильгельмина Карловна. – Говорила же тебе, не спеши! Скоро приедет мой Вальдемар. Он тебе поможет.

– Хотелось, как можно скорее, навести порядок.

– Спешка нужна лишь при ловле блох.

– Мне не дает покоя один вопрос… – начала Елизавета. – Бедная тётя Аня, как же она справлялась? Как жила в этом кошмаре?

– Раньше многое было по-другому, – вздохнула та. – В прежние времена в той коммуналке и люди жили совсем другие, а не эти засранцы. Пардон за мой французский!

– Правда?

– Правда. К примеру, у того же Димитрия тогда была супруга, и она держала его в ежовых рукавицах. Хорошая женщина, чистоплотная. И Димитрий тогда так не пил. Но потом его жена умерла, и мужик покатился по наклонной с бешеной скоростью. А у Виктора тоже имелась супруга. Первая. Тоже очень хорошая женщина. Она была идеальной хозяйкой, в её руках всё спорилось.

– Тоже умерла?

– Нет, ушла. Не выдержала больше жить с Виктором. И сбежала, куда глаза глядят. Говорят, уехала куда-то на север. А позже к мужику прилепилась эта Наталья. Та еще проходимка! Я таких за версту вижу. Крайне неприятная особа! Вцепилась в мужика как клещ, – поморщилась соседка.

– А в других комнатах? – уточнила гостья.

– Там тоже раньше жила семейная пара. Приличные люди. Но они тоже уже ушли в мир иной. Да-а-а… Никого нынче не осталось из прежних жильцов… А наследнички с тех пор сдают комнату. Раньше там творился ужас, дым стоял коромыслом!

– Сейчас там какой-то парень живет.

– Да теперь там снимает студент. Тихий, незаметный, весь в учебе. Хотя бы тут повезло.

– Ещё, как я поняла во время драки, имеется художник…

– Это тоже наследник прежних жильцов. Давно уже там поселился. Тот ещё кадр. Вечно у него толпа всяких подозрительных персонажей околачивается. Да что я говорю, ты и сама сегодня видела, чем всё закончилось, – развела руками Вильгельмина Карловна.

– Да-а-а… – грустно вздохнула Кошкина.

– Что и говорить, раньше в квартире номер двадцать восемь царил полный порядок. Дамы, обитавшие там, сообща поддерживали его. Это уже потом Анне Яновне пришлось бороться в одиночку. Но она крепкая женщина была, не сдавалась. Даже когда контингент соседей сильно изменился не в лучшую сторону. Всё, по-прежнему шло идеально. И лишь в последнее время, когда Анна слегла… В общем, хорошо, что болезнь её оказалась скоротечной и стремительной. Это я теперь понимаю. Не представляю, что бы было, если бы Анне пришлось долгое время лежать прикованной к постели. Вот где случился бы полный ахтунг!

– Нам она никогда ничего не говорила о своих проблемах, – грустно добавила гостья.

– Не любила жаловаться на жизнь. Это факт. А еще больше не хотела, чтобы её жалели, – пояснила соседка.

– Зря тётя Аня так поступала. Мы же не чужие люди. Помогли бы, чем смогли.

– Понимаешь, девочка, Анна была очень гордой женщиной. Считала, что жалость унижает. В этом я с ней согласна, – вздохнула та.

Они помолчали, допивая чай. При этом каждая думала о чем-то своем.

– Вильгельмина Карловна, я совсем забыла про презент Имре, – наконец, вспомнила Лиза. – Что же это за странные деревяшки?

– Они очень похожи на древние скандинавские руны, – сообщила та. – Вероятно, это они и есть.

– Но почему именно руны? Зачем они вдруг понадобились тёте Ане? – удивилась Кошкина, задумчиво перебирая их.

– Откуда же мне знать? – развела руками соседка. – Может быть, гадать собиралась?

– Гадать? – ещё больше удивилась та.

– Ага. Так она же ведьма была.

– Что? Кто? Тетя Аня?

– Ага. Потомственная ингерманладская ведьма. Чистой воды, – вдруг объявила Вильгельмина Карловна. И, увидев расширившиеся от удивления девичьи глаза, засмеялась:

– Да шучу, шучу!

– И что мне теперь делать с этими рунами?

– Откуда же мне знать? – пожала плечами она. – Наверное, ничего. Вероятно, теперь эта шкатулка просто принадлежит тебе как наследнице Анны.

