скачать книгу бесплатно
Я, кажется, понял, но молчал за компанию. Авиабус, извлеченный из угла, переходил из рук в руки, его рассматривали, ждали разъяснений. Гроховский недолго томил нас. Голос его зазвучал торжественно, даже чуть самодовольно.
– Мы, друзья, работаем на будущие десантные войска, одной из первых задач которых является внезапное появление бойцов в тылу противника. Скрытность, быстрота, потом уже натиск. Так? Но представьте, как же мы, десантники, сможем появиться незаметно, если противник услышит за тридевять земель гул армады самолетов? А ведь парашютисту и над точкой сбрасывания нужно время, чтобы преодолеть расстояние до земли на плавно спускающемся парашюте. Могут встретить и расстрелять бойцов еще в воздухе. Запросто снимут! Мы противнику такой возможности не дадим! Пустим самолеты в бреющий полет, значит, до минимума сократим раскат звуковой волны, обеспечим большую внезапность их появления там, где нужно сбросить из-под крыльев вот такие авиабусы с вооруженными людьми и боевой техникой. И этим бойцам потребуется минимум времени и сил, чтобы отвоевать плацдарм для парашютного эшелона. Авиабус – техника первой десантной волны! – торжественно заключил Гроховский. И повторил понравившееся ему определение:
– Первой десантной волны!
– Прекрасно, Павел Игнатьевич, – подал голос инженер Огнев, – но при начальной пробе авиабус ткнулся носом в пол… В натуре это авария, как минимум.
– А вторая попытка?
– Может быть, случайно не перевернулся?
– Попробуйте сами, Огнев. Толкайте его нещадно. Пусть еще расквасит нос!
Огнев, а потом и другие пускали авиабус со стола с различной скоростью, но он все время падал колесиками на пол и убегал в разные углы комнаты. Правда, угол касания пола при разной скорости был неодинаков.
– При малой скорости он клюет носом, – сказал Огнев. – Целость не гарантирована.
– Замечено правильно, ух какой у вас острый глаз, Огнев! – засмеялся Гроховский. – Да не обижайтесь, Огнев, не обижайтесь… Мне пришлось немало заниматься теорией и практикой бомбометания в авиачасти. Обратил внимание, что бомба, отделившись в воздухе от самолета, некоторое время продолжает лететь как бы параллельно с ним, слегка отклоняясь к земле. Метров тридцать-сорок или меньше. Потом глиссада падения становится более крутой. И подумал: а что, если сразу же после отделения предмета от самолета под него подставить что-нибудь плоское, ну, скажем, поле аэродрома? Наверное, предмет не ударится, а, встретившись с плоскостью по касательной, покатится, заскользит. Как приземляется лыжник при прыжке с трамплина, видели?.. Вот это наблюдение и легло в основу идеи беспарашютного десантирования… Почему я попросил сделать стол повыше? Чтобы показать вам сразу – не любая высота пригодна для такого дела. По моему расчету самолет должен идти над землей не выше двенадцати метров. Выше сбросим – объект, как и эта модель, жестко встретится с землей, развалится от удара. Настоящий авиабус, конечно, будет иметь более совершенное аэродинамическое качество, чем обыкновенный ящик. Качество крыла! Придумаем и специальные приспособления, чтобы не прыгал, как блоха, и не переворачивался. При правильной высоте сброса и при поверхности земли без высоких препятствий, думаю, мы обеспечим безопасность такого десантирования процентов на девяносто.
– А сто!
– Сразу не гарантирую. Такого процента нет даже у быстро катящейся телеги… Ну, будем делать авиабусы, друзья? Рискнем отличиться? Подумайте крепко. Соберемся вечером. Буду слушать все «за» и «против». В одной умной книге по конструированию я прочитал, – Гроховский вытянул из кармана гимнастерки листочек, – «Опыт показывает – просчеты, допущенные при выдвижении основных идей, губят проект уже на ранней стадии его реализации. Выход – в самой нелицеприятной критике во всех мыслимых аспектах. Тут не следует щадить ни престижа, ни авторского самолюбия. Тщетно убаюкивать себя надеждой, будто слабости замысла, невидимые окружающим, но ощущаемые нами, со временем исчезнут сами собой». Вот так! Ищите ошибки в идее. За самую большую и принципиальную обещаю поощрить…
Вечером на собрании под протокол детально обсудили вопрос о постройке экспериментального авиабуса за счет экономии времени и материалов и решили: «Включить в план. Строить!» Проектировку необычного аппарата поручили инженеру Огневу.
