Трон Знания. Книга 1

Малика была благодарна ему за молчание. Она неотрывно смотрела на горы в утренней дымке. Где-то там сейчас Крикс и Йола.

~ 9 ~

Подле Великкамня сидели пятеро. Подойдя поближе, Хлыст рассмотрел среди них командира стражей Крикса Силара. Даже густая послеполуденная тень не могла скрыть ширину плеч и размер кулаков четырёх мужчин в тёмно-серой – под стать скалам – армейской форме. Из голенищ запылённых солдатских сапог торчали рукоятки охотничьих ножей.

Хлыст поставил на землю пустые вёдра, машинально потрогал кнут, засунутый за пояс, и глянул на пятого. Тот разительно отличался от остальных – загорелый, простоватый на вид старик в светлых широких штанах и рубахе навыпуск, в мягкой кожаной обуви без твёрдой подошвы, в белом, повязанном вокруг головы платке, из-под которого выбивались седые космы. Ориент…

Из памяти выплыли изуродованные бронзовые лица, раззявленные рты и непомерно большие глаза цвета морской волны, будто до последней секунды горстка морского народа не верила, что их могут убить из-за корзины рыбы и сетей.

Пятеро… Хлыст зыркнул по сторонам – где остальные?

Словно уловив его мысли, Крикс произнёс:

– Чего озираешься?

– Да так, смотрю.

– Что в лагере?

– Тихо.

– Братки на месте?

– Куда ж им деться? – Хлыст вытер рукавом нос. – Как Таша?

– Лежит твоя Таша.

– А дети как?

– Ты лучше о моём племяннике спроси.

Хлыст потёр грудь. Под рёбрами который день не унимался нестерпимый жар. Его тревожила не жена – он ей ничем не поможет, и не детишки – он им не нужен. Пусть остаются с Богом в прошлой жизни, там беглому убийце нет места. У него было время подумать и понять, как хитро Крикс всё провернул, а он по дурости повёлся, и ловушка захлопнулась. Хорошо, хоть хватило ума подложить палец. И нутро полыхало при мысли, что скоро он полезет в узкую щёлку, совсем не зная, что ждёт его по ту сторону западни.

– Когда появляются ракшады? – спросил Крикс.

– Я уже говорил – около полудня.

– Откуда приходят?

Хлыст присмотрелся к командиру, сидящему в тени Великкамня, а у того глаза… прям не глаза – две трещины, а из них морозом обдаёт. Неужто пронюхал? Или ждёт, когда он запутается и ненароком выболтает, о чём умолчал? Да только память у него отменная, память уголовника со стажем: каждое слово помнит, чтобы потом за базар не отвечать.

Хлыст выдавил подобие улыбки:

– Ты же знаешь, в провал ведут две тропы. По какой-то придут.

– Что с пленниками?

– Один помер, остальные ползают.

Пять пар глаз проткнули его насквозь. Хлыст облизнул пересохшие губы.

– Вот только не надо корчить из себя святых. Вам ведь плевать на каторжников. Вам нужны ракшады. А если не так, чего ж сразу лагерь не накрыли? – выпалил он сгоряча и всполошился – не этого ли добивается Крикс?

– Ориенты есть? – еле слышно спросил старик.

– Я в провале всего год. При мне ни один ориент не попался.

Командир посмотрел Хлысту за спину. Тот обернулся. С пригорка неспешно спускался ещё один боец, и до того он походил на Бурнуса (яма ему пухом), что Хлыст чуть не подавился слюной: такой же крепко сбитый, невысокого роста, с серыми, как сталь, глазами. Даже черты лица такие же правильные, тонкие, и брови точно крылья ворона, вразлёт. Только волосы не чёрные, а нечто среднее между смолью и конским каштаном.

Боец прошуршал сапогами по траве, поникшей на солнцепёке. Нырнув в тень Великкамня, уселся рядом с Криксом.

– Что скажешь, Драго? – обратился к нему командир.

