Трон Знания. Книга 1

Прыщавый почесал в паху:

– Так она тебе и скажет.

– Брехня всё это, – обозлился Жердяй. – Нет морун и баста! А если у вас кишка тонка, не мешайте. – За лодыжки оттащил Малику от стены. Навалился сверху. – Да что ж ты трясёшься? Неужто под мужиком не была?

Малика запрокинула голову. Мальчишка, глядя на неё, беззвучно шевелил губами.

– Вайс, отвернись.

Жердяй заёрзал, втискиваясь между её ног:

– Дурочка, расслабься.

– Сынок! Отвернись! – взмолилась Малика.

Жердяй оттянул ворот её платья, уткнулся носом в шею:

– А пахнешь-то как! – Лизнул. – Ах, ты ж моя сладость.

Прижался щекой к её груди:

– Сердечко бьётся… – Заскользил пятерней по ноге Малики, приподнимая подол платья. Выдохнул: – Ох, ты ж Боже мой…

Скрипнула дверь.

– Я вспомнил! – прозвучал от порога голос пижона. – На спине моруны должны быть письмена.

– К чёрту письмена, – простонал Жердяй.

– Жердяй! – сказал Бурнус. – Давай посмотрим.

– К чёрту!

– Жердяй! – гаркнул Хлыст.

Взвыв, бандит сполз с Малики. Перекатил её на живот. Рванул платье.

Она знала, почему мучители затаили дыхание. На её пояснице не просто письмена. По телу бегут строчки, бледнеют, на их месте появляются новые фразы на разных языках и наречиях. Она не могла их прочесть и тем более запомнить, но чувствовала, как ежесекундно раздвигаются границы её сознания, и понимание многих вещей возникает непостижимым образом из ниоткуда.

«Дьявол!» – «Что это?» – «Ведьма…» – «Ну её на хрен!»

Жердяй перевернул Малику на спину:

– Ладно… Насиловать нельзя? Не будем. – Развязал ей руки. Встал на колени, спустил штаны. – Возьми его. Бери, говорю!

Разжал её пальцы. Вложил ей в ладонь липкую плоть. Под крышей лачуги пролетело надсадное «ох-х-х». Подёргался взад-вперёд:

– А теперь возьми конфетку в ротик. – Обхватил пятернёй её челюсть. – Рот открой!

Попытался всунуть пальцы между стиснутых зубов:

– Открой рот, сука! – Заехал кулаком Малике в нос. – Ори, падла!

От следующего удара лопнули губы.

– Я ж тебе, сука, всю морду расквасю. Открой рот!

От очередного удара заложило уши и загасило свет.

И тут как ахнуло ботинком в бок! Малика скрутилась клубком. Пинок в спину заставил выгнуться и открыть для удара живот. Каждая новая боль заглушала предыдущую. В глаза впивались искры – разве искры не должны вылетать из глаз? И дышать можно только в себя – выдохнуть не получается. Вдруг накрыла единая сокрушительная боль и потащила за собой в чёрный водоворот.

Хлыст стиснул Жердяю локоть:

– Хватит.

Тот нанёс ещё удар, который с глухим звуком отскочил от тела пленницы.

– Хватит! – крикнул Хлыст.

Жердяй вытер лоб, посмотрел по сторонам:

– Где все?

– Ушли.

Жердяй схватил Малику за щиколотку:

– Тёплая. А если мёртвую моруну отхарить?

– Кто-то идёт. Верхогляд уже два раза свистел.

– Вот дьявол! Остынет, – с досадой сказал Жердяй и постучал по телу окровавленным ботинком. – А с ней что делать?

– Пусть лежит. Потом выбросим.

Жердяй вытер руки о майку и вслед за Хлыстом выскочил из лачуги.

Вайс подполз к Малике. Прижался щекой к вогнанным в землю пальцам:

– Мама…

~ 5 ~

Поисковый отряд, наспех сколоченный Криксом, первым делом обыскал заброшенный алмазный прииск. Вдруг инспектор захотел убедиться воочию, что месторождение действительно иссякло? Сегодня пришла очередь ущелья Испытаний.