За короткое время в эскизах прорисовались варианты бескрылых платформ, маленьких и больших, для людей и для грузов, на лыжах, на колесах, для посадки на воду, на снег и даже на пни. Нас больше всего волновала амортизация авиабусов – расчеты показывали, что даже при самом благоприятном угле контакта аппарата с поверхностью удар будет довольно сильным. Тут нужно было усиленно ворочать мозгами всем без исключения.
Опытный маленький авиабус на лыжах начали строить на «Синегубинском гиганте». Гроховский внимательно следил за ходом работ. Чтобы внушить уверенность нам, что работаем мы не впустую, он при народно обмолвился:
– На первом людском авиабусе солдатом буду я!
Спуск автомобиля «Форд» на большом грузовом парашюте
Глава 4. Пополнение
4 августа Гроховский приехал на работу к одиннадцати часам дня. Сотрудники, привыкшие видеть своего начальника бодрым, жизнерадостным, обратили внимание на его мрачный вид. Даже в одежде заметна неряшливость, ему не свойственная.
– Какой-то объект не утвердили…
– Наверно, опять кляуза…
– Может, дома что случилось? – делились между собой предположениями. – Дочка заболела? Жена?
– Пригласите всех до одного в нижнее помещение, – приказал Гроховский дежурному и в ожидании стал прохаживаться около стола с опущенной головой.
Окинув пасмурным взглядом собравшихся, начал говорить ровно, но спокойствие давалось ему с трудом.
– Да, каждый из вас с полным основанием может сказать, что время даром не теряет, опережает планы, делает кое-что и сверх плана. И все равно шаг наш черепаший! Нами недовольно руководство. Родине как можно быстрее нужен род войск, для которого мы работаем. Как видите, нас торопят и события. Я мог постоять за себя и за вас, когда речь шла о плане, но мне сказали, что он занижен, мы его легко выполняем, оставшееся время тратим на пустяки, разные никчемные придумки. Все поняли?.. Ставлю первоочередные задачи. За кратчайшее время мы должны сделать приспособления для выброски рядовых бойцов с начальной парашютной подготовкой. Ведь в будущем каждый десантник не сможет получить практику в объеме инструкторской программы, – чеканил как по бумажке Гроховский. – Мы должны подготовить к десантированию людей и грузов отечественные самолеты, серийные, типа ТБ-1 и Р-5, позже и более мощные. И парашюты наши, советские. Только это даст возможность выбросить многочисленный, технически насыщенный вооруженный десант… Мы должны предусмотреть компактную выброску, чтобы сразу же после приземления – и во время него! – один боец мог поддержать огнём другого… Нам нужно создать парашютную группу для изучения техники прыжка и поведения парашютиста в воздухе. Записаться в нее могут все желающие… Прошу руководителей групп доложить, в каком состоянии разрабатываемые объекты и методики.
Малыныч: – График опережаем. Подвески, крепления и замки отработали хорошо. Картонажные мешки готовы к эксплуатации, можно в серию.
Модин: – Подкрыльные люльки готовы к испытаниям. Узкое место – снабжение. Краски не хватает. Особенно голубой. Две недели люльки в первоцвете. Разве это дело? И кисти плохие – лысеют быстро, оставляя на поверхности щетину. У меня все.
Огнев: – Строительство двух малых авиабусов на лыжах заканчиваем.
– Отставить, Огнев! За них мне уже досталось. Самодеятельность! Говорят, время переводим. В сторону авиабусы, пусть валяются, гниют, – с болью произнес Гроховский.