Глава 9

В оконном проёме стояло старинное зеркало. Большое, роскошное, в резной деревянной раме. Время оказалось бессильно перед этим предметом мебели – несмотря ни на что, хрупкая стеклянная поверхность сохранилась в идеальном состоянии.

Новая владелица взяла мягкую тряпочку и принялась до блеска натирать зеркало. Окинула взглядом работу и осталась довольна результатом.

В зеркале отражался стол, и взгляд упал на стоявшую там вазу с белыми розами. Елизавета снова посмотрела на своё отражение. Улыбнулась ему. Расчесала длинные светлые волосы.

Кокетка игриво покрутилась, оглядела себя с ног до головы и вынесла вердикт: «Я красотка! Даже в этом простеньком халатике. И что тут удивительного, что мужчины дарят мне такие красивые цветы? Хм-м-м… Ничего удивительного тут нет. Под моё обаяние вполне мог попасть и Имре. А почему бы и нет? Хоть этот человек и выглядит очень импозантно, аристократически и кажется недосягаемым, но он такой же мужчина, как и все остальные».

Перед сном Кошкина достала из шкафа старинный альбом в обитой бархатом обложке, включила лампу, устроилась поуютнее на диване и принялась листать. Там обнаружилось много старых фотографий, среди них были и совсем старинные.

«Как хорошо, что Анна Яновна сохранила всё это в целости и сохранности! – подумала Лиза, увидев на одном из фото юную симпатичную особу. – Какая милая девушка! Кто это? Неужели это и есть тётя Аня? Точно. Как все-таки она похожа на мою бабушку Машу! Особенно в юности. Хотя ничего удивительного, они всё-таки родные сестры. А это кто? Что за блондинка? В необычном национальном наряде. Возможно, в финском?»

На обратной стороне фото рукой Анны Яновны было написано: «Мама». «Так это же прабабушка Кайса! – догадалась Елизавета. – Тоже похожа на тётю Аню. Интересно, а мне передалось это сходство? Вообще-то говорили, что я похожа на бабушку Машу. М-м-м… А вот и свадебное фото: Кайса со своим мужем, прадедушкой Яном. Какие молодые и счастливые!» Такое необычное имя – Кайса – прабабушка носила, поскольку была чистокровной финкой.

Кошкина вспомнила о рунах. Достала их из шкатулки, и пока разглядывала, принялась размышлять: «Интересно, тётя Аня сама попросила привезти ей руны? Или это была инициатива Имре? А еще сегодня Вильгельмина Карловна назвала тётю Аню ведьмой. И пусть, это было сказано в шутку. Но ведь… Это же на самом деле может быть правдой!»

Такая мысль вызвала изумление, пришла неспроста. Дело в том, род Лизы по женской линии происходил из финнов. И в семье сохранилось предание, будто бы этот род принадлежал к ингерманландским ведьмам. Самым настоящим.

Но всё было на уровне смутных легенд. Всерьёз к этому никто не относился. «Лизонька, а как еще можно относиться к сказкам? Это всего лишь развлечение», – лишь пожимала плечами мама в ответ на расспросы дочери.

Бабушка Маша тоже предпочитала не вдаваться в подробности, но зато любила почитать внучке перед сном старинные финские сказки и даже эпос «Калевала».

Лишь однажды Мария Яновна случайно обмолвилась, что у её матушки Кайсы будто бы имелись какие-то магические способности. Но бабушка сразу спохватилась, что сболтнула внучке лишнего и тут же отрезала: «Всё это осталось в далеком прошлом. Напрочь. Ни мне самой, ни моей сестре Анне совершенно ничего не передалось. И даже не думай забивать себе этим голову!»

***

Спать Кошкина легла с мыслью: «Я так ничего и не сказала Вильгельмине Карловне про ночное происшествие. Но, может, оно и правильно. Вдруг мне это привиделось? Мало ли… Сначала надо наверняка во всём убедиться. Посмотрим, повторятся сегодня ночью вчерашние странности или нет».

Незаметно подкралась дрёма. Но, несмотря на усталость, на этот раз спалось очень чутко, словно в ожидании чего-то.

Едва лишь в коридоре что-то нарушило ночную тишину, как новая хозяйка тут же проснулась и напрягла слух: «Кажется, началось? Или нет?»

Прислушалась: «Нет, всё тихо. Наверное, мне показалось».

Но стоило голове опуститься на подушку, как тут же снова что-то послышалось. Нет, на этот раз не смех. Раздался чей-то грустный женский голос. Откуда-то издалека, но на этот раз уже более отчетливо. Слов было не разобрать. Только вздохи. Будто некое существо тосковало о чём-то.

