О слонах и о космосе. Коротко…

ТЁТЯ КЛАВА. ВИТЬ, у тебя же давление. Сто девяносто на сто сорок.

ДЯДЯ ВИТЯ (отмахиваясь). Подумаешь, давление.

ТЁТЯ КЛАВА. Астма.

ДЯДЯ ВИТЯ. Бывают приступы. Но не так уж и часто.

ТЁТЯ КЛАВА. Геморрой…

По лицу ДЯДИ ВИТИ проскальзывает досадливое выражение.

ТЁТЯ КЛАВА. Весь список огласить?

ДЯДЯ ВИТЯ (задумывается, тяжело вздыхает и подходит к Ивану Васильевичу, Кириллу и оперуполномоченному Сидорову). Знаете, ребята… Я, наверное, тоже не смогу полететь.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, КИРИЛЛ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ сочувственно хлопают ДЯДЮ ВИТЮ по плечу.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Может, я? На здоровье не жалуюсь, на прошлой неделе медкомиссию проходил.

ТЁТЯ КЛАВА. А город ты на кого бросишь?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Город… Совсем забыл про него… Не на кого… Если не я, кто за порядком будет следить… Я присягу давал!

ДЯДЯ ВИТЯ. Присяга – дело серьёзное.

Воцаряется тяжёлая, гнетущая тишина.

КИРИЛЛ (звонко). Полечу я!

Все обступают КИРИЛЛА, глядя на него с нескрываемым уважением.

ДЯДЯ ВИТЯ. Космонавт должен быть физически крепким. Центрифуга и всякое там прочее, прочее…

КИРИЛЛ. Я буду тренироваться. Каждый день. Бегать, прыгать, водой холодной обливаться. Гантели поднимать.

ДЯДЯ ВИТЯ (одобрительно). Гантели – дело хорошее. Я тебе свои отдам. Мне без надобности.

ТЁТЯ КЛАВА. Надо учиться на отлично. Без двоек. Космонавт обязан многое знать.

КИРИЛЛ. Сегодня же займусь этой проблемой.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А ещё ты должен хорошо себя вести. Больше не хулиганить. С бандитами не связываться.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (встрепенувшись). Если кто любит похулиганить, то это не в космос, это ко мне!

КИРИЛЛ. Я завязал.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Молодец!

КИРИЛЛ. Знаю.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ пожал КИРИЛЛУ руку и отдал честь.

КИРИЛЛ (извиняющимся тоном). Есть только одна проблема: мне нужно подрасти.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Расти. (Слон обнял мальчика за плечи.) Мы подождём.

Затемнение

Сцена 11

Пустынная ночная улица. С лёгким скрипом открывается подъездная дверь. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, КИРИЛЛ, ДЯДЯ ВИТЯ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ выходят во двор. ДЯДЯ ВИТЯ выбрасывает газету в стоящий у подъезда мусорный ящик и отходит. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, немного подумав, достаёт оттуда газету, выброшенную ДЯДЕЙ ВИТЕЙ, отряхивает её, складывает и убирает во внутренний карман. Затем подходит к остальным, стоящим чуть поодаль.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А где ТЁТЯ КЛАВА?

ДЯДЯ ВИТЯ. В квартиру заскочила. На минутку.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (посмотрев на наручные часы). Что ж. Подождём…

Дверь подъезда, снова скрипнув, распахивается и оттуда выбегает ТЁТЯ КЛАВА. Вместо халата и тапок на ней стильное, элегантное платье, на ногах туфли-лодочки. Кроме того, она сняла с волос бигуди и распустила по плечам волнистые волосы.

ТЁТЯ КЛАВА. Вот и я.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ого!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (восхищённо). Королева!

ТЁТЯ КЛАВА (засмущавшись). Да ладно вам… Не выдумывайте…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ничего я не выдумываю. Мало того что у вас глаза, как две звёздочки, у вас ещё волосы просто… просто…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (подсказывая Ивану Васильевичу). Красивые.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не, не так… (отрицательно мотает головой.) Волшебные!