Огнев. – Но мы уже закончили, Павел Игнатьевич, осталось смонтировать лыжи. Полдня всего уйдет!
– Ладно, потом. Как у вас? – Гроховский посмотрел на Сергушева.
Сергушев: – Шитье парашютов разных форм и назначений идет по плану, но с трудом. Простои. Материала, понимаете ли, в заделе нет. В конце дня песни поем.
– Слово снабженцам, – Гроховский посмотрел на Спаррэ. – Что скажете?
Спарре: – Выступления Модина и Сергушева несерьезны! У нас с Лукашевым по снабжению нет перебоев, что просят – достаем, только заранее предупреждать надо!
Гаевский: – Расчеты на модернизацию самолета Р-5 почти готовы. Теперь уверены, что из легкого самолета можно сделать транспортную машину человек на восемь-десять без особых переделок, только укрепив конструкцию. Доводим до кондиции «голос неба». Тут не все гладко. Помощь хороших специалистов нужна особенно по спускаемым с борта динамикам, но о подробностях лучше в рабочем порядке, Павел Игнатьевич.
– Как с дисциплиной, Иван Васильевич? – обратился Гроховский к Титову.
Титов: – Веселая тройка продолжает свои художества. Никак утихомирить не могу.
Раздумывая, Гроховский опустил голову. Недавно он принял на работу Любимова – бывшего художника; Сахарова – бывшего актера и поэта; Васильева – бывшего работника театра. Они согласились переквалифицироваться в чертежников и, помимо основных дел, создать в коллективе художественную самодеятельность. Ни то ни другое у них не получилось. Портили чертежи, устраивали спектакли-скандальчики между собой, частенько от них пахло спиртным, на работу опаздывали. Обнаружилась недостача русских народных костюмов, закупленных для драмкружка и сданных под их ответственность.
– Уволить! – приказал Гроховский. – Слушаю дальше…
Титов: – Пусть дадут слово, что исправятся. Я их премиальных лишу. |
– В третий раз? Нет, – ответ Гроховского прозвучал категорично. – Слушаю дальше. Конструкторы.
Конструкторы, не вдаваясь в мелкие детали, познакомили собравшихся с ходом дел на сегодняшний день, и почти все, обращаясь к начальнику, сетовали на нехватку исполнителей, разработчиков.
– Я беседовал с некоторыми молодыми специалистами из отделов ЦАГИ и НИИ, из других близких нам по профилю научных учреждений. Обещал творческую свободу, поддержку, и даже повышение оклада. Результат неважный. В нас далеко не все верят. Точнее – не верят многие. Так мне сказали в штабе ВВС, и в довольно резкой форме. Вот почему я сегодня, извините, товарищи, так зол. Только успехи могут привлечь к нам народ. Иван Васильевич, – обратился Гроховский к Титову, – что вы предпринимаете по подбору кадров как мой заместитель? Стараетесь?
– Даже объявления в газеты дал. Приглашаю всех, кто мало-мальски владеет нужным нам ремеслом. Обещаю золотые горы и молочные реки с кисельными берегами.
– А прилива нет и нет.
– Ждет вас один молодец из Саратова. Кажется, вполне гож для нас.
– Прошу разойтись по рабочим местам… Давайте молодца, Иван Васильевич. Неужели и в Саратове о нас слух идет? Туда, в глушь, в Саратов, раньше ссылали.
– Я ж говорил… газета.
Титов вышел и скоро вернулся с худеньким чернявым пареньком небольшого роста. Гроховский сразу же поймал смелый взгляд его больших коричневых глаз.
Титов представил:
– Борис Дмитриевич Урлапов. Планерист.
– Дмитриевич, значит, ну, ну… Где родились? Когда? – спросил Гроховский.
– В Астрахани. Здравствуйте сначала.
– Извини. Здравствуй, здравствуй… Так сколько вам лет, Дмитриевич?
– Скоро будет девятнадцать.
– Пожилой человек! – улыбнулся Гроховский. – Что умеете делать? Много ли знаний подкопили за свою долгую жизнь? Практика у вас, наверное, богатая?
