Обратная сторона жизни. Книга вторая

– Как я понимаю существует возможность, что она или оно, как его там, проснется и вылезет… И тогда я стану другим… – он на мгновенье замолчал. – Человеком… Да? – он вопросительно посмотрел на облокотившуюся о спинку лавки Совесть.

– Заданный тобою вопрос имеет два ответа, – неопределенно улыбнулся старик, подтянув светлую штанину и закинув ногу на ногу. – Она может выбраться, во-первых… – дед ткнул пальцем в безоблачное небо, заостряя внимание на своих словах. – Если ты сам этого захочешь, а во-вторых, если там… – старческий палец изменил направление на землю, а скорее под нее. – Ты не сумеешь контролировать свои низменные инстинкты, что происходит довольно часто и тут главное не перейти определенные границы, – дед усмехнулся, а юноша наоборот нахмурился, не видя ничего смешного. – Последние свои жизни ты учился существовать среди людей, не пытаясь влиться в их общество, отвергающее тебя не в первый раз. Оно примет тебя лишь тогда, когда ты согласишься играть по его правилам, но этот путь тебе противен, ведь тогда от твоего истинного «Я» ничего не останется, как и сдохнет закопанная здесь Тварь, да и я тоже… – теперь уже как-то уныло хмыкнул дед. – Игра по общественным правилам – это превращение в пустышку, марионетку, когда твоими ниточками являются нормы поведения и бездумное копирование интересов окружающих. Ты сам прекрасно знаешь, как выглядит жизнь по шаблону и отличный пример – твоя мать, боящаяся хоть капельку отличаться от соседей, не в обиду будет сказано, – Совесть откинулась на нагретую спинку, а Дмитрий бесстрастно кивнул и, вытащив руки из карманов, уселся на теплый песок вместо лавки. – Так вот. На следующие сотни и сотни лет, если сумеешь вернуться из Ада… – парень недоуменно моргнул, но дед продолжал говорить. – У тебя остается только один вариант жизни… Постоянно контролировать его – Зверя внутри, беспокойно-спящего до поры до времени, – неопределенный кивок морщинистого дедули указал на восхитительный пляж, омываемый безбрежным, ласковым морем.

– Рассказал бы кто-нибудь подобную ересь мне раньше, плюнул бы ему в лицо, но сейчас… Я отлично помню, что когда меня первый раз накрыло кипящим морем… – удобно сидящий на песке перед лавкой парень зябко передернул костлявыми плечами. – Я увидел черта! Настоящего! Такого же, как их описывают алкаши, да и вообще изображают по всему миру! Огромного и рогатого… – костлявые плечи мальчишки вновь зябко дернулись. – Стоящего в уродливой, будто древней, маленькой комнате… Это меня там мучили? Да? – сглотнул ком в горле парень и уставился на задумчивого старика, а тот бесстрастно кивнул. – И почему я раньше во снах никогда не помнил про это место и тебя, а только последние разы?! Почему лишь после… Как ты говоришь смерти, я могу помнить наши разговоры?!