ТЁТЯ КЛАВА. Да хватит вам… Я стесняюсь…

ТЁТЯ КЛАВА смущённо трогает свои щёки ладонями и отворачивается. ДЯДЯ ВИТЯ внимательно разглядывает волосы своей жены.

ДЯДЯ ВИТЯ. И правда красивые… В самом деле волшебные… (поворачивается в сторону Ивана Васильевича и оперуполномоченного Сидорова.) А почему я этого раньше не замечал?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. У тебя глаз замылился. Такое бывает. (Тёте Клаве.) Мадам, разрешите поцеловать вашу ручку.

ДЯДЯ ВИТЯ встаёт между ТЁТЕЙ КЛАВОЙ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫМ СИДОРОВЫМ.

ДЯДЯ ВИТЯ. Она уже замужем. И очень счастлива в браке. Правда, Клавочка?

ТЁТЯ КЛАВА. Так, мальчики, всё, хватит! Не начинайте! (Ивану Васильевичу.) Вот, пока не забыла. Это тебе.

ТЁТЯ КЛАВА протягивает ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ хозяйственную сумку, чем-то наполненную.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что здесь?

ТЁТЯ КЛАВА. Пирожки. Вечером напекла. Ещё тёплые.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Нет, я не могу… Неудобно.

ТЁТЯ КЛАВА (командным тоном). Бери. А то обижусь! (И сунула сумку в руки Ивану Васильевичу.) Ты что, обидеть меня хочешь?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что вы, что вы! Упаси Бог!

ТЁТЯ КЛАВА. Тогда быстро взял!

ТЁТЯ КЛАВА сунула сумку в руки ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ, которому ничего не оставалось, как покорно её взять.

ТЁТЯ КЛАВА. Пирожки с печенью. Слоны едят печень?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Обожают.

ТЁТЯ КЛАВА. Ура, угадала! (От радости, тётя Клава несколько раз хлопнула в ладоши.)

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. А где ДЯДЯ ВИТЯ?

Все начинают озираться вокруг.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Только что тут был.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Минуту назад здесь стоял. (Сидоров показывает рукой возле себя.)

ТЁТЯ КЛАВА (сложив у рта ладони рупором). Витя-я-я…

КИРИЛЛ. Вон он! (указывает рукой.) Бежит.

На сцену выбегает ДЯДЯ ВИТЯ с букетиком цветов в руках.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (недоумённо). А где ты цветы взял? (Глянул на наручные часы.) Ночью. В четыре часа.

ДЯДЯ ВИТЯ (махнув рукой в ту сторону, откуда пришёл). В соседнем дворе клумба, там их много.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Кхе, кхе… (Покашляв в кулак, оперуполномоченный Сидоров принимает строгий и официальный вид.) Гражданин, нарушаем…

ДЯДЯ ВИТЯ смотрит на ставшего суровым ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО СИДОРОВА, потом на цветы и понимает, что сделал что-то не так. Голова его и рука с букетом опускаются вниз, и вид его становится жалким.

ДЯДЯ ВИТЯ. Я… я не подумал… (Поднимает взгляд на оперуполномоченного.) Я больше не буду.

ТЁТЯ КЛАВА. Товарищ СИДОРОВ, он больше не будет.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (Сидорову). Войди в положение. Цветы человеку срочно понадобились, а всё закрыто.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ недовольно повёл плечом. В это время к нему подходит КИРИЛЛ и дёргает за полу кителя. ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ поворачивается к нему. КИРИЛЛ начинает тереть кулаками глаза и затягивает жалобным и плаксивым тоном.

КИРИЛЛ. Дя-я-яденька оперуполномоченный…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (Кириллу). Так! Всё, хватит! (Дяде Вите.) Хорошо, будем считать, я ничего не видел. Но чтоб больше такого не было! (Он погрозил дяде Вите пальцем.)

