О слонах и о космосе. Коротко…

КИРИЛЛ. Я присоединяюсь.

ТЁТЯ КЛАВА. Куда присоединяешься?

КИРИЛЛ (важно кивая головой в сторону Ивана Васильевича и дядя Вити). К этим джентльменам.

ТЁТЯ КЛАВА несколько раз глядит по очереди то в своё отражение, то на висящую над головой звезду и прячет зеркальце обратно в карман халата.

ТЁТЯ КЛАВА. Ладно. Убедили! Похоже, правда похоже.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, КИРИЛЛ и ДЯДЯ ВИТЯ встречают эти слова одобрительным гулом. ТЁТЯ КЛАВА делает им знак замолчать и обращается к ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ.

ТЁТЯ КЛАВА. А можно мы с ВИТЕЙ тоже здесь посидим. На звёздочки посмотрим.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Конечно, можно. Места здесь на крыше вон сколько.

ДЯДЯ ВИТЯ. По большому счёту крыша-то наша

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так тем более! Устраивайтесь поудобнее.

Вся компания усаживается на краю сцены. Кое-кто болтает ногами. КИРИЛЛ наклоняется в сторону ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА.

КИРИЛЛ. Ты о чём сейчас думаешь? О луне?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ молча кивает в ответ.

КИРИЛЛ. И я. Мы с тобой теперь кто, единомышленники?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Мы с тобой теперь братья.

КИРИЛЛ. Мне тебя так не хватало…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Мне тебя тоже…

КИРИЛЛ. А скоро луна до нас дойдёт?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Уже скоро. Думаю, через полчаса…

Вся компания снова замолчала, глядя на луну и болтая ногами. Теперь ТЁТЯ КЛАВА склоняется в сторону ДЯДИ ВИТИ.

ТЁТЯ КЛАВА. ВИТЬ, а ВИТЬ.

ДЯДЯ ВИТЯ. Что?

ТЁТЯ КЛАВА. Когда мы с тобой в последний раз вот так на звёзды смотрели?

ДЯДЯ ВИТЯ (основательно подумав). На пятом курсе. До свадьбы ещё.

ТЁТЯ КЛАВА. Тили-тили-тесто?

ДЯДЯ ВИТЯ (кивая и улыбаясь). Жених и невеста.

ТЁТЯ КЛАВА. Боже, как давно. Тридцать лет назад. (Она покачала головой.) А почему мы так редко смотрим на звёзды? Раз в тридцать лет.

ДЯДЯ ВИТЯ. Дела, КЛАВА, дела…

ТЁТЯ КЛАВА. Какие дела? Какие дела, ВИТЯ? Ты же ешь, спишь, да телевизор смотришь!

ДЯДЯ ВИТЯ. Сама видишь, когда?

ТЁТЯ КЛАВА разочарованно качает головой и замолкает, глядя в небо.

ДЯДЯ ВИТЯ. КЛАВ, о чём задумалась?

ТЁТЯ КЛАВА. О нас… Ты помнишь, как ко мне в общагу по простыням залазил?

ДЯДЯ ВИТЯ. Помню, конечно. В вашей общаге мимо комендантши и мышь не прошмыгнула бы.

ТЁТЯ КЛАВА (кивая). И приходилось нам с соседкой связывать простыни и тебя через окно затаскивать.

ДЯДЯ ВИТЯ. На третий этаж. (Усмехается и качает головой.) А у меня в одной руке бутылка шампанского, в другой – коробка конфет.

ТЁТЯ КЛАВА с удивлением смотрит на ДЯДЮ ВИТЮ.

ТЁТЯ КЛАВА. А чем ты держался-то?

На ДЯДЮ ВИТЮ нападает кашель. ТЁТЯ КЛАВА, помогая, стучит ему кулаком по спине. Прокашлявшись, ДЯДЯ ВИТЯ отвечает.

ДЯДЯ ВИТЯ. Забыл. Давно ж было.

ТЁТЯ КЛАВА (растерянно). Как забыл, ВИТЬ? Это же наша с тобой молодость… А остальное тоже забыл?

ДЯДЯ ВИТЯ (твёрдо). Остальное всё помню. Всё. До мельчайших подробностей.

ТЁТЯ КЛАВА. Правда?

ДЯДЯ ВИТЯ. Правда.

ТЁТЯ КЛАВА (прижимаясь к мужу и кладя голову ему на плечо). Не забывай. Прошу тебя.

ДЯДЯ ВИТЯ. Ты что, КЛАВ. Нет, конечно.