Анатан сомневался, что Яр и Малика, услышав грохот воды, забыли о благоразумии и отправились посмотреть на водопады. Они не походили на идиотов, которые ищут приключений на свою голову. К ущелью Испытаний вела ровная, широкая долина. По идее, машина инспектора должна стоять на виду. А машины нигде не было. Однако Крикс, руководствуясь какими-то своими соображениями, решил всё-таки проверить.

Анатан не пошёл с отрядом, ему хватало испытаний и риска на работе. Оставшись один, посидел в тени Великкамня, прижимая ладони к ушам – рёв водопадов разносился на всю округу. Потом подумал, что мог бы провести время с пользой. Поднялся на пригорок; на горизонте долина резко обрывалась. Вскарабкался по ребристому склону горы, увидел за долиной море и похолодел. А вдруг инспекторы, посетив заброшенный прииск, решили сократить обратный путь и поехали другой дорогой? Вдруг автомобиль слетел с обрыва? Вдруг им удалось спастись? Множество «вдруг» заставили Анатана побежать к обрыву.

Шум водопадов здесь был еле слышен, зато волны неустанно били в утёс с нескончаемым воем и визгом. От сумасшедшей высоты закружилась голова. Анатан сделал шаг назад. Тяжело дыша, затоптался на месте. За спиной низменность, покрытая травами. Справа горный кряж. Слева скальные нагромождения. Там же, слева, на волнах что-то покачивалось. Что именно – разглядеть не удалось. Слишком далеко.

Первая мысль: дождаться Крикса. Анатан стиснул кулаки. Это неправильно, не по-человечески! И двинулся по краю обрыва, сглаженному ветром и ливнями. От блеска волн слезились глаза, от напряжения по лицу струился пот, от страха подгибались ноги. А вдруг его догадка окажется правдой?

Спустя какое-то время Анатан остановился и с облегчением выдохнул. Он ошибся. Вокруг рифов вздымались и оседали шапки серой пены, принятые им за всплывших утопленников.

Анатан решил повернуть назад, как вдруг потянуло дымком костра. Принюхался, послюнявил палец, чтобы безошибочно определить направление ветра, и торопливо пошёл между глыбами.

Неожиданно взору открылся длинный межгорный провал, усеянный камнями. В крутых склонах чернели пасти пещер. Скальные карнизы отбрасывали на плато угрюмые тени. У подножия покатого косогора просматривались… Анатан напряг зрение – там стояли лачуги.

Донёсся крик перепуганной птицы. Вновь пахнуло костром, над округлым камнем, похожим на памятник, появился полупрозрачный дымок. Анатану бы тихонько уйти и чуть позже привести сюда Крикса с его ребятами, но он не задумываясь направился к ветхим постройкам.

Возле огня сидели трое. Один – седой, косматый – затолкал кнут за пояс рваных штанов, с озадаченным видом поднялся:

– Анатан? – Изуродованная шрамами физиономия расплылась в улыбке. – Анатан! Дружище! Не узнаёшь?

– Асон?

Мужик раскинул руки:

– Собственной рожей.

– Бог мой! Не верю! – Анатан заключил друга в крепкие объятия. – Жив бродяга. Жив!

Держа Асона за плечи, отклонился назад:

– Дай-ка, я на тебя посмотрю. Нет, иди-ка сюда. – И снова прижал друга к груди.

Когда шквал эмоций немного поутих, Анатан глянул на лысого мужика с прыщавой мордой, на парня в кепке и алом платке на шее, вновь устремил взгляд на друга:

– Я не знал, что ты освободился.

– Я сам не знал, – ответил Асон и рассмеялся. – Шучу.

– По амнистии?

– По ней самой.

– Давно?

– Чуть меньше года.

– Ай да Таша! И ни слова ж никому, ни полслова!

– Видел её?

– Видел. И пацанов твоих видел. И дочку. На похоронах Лабичи.

Асон потёр уголок глаза изуродованным подагрой пальцем:

– Не думал я, что братишка помрёт раньше меня.

– Почему на похороны не пришёл?