– Потому, что ты начал слушать меня… – грустно вымолвила Совесть, приподняв старческий подбородок, дабы коснуться им вечернего солнца. – Ты никогда не желал разговаривать со мной, в особенности, после того, как закопал ее… Ты растил меня, да! Но нормально общаться… Это выше твоего предела… – он с горечью взглянул на виновато уставившегося в ноги мальчишку. – Все то время, что мы вместе, причем заметь, по твоей инициативе! – дед обвиняющее ткнул пальцем в сгорбленного юношу. – Ты бежишь от себя, меня и прячешься от людей, ибо каждая твоя попытка подарить кому-либо своей, непохожей на другие, искренней любви и получить взаимную – заканчивались плачевно. Только с закопанным здесь созданием у тебя что-то получилось, пусть даже после каждого выслушанного ее совета ты терял частичку настоящего себя, а со мной… – Совесть горестно хмыкнула и махнула рукой. – Вспомни себя маленького. Ты родился, жил, развивался, но угрызения настоящей совести стали мучить тебя годам к одиннадцати, не ранее. Все мои более ранние советы, это так… Детский лепет, а вот потом, когда ты постепенно взрослел, и поступки ухудшались с каждым годом, то старался сбежать туда, где уютно и защищено, – старик охватил рукой пляж с морем. – В место, созданное внутри себя тобой же, где ты сам выбираешь – слушать меня или нет. Поэтому, как только ты умер и протрезвел, то сразу пришел в чувство и с повинной головой решился выслушать меня, инстинктивно вернувшись в свой маленький мирок, – Дима нахмурил брови, но промолчал, решив отбросить эмоции куда подальше. – Это только с виду все выглядит довольно запутанным, на деле же очень просто. Как люди прячутся от совести? Употребляют алкоголь и наркотики, дабы провалиться в насильное беспамятство, но мало кто из них знает, что совесть все равно наведывается в их сны, туда, где они прячутся от жизни в материальном мире, ничего о нем не помня.

– Вот значит как… – задумчиво пробормотал отощавший мальчишка, нырнув тощей пятерней в подмышку и с наслаждением скребя там. – Понятно почти все, кроме одного. Какой все-таки смысл твоего появления в моих снах, если ты все равно не помнишь происходящее за ними?

– Разговоры! Совсем недавно мы с тобой это уже обсуждали, – ласково улыбнулся старик. – Тем более, как раз ты и запрещаешь пользоваться своей памятью, вследствие чего я могу лишь отвечать на вопросы и говорить о наболевшем, надоедая тебе, – Совесть усмехнулась и чуть поправила старческий зад на твердой лавке. – Допустим, помочь решить ту или иную проблему, тем более, где еще как не во снах, искать ответы? Ты же знаешь пословицу: «Утро вечера мудренее», – и ведь действительно! Часто просыпаясь по утрам, уже видишь ответ на интересовавший тебя вчера вопрос.

– Хочешь сказать, что любой, кто хоть как-то провинился перед самим собой, разговаривает по ночам с совестью? А, если ее нет? – парень задал встречный вопрос, желая разобрать сумбур в голове

– Если ее нет… – старик замер и замысловато постучал узловатыми пальцами по деревянной лавке. – Значит, миниатюрное подобие закопанного тобой создания до сих пор идет рядом с этим любым, убаюкивая его на ночь ласковыми колыбельными, в которых поется, что он герой и делает все, как надо. Таким людям намного проще жить, ведь у них одна сторона совести, а вот у хорошего человека всегда две… Чтобы воспитать себя, требуется перерасти желание легко жить, ибо только оно – желание легкой жизни толкает на низменные поступки, и в тот день, когда ты взял лопату, позвав Тварь с собой копать яму, ты осознал, что растешь не в ту сторону.

– Опять растешь… Непрерывное ощущение дежавю… – ссутулившийся Дима набрал в горсть теплого песка и высыпал сквозь худые пальцы, горестно хмыкнув. – Вся моя жизнь связана с ростом. Сколько себя помню, всегда стремился вверх, в места абсолютно не интересующие остальных потому, что они в них не верят. Так странно… – его мысли потянулись вдаль от основной темы. – Помню всю свою жизнь до момента, как с похмелья пошел за бутылкой пива и встал в тени здания, а потом все! Короткая боль, темнота и я здесь… На этом пляже рядом с тихим морем, где капаешь на мозги ты, а потом легкий отрывочек в виде здоровенного, вроде старого черта и опять этот пляж… Четвертый раз! А в другой реальности я, оказывается, нахожусь в Аду и не знаю, что там происходит… – мальчишка раздраженно пнул ни в чем неповинный песок и поднял серо-голубой взор на Совесть.