ДЯДЯ ВИТЯ. Всё… Понял… (Кивает головой.) Ты же меня знаешь!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Знаю… (Посмотрел на дядю Витю). Потому и говорю.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ поворачивается к ДЯДЕ ВИТЕ спиной, а лицом к зрительному залу. ДЯДЯ ВИТЯ с букетом в руках подходит к ТЁТЕ КЛАВЕ и несмело протягивает ей цветы.

ДЯДЯ ВИТЯ. Вот… КЛАВА… Это тебе…

ТЁТЯ КЛАВА (с широко отрытыми от изумления глазами). Мне?

ДЯДЯ ВИТЯ. Тебе…

ТЁТЯ КЛАВА. Что с тобой, ВИТЯ? (Пытается потрогать ладонью его лоб.)

ДЯДЯ ВИТЯ (уворачиваясь). Ничего… Всё нормально… Бери давай…

ТЁТЯ КЛАВА робко берёт из рук мужа букет, нюхает его и, раскинув руки, обнимает ДЯДЮ ВИТЮ. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ и КИРИЛЛ поворачиваются к ним спиной и встают возле ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО СИДОРОВА, как бы образуя стену между зрительным залом и ТЁТЕЙ КЛАВОЙ с ДЯДЕЙ ВИТЕЙ. Пару раз слышится звонкое чмоканье поцелуя.

КИРИЛЛ (недовольно морщась). ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что?

КИРИЛЛ. А если мы в следующий раз СНЕГИРЁВУ с собой возьмём, она тоже будет лезть целоваться?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (усмехаясь). А ты против?

КИРИЛЛ (подумав немного). Я ещё не решил.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Ну думай, думай… (вполоборота, за спину). Эй! Вы там всё?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, КИРИЛЛ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ оборачиваются назад. ТЁТЯ КЛАВА и ДЯДЯ ВИТЯ стоят, вплотную прижавшись друг к другу. Время от времени ТЁТЯ КЛАВА нюхает небольшой букетик, который держит в руках.

ТЁТЯ КЛАВА. Какая сегодня волшебная ночь.

ДЯДЯ ВИТЯ. Мужики… Спасибо…

ДЯДЯ ВИТЯ подходит к ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ, КИРИЛЛУ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ и каждому пожимает руку.

ДЯДЯ ВИТЯ. Спасибо… спасибо…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Да ладно… Пустяки… (Усмехнулся и посмотрел на часы.) О! Всё, ребята, мне пора.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Сколько уже? (Глядит на подставленное Сидоровым запястье.) Мне тоже в зоопарк уже надо возвращаться.

КИРИЛЛ. Я тоже пойду. Пока мама с папой не проснулись.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Постой. (Слон положил мальчику руку на плечо.) КИРИЛЛ… ты сделай, как договорились.

КИРИЛЛ. Ладно.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Привези с луны камень. Я в тебя верю.

КИРИЛЛ. Всё будет нормально.

ТЁТЯ КЛАВА (подойдя к Кириллу). Мы в тебя тоже верим. (Она толкнула в бок мужа.) Правда, ВИТЯ?

ДЯДЯ ВИТЯ (согласно кивнув). Ты уж не подведи, братан! (И протянул ладонь для рукопожатия.)

КИРИЛЛ (пожав протянутую руку). Не подведу.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. И меня тоже.

КИРИЛЛ. Что тоже?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Тоже не подведи.

КИРИЛЛ. Никого не подведу. А теперь мне пора домой. Правда пора.

ТЁТЯ КЛАВА. Да, конечно… (И уткнулась носом в букетик, который держала в руках.)

КИРИЛЛ делает несколько шагов и оглядывается. ТЁТЯ КЛАВА, держа в руке букет, кладет голову на плечо мужа. ДЯДЯ ВИТЯ одной рукой обнимает ТЁТЮ КЛАВУ, а другую в знак поддержки поднимает на уровень плеча и сжимает в кулак. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ машет КИРИЛЛУ рукой, а ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ, вытянувшись по стойке смирно, щёлкает каблуками и отдает честь.

