Принцип «Земля»

– А Макара ты понимаешь?

– Ну, нам пришлось научиться понимать друг друга, – усмехнулась Эмили. – С тех пор как мы оказались все в одном месте… По ощущениям, мы с ребятами обсуждали, уже прошло лет пять. Какой язык был знаком большинству, к тому все и потянулись.

– Франчи, слышишь пять «лет», – снова ликовала Грета, услышав знакомое еще одно слово, как будто первый раз увидела живой первый подснежник. – Помнишь, я тебе рассказывала, что мне, когда я уезжала в Большой мир, было двадцать пять лет. Так сказала дама Бэль. Она сказала, что и тебе и Матильде тоже приблизительно столько же.

– Это давно было? – небрежно спросила Эмили.

– Восемь обиоров назад уже, – ответила Грета.

Эмили попыталась прикинуть, но она располагала слишком малым количеством фактов, чтобы сопоставить эти цифры. Однако упоминание о двадцатипятилетнем возрасте слегка обдало ее ностальгией.

– Мне было двадцать шесть, когда это все началось, – задумчиво ответила Эмили. – Ну, приблизительно мы с вами одного возраста, значит. Хотя, мне кажется, вы чуть моложе.

– Эмили, а Макар еще говорит, что сейчас модно говорить, как вы, – продолжила тему Грета.

– Да?! – удивилась Эмили. – Ну, если так говорит Макар, значит, это так и есть.

А сама Эмили подумала, что Макар опять что-то затевает.

– Только мы так и не поняли, что такое «модно», – призналась Франческа.

– Как вам сказать, – выдохнула и задумалась Эмили. – Если модно так говорить, значит, нужно учиться, – не стала она передавать скептические оттенки этого слова.

– Я же тебе говорила, – обрадовалась Грета, что она почти правильно догадалась. – Все. Тогда мы будем учить.

– Ты стала, почти как Матильда, – завопила Франческа.

Девушки втроем тем временем спустились на первый этаж центра. Франческа обратила внимание, что много людей собралось у входа в видеозал, и почти никто не направлялся к выходу. Пока Макар оформлял новый абонемент для Греты, Эмили поинтересовалась у него.

– Ты чего это Макар девчонкам голову морочишь всякими словами, типа, «модно». Ты их так заинтриговал, что они решили учить наш язык.

– Серьезно? Отлично! – отчеканил Макар. – То, что нужно!

– Ты что ли учить-то будешь?

– Ты же не хочешь! – напомнил ей с легким укором Макар.

– Да какой из меня учитель. Я спортсмен с головы до ног, – ответила Эмили. – Ты так на Грету смотришь, я догадываюсь, чему ты ее научишь!

– Кто знает, кто знает?! – заулыбался Макар. – Может, и я чему хорошему научу. Нам никто ничего на этот счет не запрещал. Может и тебя научить? – подмигнул Макар.

– Кобель! – фыркнула Эмили.

– С головы до ног! Так же как ты, красавица, – спортсмен, – отпрезентовался Макар. – Всегда к Вашим услугам!

«Коза, по глазам же вижу, что хочешь! Че тогда козишься-то?» – подумал, прищурившись, Макар.

– А язык будет читать Майкл, – добавил он.

Грета и Франческа с интересом слушали их, не понимали, но тоже улыбались, особенно в ответ на улыбки и взгляды Макара.

– Майкл? Я же тебе говорила, он еще тот тип! – предостерегла Эмили.

– А что делать? Ты не хочешь, я плохо знаю. У нас выбор не большой. Ничего. Мы с ним договорились. Плюс он еще и в местный неплохо въехал. У него отлично может получиться.

– И что ты ему пообещал? Или он за так? – не веря в это, уточнила Эмили.

– Все нормально, мать! Это не главное! Тебе самой не противно ломать язык?

– Да ладно тебе! Говорить не противно. Противней нифига не понимать! Поэтому учу.