– Хм… Все о чем знаю я, знаешь ты, поэтому просто напомню… – старик почесал висок и прищурил глаза, словно защищаясь от дующего с моря ласкового бриза. – Реальность человеческого существования такова, что почти все люди живут двумя жизнями в нескольких мирах. Человеческие сны – это места, куда отправляется другая частица тебя, дабы накопить иного опыта и знаний, найти решения на вопросы без ответа. Она развивается в сновидениях, а ты наоборот наяву, и кто из этих двух более реален – должен понять ты сам, не забывая, что они оба одинаково важны, – Дмитрий задумчиво жевал нижнюю губу, пытаясь переварить массу чересчур философской информации и пока получалось. – Неужели ты считаешь, что прикованные к капельнице, находящиеся в коме «овощи» несчастны? О, нет! Ха-ха-ха! – радостно рассмеялся старик, а после поправил чуть съехавшую шляпу. – Мир, в котором живут они, намного более реальный, чем тот, где эти, так называемые больные ходят под себя. Большинство снов, когда от кого-то бегаешь, что-то ищешь и встречаешься с разными людьми на самом деле самая, что ни на есть правда! Вот, например ты! Постоянно читаешь в сновидениях книги, которых ни разу в глаза не видел, однако они настолько хорошо написаны, что сам поражаешься, правильно? – Совесть вопросительно взглянула на задумчивого парня, перебирающего теплый песок, а тот на мгновение замерев, кивнул. – И как ты сам думаешь, что это за книги?

– Не знаю… – неуверенно пожал плечами мальчишка. – Как-то не было время поразмышлять, да не очень-то и хотелось… Про книги мне только на пьяную голову снилось. Не могу утверждать ничего конкретного, тем более я очень много читал, мало ли… Наслоения какие-нибудь, плюс моя фантазия…

– Это твои книги! Ты их пишешь во снах, а только что сказанному сам не веришь, не правда ли?! – горящим взором уставился на него приподнявшийся старик, а действительно не верящий Дима удивленно и впервые приподнял правую бровь, чего у него никогда не получалось.

– Мои? Я писатель? Честно говоря, всегда хотел писать, но думал, что это не мое, а приходящее в голову – бред, поэтому и не пробовал… – глупо улыбнулся он, с хрустом наклонив шею в разные стороны. – Только пил и мечтал о других мирах, обожал фильмы про супергероев, а оказывается вот оно что… – огорченно пробормотал парень и полностью улегся на мягкий песок, глядя на замершее предзакатное солнце. – Теперь я еще больше запутался! Ты рассказал, будто я закопал здесь нечто очень плохое – это раз. Затем ты говоришь, что я держусь подальше от человеческого общества, ибо оно может превратить меня в пустышку – это два. После ты утверждаешь, что я прожил много жизней и пришел на Землю разгребать ее грязь – три. Четвертое – это будто я умер и пребываю в Аду. Ну и пятое – я ни много, ни мало – талантливый писатель, и все это, на мой взгляд, определенно связано. Так? – Дмитрий оторвал от пляжа голову и уставился на Совесть, а та в ответ кивнула, обмахиваясь шляпой.