Асон покосился на приятелей:

– Мы здесь незаконно. В смысле незаконно добычей занимаемся. Горный хрусталь ищем, малахит. А что? Вышли с братками на волю, посидели, покумекали. Кому мы, уголовники, нужны? У всех семьи, дети. Кормить как-то надо. Но ты – могила!

– Ты ж меня знаешь.

– Знаю. Потому и жалуюсь. Нельзя мне светиться в Горном. Сразу попаду под колпак. На заработке придётся крест поставить. Семья на полку зубы сложит. Вот такая цепь получается.

– Понимаю, – кивнул Анатан.

– Вот и живу здесь с братками, глажу пузом пещеры. – Асон тяжело вздохнул. – Да что мы всё обо мне да обо мне. Ты лучше о себе расскажи.

– За пять лет ничего не изменилось. Жена, детишки, работа, будь она неладна.

– Слышал, ты начальником прииска заделался.

– Заделался. – Анатан посмотрел на клонившееся к горизонту солнце. – Вот я балбес. Мне ж идти надо.

– А чего приходил?

– Людей ищу. Мужчину и девушку. Может, видел? Он высокий такой, волосы светлые, хорошо одет. Она простолюдинка…

– Черноволосая, черноглазая, – перебил Асон. – Они были здесь.

Анатан вытер о штаны вспотевшие ладони:

– Были?

– Ну да. Искали ущелье Испытаний.

– Когда?

Закатив глаза, Асон задумался. Хлопнул себя по лбу:

– Дней пять назад. Точно! Сегодня пятый день.

– Куда они пошли?

– Туда, откуда ты пришёл.

Анатан закрутился на месте, озираясь:

– Далось им это ущелье.

Асон свёл брови:

– Чего высматриваешь?

– Понять не могу, как их сюда занесло. Ну да ладно. – Анатан протянул руку. – Бывай, дружище. Даст бог, ещё свидимся.

Крепко сжимая его ладонь, Асон прошептал в ухо:

– Не приходи сюда больше.

Кивнув, Анатан побежал по межгорному провалу. Чем ближе становилось солнце, трущееся о край обрыва, тем тяжелее поднимались ноги. Анатан перешёл на шаг, оглянулся. Костра не видно. В солнечных лучах блестят валуны. Вокруг тихо и спокойно, а на душе кошки скребут, и сердце слёзы льёт. Разбередила встреча с другом? Конечно, встреча. А что же ещё?

Анатан побрёл между камней. Неожиданно что-то ударило в спину. Он обернулся. На земле лежал женский башмак.

Озираясь, Анатан попятился. Сбоку прозвучал тихий стук. Ещё один башмак… Анатан поднял. Обычный женский башмак, серый, стоптанный, в тёмных точечках и пятнах. Плюнул на носок, потёр рукой, посмотрел на пальцы – кровь.

***

Избегая смотреть на приятелей, Хлыст подсел к костру.

– Ну, что там? – проскрипел Оса, прячась в крайней лачуге.

– Подожди. Пусть отойдёт подальше, – ответил Хлыст.

– Зря ты его отпустил, – прозвучал из-за камня голос Жердяя.

Хлыст опёрся локтями о колени, уставился на огонь. С вершины вихрастого утёса долетел тоненький свист.

– Кого ещё нечистая несёт? – пробурчал Пижон и поворошил хворостиной угли в костре.

Через пару минут донеслось:

– Асон!

Увидев у подножия скалы Анатана, Хлыст поднялся:

– Чего тебе?

– Иди сюда.

– Уходи, Анатан!

– Мы с тобой больше не увидимся, Асон. Хочу обнять тебя напоследок.

Хлыст посмотрел по сторонам, подтянул штаны, поправил кнут за поясом:

– Тронете его – убью. – И пошёл к Анатану.

От крепких объятий запершило в горле. Хлыст не помнил, чтобы его кто-то так обнимал – искренне, горячо. И это сипение в ухо было таким трогательным и в то же время по-мужски скупым.

Хлыст довольно хохотнул:

– Да ладно тебе, Анатан. Жмёшься как баба.

– Они у вас. Я знаю, – прошептал друг детства, щекотнув губами щёку. – Ты обманул меня, Асон. Ты никогда меня не обманывал.