– Вот! Ты представляешь, когда мы все заговорим на своем, как этим пратиарийцам будет противно?!

– Что ты против них имеешь?

– Что я имею «за»?! Вот в чем вопрос!

– Вот и все, лапочка! – Макар отдал Грете ее карту. – Я с нетерпением буду ждать вас каждый раз! – Он прямо таки отыграл небольшую репризу. – Слышал, вы решились изучать наш язык?

– Да, да, – поспешила подтвердить Грета. – Такой смешной и даже интересный!

– И гораздо проще местного. Уж поверьте! Сегодня звезды складываются исключительно в вашу пользу. Скоро закончит заниматься еще одна группа аэробики, и начнется урок. Пока можете пройти в зал, вот, где скопился народ. Занимайте места.

Грета еле утащила с собой Франческу.

– И давно ты уже тут ведешь агитацию? – поинтересовалась Эмили.

– Не очень. Ну, как Майкла к нам дали. Но, – добавил Макар, указывая на Грету и Франчи, – боюсь, если эти со всеми не потянут, то уже придется вторую группу открывать. Майкл говорит, что разных всех вместе тяжело будет учить.

– Слушай, ну интересно даже стало, – призналась Эмили. – Пойду сегодня, посмотрю на это шоу.

– Давай, давай! Потом расскажешь. Мне кажется Майкл молодчина. Делает то, что нужно!

Найдя небольшую точку соприкосновения, Эмили и Макар разошлись.

*

То, что в результате увидела Эмили, было действительно представлением. Взращенный на слащавой рекламе телемагазинов, Майкл даже без педагогического и психологического образования, точно знал, как нужно действовать. Тем более что паства, хоть и выглядела взрослой, но в общей массе еще не переросла сознания начальной школы, а манипулятором Майкл был о природы одаренным. Эмили не была удивлена спектаклем. Она была впечатлена, поражена, и влюблена в это искусство, что еще более насторожило ее в отношении Майкла.

– А теперь после грамматической части, – говорил Майкл, – мы, как и на предыдущих занятиях, познакомимся с некоторыми новыми словами. Сегодня у нас будут немного сложные, но очень важные слова.

Итак, первое слово на сегодня это «свобода», – Майкл при этом слове раскинул руки в стороны, встряхнул головой и прикрыл глаза, словно ощущая всем телом магию этого понятия.

«И этот талант ты наверняка бездарно топил в бутылке, – подумала Эмили, оценивая опыт общения с Майклом, его вид и манеры, – работая в какой-нибудь дыре пронырой, стараясь отмутить себе все, что возможно, лишнее».

– Повторяйте «сво-бо-да», – не стесняясь, практически кричал Майкл, растягивая слоги. – И сразу в сочетании со словами с прошлых уроков «я люблю свободу!» Еще можно сказать «я свободен!»

Что же это значит «сво-бо-да»? Это когда ты делаешь то, что тебе хочется, никто тебе не приказывает, никому не подчиняешься, ни перед кем не отчитываешься, – членораздельно рассказывал Майкла, стараясь донести каждую каплю смысла и чувства. – Свободу нужно осознавать. Ее нужно чувствовать, ее можно даже вдыхать! Как я. Я свободен! – снова крикнул он и, вдохнув полными легкими, закружился на одной ноге, раскинув руки в стороны. – На Земле все люди были свободными!

Майкл объяснял смысл слов воодушевленно, эмоционально. Но объяснять на пратиарийском ему, конечно, было трудно.

Следующее слово «рабство», «раб-ство». Это слово по смыслу прямо противоположно предыдущему слову «свобода», – сразу пояснил Майкл, сменив интонацию на негативную, жесткую, враждебную. – Это угнетение, давление, контроль одного за деятельность другого. Это когда тебе могут приказать, а ты не можешь отказаться, когда кто-то может вам что-то запретить, когда ты не можешь ничего сделать без чьего-то разрешения. Люди всегда боролись с рабством. Они всегда хотели быть свободными. И они добились этого! Люди имеют право быть свободными.