– В точку юноша! В самую, что ни на есть точку! Теперь сложи куски данной мозаики в целостную картину и посмотри на нее, задуманную тобой самим! Ты намного умнее окружающего тебя большинства и пусть даже сильно недолюбливаешь людей, однако придумал, как помочь им, не вливаясь в общество! И знаешь, где ты все это придумал?! В сновидениях! Именно в них! Сидя в одиночестве и не желая ни с кем разговаривать. Твои упрямство, таланты и социопат внутри делают тебя тем, кого люди будут слушать оттого, что ненавидят! Обсуждать и осуждать, проклиная твое имя из-за злобы, вложенной в их обучение! Как же они ненавидят жестокую правду, смывающую красивую изморозь с окон, через которые смотрят на мир, не видя настоящей реальности! И как сильно боятся боли, что сдавливает разум при чтении тобою написанных строк! Ведь свойство правды таково, что она заставляет закрывать глаза и не смотреть на нее, дабы не резало ослепляющим светом, однако ты умеешь делать это столько изощренно, что становится лишь интересней, хоть ледяная дрожь по телу и говорит обратное. Тот самый страх, неслышно, но беспрестанно твердящий в ухо: «А вдруг на самом деле?», – и этот шепот не смолкает ни днем, ни ночью. Ты сам пришел на Землю разгребать грязь, не представляя, как будешь делать это, но все давно заложено внутри тебя, главное к этому вернуться. Ни один раз ты умирал, но с каждым разом все больше и больше менял суть человечества! Пусть какие-то твои жизни являлись бессмысленными, ибо ты сам не желал что-либо делать, постыдно отчаявшись, однако каждый шаг приближал тебя к своему истинному «Я» – ТВОРИТЬ! Быть той самой частичкой Бога, отправившейся на поиски себя, дабы вырасти и перерасти Его! Стать больше и лучше Отца, доказав Ему на что ты способен! И сделать такими же всех людей! Вести их к Нему, пробуждая, делая лучше и чище, через боль и страдания, заключенные, конечно же, в злобной правде! Тебя будут ненавидеть, проклинать, обсуждать и желать растоптать лицо с телом, но написанные твоею рукой слова разойдутся по всей Земле, ибо многие хоть и не проснулись, но распахивают глаза! Ты не раз был в Аду и не раз возвращался, каждый раз преподнося рассказы о нем в новом свете! Их переписывали, пересказывали, переделывали, но всякий раз ты приносил новые и новые, внося хаос в уже измененный разум людей. Ты вернешься и в этот раз, дабы облечь их в форму, наиболее подходящую современному обществу и пусть оно снова вздрогнет! – дедуля гордо встал, расправив грудь, словно наслаждаясь сумятицей, творящейся в серо-голубых глазах Дмитрия, с дрожью вслушивающегося в каждое слово Совести, бьющее его ощущением дежавю.

– Да кто я такой?! О чем ты таком говоришь?! – он шокировано смотрел на замолчавшего старика в белоснежном костюме, надевшего шляпу и счастливо улыбающегося. – КТО Я ТАКОЙ?!! – зло заорал он, подскочив к сухонькому дедуле и желая толкнуть обратно на лавку, но в этот раз ярость не помогла, и тощий мальчишка врезался в невидимую стену, рухнув на песок.

– Ты тот, кто ты есть! – Совесть усмехнулась. – В следующий раз ты сумеешь прочесть газету и тогда поймешь! Тебя ждет еще множество воспоминаний, ведущих к себе настоящему, и тогда ты окончательно проснешься, осознав смысл жизни, а пока счастливо оставаться! – полный сюрпризов, благообразный старичок растворился в воздухе, а Дима почувствовал приближающийся сзади жар и, обернувшись, увидел огромную тень от кипящей морской волны, которая тут же накрыла его с головой.

«Это ненадолго… Всего мгновенье…», – подумал заживо варящийся мальчишка, не могущий даже захлебнуться распухшим горлом и растворился в болезненной темноте.

– …ем!! Подъем!! Подъем!! – гнусавые вопли рогатого поросенка с силой разрывали одеяло крепкого, как абсент и темного, словно Марианская впадина сна без каких-либо образов.

Моментально распахнувший глаза и пришедший в себя Дмитрий отлично выспался и, судя по положению окостеневшего тела, как рухнул, так и провалялся все время, отведенное на заслуженный отдых. Свиномордый черт тем временем не унимался и, достав зазубренное мачете, застучал по бочке со скотской похлебкой, разнося по людскому хлеву звонкие «Бом-бом-бом!»

«А вот пожрать было бы неплохо…», – желудок парня застенчиво квакнул, словно девственница, желающая еще один малюсенький разочек, и Дима уселся, выпрямив спину и хрустя шеей.