КИРИЛЛ. Не подведу. (Он машет им всем рукой.) Даже не сомневайтесь…

Затемнение

Сцена 12

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ с сумкой в руке возвращается в зоопарк. Там, на входе, его уже поджидает ПАХОМЫЧ с ружьём.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. ПАХОМЫЧ, привет! Не спится?

ПАХОМЫЧ. В самоволку ходил?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Надо было. Очень.

ПАХОМЫЧ. Ему, видите ли, надо. И побоку все правила внутреннего распорядка!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ругаться будешь, начальник?

ПАХОМЫЧ. Само собой. Матом… (Он кивает в сторону сумки, которую держит в руках Иван Васильевич.) А здесь у тебя что?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Здесь?

ПАХОМЫЧ. Да.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Пирожки. Домашние. Будешь?

ПАХОМЫЧ. Хочешь пирожками мне рот заткнуть?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ну да.

ПАХОМЫЧ. Ишь чего надумал! (С оскорблённым видом покачал головой.) А с чем они?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. С печенью. Попробуй.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ вытащил из сумки один пирожок и протянул его сторожу. ПАХОМЫЧ берёт пирожок, надкусывает его и начинает жевать.

ПАХОМЫЧ (жуёт). Вообще-то, это называется подкуп при исполнении…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (растерянно). И что же теперь делать?

ПАХОМЫЧ. Что, что… (Доедает пирожок.) Дай ещё один. Не распробовал с первого раза…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ подаёт ПАХОМЫЧУ ещё один пирожок. ПАХОМЫЧ жуёт его медленно и сосредоточенно. Затем лицо ПАХОМЫЧА принимает довольный вид, он одобрительно кивает и показывает поднятый вверх большой палец.

ПАХОМЫЧ. Неплохо. Даже очень неплохо!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. ТЁТЯ КЛАВА угостила.

ПАХОМЫЧ. Кто такая?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Шикарная женщина! (Слон тоже показывает большой палец, поднятый вверх.) Сегодня познакомился.

ПАХОМЫЧ. Нет, вы посмотрите на него. (Разводит руки в стороны.) Не успел приехать – с ТЁТЕЙ КЛАВОЙ познакомился! Пирожки домашние трескает! А я, между прочим, всю жизнь на лапше быстрого приготовления сижу…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так нравится?

ПАХОМЫЧ повернулся к ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ и внимательно оглядел его с ног до головы.

ПАХОМЫЧ. Не то слово… Ладно, проехали… Может, расскажешь, как у тебя получается успехом у женщин пользоваться! А то в нашем доме новая соседка… Одинокая, симпатичная. (Немного подумав, добавляет.) Вот такая грудь! (Изображает руками.)

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. На себе не показывай.

ПАХОМЫЧ (делая отряхивающие движения). Так что посоветуешь?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Даже не знаю… (Иван Васильевич пожал плечами.) А ты с ней по-хорошему не пробовал?

ПАХОМЫЧ. Ни по какому не пробовал. И с чего начать, не знаю. Если на лестнице или во дворе с ней сталкиваюсь, напускаю на себя как можно более серьёзный вид и быстрее, быстрее мимо проскакиваю.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так ты от неё пирожков не скоро дождёшься.

ПАХОМЫЧ. И что же делать?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Для начала – познакомься. Потом сделай ей какой-нибудь комплимент.

ПАХОМЫЧ. Про грудь?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (задумчиво глядя на Пахомыча). Можно, конечно, и про грудь… Только ради Бога – не сразу! Немного погодя.

ПАХОМЫЧ. А-а-а… А почему?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Дай ей после первого удара в себя прийти…

ПАХОМЫЧ. Как всё сложно-то. (Качает головой). Боюсь, запутаюсь…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Тогда предлагаю план Б. Очень простой и чрезвычайно эффективный. Особенно хорош тем, что предусматривает все возможные варианты развития событий.