Хлыст опустил ладонь на рукоятку кнута.

Анатан ещё крепче прижал его к себе:

– В миле отсюда Крикс с ребятами. Помнишь Крикса?

Хлыст заскрипел зубами. Ещё бы он не помнил Крикса, этого треклятого ублюдка, засадившего его за решётку на долгие двадцать лет. И только чудом попав в каменный котёл, Хлысту удалось прервать свой срок. Спасибо брату, земля ему пухом.

– Он знает, куда я пошёл. Если через час не вернусь, он заявится сюда. И не один.

– Я ничего не боюсь, Анатан. Мне уже нечего терять.

– Тебе – нечего. А твоей семье? Твоим детишкам?

– Почему-то пять лет назад об этом никто не подумал.

– Давай подумаем сейчас. Асон! Давай подумаем!

– Пустой разговор.

– Я заплачу за них.

– Я сказал…

Анатан стиснул Хлыста так крепко, что слова застряли в глотке.

– Я дам тебе двадцать сапфиров. Двадцать изумительных сапфиров. По сапфиру за каждый год, что ты получил. Целое состояние, которое ты не заработаешь за тысячу тюремных жизней.

– Зачем мне камни? – выдавил Хлыст.

– Продашь в Партикураме. Купишь дом. Заберёшь семью. Выучишь сыновей. Дочку выдашь замуж. И пролежишь остаток жизни писькой кверху в обнимку с Ташей. – Анатан отпустил Хлыста. Широко улыбаясь, похлопал его по плечу. – Думай, Асон. Думай быстрей. Ещё немного, и твои братки заподозрят неладное.

Хлыст расхохотался. А в голове запрыгали мысли: как обвести братву вокруг пальца? Делиться с ними желания не было. Надо провернуть дельце так, чтобы комар носа не подточил.

Анатан протянул руку:

– Ну как знаешь.

Хлыст торопливо сжал его ладонь:

– На рассвете возле Великкамня. И никаких Криксов с ребятами. Ты один.

– Договорились.

– Если кинешь меня… Я выживу, я живучий. Я убью твою жену.

Анатан высвободил руку. Вытер ладонь о рубаху и быстро пошёл в сторону обрыва.

~ 6 ~

Жизнь лагеря, забившая ключом после ухода Малики, не могла выдернуть Адэра из мрачных дум. Он размышлял над словами воина, которые не задели – изувечили самолюбие так, что вряд ли удастся его воскресить. Адэр прокручивал в уме фразы, вызывал из памяти образ ракшада. А может, воин прав? Но если согласиться с главарём ничтожной шайки, потеряется смысл пережитого, выстраданного.

Вдруг перед внутренним взором встал собственный образ – с опущенной головой, с поникшими плечами и подавленным взглядом, беспомощный, сломленный. В серёдке всё взбунтовалось: мысли, чувства.

Не-е-ет… Нет! Он ещё увидится с ракшадом. Обязательно увидится! Не сегодня, не завтра, чуть позже, когда будет смотреть на мир сквозь лучи своей славы. Обессмертить имя поможет ему не Тезар, разбуженный и возвышенный не им. И не тезарский народ, слагающий о Могане песни. Он должен собственноручно выточить своё величие из ущербного камня под названием Порубежье. Он должен не поднять страну с колен, а заставить её взлететь.

Сколько потребовалось отцу, чтобы стать Великим? Четырнадцать лет. Он должен сократить этот срок как минимум вдвое.

Должен… Не используемое в свою сторону слово вырисовывало цели, ставило задачи. Оно обратилось стимулом и возбудителем стремлений, удививших новизной и высотой.

Приход Жердяя вернул на землю. Долговязый выродок пристегнул Адэра к цепи и затолкал ему в рот окровавленную майку. Извиваясь, Адэр давился желчью и желудочным соком. Жердяй натянул цепь. Адэр вжался грудью в колени и уткнулся лбом в пол. Вязкая жидкая масса забила нос.