Растрепанные женщины напротив суетливо поднимались, протирая глаза, звеня цепями и быстро зачерпывая воду из канавы, дабы ополоснуть сонные лица, плюс попить, как-никак земные привычки, да и сама чистоплюйская натура слабого пола быстро исчезать не собирались. Лиза, спавшая калачиком в защищающей младенца позе, поднялась быстрее всех, как и ее моментально взвывший, незамедлительно обосравшийся ребенок, видимо так своеобразно пожелавший всем доброго утра.

– Привет! – криво поморщился Дима от пронзительных воплей младенца, «подаренной» им вони и лязганья клинка сатира, не унимающегося с гнусавыми криками. – Как спалось?! – он уставился на помятое лицо грудастой Лизы, выглядящее довольно мило. – Говорят, если девушка спросонья хорошо выглядит, то с косметикой она вообще богиня! – крик раззадоривающегося малыша бил по ушам подобно режущей камень болгарке, а парень обернулся на уже голодно смотрящего в сторону бочки Такеши и будто не спавшего Лкетинга, прямого, как трость английского джентльмена. – Да, парни? Хорошо же она выглядит? – юноша искренне желал подбодрить девицу, зная, что ничего не красит женщин лучше, чем искренний комплимент, пусть даже в столь жутком месте.

– Конечно, Дима-сан! – вежливый и зачарованный бочкой японец сто процентов не расслышал о чем речь, но всегда был готов подержать друга, масаи же повернул ярко-синие глаза и произнес:

– Ты прав белый брат! Ли-за очень красивая женщина! Жена вождя! – он белозубо улыбнулся.

– Умеете вы… «Спящие»… – молодая мать с запинкой назвала их, как называли демоны, наверное, проявляя уважение. – Найти время и место для комплиментов! – растрепанная Лиза страдальчески оглядывала испачканные в говне загорелые руки с плоским животом. – Откуда из него столько выходит… Какашки за косметику не сойдут, не? – она насильно растянула пухлые губы в улыбке и положила верещащего пацана на мягкую поверхность хлева, чтобы смыть говно с себя и с него.

– Без вариантов! – полностью проснувшийся юноша оптимистично ухмыльнулся, понимая, что любая шутка в Аду поднимает уровень выживания и обратил внимание на тишину от толстого сатира, переставшего молотить по бочке, однако и орущего младенца хватало выше крыши.

Глядя на чертей, охраняющих рабов, казалось, что они всю адскую ночь стояли, не двигаясь и Дима легко в это верил, сатиры же, судя по оплывшим свиным мордам беспробудно храпели, как и моментально вырубившиеся узники. Чем занимался кровожадный Варгх неизвестно, но сейчас кровожадное чудовище стояло в ближнем к выходу углу человеческого хлева и угрюмо ворчало под еле видимый на уродливой морде нос, будто обидевшись. Кто и как сумел огорчить подобное создание, навсегда останется загадкой, судя по его неумению внятно разговаривать, однако, скорее всего дело было в отсутствии работы по избиению голожопых рабов.

Сейчас внутренности адского хлева напоминали содержимое вокзала провинциального городка после холодной ночи, когда попавшие в некую переделку люди, едущие в далекие города на электричках вместо поездов, просыпаются, а по самому вокзалу начинает бродить милиция, будя не желающих вставать храпунов.

Сам Дмитрий провел на железнодорожных вокзалах не одну ночь, и как ни странно, всегда чувствовал себя там, словно дома. Человеческий гвалт, без конца сменяющиеся пассажиры, время от времени включающийся громкоговоритель… Все это на его взгляд создавало очень уютную атмосферу, олицетворяющую не стоящий на месте мир. Честно говоря, если бы Диму спросили, почему ему там нравится спать, он бы ответил, что чувствует себя движущимся вперед, хотя, конечно же, это была иллюзия. Самообман за счет наблюдения за другими счастливчиками, ведь, что может быть лучше поездки на поезде на протяжение нескольких дней, когда отдыхают душа и тело, летящие сквозь мир без всяких усилий… Именно сейчас юноша осознал, что в этом-то и состоит его любовь к вокзалам. В иллюзии движения сквозь мир…