ПАХОМЫЧ. А вот это уже интересно.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Познакомься, а дальше – по обстоятельствам.

По лицу ПАХОМЫЧА видно, что в голове его идёт тяжёлый мыслительный процесс.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. В конце концов, что ты теряешь?

ПАХОМЫЧ. Этот, как его… Авторитет… Под удар ставлю. А я его, между прочим, всю жизнь зарабатывал.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. В жизни порой приходится чем-то рисковать…

ПАХОМЫЧ. Нет… (Мотает головой.) Нужно ещё раз как следует всё обмозговать.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (разочарованно). Ну-у-у, ПАХОМЫЧ… На попятную…

ПАХОМЫЧ. Я этого не говорил! Я сказал, взвесить надо. Все за и все против.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. ПАХОМЫЧ, один только вопрос… Давно эта соседка переехала в ваш дом?

ПАХОМЫЧ. Не очень. Лет двенадцать… А что?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ничего…

ПАХОМЫЧ. Нет, скажи, зачем ты это спросил?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Может, я лучше спать пойду…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ поднимает с пола сумку и делает несколько шагов в сторону. ПАХОМЫЧ молча смотрит вслед, затем встрепенулся.

ПАХОМЫЧ. Постой, я же забыл тебя за самоволку отругать!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (поворачиваясь к Пахомычу). Давай скорее. А то я устал.

ПАХОМЫЧ (вздохнув). Вдохновения нет. Ладно, пропустим сегодня… Но в следующий раз точно отругаю. А возможно, и стрелять буду. По инструкции имею полное право, на поражение стрелять. (Предостерегающе поднял указательный палец вверх.) Я тебя предупредил.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я тебя понял.

ПАХОМЫЧ. Ступай. А я в сторожку пойду. Ещё раз как следует покумекаю.

ПАХОМЫЧ удаляется, а ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ смотрит ему вслед.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. ПАХОМЫЧ!

ПАХОМЫЧ (останавливаясь и оборачиваясь). Чего?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ты слишком много думаешь.

ПАХОМЫЧ. Так это же здорово!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не всегда…

ПАХОМЫЧ опускает голову, задумывается и медленно уходит.

Затемнение

Сцена 13

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ заходит к себе в вольер. БОРЯ поднимается с кровати и подходит к нему.

БОРЯ. С ПАХОМЫЧЕМ поругались?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ отрицательно помотал головой.

БОРЯ. А что вы тогда столько времени делали?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Про жизнь разговаривали.

БОРЯ. Про чью? ПАХОМЫЧА?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (кивая). В основном.

БОРЯ. И что он поведал? Есть ли жизнь после дежурства?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Есть. Только какая-то… бестолковая…

БОРЯ. Так я и предполагал.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Кто-то сантиметр за сантиметром идёт к своей цели лет тридцать. Кто-то достигает её за тридцать минут. А кто-то двенадцать лет топчется вокруг да около. Представляешь: двенадцать лет! И даже шагу не сделает навстречу.

БОРЯ. Разные есть… жизненные стратегии.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Хорошо сказал… (Открывает сумку, достаёт пирожок.) Держи пирожок, заработал.

БОРЯ (кусая пирожок). Где ты был-то?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. В городе.

БОРЯ. А почему меня не взял?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ты спал.

БОРЯ. В другой раз пойдёшь – разбуди.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Слишком опасно. ПАХОМЫЧ пообещал пристрелить.

БОРЯ пытается сдержаться, но прыскает со смеху.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Смейся, смейся… Нажмёт на курок – не до смеха будет…

БОРЯ. Кто нажмёт? ПАХОМЫЧ? Киллер хренов. Духу не хватит.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А вдруг… И притом есть правило: раз на сцене ружьё, то оно обязательно выстрелит.

БОРЯ. Не выстрелит.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А я говорю: выстрелит. Это закон!