Адэр задыхался; перед глазами вращались спирали. Гаснущим рассудком понимал, что в лагере нежданный гость, но никак не мог совладать с телом. Когда изо рта вытащили кляп и окатили водой, долго кашлял и отплёвывался. Ещё какое-то время пытался вспомнить, что произошло. А потом о нём снова забыли.

До рези в глазах всматриваясь в темноту, Адэр висел на цепи и слушал песню сверчка, засевшего между досками крыши. В другом месте – на балконе замка Грёз или даже на крыльце Анатана – под монотонный мотивчик он предавался бы мечтам, но здесь, в ненавистной лачуге, молил Всевышнего заткнуть эту тварь. Сверчок способен стрекотать без перерыва в течение ста минут. Сейчас каждая невыносимо долгая минута прожигала душу как капля расплавленного железа. Адэр торопил время. Желание вернуться в замок и наконец-то приступить к работе достигло высшего предела.

Пришёл Хлыст. Мгла скрывала его лицо, но Адэр узнал бандита по запаху. У каждого подонка настолько специфично воняли волосы, одежда и тело, что уже на третий день неволи Адэр безошибочно угадывал, кто войдёт в лачугу, намного раньше, чем открывалась дверь.

На фоне сумрачного проёма замерло нечто в длинном плаще и накинутом на голову капюшоне. Адэр невольно усмехнулся: а вот и смерть, только косы не хватает.

Хлыст с непонятной медлительностью повозился с цепью, но руки развязывать не стал. Вяло, будто нехотя, подтолкнул Адэра к двери. Таинственная фигура в плаще посторонилась.

В небе, подёрнутом туманной дымкой, завис рогатый месяц. Свет вокруг звёзд был размытым и походил на мутную кайму. Со стороны моря не доносилось ни звука, и тишину над лагерем нарушали ленивый треск костра и настойчивый стрекот сверчка.

Лёжа возле огня, Жердяй приподнялся на локтях:

– Куда это вы? Я же хотел его на добычу поставить.

– Забудь, – буркнул Хлыст.

– С чего вдруг? Пусть чуток бы поработал.

– Ты не слышал, что приказал Хвостатый? – вклинился в разговор мужик в брезентовом плаще.

– Слышал, – кивнул Жердяй. – Хвостатый умотал, теперь мы здесь хозяева.

– Говнодав ты, а не хозяин, – злобно прозвучало из-под капюшона. – Если Хвостатый узнает, что мы его ослушались, шкуру с нас снимет. Забыл, как сдох Жила?

– Тихо, Бурнус, тихо. Чего ты взъелся?

– А нехрен тявкать.

Ругнувшись, Жердяй улёгся навзничь, подтянул на плечи тряпку.

Повинуясь толчкам Хлыста, Адэр направился в сторону темнеющей скалы. Не выдержал, оглянулся. Костёр бросал пляшущие блики на перекошенные стены и закрытые двери хибар. И только его лачуга, будто прощаясь, раззявила чёрную пасть.

Увидев возле пещеры корзину с факелами, Адэр замедлил шаг. Внезапная мысль заставила неровно, с перебоями забиться сердце. Если бы удалось обхитрить бандитов и забрать у них факел. Достаточно подпалить шкуру одной крысе, чтобы вонь отогнала остальных.

Получив в поясницу тычок рукояткой кнута, Адэр пошёл дальше. Миновал ещё одну пещеру, затянутую мраком.

– Эй! – донёсся голос Жердяя. – Вы куда?

– В седьмую, – ответил Хлыст.

– Чего не во вторую?

– Там вода поднялась.

Адэр шагал вдоль подножия скалы и, уже не в силах сдерживать дрожь, считал пещеры. Вновь оглянулся. Хибары скрылись из вида, и лишь рыжий отсвет костра обрисовывал контуры валунов.

– Про сапоги не забудь, – долетел голос Жердяя.

– Не забуду, – крикнул Хлыст и тихо пробормотал: – Сдались ему эти сапоги.

– Стой, – еле слышно сказал Бурнус.

Адэр увидел расщелину – настолько узкую, что втиснуться в неё казалось нереальным. Пытаясь сообразить, почему бандиты медлят, повернулся к ним лицом.

