скачать книгу бесплатно
Едкий дым расползался по машинному залу, пиво стекало на пол, смешиваясь с кровью казначея, Грива ворочался и мычал, не размыкая пока глаз. Шакнир сделал шаг за бочку, туда, где затаился Амос Зальцман. На его лице не осталось больше страха – кажется, пивовар уже вовсю подсчитывал убытки и возможные последствия. Шакнир вынул из кармана припасённый драгоценный камешек и бросил его Зальцману.
– Компенсация, – убийца вовсе не обязан был делать это, но такой жест показался ему правильным. – Зато, глядишь, и отстанут ненадолго с желанием купить дело. Что думаете, господин Зальцман? И советую уходить – скоро не сможете нормально дышать. К утру дым развеется.
Не дожидаясь ответа, Шакнир бросился в сторону окна и вылез в прохладу ночи. Совсем недалеко, возле входа в пивоварню, вопил один из охранителей – пытался докричаться до городской стражи. Шакнир, улыбнувшись про себя напрасным попыткам (стража редко забредала в этот район ночью, тут почти никогда ничего не происходило, да и практически каждый владелец фабрики имел свою охрану от лихого ночного люда), свернул в узкую арку, прошёл через крошечный каменный дворик, украшенный незамысловатой скульптурой Творца, и растворился в лабиринте улиц.
В укромном месте был заранее приготовлен тюк с одеждой простого рыбака – холщовые штаны, крепкая куртка из кожи, шляпа с узкими жёсткими полями. С маскарадом вновь помог Малки, оставив подробные инструкции по поиску тайника. Шакнир быстро переоделся и в таком виде, убрав свой дорожный балахон в мешок, направился к ещё одной боковой калитке в крепких городских стенах – он никогда не возвращался тем же путём, что и пришёл. Стражник маялся скукой, пуляя камешками в стоящий неподалёку пень, старый и трухлявый.
– Ночной клёв? – стражнику захотелось перекинуться парой слов с живым человеком, чтобы хоть как-то развеять одиночество.
– Да, ночной клёв, – Шакнир с видимым удовольствием, как всякий, увлечённый своим делом, остановился возле стражника. – Листохвост выходит с глубин, да и прикормочки я накидал ещё вчерась, а листохвост-то знаешь какой? Иной и с твою руку размером может быть. Листохвост, он опарышей любит, ну, я обычно из ямы выгребной черпаю, ковшик у меня специальный на ручке есть, да оттуда ковыряю. Они знаешь какие жирные! Да у меня есть тута с собой, – Шакнир сделал вид, что полез в сумку, – давай покажу тебе, какой опарыш должен быть! Другого-то листохвост и не возьмёт!
– Ладно-ладно, иди уже, – стражник явно не горел желанием любоваться жирными опарышами из выгребной ямы, – хорошего лова тебе.
– А тебе хорошей службы, – Шакнир побрёл в сторону реки, резко свернув в сторону, едва скрывшись из поля зрения стражника. Спустя четверть часа он был уже на ферме, где переоделся, поблагодарил хозяина и вскоре выехал на тракт. Убийца планировал к утру добраться до крупного посёлка Фиалант, что на полузабытом ныне языке означало «Спящие Курганы», где и остановиться в одной из тамошних многочисленных таверн.
ГЛАВА 5. Лесной путь.
На рассвете усталый, но удовлетворённый Шакнир обозревал с холма Фиалант. Посёлок, обнесённый крепким деревянным частоколом, не бедствовал – полторы сотни крепких домов, три таверны, торговые лавки, центральные улицы вымощены камнем. Экономика держалась на путешественниках и охотниках за добычей, что стекались сюда со всей Империи и из-за её пределов – до горизонта, насколько хватало глаз, тянулись многочисленные курганы. По легенде, в древние забытые времена тут хоронили знать, военачальников, чиновников. Никто, правда, не знал точно, чьих – Спящие Курганы были задолго до Империи Килкитов, а косвенные упоминания о них встречались даже в сохранившихся летописях времён становления Первой Империи, что было не меньше двух тысяч лет назад. Некоторые из учёных мужей говорили, что курганы принадлежат расе Первых – впрочем, другие не менее уважаемые научные светила яростно отвергали подобные версии, ссылаясь на то, что все сделанные находки явно были делом рук человеческих. Впрочем, и те, и другие не могли сказать точно, каков возраст находок, разброс в версиях был от нескольких сотен до нескольких тысяч лет.