– Ну что скотина, все проснулись?! – задал глупый вопрос сатир, буквально пять секунд закончивший долбить тусклым клинком по второму, полному еды бочонку, а его коллеги уже сами морщились от грохота, создаваемого вставшим не с той ноги земляком. – Утро в Аду начинается!! Ха-ха-ха! И еще раз добро пожаловать на наш великолепный Рынок! Место, где цена каждого представителя человеческого скота давно известна! – жирный карлик злобно и одновременно радостно посмотрел на угрюмых рабов, не поленившись крутнуться по часовой стрелке. – Сейчас ваш любимый… Ха-ха-ха! – язвительный хохот вновь заполнил немалое помещение, а низкорослый свин тряс волосатым пузом. – Варгх всех накормит, а потом пора торговать! Ха-ха-ха! – маленький черт издевался над недавно проснувшимися узниками, вгоняя их в еще большую панику, отчего раздались множественные всхлипы.

Лиза, как раз домыла истерично-орущего мальчугана и затряслась, наверное, вспомнив ужасные картины с решетчатыми контейнерами, полными плачущих детишек. Она подняла заблестевший карий взор на воина-масаи, невозмутимо рассматривающего женщин, тут же прячущих от него лица.

– Ты сказал, мы выживем! Он и я! А что дальше?! Что с нами будет дальше?! Скажи, пожалуйста! – она просяще потянулась к Лкетингу через канаву с водой, а тот прижал палец к губам и выставил вперед ладонь, показывая, что не следует привлекать внимание.

– Тш-ш-ш! – он заговорил с девушкой, как с неразумным дитем. – Ты желаешь убить ребенка! Это очень большое зло! Так его не спасешь! Он выбран родиться здесь! Он выживет! Ты выживешь! Так лучше! Больше Лкетинг не знает! Малыш заплакал, и нить оборвалась! – покрытый шрамами туземец убрал мускулистую руку, а девушка вдруг успокоилась, словно туземец ее загипнотизировал и, прижав мальчугана к груди, с новой силой засюсюкала, пытаясь засунуть сиську в маленький рот.

– Ты, правда это видел Лкетинг? – прожорливый японец собрал в кулак всю силу воли и перевел взор с влекущего бочонка на воина-масаи. – Ее будущее? А наше? Ты знаешь мое, свое или Димы-сана? – он с любопытством смотрел на непроницаемого негра, не обращая внимания на вопли младенца.

– Лкетинг видит картинки! Они сами появляются, сами улетают! Они не говорят, Лкетинг просто видит! – он замолчал, а Дима, ковыряющий ногтем засохшие крупицы в тарелке, замер.

– Так, что насчет нашего будущего? Скажи Лкетинг! – последнее предложение было невежливым, но простой туземец пытался увильнуть от вопроса Такеши, отчего парень непроизвольно нагло переспросил.

– Лкетинг не видит наше будущее! Его нет! Нет будущего желтого брата, белого брата и Лкетинга, – туземец прямо и честно взглянул на спутников, удивленно захлопавших ресницами, по крайней мере, Такеши, Дмитрий же задумался, словно что-то вспомнил.

– Как нет?! Что это значит?! – японец резко забыл про хорошие манеры. – У всех есть будущее! Почему ты не видишь наше? – он непонимающе уставился на масаи.

– Мне кажется, я понимаю, что он хочет сказать… – серо-голубые глаза мальчишки смотрели в тарелку. – Мы сами строим будущее, которое пожелаем? Да Лкетинг? Поэтому его и нет? – он не отрывал глаз от красноватых внутренностей миски, полной маленьких, засохших потеков слизи, а Такеши молчал, как и Лиза, все-таки заткнувшая неугомонного малыша сиськой.