Вот и новое слово «право»…

*

Когда Майкл разогнал толпу граждански неграмотного пластилина, Эмили захотелось поговорить с Майклом и Макаром. У нее просто горели глаза. Она действительно была поражена и искренне хотела поделиться впечатлениями.

Традиции стали складываться уже и здесь. По обыкновению после занятий, людей не перекроить никакими новыми мирами, они собирались в своем крыле центра Манкоа в чайной. Эмили влетела в комнату, надеясь найти здесь остальных. Майкл сидел, развалившись на стуле, испытывая его последнее терпение. На столе стояла полупустая чашка таойи.

– Что делаешь? – поинтересовалась она.

– Тебя жду, красавица! – в интонациях Майкла не забыли отразиться их несколько напряженные с ней отношения.

– Меня? – удивилась Эмили, на этот раз с некоторой добротой в интонации.

Практически вслед за Эмили пришел и Макар.

– Конечно, тебя? – Майкл остался в своем образе. – Сижу, жду. Чай уже весь выпил, печеньки сгрыз. Даже ногти сгрыз, – гыгыкнул он.

Воодушевление Эмили помогло ей пропустить мимо этот сарказм. Она не огрызнулась язвенно, как обычно, на подобные заходы Майкла.

– Не чай. Это таойи, – поправила она его. – Местные так называют.

– Да мне намотать, как они его называют! – усмехнулся Майкл.

– Я тоже все называю просто чаем! – поддержал его Макар. – Язык еще ломать!

– Ну, вы же не называете кофе чаем? – Эмили не успокаивалась.

– Это исключение. А все остальное чай: чай из смородины, из мяты… – продолжил Макар.

– Ладно, это не важно. Ребят. Я что хотела вам сказать! Я просто реально в шоке, оттого, что вы делаете! – перебивая себя, говорила Эмили.

Но в ее голосе не было возмущения. Она действительно была удивлена и впечатлена. Это впечатление даже на какое-то время заглушило давно сложившееся настороженно-холодное отношение Эмили к Майклу и минимально серьезное к Макару.

– Конечно! А ты думала, мы тогда просто поговорили, посмеялись и все, сложили ручки? – почти возмутился Макар. – Ты это слышал, Майкл! – толкнул он его в плечо.

– Честно говоря, думала, – нехотя, но призналась Эмили. – Ну, в крайнем случае, думала, из этого выйдет что-нибудь нелепое, – продолжила она, интонацией давая понять, мол, она признает, что ошибалась. – Что вы планируете делать дальше? – интересовалась она.

– Погодь, мать, – отмахнулся Майкл, с видом, что он занимается более срочным и важным на данный момент делом. Он заканчивал ковыряться в шкафах и котелках. Но все-таки не выпадал из беседы, между делом выдавая смачные оценки. – Видя, как податлива эта серая масса клетионцев, у меня воодушевление с каждым занятием зашкаливает все больше и больше.

– Так что мы пока еще не выбрали окончательно, что мы хотим с ними сделать! – продолжил мысль Макар.

– Но с каждым разом я оказываюсь все более голодным! – гыгыкнул Майкл, перенося на стол тарелки с едой. – И вас приглашаю отужинать.

– С удовольствием, – поддержал его Макар.

– Присоединишься? – любезно, но слегка язвенно, предложил Майкл Эмили, непривыкший к ее расположению.

– Да пожалуй, – не отказалась она, что для Майкла было скорее неожиданно.

– Тогда желаю вам полета воображения, чтобы эта местная, так сказать, еда показалась вам изысканным обедом в шикарнейшем ресторане, – даже сам от этих слов закатил глаза Майкл.

– Тогда еще притупления вкусовых ощущений пожелай, – отшутился Макар. – Спасибо.

– Спасибо, – Эмили была более сдержанной. – Так к чему же вы все это ведете? – вернулась она к исходной теме.