– Он один. Хвоста нет.

– В этом грёбаном провале я стал твоими глазами и ушами, Крикс, – прошипел Хлыст. – Я стал сукой, но не овцой.

– Ладно, продолжим, – на удивление спокойно проговорил командир. – Сколько времени ракшады проводят в лагере?

– Когда нет алмазов и новых пленников, дают нам по мору, чтобы с голоду не сдохли, и сразу уходят.

– На завтра алмазы есть?

– Есть малость.

– А новых пленников нет.

– Откуда им взяться? Вы ж лагерь со всех сторон обложили.

Бойцы переглянулись.

– Значит, ракшады надолго не задержатся, – сказал командир.

– Выходит, так, – согласился Хлыст.

– Иди, погуляй чуток.

Он отошёл к высохшему ручью, опустился на корточки. Вроде бы в мелком, как порох, песке ковыряется, а сам на бойцов зыркает. Сидят, перекидываются невнятными фразами. Старик сцепил на животе пальцы, уронил голову на грудь и будто уснул.

Хлыст вдохнул раскалённый воздух. Вытер рукавом пот с лица. Рубаху расстегнул. Сколько он живёт, а такого пекла в начале лета не помнит. Направил взгляд на горный кряж с другой стороны долины, прислушался. Грохочут родимые, грохочут за отвесной стеной водопады, и от далёких и глухих раскатов даже прохладнее стало.

– Асон! – крикнул командир.

Хлыст юркнул в тень Великкамня. Мазнул взглядом по бойцам, а те как ни в чём не бывало рассматривают свои сапоги.

– С тобой пойдёт Драго, – проговорил Крикс.

– Ещё чего!

– Скажешь: поймал в долине.

– Посмотри на него и посмотри на меня. Я не мог его поймать.

– Тогда скажешь: заманил.

– Да у него на роже написано, что он из вашей братии. Я не мог его заманить. – Хлыст повозил по земле ботинком, поинтересовался вкрадчиво: – Чего ты хочешь?

– Хочу, чтобы мой человек побывал в лагере.

– Меня тебе мало?

– А ночью поможешь ему сбежать.

– Какого хрена, Крикс? – возмутился Хлыст. – Ты велел прийти, я пришёл. Прикажешь рассказать всё заново, я расскажу. Задашь вопросы, я отвечу. Большего от меня не жди.

– Значит, отказываешься.

– Даже если я слеплю легенду, его тут же пришьют.

– Не пришьют. У вас скоро будет некому добывать алмазы.

– Там всё на страхе держится. А такого разве запугаешь? Нет, Крикс, братва рисковать не будет. И я не буду. Я и так по лезвию хожу.

Командир сорвал худосочную травинку, закусил в уголке губ:

– Ладно. Ступай.

– Ты не забыл, что обещал мне?

– Не забыл.

Подхватив вёдра, Хлыст попятился. А просил он немногое: Осу отправить обратно в «Котёл», а его куда угодно, но только не с Осой. И просил так, на всякий случай, если задуманное дельце не выгорит.

– Поклянись, что завтра не забудешь.

Командир еле заметно кивнул. Хлыст повернулся к нему спиной и побежал по шуршащей траве. Сверху припекало солнце, в лицо хлестал пышущий зноем ветер, а внутри от нестерпимого жара шипела кровь.

***

Глядя Асону в спину, Крикс выплюнул травинку, вытер рот.

– Ты дашь ему уйти? – прозвучал голос Драго.

– Сегодня – да.

– Завтра.

– Этот гад измывался над моим племянником. Такое не прощают. И обещал убить детей Анатана. А такие, как он, слов на ветер не бросают.

Крикс вытащил из-за голенища сапога охотничий нож, принялся точить о Великкамень.