– Лкетинг был совсем маленьким, когда узнал, что у многих людей нет будущего. Они свободны от мира! Так сказал шаман племени масаи – великий человек! – покрытый татуировками туземец грустно моргнул, а женщины напротив, сидели, склонив головы, но наверняка развесив любопытные уши. – Поэтому Лкетинг не знает будущее братьев. Мы одинаковые! Желтый брат, белый брат и масаи – люди без будущего, – он спокойно произнес последнюю фразу, словно советуя смириться с этой данностью.

– А это хорошо или плохо? – влезла в диалог «Спящих» Лиза, а пара ее соседок подняли глаза, дабы узнать, кого именно спрашивает сисястая вертихвостка, ибо жадность до годной в сплетни информации не давала бабам спокойно сидеть на месте. – Если нельзя ничего предсказать?

– Как тебе объяснить… – Дима оторвал задумчивый взор от глубокой миски. – Это говорит, что у нас есть выбор, как жить и чем заняться, причем я думаю, мы ощущаем его с раннего детства. Нам – «Спящим» бессмысленно что-либо указывать, ибо мы мыслим сами, и ничто не может вмешаться в нашу судьбу, так как она зависит только от нас. Любой наш выбор превращается в стену, за которую не пробиться внешним обстоятельствам, то есть, например я при желании могу всю жизнь лежать на диване, и мне всегда будет хватать денег на растворимую вермишель, чай, сигареты, но не более того. Однако в тот момент, когда я пожелаю что-то изменить, Вселенная тут же начнет формироваться согласно моим мыслям. Как-то так… – он замолчал и посмотрел девушке в глаза, впервые пропустив грудь.

– Хочешь сказать, что происходящее с тобой сейчас, является твоим выбором? Желанием изменить свою жизнь? Так? – неуверенно усмехнулась девушка, с нежностью разглядывающая чавкающего младенца, а Диму после ее слов, словно ударило током.

– Думаю да… Я не случайно выбрал место, где погиб и скорее всего Вселенная закрутилась согласно моим желаниям, ведь я хотел измениться, но не знал, как это сделать, но… Мои мысли реализовались… – мальчишка почесал затылок коричневой рукой, приподнял голову и заметил, что Варгх как-то быстро заканчивает с кормлением противоположной стороны хлева. – Ты права Лиза… Лиза-Лиза-Лизавета… – пропел он и грустно улыбнулся, а девушка ответила ему тем же. – Я сам выбрал этот путь потому, что не умею правильно формулировать желания, как и Такеши с Лкетингом! – он повернул шею на спутников. – Вспомните свою жизнь и что вы хотели от нее! Вспомните и поймете, что в тот день, когда отчаялись, не видя никаких изменений, тут же умерли! – масаи с японцем одновременно нахмурили лбы, где Такеши на время забыл о движущейся в их сторону еде.

– А ты прав, Дима-сан! – возбужденно произнес внешне поправившийся азиат. – В то утро, когда я собирался на опостылевшую… Тьфу! – он раздраженно сплюнул. – Работу, то решил, что мне точно необходимо изменить жизнь, вот только не видел решения. Да и вообще подобные мысли часто приходили мне в голову последнее время… Все надоело! Каждый день был проклятьем! Этот постылый пасмурный Лондон, вечно спешащие люди, грязные улицы и контрастирующий со всем миром белоснежный офис с сотрудниками, выслуживающимися перед начальством! Лично мне было плевать на карьерный рост и хотелось просто стабильности, однако руководство постоянно ломало мои мечты! Каждый день новые, противоречащие друг другу приказы и в тоже время каждый день повторяет предыдущий… – Такеши шмыгнул носом, и вернул прищуренный взор в сторону Варгха, еле идущего в их сторону, жадно сглотнув голодную слюну. – Ты прав Дима-сан! Ты, как всегда чертовски прав! – ближайший парнокопытный воин моргнул оранжевым глазом, а японец испуганно вздрогнул, поняв, что не к месту упомянул черта и тут открыл рот задумавшийся туземец.