ТЁТЯ КЛАВА (глядя вверх). Как здесь красиво… Мы изменились за тридцать лет, а звёзды ни капельки. Всё такие же яркие. А значит, молодые.

ДЯДЯ ВИТЯ. Не так уж ты и изменилась.

ТЁТЯ КЛАВА достаёт зеркальце, смотрится в него, поправляет прядь волос, улыбается и убирает его обратно в карман халата.

ТЁТЯ КЛАВА. Говоришь, не изменилась?

ДЯДЯ ВИТЯ. Совсем немного… И в лучшую сторону.

ТЁТЯ КЛАВА (опять достаёт зеркальце, глядится в него, убирает). Ты, дорогой, тоже в лучшую сторону поменялся. (Вздыхает.) Если бы кто знал, чего мне это стоило… (Поёживается.) Прохладно становится…

ДЯДЯ ВИТЯ начинает снимать с себя майку. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, жестом останавливает ДЯДЮ ВИТЮ, затем встаёт, снимает пиджак и накидывает на плечи ТЁТЕ КЛАВЕ.

ТЁТЯ КЛАВА. Спасибо.

ТЁТЯ КЛАВА поправляет пиджак, гладит его лацканы и смеётся.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что-то не так?

ТЁТЯ КЛАВА. Всё так! Всё именно так! Точь-в-точь как тогда, в институте. Звёзды, крыша, ВИТЯ рядом, и даже пиджачок на плечах! И фасон похожий. Всё, как тогда, на пятом курсе. Даже не верится, что прошло тридцать лет…

ДЯДЯ ВИТЯ. А ты не верь. Это неправда.

ТЁТЯ КЛАВА. Хорошо, пусть этой ночью будет так…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ садится возле КИРИЛЛА, а ТЁТЯ КЛАВА улыбается ДЯДЕ ВИТЕ и обводит взглядом всё вокруг.

ТЁТЯ КЛАВА. А ведь всего этого могло бы и не быть…

ДЯДЯ ВИТЯ. Чего могло не быть?

ТЁТЯ КЛАВА. Этих звёзд, воспоминаний на крыше и нашей вернувшейся ненадолго молодости… (Тётя Клава закрывает лицо ладонями.)

ДЯДЯ ВИТЯ. КЛАВ, ты что? Я не могу, когда ты плачешь… Я сейчас тоже заплачу… КЛАВА…

ТЁТЯ КЛАВА (отрывая ладони от лица). Всё нормально, ВИТЬ. Успокойся. (Пальцами вытирает уголки глаз.) Просто я подумала… Всего этого сейчас бы не было, если бы ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ зашёл не в наш, а в другой подъезд или дом…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (поворачиваясь к тёте Клаве и дяде Вите). Кстати, это запросто могло произойти.

КИРИЛЛ (кивая). Факт.

ДЯДЯ ВИТЯ (обнимая тётю Клаву). Не говорите так. Даже подумать об этом страшно…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Всё… Молчу, молчу… (Отворачивается в сторону Кирилла.)

ДЯДЯ ВИТЯ (подумав). А ты права, КЛАВА…

ТЁТЯ КЛАВА (торжествующе). Как всегда! (Поворачивается к дяде Вите. Лицо её принимает задумчивое выражение.) А в чём?

ДЯДЯ ВИТЯ. Всё, что сегодня произошло, действительно случайность. Но теперь этого у нас никто не отнимет…

ТЁТЯ КЛАВА (склоняя голову на плечо дяди Вити). Никто…

ДЯДЯ ВИТЯ. Это теперь наше… Навсегда…

Затемнение

Действие 2

Сцена 8

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ с КИРИЛЛОМ и ДЯДЯ ВИТЯ с ТЁТЕЙ КЛАВОЙ продолжают сидеть на крыше и любоваться ночным небом. Сзади, за их спинами, появляется фигура ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО СИДОРОВА. Он достаёт из кобуры пистолет, поднимает его в вытянутой руке вверх и стреляет. ТЁТЯ КЛАВА взвизгивает, все с шумом вскакивают на ноги.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Граждане, попрошу соблюдать тишину. Всё-таки два часа ночи уже.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ бросает взгляд на наручные часы и стучит пальцем по циферблату. Когда воцаряется тишина, он с удовлетворением кивает головой и покачивает пистолетом в руке.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. А вот это уже лучше. Всем оставаться на своих местах!

ТЁТЯ КЛАВА (властно). А в чём, собственно, дело?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Поступил сигнал.