Ещё неделю назад он мог заставить Асона подсыпать дружкам в еду снотворное и без трудностей освободил бы пленников (с бóльшим удовольствием дал бы отраву, если бы бандиты и жертвы не ели из общего котла). А потом с ребятами устроил бы ракшадам засаду. Но Асон сказал, что кое-кто из братков выходит воинам навстречу и ждёт их где-то в горах. Враньё? Возможно. Однако ублюдков пока лучше не трогать.

Была ещё одна причина для сомнений и тревог.

До поисков правителя Крикс никогда не бродил по горам. Даже когда разыскивал двоюродного брата и племянника, шёл вдоль подножия гряды, уверовав в благоразумие кузена. Сейчас приходилось полагаться на компетентность Анатана, точнее, на его рассказ о посещении лагеря и на примитивную карту, найденную им в сейфе друга детства, ныне покойного Лабичи.

Анатан перерисовал небольшой участок цепи скал, через который пролегают две отдалённые друг от друга тропы. В наивысшей точке они сужаются настолько, что идти можно, лишь глядя попутчику в затылок. За узкими перешейками тропки вновь расширяются и бегут вниз, в котлован, похожий на перекошенную пивную кружку с отломанным краем со стороны моря. Крутые склоны и дорожки хорошо просматриваются сверху, с утёса, где сидит дозорный или, как его называет Асон, верхогляд, у которого тонкий слух, острый глаз и своеобразный свист. Где-то там, возле тропок, прячутся сторожевые.

В бандитское логово никто незамеченным не пройдёт. Но стоит перекрыть оба входа, останется единственный выход – с обрыва, с головокружительной высоты в море. Верная смерть! И этим лагерь беглых искупленцев напоминал лагерь смертников. Сравнение «Провала» с «Котлом» не давало Криксу покоя. Может, существует ещё одна тропа, которую не разглядел Анатан, а Лабичи умышленно не нанёс на карту. Может, именно по ней приходят ракшады. И не потому ли тёртый калач по кличке Хлыст отказался провести в лагерь Драго? Но если есть тайный путь, почему отморозок до сих пор не сбежал?

…Асон взбирался на пригорок. Глядя ему в спину, Крикс прикоснулся к лезвию ножа, слизнул с пальца рубиновую каплю.

С самого начала всё пошло не так, как он представлял себе. Пять дней назад, направляясь к морскому народу, Крикс надеялся, что сможет уговорить Йола дать хотя бы с десяток человек. Но старик оставался непреклонным. Тогда Крикс замыслил обратиться с этой просьбой непосредственно к молодым и сильным мужчинам уже в лагере ориентов. Каково же было его изумление, когда Йола оказался главным старейшиной всех племён, разбросанных по побережью. С таким не поспоришь и через голову такого не прыгнешь.

К Криксу ориенты отнеслись с опаской. В полном молчании отвели его в дальнюю неглубокую пещеру. Туда же притащили плоский матрас и подушку, набитые сухими водорослями. Принесли скудный ужин – несколько печёных рыбёшек и пресный блин.

Не притронувшись к еде, Крикс улёгся на матрас. Закатное солнце освещало стены грота, покрытые, словно чешуёй, беловатыми наростами. С моря тянуло приятной прохладой, доносились крики чаек и ласковый шёпот волн. Если бы Крикс не проходил час назад мимо шатров и обжитых пещер, мимо белья на верёвках и вытянутых на песок лодок, мимо распяленных между кольями сетей и костров с кипящими котелками, если бы не видел толпы ориентов, занятых своим делом, то решил бы, что находится один на всём побережье.

Заложив руки за голову, Крикс рассматривал каменный свод, уходящий в кромешный мрак, и думал о товарищах, которые уже несколько дней и ночей прячутся на тропах, ведущих к горному провалу. Они ждут его с подкреплением и чётким планом действий. А плана, как и подкрепления, нет.