Как бы там ни было, Фиалант процветал. Поток желающих приобщиться к древним тайнам не иссякал – тут были и нелегальные гробокопатели, и официальные археологические экспедиции из Империи и сопредельных держав, и организованные группы весьма бандитского вида. И всем нужны были комнаты, еда и много вина, поэтому Шакнир всерьёз опасался, что свободных мест в тавернах просто-напросто не будет. Впрочем, в первой же из них он заметил в углу знакомую статную фигуру и, ничуть не удивившись, приветственно махнул рукой.
– Присядь, выпей чарочку, – Азат курил излюбленную длинную трубку, – комнату я тебе уже оплатил.
– Благодарю, старик, – едко ответил Шакнир, которому порядком надоела вездесущесть мага, – весьма трогательная забота.
– Присядь, говорю, – Азат слегка нахмурился, – нам надо поговорить. У меня есть важные сведения.
Шакнир кивнул и молча опустился на стул, налив себе чарку крепкой «Медвежьей крови» – этот сорт вина был особенно популярен среди военных всех мастей за то буйное молодецкое опьянение, что наступало после двух-трёх чарок.
– Во-первых, поздравляю с успешным устранением первой Цели. Гальперн был не самым хорошим человеком. Ты уже посмотрел его воспоминания?
– Не успел. Думаю, займусь этим сегодня.
– Там наверняка будет много чего интересного, – улыбнулся волшебник. – Изумруд в надёжном месте?
– В самом надёжном, – Шакнир похлопал себя по в том месте, где располагался маленький внутренний кармашек балахона. – А что во-вторых, старик?
– А во-вторых у нас с тобой не самые приятные новости. Весть о смерти казначея уже разносится, скоро об этом узнают в столице. На дорогах будут усиленные дозоры. Думаю, после Талеро тебе нужно будет продавать лошадь и идти через лес.
Убийца долго, очень долго смотрел на мага, что-то обдумывая. Азат спокойно курил и отхлёбывал из своей чарки, как будто не чувствовал на себе тяжёлого взгляда льдистых глаз.
– Послушай, старик, – подал наконец голос Шакнир, – что-то не вяжется. Я иду в столицу. Так или иначе. Скирот набит стражниками, как бочка сельдью. А скрываться мне надо от тех, что, возможно, будут на тракте. Неизвестно, когда. И непонятно, в каком количестве. Что происходит на самом деле?
– Ты кое-чего не знаешь, Шакнир. Ситуация кардинально изменилась… И ты прав, дело не только в убийстве казначея. Боюсь, тракты скоро перекроют совсем. И тогда каждый должен будет остаться там, где его застигнет тейрам – полная остановка всякого движения.
– На моей памяти тейрам объявляли лишь однажды, когда пытались поймать графа Сервена Безумного… – убийца пожевал губами, о чём-то размышляя. – Война?
– Да, Шакнир. Война, – маг выпустил в потолок толстое кольцо дыма. – Объединённые армии Горных и Лесных уже подходят к границам Империи с запада и северо-запада. Скоро всё начнётся… Если, конечно, Император не распечатает Источник Оз раньше. Я допускаю, что, узнав это, враги повернут назад – слишком уж разрушительна сила Стихий, слишком страшна даже для той орды, что приближается к Империи.
– У меня есть один вопрос касательно Заказа, – сменил тему Шакнир. – По моему скромному видению, существует нестыковка. Если Руке нужно убить Императора, то зачем ждать? В чём смысл? Почему не сделать это сейчас?
– Кто попадает на престол в случае смерти Императора? – вопросом на вопрос ответил Азат.
– Его сын, Карел Килкит, естественно.
– А в случае смерти их обоих?
– Я не слишком силён в юридических тонкостях, знаешь ли, – Шакнир осушил ещё одну чарку вина, подозвал разносчицу и попросил принести мясо и сыр. – И кто же?