– Мы, солнышко, убиваем сразу двух зайцев, – не скрывал гордости Макар за то, как им удалось реализовать первые шаги. – Во-первых, они выучат наш язык, и нам станет легче с ними общаться. А во-вторых, Майкл научит их жить…

– Они же вообще наивные! – перебил его Майкл. – И они же здесь просто рабы!

– Только они этого не понимают! – добавил Макар. – Но мы сделаем из них настоящих людей.

– И нам самим здесь станет не так скучно, – добавил перспектив Майкл.

– А сейчас тебе скучно что ли? – удивилась Эмили.

– Киска! Мы с тобой уже сколько вместе там по коридорам скитались, здесь типа при деле сидим, за еду вкалываем…? А ты до меня дотрагиваешься, только когда мне по рукам бьешь. Я не понимаю, как ты столько времени с этим справляешься?! А еще спрашиваешь, не скучно ли мне!

– Кобель ты, – ехидно-надменно, но по-доброму, улыбнулась Эмили.

– Что поделать! – даже не обиделся Майкл. – Но у каждой сучки тоже хотя бы раз в год должно просыпаться желание! – не стесняясь намеков, продолжил он, сверля Эмили сладким взглядом во все эрогенные места сразу.

– Уже совратил кого-то из местных курочек? – усмехнулась Эмили, обходя словесный выпад Майкла.

– Допустим, нет. Но это вопрос времени. Поверь! – Майкл говорил, будучи абсолютно уверенным в силе своего кобелизма. И какая-то одна непробитая юбка в лице Эмили нисколько не снижала его самооценки. – Так что, мать, смотри. Пока у тебя конкуренток не много.

– Расслабься, падре22! – брызнула Эмили. – Ты, можно подумать, последний мужчина!

Майкл неожиданно снизил тон нападков. Эмили удалось и его за что-то задеть.

– Да. Нормальную бабу среди этих курочек не найти. Ты права, Эмили, – опустив глаза, произнес он. – Но и нормального мужика себе среди местной мебели ты тоже не найдешь! – нашел на чем отыграться Майкл.

– Так, стоп! – неожиданно вмешался Макар. – Давайте не будем сливать серьезный разговор в подштанники! – Майкл не зли Эмили. Она нужна нам.

– Да. Без тебя, Эмили, нам будет сложнее, – признал Майкл.

– Ты, кстати, тоже могла бы свои занятии дополнять полезным содержанием, – поспешил предложить Майкл. – Легко…, не навязчиво…

Эмили задумалась.

– Я могу, например, акцентировать внимание на том, что упражнения следует делать не четко, как я говорю, а так как они хотят, как им удобно… Что это их тело…

– Ты тоже схватываешь на лету, мать! – поддержал ее Макар.

Новый раз такую фамильярность, перерастающую в бесцеремонность, Эмили не смогла пропустить в ворота и огрызнулась.

– Какая я вам мать? – фыркнула она.

Но беседа не потеряла на этом конструктив.

*

Затея с распространением земного языка нашла отклик у многих людей. Чем больше людей втягивались в эту модную тенденцию, тем больше приходило новичков.

При случайных встречах на улицах, это им рекомендовал Майкл, как часть обучения, между собой они старались говорить на земном или, как его еще иногда называли, людском или человеческом.

Майкл специально стал употреблять эти слова чаще чем «земной», считая, что они больше несут объединяющего смысла, точнее конкретизируют идеи единства людей, отличия от пратиарийцев и, самое главное, не просто отличия, но противопоставления.

*

– Макар, ничего не поделать, – как-то заявил Майкл. – Придется тебе тоже обучать. Хотя бы самым азам, в самом начале. Слушателей и групп становится много.

В чайную вошли Эмили и Изингома. Макар любезно предложил им таойи.

– Прям вот только заваренный! – сообщил он.

– Обязательно! – сухо согласилась Эмили.

Сегодня был не ее день, как ей самой казалось. Она с самого восхода Сиклана выглядела раздраженной.