ТЁТЯ КЛАВА. Сигнал… Ах да, сигнал! Так это я вам звонила!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Спасибо. Ваш звонок был очень важен для нас.

ТЁТЯ КЛАВА. Видите ли, товарищ Сидоров. Произошло трагическое недоразумение. Я бы даже сказала – ошибка.

ТЁТЯ КЛАВА делает пару шагов по направлению к ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ и, остановившись рядом с ним, делает виноватое лицо. ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ смотрит на неё с недоумением, а затем начинает возмущаться, тыкая пистолетом в сторону ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Какая ещё ошибка? Вы мне по телефону говорили про слона. И здесь на крыше мы кого видим? Слона! Всё сходится!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Меня, кстати, ИВАНОМ ВАСИЛЬЕВИЧЕМ зовут.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Так в протокол и занесём.

ТЁТЯ КЛАВА. СИДОРОВ, отставить!

Виноватое выражение пропадает с лица ТЁТИ КЛАВЫ, а в голосе явственно ощущаются командирские нотки, и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ непроизвольно вытягивается по стойке смирно.

ТЁТЯ КЛАВА. Какой ещё такой протокол! Вы что, разве не видите: это очень воспитанный и культурный слон. Он не представляет угрозы для общества.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ, склонив голову набок, оценивающе глядит на ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. А с чего вы это взяли, что не представляет? Почему вы решили, что он культурный?

ТЁТЯ КЛАВА. Он сказал, что мои глаза похожи на ту звёздочку

В подтверждение своих слов ТЁТЯ КЛАВА вытянула руку с указующим перстом по направлению к той самой звезде. ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ посмотрел сначала туда, а потом на саму ТЁТЮ КЛАВУ.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Что вы говорите! Прям так и сказал?

ТЁТЯ КЛАВА (торжествующе). Да.

ДЯДЯ ВИТЯ. В натуре сказал, гражданин начальник…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ убирает пистолет в кобуру, снимает фуражку и протирает внутри носовым платком. Затем надевает фуражку, ещё раз внимательно осматривает ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА и соглашается.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Тогда да. Похоже, действительно культурный. Комплиментами выражается… (Глядя на слона, усмехается и качает головой.)

ТЁТЯ КЛАВА. Вопрос улажен, товарищ оперуполномоченный?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (кинув взгляд на тётю Клаву). Не совсем… Всё-таки много в данной ситуации подозрительного… Что вы здесь делаете? Ночью. На крыше.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Луну ждём

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Луну?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Луну.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ внимательно посмотрел на луну, словно в первый раз её видел.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Эту?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ну да.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. С какой целью ждёте?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Мы хотим достать её с неба.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. О! Я ж говорю – подозрительно! (Достаёт блокнот с авторучкой). А зачем?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Просто так. Мечта у меня такая – подержать луну в руках.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Мечта, значит.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (кивая головой). С детства. Подержать, и всё. А потом мы её на место вернём.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (растерянно). Как вернёте?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так… Вернём, и всё.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. А может, всё-таки украдёте?

ТЁТЯ КЛАВА. СИДОРОВ, за кого вы нас принимаете?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. За людей… За обычных, нормальных людей…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Вы ошиблись.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Это я уже понял… (Прячет авторучку и блокнот.) Да… (Вздыхает.) Ловить нечего…

ТЁТЯ КЛАВА. Ну так расслабьтесь.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Что вы! Я должен быть всегда начеку. Всегда на страже. Мне нельзя расслабляться.

ТЁТЯ КЛАВА. А мы никому не скажем.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (задумавшись). Не скажете?

Все отрицательно качают головой.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ кивает, проходит по сцене и, заложив руки за спину, останавливается у края.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. А почему бы и нет?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ снимает галстук, сворачивает его и кладёт в карман. Затем расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки.

ДЯДЯ ВИТЯ (тёте Клаве, кивая в сторону оперуполномоченного Сидорова). Совсем распоясался!

ТЁТЯ КЛАВА пихает ДЯДЮ ВИТЮ локтем в бок. ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ смотрит на ДЯДЮ ВИТЮ, усмехается и расстёгивает ещё одну пуговицу. Затем, стоя на краю крыши, разводит руки в стороны. Порыв ветра развивает его волосы.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (принюхиваясь). Как странно здесь, на крыше, пахнет ветер… Чем-то необычным.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, КИРИЛЛ, ТЁТЯ КЛАВА и ДЯДЯ ВИТЯ тоже начинают принюхиваться.