Хлыст озирался по сторонам. Бурнус глядел на вершину утёса, чернеющего с противоположной стороны провала. По всей видимости, там прячется караульный.

Адэр закрутился, надеясь увидеть на земле хоть один факел.

– Любой человек перед смертью имеет право на последнюю просьбу, – произнёс он. – Дайте мне спички.

– Зачем? – после заминки спросил Хлыст.

– Я боюсь темноты, – сказал Адэр и стиснул зубы, чтобы не слышать их предательский стук.

Вдруг Бурнус схватил его за локоть и потащил за собой в расщелину. С другого бока в пояс штанов вцепился Хлыст.

Адэр протискивался между острых стен. Бандиты – один толкал его, другой тянул – кряхтели и чертыхались себе под нос.

Адэр застрял. Лихорадочно забился из стороны в сторону. Наконец удалось протолкнуть в щель грудь и связанные сзади руки.

– Давай-давай! Шевелись! – подгонял его Хлыст.

Проход стал чуть шире, но всё равно идти можно было только боком. Адэр понял, почему бандиты не взяли факел: воздуха катастрофически не хватало. Из-за внутреннего давления в области переносицы казалось, что ещё немного, и носом пойдёт кровь.

– Двадцать шагов, – произнёс Бурнус и остановился. – Пришли.

Трясясь от страха, Адэр проговорил:

– Я имею право на последнее желание.

– Рот закрой! – рявкнул Хлыст.

– Дайте мне спички!

– Заткнись! – прикрикнул Бурнус и зашуршал плащом.

Справа прозвучал звук отскочившего от плиты камешка. И вдруг камень зацокал уже где-то внизу. Яма!

Адэр стоял ни жив ни мёртв. Он всю дорогу лихорадочно соображал, как справиться с крысами, и даже не предполагал, что его поджидает ещё бóльшая опасность – падение с высоты.

– Я забыл, что здесь так узко, – пробормотал Бурнус. Немного покрутился. – Зараза!

Хлыст притянул к себе руки Адэра. Ругаясь и кряхтя, принялся распутывать верёвку.

Адэр пытался сообразить, как бандиты сбросят его в яму, если он стоит между ними? От тесноты, нехватки кислорода и небывалого волнения голова работала туго.

– Чего так долго? – спросил Бурнус.

– Да щас я, щас, – откликнулся Хлыст. – Чёртов Жердяй! Узлов навязал, хрен развяжешь.

Наконец Адэр смог сжать-разжать кулаки. В пальцы хлынула горячая кровь.

– Держи, – прозвучал голос Бурнуса. – Да вот же! Вот! Держи.

Адэр не сразу понял, что ему в руки тычут жёсткую на ощупь тряпку. Плащ? Зачем ему плащ?

– Надевай! – приказал Бурнус. – Живо!

Адэр заёрзал. Никак не удавалось расправить скомкавшуюся на загривке грубую ткань, и руки не попадали в рукава.

– Надел? – спросил Хлыст.

– Не получается.

– Дай сюда! – Хлыст выдернул плащ из рук Адэра. – Бурнус, отойди на шаг. Этому уроду места мало.

– Я и так на краешке стою.

– Чуток отклонись, я плащ ему за спину просуну.

Не договорив последнее слово, Хлыст вцепился мёртвой хваткой Адэру в локоть и с силой толкнул его вбок. Всё произошло за какую-то долю секунды. Адэр ничего не успел понять. Услышав удаляющийся крик Бурнуса, заорал как скаженный. Орал так, что оглох.

Чувствуя крепкие пальцы Хлыста на локте, долго стоял, ловя ртом воздух. Казалось, ещё секунда, и в груди взорвётся сердце. Сквозь вату в ушах пробились стоны Бурнуса и утробный писк ожившей ямы.

Хлыст притянул Адэра к себе и обдал запахом гниющих зубов:

– Жить хочешь?

На грани потери сознания Адэр уткнулся лбом в стену.

– Жить хочешь? – повторил Хлыст.

Адэр кивнул.

– Спрашиваю последний раз: жить хочешь?

Сообразив, что в темноте кивать бесполезно, Адэр выжал:

– Да.