Крикс мысленно держал в руках весы: на одной чашке – клятва стоять на защите чести династии Карро, на другой – жизни пяти верных, испытанных армией друзей. Чашки поочерёдно опускались и поднимались. Наконец, лишив окончательно самообладания, замерли на одном уровне. Скрипя зубами, Крикс перевернулся на живот и закусил уголок подушки, пропахшей рыбой и солью.

С наступлением темноты за стенами грота воцарилась другая, странная тишина. Заглушая дыхание моря, она звенела на самой высокой ноте, доступной слуху человека. Крикс поднялся, надавил на уши; монотонный звук не исчез. Выглянул из пещеры.

На берегу, неподалёку от его временного пристанища, горел костёр. Языки пламени лизали низкое ночное небо, снопы искр смешивались со звёздами. Вокруг костра сидели люди. Подогнув ноги под себя и уронив головы на грудь, они находились в другом, недоступном Криксу мире. Он попытался сосчитать их, но звенящее безмолвие и завораживающий полёт мерцающих брызг огня сбивали с толку.

Вдруг высочайшая нота оборвалась. Ориенты еле заметно пошевелились. Крикс неосознанно сделал шаг назад, во мглу пещеры. Это дребезжала не тишина! Этот невообразимый звук издавали люди!

Зазвучала речь, незнакомая, подобная шуршанию гальки под отступающей волной. Сначала говорил Йола: долго, с расстановкой, перемежая слова тяжёлыми вздохами. Когда он умолк, заговорили его соплеменники. Люди были явно недовольны. Их фразы раздавались резко, отрывисто, без плавных переходов. Выслушав братьев по крови, Йола задал вопрос, и над костром повисло долгое молчание.

Крикс на ощупь добрался до матраса. Улёгся. Ворочаясь, прислушивался к тишине. И уже проваливаясь в сон, решил: он никого не будет ни упрашивать, ни убеждать (помощники по принуждению ему не нужны), и на рассвете отправится к своим ребятам.

Рано утром Крикс сложил несъеденный ужин в котомку и вышел из грота. Безлюдное побережье было скрыто от солнца крутым каменистым откосом, взирающим на запад. Шатры тонули в чём-то среднем между светом и тьмой. Море возле берега казалось чёрным.

Сзади раздался голос:

– Сколько командир даёт Йола времени?

Оглянувшись, Крикс заметил старика, сидящего возле грота:

– Смотря на что тебе надо время.

– Собрать людей.

Со вспыхнувшей надеждой Крикс вернулся к пещере:

– Они пойдут со мной?

Старик подкинул на ладони круглый чёрный камешек:

– С командиром пойдёт Йола. Ориенты спрячутся в море.

– Что они будут делать? – повторил Крикс вопрос правителя.

– Кричать.

Определённо старик помешался рассудком. Теперь стали понятны и недовольство соплеменников, и их упорное молчание.

– Мне надо идти, – сказал Крикс. Присел перед Йола на корточки, сжал ему колено. – Я слышал твою речь. Возле костра. Не понял ни слова, но то, как ты говорил… Спасибо за поддержку.

– Дай Йола время.

– Ваш крик не поможет. Скорее, помешает. Нам не нужен лишний шум.

Старик спрятал камешек в нагрудный карман:

– Йола сказал кричать, а не шуметь.

– Не вижу разницы.

– Командир ничего не знает о морском народе и потому боится.

– Я боюсь не выполнить приказ правителя и потерять товарищей в неравной схватке. Если бы ты отправил со мной десять человек…

Старик издал смешок:

– Десять? Стайка рыб против стаи акул.

Крикс покачал головой. Йола прав. Ориенты с рождения спорят с морем, а не противостоят убийцам и насильникам. Их мускулистые руки привычны к вёслам и сетям, а не к рукопашному бою. Они обычные люди, а не бойцы.

Крикс похлопал старика по колену:

– Мне пора.

– Командир должен довериться Йола.

– Не могу. Я не знаю, что ты задумал.

– Дай Йола время.