БОРЯ. А я говорю: нет! Вот смотри! (Бегемот запустил руку в карман и достал оттуда два патрона.) Как оно выстрелит?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (взяв из Бориных рук один патрон, смотрит на него). Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты только что разрушил основы мироздания… (Поворачивается к Боре.) Разве так можно поступать?

БОРЯ. Можно. (Боря забирает патрон и убирает обратно себе в карман.) Это даже полезно время от времени. Ещё пирожка не найдётся?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (заглянув в сумку). Найдётся…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ подаёт БОРЕ ещё один пирожок. БОРЯ с видимым удовольствием начинает его поглощать.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. И ещё кое-что для тебя есть.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ достаёт газету из внутреннего кармана пиджака. БОРЯ замирает, потом быстро, судорожными движениями доедает пирожок, вытирает о себя руки, берёт газету и осторожно разворачивает её.

БОРЯ. Вчерашняя!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я подумал: может, тебе будет интересно.

БОРЯ. Конечно, будет. Ещё как будет. (Держа перед собой газету, он возбуждённо ходит взад-вперёд.) Не могу читать: внутри всё дрожит. (Боря кладёт газету на тумбочку.) Надо взять себя в руки. (Сперва обхватывает сам себя двумя руками, затем открывает ящик тумбочки и достаёт шахматную доску.) Давай сыграем разок: меня успокаивает, когда сосредотачиваться приходится.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (опустив голову, горько произносит). Я бы рад, конечно, но… Я не умею.

БОРЯ. Как не умеешь? Совсем?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ кивает

БОРЯ. Хочешь, научу?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. В шахматы?

БОРЯ. Ну да.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Правда научишь?

БОРЯ. Если способности есть.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Это же моя мечта номер два с самого детства – научиться в шахматы играть.

БОРЯ. Пора бы ей уже осуществиться.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Прямо сейчас?

БОРЯ. Ну да. (Он высыпает шахматы на стол и начинает расставлять их на доске.) Надеюсь, ты-то не будешь на двенадцать лет откладывать.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Кто, я? Нет, конечно. (Присаживается около доски.) А ты хорошо играешь?

БОРЯ. У меня по шахматам первый взрослый разряд.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ присвистнул. А БОРЯ, расставив фигуры, взял с доски чёрную и белую пешки, подержал руки за спиной и выставил вперёд кулаки.

БОРЯ. В какой?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ делает выбор, БОРЯ разжимает кулак и в соответствии с цветом бывшей там пешки поворачивает шахматную доску.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А как тебя полностью зовут. По отчеству.

БОРЯ. БОРИС АРКАДЬЕВИЧ. А зачем тебе?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я тебя зауважал. Сильно зауважал.

БОРЯ. С чего бы это?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не знаю… (Пожимает плечами.) Ты такой необыкновенный.

БОРЯ. Что? Как ты сказал?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ты необыкновенный бегемот.

БОРЯ рывком встает из-за стола, отходит и отворачивается, склонив голову. Потом делает движение рукой, словно вытирает глаз.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что-то не так?

БОРЯ (отрицательно покачав головой). Всё нормально. (Он возвращается за столик и берет в руки пешку.) Это пешка. Она ходит вот так. (Показывает.)

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ понимающе кивает.

БОРЯ. А рубит вбок. Понятно?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Пока да.

БОРЯ (взяв в руки другую фигуру). А это конь. Он ходит так. (Показывает на доске.) Понял? Покажи.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ кивает в ответ и двигает по доске своего коня.

БОРЯ. Неправильно. (Показывает ещё раз.)

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ ещё раз переставляет коня и снова неправильно.

БОРЯ. Будь внимательней. Конь ходит вот так. Буквой «Г».

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я, наверное, запишу. (Достаёт тетрадку, карандаш и начинает в неё записывать.) Конь… Буквой «Г».