Изингома в свою очередь любезно предложил всем искурить сигару, скрученную из чего-то нового. Он тоже нашел своих поклонников.

– О! Эмили, ты как раз вовремя, – перевел стрелку Макар. – Майкл говорит, что не справится с таким количеством групп сам. Просит, чтобы хотя бы азам кто-то учил.

– Ты же оценила нашу затею! – поддержал его Майкл.

– Так сам-то, не можешь помочь? – натянуто ответила Эмили Макару, пытаясь все-таки уйти в сторону.

– Я же сам плохо знаю ваш язык, не грамотный, считай. Я сам хожу на занятия к Майклу, – оправдался Макар. – Ну, научу неправильно, потом переучивать. Я могу научить своему языку. Только какой смысл. А Изингома что скажет? Ты местный уже освоил?

– Уже лучше. Я бы с радостью, ты же знаешь! Только я, как и ты. Родному бы языку… – ответил тот.

– Нет, Эмили. Придется все-таки тебе. Соглашайся. Дело-то нужное! – подключился Майкл, начиная интонацией залазить глубже, чем словами.

Эмили действительно видела в этом смысл. Больший, причем, даже не в распространении языка.

– Я понимаю, что с изучением языка, человек впитывает и нечто другое. Уж, по крайней мере, одновременно можно привить очень много нужного нам, но… – как могла, тянула время Эмили до момента, когда придется соглашаться.

– Вот видишь, Эмили. Все понимаешь! А ты говорила, что местные люди какие-то инопланетяне, ни рыба, ни мясо, – продолжил рассуждать Макар, вменяя Эмили свои же слова, с которыми, правда, Эмили соглашалась. – Оказалось, нет. Как раз мясо! Такой же пипл, прывущий в управляемом тренде.

– Ты знаешь, о чем я думаю? – спросила Эмили?

– Конечно, знаю. Ты же знаешь, я согласен! – многозначительно улыбнулся Макар.

– Тьфу! Самец весенний! – выдавила Эмили. – Я не об этом!

– Я понял, не сегодня! Скажешь, когда будешь в исступлении! – подлил масла в настроение Эмили Макар.

Эмили проглотила намеки Макара, но уже с большим трудом, чем первые.

– Вот чего вы так беситесь? – продолжила она. – Здесь ведь все, как и у нас. Почти. Вот даже мы пьем этот таойи. Вкус своеобразный, конечно, но по своей форме и сути легко узнаваемое земное.

– Есть большущее «но», – возразил Майкл. – Здесь мы все-таки не дома. По крайней мере, я не ощущаю себя дома. А кто-нибудь ощущает?

– Нет, – ответил даже немногословный Изингома.

Остальные согласились с ним.

– Кроме того, здесь есть другие свои. И они, уверен, тоже не считают, что мы здесь дома, – добавил Макар. – Я тебя не узнаю! – возмутился он. – Рассказывали, что в Белатории ты была первым реформатором и зачинщиком!

– Там мы пытались во всем разобраться, чтобы выжить. Там мы даже не знали, чем можно питаться. А здесь мы думаем о том, как все сломать, и говорим людям, что то, во что они верят, на самом деле не так. А им было ли плохо?

– Хорошо! Пей свой таойи! – вспылил Майкл, но обошелся приличными формулировками. – И пускай пратиарийцы за тебя решают все, что ты будешь, и чего не будешь делать завтра!

– А знаете, что мне сейчас очень хочется узнать? – спросил Изингома, предпринимая попытку немного сменить тему и охладить дискуссию.

– Ну-ка, ну-ка? – охотно заинтересовался Майкл.

– Я когда сюда попал, здесь же было много наших: Тадеу, Деви, Ванесса, Арамаан, Сабира,…

– Арамаан и сейчас здесь, только все время где-то пропадает, – перебил Макар. – Он какой-то непонятный, если честно.