Крикс посмотрел на лениво кружащих над морем чаек; там уже хозяйничало солнце. Вдохнул солёный влажный ветер и опустился на прохладный песок рядом со стариком. Он даст время, но только не Йола, а себе, чтобы обдумать новый план дальнейших действий.

Рыбацкий посёлок проснулся: послышались голоса; где-то заплакал младенец; потянуло дымком костров; на верёвках затрепетали покрывала и тонкие матрасы, успевшие отсыреть за ночь; неподалёку сгрудились детишки, будто выводок любопытных птенцов, разглядывающих незнакомца, как диковинного жука. А Крикс сидел рядом с Йола и мысленно отметал один план за другим.

Вскоре возле кромки воды расположились несколько десятков молодых мужчин. Крикс рассматривал загорелые хмурые лица и продолжал изводить себя размышлениями.

С каждым часом толпа увеличивалась. Люди стекались с севера и юга. Кто-то добирался до лагеря вплавь. Ближе к обеду песчаный берег превратился в бурливое людское море. Крикс настороженно наблюдал за ориентами и задавался вопросом: как поведут себя бандиты, услышав доносящийся с моря вопль из сотен глоток? Должно быть, переполошатся. Возможно, ненадолго оцепенеют, потом ринутся к краю обрыва посмотреть. В любом случае ориенты отвлекут внимание от его ребят. Теперь задумка Йола не казалась лишённой смысла.

А ещё через час Крикс уже не замечал ни слепящего солнца, ни горячего ветра, ни прилипшей к телу рубахи. Он ощущал себя одним целым с бронзовой армадой и трепетал от смутного ожидания чего-то таинственного, способного перевернуть его разум.

Наконец к Йола приблизился юноша, что-то сказал на своём наречии и протянул нечто замотанное в лоскут парусины.

Старик спрятал свёрток в карман широких штанов и обратился к Криксу:

– Морской народ собрался.

– Сколько их?

– Тысяча.

– Тысяча, – эхом повторил Крикс.

Йола встал перед людьми, указал в ту сторону, где находился горный провал, и заговорил. На этот раз его тон был требовательным, фразы короткими, будто старик провозглашал лозунги. Как только он произнёс последнее слово, ориенты вскочили на ноги. Тут же на берегу скинули с себя рубахи и обувь и с криком «Йола!» ринулись в воду. Выплюнув брызги в знойное небо, море закипело.

Взвалив на плечи котомки с провизией и мотками верёвки, Крикс и Йола побрели вдоль кромки воды к пологому склону, наверху которого их ждал автомобиль. Крикс оглянулся. В лучах закатного солнца поселение выглядело тихим, мирным. Женщины помешивали в котелках варево, детишки возились в песке, старики грели косточки, восседая на перевёрнутых лодках. И море… поглотив тысячу человек, море выглядело тихим и мирным.

…Асон скрылся за обломками скалы.

Крикс посмотрел на спящего Йола. Пока ветер дул с моря, старик крепился. Ветер сменил направление, и ориент стал похож на человека, утомлённого продолжительной болезнью. Ему бы умыться, смочить бы платок. Но старику придётся потерпеть. Покидая лагерь морского народа, они позаботились о съестных припасах, а вот воду не взяли – понадеялись на бойкий ручей с кристально чистой ледяной водой. А тот, оказывается, высох. И изнурённые жарой и ожиданием ребята экономили каждый глоток.

Крикс пробежался взглядом по задумчивым лицам товарищей. Их руки ещё не запачканы кровью, для них разговор об уничтожении бандитов пока что остаётся разговором. Они прошли нелёгкий путь от рядовых до офицеров и оправданно гордятся погонами – символом моральной чистоты и безупречной репутации. Ими движет высокое чувство – мужская дружба. Но о чём они будут думать завтра, чем будут гордиться на исходе дня? Тем, что вопреки букве закона сами вынесли приговор горстке беглых преступников и выступили в роли палачей? О чём будут вспоминать, собравшись по поводу или без всякого повода? И все ли соберутся?