БОРЯ. Верно. А теперь проведи черту, напиши: «Занятие номер один. Королевский гамбит»

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (чиркая в тетрадке). Ко-ро-лев-ский гам-бит. (Подняв на Борю глаза). Звучит как песня.

БОРЯ. Так, готов?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Готов.

БОРЯ. Поехали. Ходы записывай. e4, e5. f4, пешка бьёт f4. Слон c4, конь f6. Конь c3, c6. Слон b3, d5. Пешка бьёт d5, пешка чёрных тоже бьёт d5. Пешка белых d4, слон b4. Конь f3, рокировка. Тоже рокировка, слон c3…

БОРЯ, громко стуча, быстро переставляет как белые, так и чёрные фигуры. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, кидая на шахматную доску отрывистые взгляды, делает в тетради пометки.

Затемнение

Сцена 14

Полумрак. КИРИЛЛ в своей комнате. Он подходит к книжному шкафу и берёт с полок несколько энциклопедий. Затем усаживается с ними поудобнее в кресле и начинает перелистывать. Постепенно свет на сцене становится всё ярче и ярче. Звенит школьный звонок. На сцену выбегают школьники, таща в руках школьные парты и стулья к ним. Расставив всё это на сцене, школьники усаживаются за парты. КИРИЛЛ в это время укладывает тетради и учебники в портфель, затем берёт его в руки, делает несколько шагов и тоже усаживается за последнюю парту, за которой уже сидит его соседка – СНЕГИРЁВА.

КИРИЛЛ. СНЕГИРЁВА, ты сегодня ночью на крышу пойдёшь?

СНЕГИРЁВА. Ещё чего. (Дёргает плечами.) Что я там не видела!

КИРИЛЛ. Луну, звёзды…

СНЕГИРЁВА поворачивается к КИРИЛЛУ и крутит указательным пальцем у виска. В это время в класс заходит РАИСА ПАВЛОВНА – учитель по физике. Ученики с шумом и грохотом встают, приветствуя её. В руках у РАИСЫ ПАВЛОВНЫ классный журнал и указка. Положив их на учительский стол, она смотрит на класс.

РАИСА ПАВЛОВНА. Здравствуйте, ребята! Садитесь!

Класс опять с шумом садится. РАИСА ПАВЛОВНА присаживается за учительский стол и открывает журнал.

РАИСА ПАВЛОВНА (обводя взглядом класс). Ну что? Сегодня у меня все готовы? Нет желающих?

Ответом ей была тишина.

РАИСА ПАВЛОВНА. Отлично! К доске пойдёт… Отвечать у нас сегодня будет…

РАИСА ПАВЛОВНА берёт в руки авторучку и склоняется над журналом. КИРИЛЛ, вызываясь отвечать, поднимает руку вверх.

КИРИЛЛ. РАИСА ПАВЛОВНА, а можно я?

Класс зашумел, все обернулись в сторону Кирилла.

РАИСА ПАВЛОВНА (успокаивая класс). Тихо, не шумите… (Кириллу.) ПОВАРЁШКИН, ты хочешь отвечать у доски?

КИРИЛЛ. Да, Раиса Павловна, очень хочу.

РАИСА ПАВЛОВНА. Вот это сюрприз… Уж чего-чего, а такого я от тебя никак не ожидала… Что ж, пожалуйста, ПОВАРЁШКИН. (Раиса Павловна рукой указывает Кириллу на место возле себя.) Мы тебя с удовольствием послушаем.

КИРИЛЛ, выйдя из-за парты, подошёл к учительскому столу и повернулся лицом к классу. В помещении установилась напряжённая тишина. Первым её нарушил КИРИЛЛ.

КИРИЛЛ. И что вы хотите узнать, РАИСА ПАВЛОВНА?

РАИСА ПАВЛОВНА, встрепенувшись, вышла из оцепенения.

РАИСА ПАВЛОВНА. Так, ПОВАРЁШКИН. Расскажи нам про Максвелла и систему его уравнений.