– В школе имел отличные оценки по физике и математике, легко дифференцирую простейшие функции. Знаю почти наизусть книгу Фадеева «Аэродинамический расчет планера». В Саратове занимался постройкой летательных аппаратов и немного летал. Работал чертежником седьмого разряда, – торопился выложить Борис все, что, по его мнению, могло способствовать приему на работу.
– Немало, немало. Ну, а у нас, чем желаете заниматься? – По лицу Гроховского было заметно, что юноша вызвал интерес. – Могу предложить только место чертежника. С этого у нас все начинают, Дмитрий.
– Меня привлекает конструкторская работа.
– И не меньше?!
– Другую можно получить всюду. Я не из-за денег к вам пришел.
– Кто же к ним сейчас равнодушен…
– Так берете конструктором?
– Вот тебе лист бумаги и карандаш, нарисуй, каким ты видишь автомобиль эдак лет через десять, пятнадцать? Пойди в «скворечник», там сейчас один из столов свободный. Проводи, Иван Васильевич…
– Не прошло и получаса, как Борис Урлапов прервал беседу начальника с заместителем.
На рисунке каплевидная автомашина с полностью застекленным носом и скошенной радиоантенной на крыше.
– Так, так, – рассматривал старательно выписанную картинку Гроховский. – Значит, радиофицировал… А мотор где?
– Сзади.
– Какой фирмы поставишь мотор?
– Отечественной.
– Но наши слабоваты, а, Дмитрии?
– Так вы ж сказали, через десять-пятнадцать лет.
– Молодчина. Хвалю…
– Так берете конструктором или нет?
– Иван Васильевич, ты как считаешь, доверим Дмитричу? А то ведь утекёт конструктором в ЦАГИ или повыше куда. Горючими слезами будем обливаться. Так берем конструктором, только самым-самым младшим, а?
Авиаконструкторы – Борис Урлапов, Глеб Котельников, инженер Константин Калинин, лётчик и военноначальник Михаил Громов (сверху-вниз, слева-направо)
– Обязательно, обязательно, – в тон начальнику весело ответил Титов. – И кабинет просторный дадим. И штат человек в сто организуем. В будущем, в будущем, конечно.
– По рукам, Борис Дмитриевич! Талон на общежитие получите у Спаррэ. Спарре найдете, это самый большой и мощный дядя среди нас…
Так в Особом конструкторском бюро появился новый молодой сотрудник, которого сослуживцы называли сначала просто Боря. Динамичному обаятельному парнишке вскоре действительно исполнилось девятнадцать лет.
Совсем мальчиком, одним из первых в Саратове записался Боря Урлапов в планерный кружок «Парящий полет», возглавляемый тоже юным Олегом Антоновым. Помогал строить один из первых безмоторных летательных аппаратов Антонова. – ОКА-2. Научился столярничать в кружке, овладел мастерством слесаря, обойщика, маляра. Работал на совесть.
Уже в четырнадцать лет Борис стартовал на ОКА-2, правда, не совсем удачно, а через год после этого сконструировал свой первый планер, балансирный.
Учился отменно и в школе и в кружке. К юным планеристам проявляли большое внимание профессор Саратовского госуниверситета, известный математик и гидродинамик Мичурин, другие ученые. Они занимались с молодежью в основном аэродинамикой, а с Борисом Урлаповым и некоторыми другими ребятами – математикой, механикой, графостатикой, сопроматом.
Так в коллектив Гроховского пришел еще один молодой и грамотный, технически подготовленный, а главное – увлеченный авиацией человек.
Вечером Борис Урлапов уже как полноправный служащий конструкторского бюро присутствовал на политчасе, слушал помполита Фоменкова. Здесь многое из международной обстановки начинающий конструктор узнал впервые. Повышая военные бюджеты до крайности, Германия, Япония, Италия переводят свою экономику на военные рельсы. Ими взят такой разбег, который позволит во второй половине тридцатых годов практически быть готовыми к большой войне. В подобной обстановке Советскому Союзу необходимо принимать решительные меры по наращиванию оборонной мощи. И не только количественно. Главное звено – техника. Насытить, пропитать, оснастить качественной техникой Красную Армию – вот главная задача. Тухачевский предупреждает: «Наш враг номер один – это Германия.