ДЯДЯ ВИТЯ. Да вроде бы ничего такого…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Нет, нет… И это что-то знакомое, а вспомнить не могу…

Присутствующие на крыше с озадаченным видом поднимают вверх носы и водят ими из стороны в сторону.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Пропал запах… (Сидоров досадливо поморщился.) Я, наверное, здесь у вас ещё задержусь. Как вы на это смотрите?

ДЯДЯ ВИТЯ. А как надо?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Положительно.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ осматривает ДЯДЮ ВИТЮ с ног до головы и вдруг снова поднимает голову вверх и напрягается.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Опять он… этот запах… (Он вдыхает воздух полной грудью.) Не могу понять – кажется или правда… Ветер здесь, на крыше, пахнет океаном… (Сидоров потёр лоб ладонью, подбирая слова.) Морской солью, водорослями, золотыми пиастрами…

Все старательно принюхиваются. Особенно ДЯДЯ ВИТЯ, с шумом вдыхая воздух.

ДЯДЯ ВИТЯ (машет рукой). Кажется… Точно кажется… Можешь по карте глянуть – у нас, в Новосибирске, на тысячи километров вокруг нет ни морей, ни океанов, ни уж тем более золотых пиастров.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А я чую.

ДЯДЯ ВИТЯ. Чего? Пиастры?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ага.

КИРИЛЛ. Я тоже чую. У меня на них нюх.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (издавая сдавленный звук и хлопая ладонью себя по бедру). Я вспомнил!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Всё!

ТЁТЯ КЛАВА. Что – всё?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Я вспомнил, откуда мне знаком этот запах… (Дяде Вите.) Ты верно говорил: этот ветер не должен был преодолеть тысячи километров земной поверхности. И всё-таки он это сделал…

ДЯДЯ ВИТЯ. Зачем?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Ради меня… Чтобы напомнить мне кое о чём очень важном…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ прервался и закрыл ладонями глаза. Все вокруг тоже молчат. Первым прервать это молчание решился ДЯДЯ ВИТЯ.

ДЯДЯ ВИТЯ. Ну что ты замолчал-то… На самом интересном месте…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ опустил руки и обвел взглядом присутствующих.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. У меня раньше тоже были мечты. (Смотрит на Ивана Васильевича.) Как и у тебя… Странно, наверное, звучит.

ДЯДЯ ВИТЯ. Действительно странно.

ТЁТЯ КЛАВА. Ничуть. Продолжай, СИДОРОВ.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (потрепав Кирилла по волосам). Когда мне было столько лет, как тебе сейчас, я читал про Фернандо Магеллана. Знаешь такого?

КИРИЛЛ (отрицательно качает головой). Не. Я ведь двоечник.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Это был великий мореплаватель, путешественник, первопроходец… Я прочёл все книги о нём, которые были в школьной библиотеке. Несколько раз. Я читал их днём, я читал их ночью, под одеялом с фонариком.

КИРИЛЛ. А под одеялом-то зачем?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Так интереснее. Попробуй, тебе должно понравиться. А во-вторых, мама ругалась. Она велела спать и не портить зрение. А я не мог остановиться. С книжных страниц на меня дул морской ветер, прям как сейчас. Я узнал его, хоть и не сразу…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ снова снимает фуражку и протирает её внутри носовым платком. Затем вытирает испарину со лба.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Уже в семь лет я знал, что моё предназначение в жизни – кругосветные путешествия… И как-то раз, одной ночью, сидя там, под одеялом, с фонариком и книгой, я поклялся стать таким же, как Фернандо Магеллан. Я дал слово быть достойным продолжателем его дела. И как-то так получилось… Я забыл о своей клятве… Рос, рос, сначала вроде помнил, а потом забыл… (Небольшая пауза.) Там, внизу, воздух пахнет пылью или мокрой травой после дождя. И ничто не напоминало мне о забытой клятве. А здесь, на крыше, ветер странствий смог до меня дотянуться… Тот же самый запах, как с тех страниц, дохнул на меня, и я всё вспомнил… Как так… Как же так… (Сидоров закрыл лицо ладонями.) Я должен был открыть новый континент, а стал оперуполномоченным…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ замолкает и, не отнимая ладоней от лица, присаживается на корточки. Окружающие молчат тоже. ДЯДЯ ВИТЯ снова первым решается нарушить тишину, для начала кашлянув в кулак.

ДЯДЯ ВИТЯ. Душераздирающая история.