– Пойду, сменю Лайса, – сказал один из бойцов.

– Подожди. Я хочу кое-что сказать, – отозвался Крикс. Перехватив дубовую рукоятку ножа, направил клинок вниз. – Я никогда не убивал. Я всегда считал, что только Бог вправе лишить человека жизни, какой бы мерзкой и позорной она ни была. Даже когда я потерял двух самых близких мне людей, я ещё верил, что Бог непременно покарает виновных. Но месяц назад произошло то, что заставило меня задуматься. И моя вера пошатнулась. Мой Бог не помог мне найти родных. Он равнодушно смотрел, как убивали моего брата. Он позволял морить голодом, избивать и насиловать ребёнка. Он до сих пор разрешает этой мрази истязать ни в чём не повинных людей. Он препятствует мне сейчас: лишает твёрдой веры и изводит подозрениями. И если Ему нет никакого дела до меня, простого смертного, который сорок лет жил с именем Бога на устах…

Крикс до хруста в пальцах сжал нож:

– Месяц назад правитель вернул мне племянника и дал мне право разделаться с его мучителями. Отныне правитель – мой Бог. Я вывернусь наизнанку, но выполню его приказ! – Окинул товарищей взглядом. – У меня к вам единственная просьба: делайте с ублюдками что угодно: ломайте ноги, руки, пускайте кровь, но не убивайте. Убить их должен я!

Бойцы кивнули.

– Ракшадов возьмём, когда они будут возвращаться из лагеря, – продолжил Крикс. – Драго, Мебо и Лайс займут позиции на восточной тропе. Остальные пойдут со мной.

– Эта гнида говорила, что они без оружия, – произнёс Драго.

– Он много чего говорил.

– Какая разница, с оружием они или нет, – отозвался Мебо – рослый, зеленоглазый боец с ямочками на щеках. – Возьмём их, и точка!

– Затем встречаемся возле обрыва, – продолжил Крикс. – Йола свистнет ориентам. Пока те шумят, проникнем в лагерь.

Засунул нож за голенище сапога:

– Мебо! Смени Лайса. Я на западную тропу. Остальным спать. Нам предстоит бессонная ночь и тяжёлый день.

– У Йола другой план, – неожиданно произнёс ориент.

– Мы уже всё обсудили, – отрезал Крикс.

– Йола пять дней слушал командира. Теперь командир пять минут послушает Йола.

Крикс, поражённый тоном старика, метнул взгляд на товарищей:

– Прости. Мы выслушаем тебя. Говори.

– Йола может рассказать о крике морского народа, но не будет. Если командир и его люди сделают так, как говорит Йола, никто из людей командира не погибнет, и командир выполнит приказ своего правителя-Бога.

– Никто не собирается погибать, – вставил Мебо.

– По плану командира людям надо разделиться. Три человека против трёх ракшадов – верная смерть.

– Ты откуда знаешь? – вновь ввернул Мебо.

– Йола много чего знает, но рассказывать не будет. А если у людей командира нет уважения к главному старейшине морского народа, Йола уйдёт.

– Извини, старик, – произнёс Мебо. – Я не знал, что ты старейшина морского народа.

– Главный старейшина, – напомнил Йола.

– Извините, – повторил Мебо, вдруг перейдя на «вы».

Поднявшись, старик порылся в кармане штанов, вытащил свёрток. Размотал плотную ткань. В воздухе запахло керосином.

– Это горный воск. – Йола отщипнул кусочек от зелёного комка, остальное протянул Криксу. – Надо разделить на всех и всегда держать в кулаке, а то воск застынет.

Крикс помял ком в ладони – мягкий, липкий и слегка тёплый:

– Зачем нам воск?

– Когда полетят птицы, заткните воском уши.

Бойцы переглянулись.

– Йола! Какие птицы? – спросил Крикс, решив, что у старика из-за жары начался бред.

– Командир увидит птиц и поймёт.