Фоменков рассказал, что такое фашизм. Бориса Урлапова так потрясло услышанное, что после политчаса он попросил у Фоменкова конспект его выступления и сделал для себя выписку из «Проекта морального, правового и духовного укрепления Третьей империи, предложенного одним из теоретиков немецкого фашизма графом Куртом фон Эйхеном. Вот что советовал сделать своим единомышленникам граф-садист:
«…Живущему с открытыми глазами в Третьей империи нельзя не видеть печального зрелища, которое закрывают нам окраина и множество разоренных деревень. Полуголая, исхудавшая армия детей, тысячи нищих, тянущиеся к знатнейшим кварталам, как некогда пиратские суда к мирным гаваням. Изнуренные, с ужасными лицами, вшивые, с уродливыми телами, еле спрятанными в лохмотьях, они измученными, нечеловеческими голосами беспокоят даже тех, кого исключительные свойства сверхчеловека оградили от подобных кошмаров… Для охраны арийцев высшего порядка во имя достижения Третьей империей внутренней, а также и всемирной гегемонии, ради обеспечения в этих целях людьми низшего порядка, необходимо: рабочих, крестьян и неимущих интеллигентов, а также всех евреев – ослепить…
Каждый германский ариец вправе использовать все низшие расы, а мы, сверхлюди, наделены правом использовать, помимо этого, еще и арийцев низшего порядка…
Шагающие в атаку слепые дивизии! Слепые миллионы! Представьте себе, господа, психологическое воздействие подобной системы на неприятеля…
Если мой проект не осуществится, если пятьдесят миллионов немецких рабочих, крестьян и неимущих интеллигентов не дадут себя ослепить, лишить голоса и слуха, тогда наступит варварство, осуществленное уже Советским Союзом, тогда Третья империя и с ней вся европейская цивилизация погибли… Господи, упаси нас от этого!»
– Это же бред маньяка – ослепить свой народ! – говорил потрясенный Урлапов, передавая конспект обратно Фоменкову. – Человек не может быть способен на подобное!
– Человек – нет, а вот фашисты могут, – сказал помполит. – Смогут, если мы не свяжем им руки. Именно мы. Больше некому. Конечно, пятьдесят миллионов не дадут ослепить себя физически, пусть об этом фон Эйхен не мечтает, а вот морально, психологически фашисты свой парод будут ослеплять. Это – их политика, их идеология. И шагнут в атаку «слепые» дивизии!
* * *
В конце августа в Воронеже летчики 35-й эскадрильи с самолета ТБ-1 впервые сбросили тяжелый груз методом «Залп». Он заключался в том, что над отделившимся от самолета грузом одновременно, залпом, открывались восемь парашютов. И хотя испытания прошли успешно, сложность системы сулила в дальнейшей практике многочисленные отказы. Не удовлетворила Гроховского и громоздкость системы.
Глава 5. Самолёт-гибрид
Иван В. Титов вспоминает:
…В серый метельный полдень декабря, когда на улицах Москвы в десяти шагах ничего не было видно за вихрящимся снегом, к нашему КБ подкатила автомашина начальника Управления ВВС. Петр Ионович Баранов нередко вызывал к себе Гроховского, но всегда заблаговременно извещал по телефону. А тут – на тебе, запыхавшись, влетает адъютант и говорит:
– Гроховского и Титова срочно к начальнику. Прошу не медлить!
Пробиваясь сквозь белую мглу в холодном автомобиле, мы с беспокойством посматривали на сидящего рядом с шофером адъютанта. Наконец, не выдержав, Гроховский задал мучивший нас вопрос:
– Почему так срочно и… необычно? Что случилось?
– Не могу знать. Петр Ионович вызвал и сказал: «Без Гроховского и Титова не возвращайся!»