– Я помню, что он здесь, я просто вспоминаю людей. Еще Рамеш, Витарр, Карла, много еще кого. Мы вместе с ними еще все это придумали, они тоже одобрили нашу стратегию. Потом некоторых перевели в другие центры. А вот интересно, они там смогли так же продвинуться?

– Ах! Карлу жаль отпустили! – вспомнил с ностальгией Майкл. – Эх, ее фанданго!

– Сиди! Фанданго! – успокоила его Эмили. – Она от тебя и сбежала! – Даже Макар ее так не достал, как ты.

– Тебе-то, конечно, сиди! Ты так не сможешь, – подначивал ее Майкл. – Как она бедрами, энергично. Ух!

– Зато я с локтя могу. Честно! Тоже энергично! В пух! – шутя серьезно, ответила Эмили.

– Хорош, тебе! – возмутился Майкл. – Можно подумать…!

– А ты прав, Изингома. Ты большой стратег, оказывается, – согласился Макар. – Ты и на Клетионе, помнится, крутился в политике. Политика ведь великое дело!?

– Политика – это только лишь одним из видов проституции! – ухмыльнулся в ответ Изингома.

– Это как еще? – чуть не захлебнулся смешками Макар.

– Да просто. Где-то нужно дать, а где-то нужно драть! – откомментировался Изингома.

– Ты не так прост! Хоть и черный! – прищурился Майкл.

– А ты что-то имеешь к черным? – огрызнулся Изингома.

– Не нервничай. У нас общие цели, – поспешил загладить неосторожность Майкл.

– Знаю я ваши общие цели! Ровно до вскрытия банковского сейфа! – Изингома напротив не стремился нивелировать остроту, выстраивая какую-то свою тактику.

– Стоп! Не кусаться! – крикнул Макар. – Мы остановились на том, что нам как-то нужно уже связаться с нашими в других центрах. До чего там они успели доработаться? Думаю, у местных должна быть связь.

– Можно узнать у главного, – подсказал Майкл.

***

Деш несколько раз рассказывал Авдею про Препрею, о линиях, которые кружатся вокруг почти угасшей Асаны, и вместе с ними Сиклан, что заменяет им Солнце, и маленькая, но яркая, Эйвена, о Канисе и о Танкуре, тень которой преждевременно обрывает арияд на Калипре на широте Мантамы.

С Сикланом и Танкурой более-менее было понятно, их было видно с Калипра. Последнюю приблизительно как Луну с Земли, подыскивал себе аналогии Авдей, чтобы уяснить и увязать все новое, все-таки он был археологом, а не астрономом. Только Танкура не меняла своего положения, в отличие от Луны. Асана представала мутным расплывчатым найвоновым пятном каждый асан и невероятно огромной Луной, но с расплывчатыми краями, в арияд. А все остальное…? Разве это можно было себе представить со слов! Тем более, представить правильно!

И вот, они, Деш с детьми и Авдей, наконец, собрались в поездку, и они покинули старты. Впереди их ждала Препрея – одна из планет третьей линии.

Деш взял места специально в хвостовой части гона, чтобы получить самую лучшую возможность обзора всей системы Прата. Майол взялся комментировать то, что открывалось взору, поглядывая на Деша, чтобы тот поправил в случае, если он сам что-то напутает. За окном гона существенно потемнело, но не до полной темноты.

– Потому что здесь есть атмосфера, – пояснил Майол.

– В космосе? – удивился Авдей.

– В космосе, это имеется в виду, что мы за пределами атмосферы Калипра? – уточнил Деш. Авдей кивнул. – На Прата слабую атмосферу формирует вокруг себя Асана. Вокруг планет она, конечно, плотнее, но есть и за их пределами.

– Сейчас мы проскользнем между Калипром и Танкурой, – перебил Майол. – И с той стороны из-за Калипра появится Канис. Потом еще Порифий, Ортена, а со стороны Танкуры появится Майтарис! Я их тоже еще никогда не видел! Просто знаю, что они должны быть.