ТЁТЯ КЛАВА. Это история про каждого из нас. Кроме, конечно, КИРИЛЛА…

ТЁТЯ КЛАВА подходит к сидящему на корточках ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ и кладёт ему руку на плечо.

ТЁТЯ КЛАВА. СИДОРОВ, успокойся.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ дёргает плечом, пытаясь стряхнуть с него руку, но ТЁТЯ КЛАВА не отпускает его плечо.

ТЁТЯ КЛАВА (властным голосом). ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ, встать!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ встаёт, одёргивая китель.

ТЁТЯ КЛАВА. Я понимаю… Магеллан… океаны, новые континенты… но ведь оперуполномоченные тоже необходимы… Они тоже нужны, ты меня слышишь, СИДОРОВ?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Я не хочу это слышать. Не хочу! Зачем вы мне всё это говорите.

ТЁТЯ КЛАВА. Это поможет тебе, придаст силы. Не сразу, конечно. Потом, когда боль немного стихнет…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Это всё пустые слова. Откуда вы это можете знать.

ТЁТЯ КЛАВА (вздыхая). Поверь, знаю…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ застёгивает сначала одну пуговицу, немного погодя – другую. Затем достаёт из кармана галстук, расправляет и надевает его.

Затемнение

Сцена 9

Компания, включающая в себя ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА, КИРИЛЛА, ТЁТЮ КЛАВУ с ДЯДЕЙ ВИТЕЙ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО СИДОРОВА, сидит на крыше. Кое-кто дремлет. КИРИЛЛ поднимает голову и начинает трясти ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА за плечо.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что такое?

КИРИЛЛ (указывает рукой). Луна! Она прямо над нами.

Все присутствующие на крыше вскакивают на ноги.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Расступитесь! Отойдите все в сторону! А то зашибу…

Все отходят в сторону, оставляя ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА в центре образовавшегося круга.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как-то не по себе… Всю жизнь ждал этого момента…

ДЯДЯ ВИТЯ. Дождался же… Давай!

ТЁТЯ КЛАВА. Смелее, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ приседает и прыгает, пытаясь рукой дотянуться до луны. Прыгает он неловко и невысоко, но снова и снова.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (обращаясь ко всем остальным). А ну-ка, дружно.

Все обступают ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА и пытаются приподнять его на руках.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Раз, два… Взяли…

ДЯДЯ ВИТЯ. Вира, помалу!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ребята, вы чего?

ТЁТЯ КЛАВА. Тебе помогаем.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я же вас всех раздавлю.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Только попробуй! Статья 137, параграф 14 – до пятнадцати лет лишения свободы!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не виноватый я! У меня кость широкая!

ДЯДЯ ВИТЯ. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, ты там пошевеливайся, пожалуйста… Ты всё-таки тяжёлый, собака.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А я предупреждал! Предупреждал…

ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА всё же приподнимают, и он делает несколько попыток дотянуться до луны. Достигнуть желаемого ему не удаётся.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Вы там ещё живы?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Пока да…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Тогда опускайте.

ДЯДЯ ВИТЯ. Майна…

ТЁТЯ КЛАВА. Только не так резко. Помедленнее…

Когда ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА опустили на ноги, он с болью и тоской продолжает глядеть на луну.

КИРИЛЛ (глядя Ивану Васильевичу в руки). А где луна?

Ничего не говоря, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ указал рукой на небо.

ТЁТЯ КЛАВА. Не поняла… В чём дело?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не получилось… Она гораздо выше, чем казалось снизу…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ отходит в сторону ото всех, берется за свои огромные уши и закрывает ими лицо. ТЁТЯ КЛАВА идёт вслед за ним.

ТЁТЯ КЛАВА (успокаивая Ивана Васильевича). Не надо. Слышишь? Перестань!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ замотал головой.

ТЁТЯ КЛАВА. Да что же это такое! То один расквасится, то другой… А я ходи за вами, сопли вытирай… Что за мужики такие пошли… Ранимые…

ДЯДЯ ВИТЯ (разводя руками). А вот…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Оставьте меня… Пожалуйста.

ТЁТЯ КЛАВА (скрещивая руки на груди). И не подумаю. Не для того я на крышу залезла, чтобы молчком в сторонке стоять.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ присаживается на крышу, кладет руки на колени, а голову опускает на руки. ТЁТЯ КЛАВА встает с ним рядом.