– Я выведу тебя из лагеря и отпущу. Но если что-то пойдёт не так – убью.

Адэр – в плаще и накинутом на голову капюшоне – вслед за Хлыстом выдавил себя из расщелины. Руки тряслись, ноги подкашивались, и если бы не притягательный аромат близкой свободы, то Адэр свалился бы на землю.

– Втяни шею в плечи и немного присядь, – прошептал Хлыст. – Бурнус был ниже тебя.

Донёсся голос Жердяя:

– Во орал! Ну и глотка! Я думал, пещера обвалится.

– Ага. Горластый, – ответил Хлыст.

– Сапоги забрал?

– Забрал. – Хлыст шёпотом выругался и крикнул: – Пойдём, прошвырнёмся, а то Бурнус оглох.

Под хохот Жердяя, пошатываясь и не до конца разгибая колени, Адэр побрёл за Хлыстом. С каждым шагом всё явственнее слышалось дыхание моря. Дорожка побежала наискосок. И вскоре справа, далеко внизу, на ленивых волнах замерцала рябь. Слева потянулись нагромождения глыб.

Адэр вытащил руки из рукавов, расслабил завязки на шее, приподнял капюшон. Ему не терпелось скинуть воняющий прокисшим потом плащ, но Хлыст беспрестанно озирался, явно высматривая кого-то.

В воздухе засмердело затхлой мочой.

– Всё ходите и ходите. И не спится вам, – прозвучал сонный голос.

Адэр споткнулся; сердце ухнуло в пятки и заставило окаменеть.

– Мешаем? – спросил Хлыст.

– Да нет. А что это с Бурнусом?

– А что с Бурнусом не так?

– Идёт, словно болт в заднице несёт.

– Не нарывайся, – произнёс Хлыст; в голосе колокольчиком звякнула тревога. – Он сегодня не в духе.

Адэр понимал, что мужик сказал что-то обидное, и никак не мог сообразить, о каком болте идёт речь, и каким образом этот злополучный болт мог оказаться у него в заднице. Попытался представить себя на месте Бурнуса – как бы он отреагировал на оскорбление? Пригнув голову, двинулся на обидчика.

Скрытый мраком бандит хихикнул:

– Да ладно тебе, Бурнус. Я же пошутил.

Хлыст обхватил Адэра за плечи:

– Это он спросонья.

Пройдя ещё немного вдоль обрыва, Хлыст свернул с дорожки и, цепляясь за камни, устремился вверх по склону. Вдруг пахнуло кровоточащими дёснами. Раздалось уханье совы.

– Свои, – сказал Хлыст, не останавливаясь.

Адэр не знал, радоваться или прийти в ужас от своей необычной способности. Он всегда чутко реагировал на запахи, но до недавних пор не подозревал, что вонь настолько разнообразна и многогранна.

– А вы куда? – ударилось в спины.

– Не твоего ума дело.

Они шли долго. Их никто не остановил, не подал сигнала и ни разу не выдал своего присутствия. Следуя за давешним мучителем, Адэр еле сдерживался, чтобы не набросится на него и не свернуть ему шею.

Чутьё подсказывало: смерть Бурнуса не была следствием возвышенного порыва чёрной и ожесточённой души Хлыста. Бурнус знал о предстоящем побеге. Возможно, сам его подготовил. И вошёл в расщелину первым, чтобы остаться в ней и дождаться приятеля, а потом как ни в чём не бывало вернуться с ним в лагерь.

Адэр задохнулся от внезапной догадки. Это всё подстроила Малика. Конечно! Решила не терять время на поиски Крикса. Наобещала Хлысту с три короба и ждёт их в укромном месте. А Хлыст, чтобы не делиться с Бурнусом, хладнокровно избавился от сообщника.

Бандит подвёл Адэра к обломку скалы:

– Стой здесь. – И забрался в углубление в стене.

Послышался шорох вперемежку с ругательствами.

– Держи, – раздалось из ниши.

Адэр подставил руки и от неожиданности присел под тяжестью чего-то податливого, гибкого, замотанного в грубый холст. Ударом молнии пронзила мысль: это тот самый человек, случайно забредший днём в лагерь.