Гон набирал скорость, и слова Майола на глазах становились реальностью. Сначала Калипр и Танкура засветились на фоне Асаны, потом они увидели другие планеты.

– А вот еще смотри, сиклановые леса, – обратил внимание Майол.

– Да, да, помнишь, я тебе говорил, что они выглядят еще более впечатляюще, чем ветки под нашими живыми дорогами? – напомнил Деш Авдею.

Авдей сравнил вид из окна с бородатыми лианами в стационе. Действительно, это выглядело похоже. Но гораздо более эффектно, особенно при осознании, что это в планетарном масштабе. Сиклановые леса некоторых планет как бы свисали в направлении радиусов Асаны в космос. Крошечный гон словно только-только выпутался из них.

– А не у всех планет такие леса? – спросил Авдей, оглядывая появившиеся в поле зрения планеты, образующие линии.

– Только у тех, что в синхронном вращении с Асаной, – пояснил Деш. – Иначе леса не вырастают такими высокими, да и растут по всем направлениям приблизительно одинаково.

– Всё. Планеты удаляются, удаляются, – с легкой грустью сказала Фиея. – А потом они станут просто светящимися точками. Звездами.

Майол и Фиея действительно впервые покидали Калипр так надолго и так далеко. И их детские глаза горели еще сильнее, чем глаза Авдея, который этого не только никогда не видел, но и никогда об этом не слышал. Для детей же это было оживление картинок из учебников.

– Здесь звезд, кстати, почти нет. Когда ты уходил на работу, я разглядывал небо и почти не видел их, – поделился наблюдениями Авдей. – Немного, и тусклые.

– Их очень много на самом деле, – ответил Деш. – Если ты отвлечешься от Калипра и Танкуры, то уже увидишь их. Просто на Калипре на широте Мантамы их плохо видно, они теряются в свете даже в Асановых сумерках.

– Расскажи мне еще раз о них, у меня, видимо, не все срослось в голове от прежних разъяснений. Почему у вас почти никогда полностью не темнеет?

– Из-за постоянного рассеянного остаточного света Асаны. Свет рассеивается ее же атмосферой. Она довольно далеко распространяется. Атмосферы планет его частично пропускают. Полностью темно бывает только на внешнем полюсе. Мы там однажды с детьми были, но в арияд, – пояснил Деш и добавил. – Как будет возможность, постараемся туда попасть на все выходные, чтобы и асан захватить.

Звезды теперь действительно были видны. Тем временем гон отошел от своей линии довольно далеко. Линия повисла в пространстве, опоясывая Асану жемчужным ожерельем, к почти каждому камню которого крепилась уже едва заметная тонкая подвеска сиклановых лесов. Казалось, что они тянутся за гоном, пытаясь ухватиться за него. Одновременно другие линии приобрели понятные очертания, высветившись звездными кольцами вокруг Асаны и образуя все вместе диск. Впрочем, некоторые кольца лежали выше диска, а некоторые ниже. Дети прилипли к окну и руками, и глазами.

– Это те самые линии? – уточнил Авдей. – И некоторые стоят в наклоне?

– Да это линии. Две из внешних линий, тех, что полностью сейчас не видно, они продолжаются еще с той стороны, – Деш провел рукой круг через направление, куда двигался гон, – находятся в наклоне. Почти все линии заселены уже.

Авдей, конечно, был поражен масштабами системы Прата и ее видом.

– А сколько же у вас население? – спросил он.

– Если прикинуть так, чтобы тебе стало понятно, на Калипре население в пять раз меньше нынешнего населения Земли. Только, пожалуй, стоит учесть, что с того момента, как ты попал сюда, оно в полтора раза выросло, а потом упало втрое. А еще есть, это только ближайшие к нам, Танкура, Канис… Только в нашей второй линии больше сотни заселенных планет. Но Калипр и вся вторая линия не самые населенные. Самая заселенная первая линия. А вообще заселены уже восемнадцать линий и еще четыре заселяются.