– Увижу, пойму. Что дальше?

– Когда птицы улетят, бегите в провал.

– На верную смерть, – пробурчал Мебо.

– Верная смерть тем, кто вытащит воск из ушей.

– Хорошо, Йола, – сказал Крикс, уже жалея, что позволил старику выставить себя на смех. – Прибежали. Дальше.

– Командир прибежит в провал и поймёт.

– Я хочу понять сейчас – когда и почему полетят птицы?

– Йола ответит. Когда ракшады придут в лагерь. Потому что Йола подаст сигнал морскому народу.

– Как ты узнаешь, что ракшады пришли?

– Йола будет в лагере, – проговорил старик и направился к пригорку.

Он явно не в себе!

– Йола! Постой! – крикнул Крикс, ещё надеясь, что ориент пошутил, но старик не по-стариковски быстро топал вперёд, оставляя за собой дорожку примятой травы.

– Да он с ума сошёл! – воскликнул Драго.

– Старейшина! Вернитесь! – позвал Мебо.

Ругнувшись под нос, Крикс побежал за стариком, выкрикивая на ходу:

– Йола! Не чуди!

– Йола старик, а не чудак.

– Это не твоя война!

– Командир на своей войне погубит своих людей.

– Они знают, на что идут.

Ориент резко обернулся:

– Йола тоже знает. Если погибнут люди командира, Йола покроет морской народ позором. – Сжал Криксу локоть и на удивление складно произнёс: – Доверься моему Богу. Мой Бог не подведёт.

Вернувшись к Великкамню, Крикс какое-то время мял в руке зелёный комок. Ребята молчали. Да и что они могли сказать?

– Значит так. Действуем по нашему плану. А это… – Крикс посмотрел на воск. – Это разделим.

~ 10 ~

Хлыст перебирал сваленную в углу лачуги одежду. Вдруг в проломы крыши ворвался громкий плач чайки. Верхогляд… За стенами стало тихо: заглохло ворчание Прыща, замолкли причитания Пижона, оборвалась отборная ругань Жердяя. На фоне внезапной тишины противно заскрипел песок.

В щелях между досками мелькнул чей-то силуэт. Надсадно вздохнув, распахнулась дверь, и через вдавленный в землю порожек переступил Оса.

– Ничего подозрительного в долине не заметил? – спросил он приглушённо, словно нежданный гость, шагая вдоль обрыва, мог его услышать.

– Я бы сразу сказал, – буркнул Хлыст, сжимая дрожащими руками холстяные штаны и рубаху.

Оса прищурился:

– Чем занимаешься?

– Хочу переодеться.

– Куда-то собрался?

Хлыст судорожно соображал, что же ответить. Наконец придумал:

– Мои шмотки совсем прохудились. А вдруг Таша придёт?

– Пошли, посмотрим, кого нечистая принесла, – проговорил Оса и выскользнул из лачуги.

Хлыст торопливо скинул с себя тряпьё, надел лёгкую просторную одежду, некогда снятую с мёртвого ориента. Посмотрел на свои ботинки со сбитыми носками. В них разве что по прииску лазать. Вот бы у Пижона сапоги забрать, и тогда там, где он скоро окажется, его примут за сезонника, блуждающего по свету в поисках работы.

Возле костра с бурлящим казаном, из которого смердело чем-то прогорклым, сидели Оса и Жердяй. Натянув кепку до самых бровей, Пижон лежал чуть поодаль, подставив закатному солнцу голый зад.

Посмотрев на тощие ягодицы, усеянные грязно-жёлтыми нарывами, и не сдержав брезгливую гримасу, Хлыст примостился на острый камень и направил взгляд вдоль провала.

– Если дождя не будет, пойдёшь с утра к озёрам, – произнёс Оса.

Хлыст вдавился в камень:

– Я же сказал: вдруг Таша придёт?

– Боишься, что Жердяй её отхарит? Так я с тобой его отправлю.