ТЁТЯ КЛАВА. Тебе не в чем себя винить. Что мог, ты сделал. Ты стал ближе к ней на целых девять этажей. А она… (Тётя Клава смотрит в сторону луны и грозит ей кулаком.) Шляется где-то… Шалава!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Я знаю, что надо делать. (Он расстегивает кобуру, достает пистолет и передёргивает затвором.) Как миленькая свалится нам прямо в руки.

Держа пистолет двумя руками, ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ выставляет его перед собой и начинает целиться в Луну. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ встрепенулся, вскочил на ноги, кинулся, встал перед пистолетом и, раскинув в стороны руки, заслонил луну собою.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Нет! Не надо!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Нет так нет. (С обидой на лице он убирает пистолет обратно в кобуру.) Я как лучше хотел.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я знаю. Но так ты можешь поцарапать её. Или расколоть.

ДЯДЯ ВИТЯ (отрицательно качая головой). Ничего бы он ей не сделал.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Думаешь?

ДЯДЯ ВИТЯ. Уверен.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Почему?

ДЯДЯ ВИТЯ. Она далеко. Очень далеко. (Дядя Витя поднял взгляд вверх.) Я на прошлой неделе фильм смотрел научно-популярный. Как раз про это дело. Из головы вылетело, а сейчас вспомнил. До луны миллионы километров. Туда на ракете лететь надо.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. На ракете?

ДЯДЯ ВИТЯ кивнул. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ после этой новости заметно приободрился, быстрым шагом пробежался по сцене туда-сюда и уже вполне бодрым голосом произнёс.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Отличная новость! На ракете так на ракете. Так даже ещё интереснее.

ДЯДЯ ВИТЯ. Постой, постой. Не так всё просто. Ты знаешь, как космонавтов к полёту готовят?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Откуда! Ты давай рассказывай, рассказывай. Любая мелочь важна!

ДЯДЯ ВИТЯ. Подготовка серьёзная. Одна центрифуга чего стоит.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Это ещё что такое?

ДЯДЯ ВИТЯ. Это как карусель, только быстрее. Гораздо быстрее. И вот крутят тебя в ней, крутят… Несколько лет.

ТЁТЯ КЛАВА. Без перерыва?

ДЯДЯ ВИТЯ (нахмурив лоб, пытается вспомнить). Ну… в туалет-то, наверное, выпускают…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Тогда пустяки! (Слон радостно машет рукой.) Подумаешь, центрифуга! В этой передаче не сказали, где в космонавты записывают?

ДЯДЯ ВИТЯ вздыхает и трёт ладонью щёку и подбородок.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Адрес называй! Или прослушал?

ДЯДЯ ВИТЯ. Нет, не прослушал… Помню адрес…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так говори… Из тебя клещами всё надо вытягивать!

ДЯДЯ ВИТЯ подходит к ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ вплотную и кладёт ему руку на плечо.

ДЯДЯ ВИТЯ. Мужайся.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (растерянно). Что такое?

ДЯДЯ ВИТЯ. Даже не знаю, как тебе сказать…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Говори как есть.

ДЯДЯ ВИТЯ. Слонов не берут в космонавты.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как не берут… (Губы у него мелко-мелко задрожали.) Это нечестно… Это же несправедливо!

ДЯДЯ ВИТЯ (разведя руками). Это жизнь. Она такая порой… (Тяжело вздыхает.) Хотя в целом, конечно, прекрасна и удивительна!

Затемнение

Сцена 10

Все те же персонажи, на крыше дома. Все молчат, пока ТЁТЯ КЛАВА не встряхивает решительно головой, приняв решение.

ТЁТЯ КЛАВА. Так! Я не поняла – а в чём, собственно, проблема?

Все молчат, глядя то друг на друга, то на ТЁТЮ КЛАВУ.

ТЁТЯ КЛАВА. Что молчите?

КИРИЛЛ. Луна… Далеко…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Не дотянуться…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. И в космонавты не берут…

ДЯДЯ ВИТЯ. Суки…

ТЁТЯ КЛАВА (дяде Вите). Так, а тебе лучше и дальше молчать… (Поворачивается к Ивану Васильевичу.) Не берут, говоришь…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ горестно качает головой.

ТЁТЯ КЛАВА (поворачиваясь к остальным). Тогда пусть кто-либо другой слетает и привезёт ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ немножко луны.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Немножко луны? Это как?

ТЁТЯ КЛАВА. Какой-нибудь булыжник или камень. Только сразу предупреждаю: на меня не рассчитывайте. Центрифугу я не переживу.

ДЯДЯ ВИТЯ (глядя на луну, задумчиво). А я бы, наверное…