Сделалось не по себе. Сердце испуганно забилось. Захотелось залезть с головой под одеяло. Но Лиза усилием воли заставила себя подняться с кровати и, медленно ступая босыми ногами, приблизилась к двери. Замерла.

Раздался тихий шорох. Похоже, кто-то брёл по коридору. «Может, рискнуть и выглянуть?» – мелькнула шальная мысль. Кошкина отбросила ее и поёжилась. Но было понятно, что так не получится ничего узнать.

Тогда Елизавета пересилила страх, осторожно повернула ключ в двери и потихоньку толкнула дверь. Образовалась маленькая щелочка. Пришлось припасть к ней одним глазом. Сильнее открывать не рискнула.

Длинный мрачный коридор по-прежнему освещался одной слабенькой лампочкой. У новой хозяйки пока руки не дошли заменить её на более яркую.

И поскольку лампочка была маломощная, а стены окрашены темно-зелёной краской, то всё вокруг теперь представлялось как в каком-то фильме ужасов.

И то, что Кошкина вскоре увидела, заставило её похолодеть от страха.

На другом конце коридора светилось какое-то пятно. «Привидение?» – мелькнула мысль, стало совсем не по себе и тут же захотелось захлопнуть дверь. Но Лиза буквально приказала себе не делать этого.

Странное пятно медленно уплывало прочь. Это была белая фигура. Человеческая. Но полупрозрачная. Скорее женская. Вдруг призрак остановился и оглянулся. Это оказалась девушка.

Душа Елизаветы ушла в пятки: «Неужели меня заметили?»

Но возвращаться призрак не стал. Какое-то время он постоял на месте, грустно вздохнул, а затем доплыл до конца коридора и растворился в воздухе, будто его и не было.

«Уф!» – облегченно выдохнула Кошкина и тихонько закрыла дверь. Но едва повернулся ключ в замке, как в коридоре снова послышался шорох и на этот раз раздался смех. Как прошлой ночью. Тоже женский.

Смех приближался. И вдруг раздался истошный крик: «Убийца!»

Опять воцарилась зловещая тишина. Но, спустя несколько мгновений, её снова нарушил требовательный женский голос: «Верни мне моё!»

И тут Лиза, не помня себя от страха, в два прыжка доскочила до кровати и пулей нырнула под одеяло. Мелкая дрожь не покидала до самого рассвета, и глаз сомкнуть больше не удалось ни на мгновение.

***

– Так и будешь теперь трястись всю жизнь как осиновый лист? – ехидно поинтересовался утром Пупс.

– Буду, если захочу. Не тебе решать, – мрачно отрезала хозяйка. И с задумчивым видом отправилась на кухню. Мозги не варили, надо срочно взбодриться кофе.

Но к своему удивлению обнаружила, что у плиты уже кто-то суетится. Это оказался студент-квартирант Роман.

– Рановато ты сегодня проснулся! – удивилась Елизавета.

– Так я еще и не ложился, – улыбнулся он. И зевнул.

– Да ты что?

– Ага. Всю ночь просидел за книгами. Надо было кое-что срочно сделать. А то научный руководитель уже давно пинал меня. Все сроки давно вышли. А я так толком и не подготовился к научной конференции. Вот теперь пришлось в спешке нагонять упущенное. В общем, всю ночь был мозговой штурм. Спасался крепким кофе.

Но парень мог этого и не пояснять. Его потрепанный вид говорил сам за себя: всклокоченные волосы и уставшие глаза, красные как у кролика.

– М-м-м… – задумчиво протянула та. – А мне тоже не спалось. Но по другой причине.

И осторожно добавила:

– Слушай, если ты не спал, то случайно ничего не слышал?

– Нет. А что такое? – удивился Роман.

– Ну, шум какой-то вроде бы был… И голоса женские…

– Нет. Ничего такого не было. Тишина полная, – уверенно покачал тот головой. – Я в течение ночи несколько раз на кухню ходил чайник греть, но ни разу мне никто из соседей не попался. Даже Вдым Вдымыч. Он как с вечера вырубился, так и носу больше не показывал.

– Странно. А мне что-то послышалось…

– Показалось, наверное, – пожал плечами студент и снял с плиты чайник.

– Та-а-ак… Опять я опоздала, – вдруг раздался недовольный голос Натальи. – Тут уже толпа у плиты собралась. А ну, расступись! Мне кашу пора затевать.

По соседке было понятно, что она тоже не в курсе творившегося тут прошлой ночью. Кошкина даже пытаться не стала что-то выяснять у этой особы.