– На этот случай есть несколько вариантов, – пояснил волшебник. – В случае смерти последнего прямого представителя династии Килкитов собирается Большой Совет, который избирает нового правящего Императора или из числа побочных ветвей рода Килкитов, или из наиболее почитаемых родов Империи. Сейчас, пожалуй, на престол могли бы претендовать Варги и Искалоты… Впрочем, неважно. Но есть одна лазейка. В случае если в Империи объявлено чрезвычайное положение – война, мятеж, природные катаклизмы – власть может законно взять в свои руки Высокий Маршал. Сейчас это Луций Корнелий. Понимаешь?
– Теперь ясно, – Шакнир впился зубами в жареное мясо, уже порядком остывшее – видимо, оно довольно долго пролежало на кухне, потому его и принесли почти сразу. Жирный сок стекал по правой ладони, норовя забраться за рукав. – Они ждут объявления войны? И тогда Император погибает – вместе с сыном, конечно – и власть узурпирует Луций. Так?
– Почти, Шакнир. Есть ещё несколько моментов, но они сейчас не столь важны. Поэтому они ждут. Точный расчёт – залог успеха в любом деле. Тем более в таком тонком, как дворцовый переворот.
– Ты, как я погляжу, весьма осведомлён во всём, – задумчиво молвил убийца. – Ладно, это ясно, старик. Что ты сказал о лесе? Зачем мне туда соваться? Поверь, я смогу тихо продвигаться и вдоль тракта, не попадаясь на глаза страже и армии.
– Тихо, но не быстро, – возразил Азат. – Я считаю, что после Талеро тебе нужно сворачивать. Да, идти через Эленвильский лес опасно, но, боюсь, это всё-таки неизбежно. Когда объявят тейрам, любое движение будет заметно. Я, пожалуй, мог бы достать тебе разрешение, но сделать это быстро не получится. А время сейчас – наша главная ценность.
– В твоих доводах есть определённая доля истины, – вынужденно признал Шакнир.
– Я долго думал перед этим разговором. Впрочем, до Талеро ещё полтора дня пути. Сегодня отдохни как следует. Ты устал. А мне надо идти. Я остановился, можно сказать, неподалёку… Твоя комната – номер шесть, второй этаж.
Азат поднялся из-за стола и вразвалку направился к выходу, ни разу не обернувшись. Шакнир остался один – доел мясо, прикончил бутылку «Медвежьей крови», перемигнулся с симпатичной девушкой-разносчицей, расплатился и поднялся в комнату, на двери которой чёрной краской была аккуратно выведена нужная цифра. Он очень устал, но, прежде чем погрузиться в сон, оставалось ещё одно дело. Он достал изумруд, положил пальцы на холодный камень, прошептал соответствующее заклинание (голова отозвалась резкой болью; магия никогда не давалась Шакниру просто) и погрузился в чужую память, пролистывая воспоминания, как страницы книги.
Убийца искал довольно долго, перебирая и отбрасывая в сторону (если, конечно, такие сравнения применимы к тому, что происходило только у него в голове) ненужный хлам – воспоминания о просторных залах Императорского дворца, о любовных интрижках, о казнокрадстве, о деловых беседах и шумных пирах. Часть из них, однако, оказалась скрыта будто бы непроницаемым туманом, чего раньше убийца не встречал. Впрочем, опыт его был не так уж велик, и Шакнир списал это на слишком резкое извлечение воспоминаний, к которому пришлось прибегнуть.
Наконец он нашёл то, что искал, и остановился, всмотрелся, погрузился, проживая и чувствуя память другого человека, который, ко всему прочему, его стараниями уже был мёртв.
…
За столом сидели трое – глазами четвёртого, Аарона Гальперна, Шакнир сейчас и видел. Первой подала голос женщина справа – высокая, властная, ещё не вполне старая, сохранившая былую красоту, хотя на висках её уже упрямо серебрились ниточки седых волос. В приятном грудном голосе ощущалась сокрытая сила – было ясно, что он вмиг может взвиться и ударить плетью:
– Где чародей? Он не считает нужным присутствовать на собраниях?
– Бренна, успокойся, – отозвался крупный мускулистый бородач. Гладко выбритая голова его бликовала в свете хитроумных химических ламп, естественно, производства Горных – они были лучшими мастерами, инженерами и химиками на Моране. – Келрим много помогает нам. А его вздорный характер всем известен. Он в очередной раз торчит у себя в поместье и проводит мерзкие и пугающие опыты.
– Луций, ты хорошо умеешь двигать армии влево-вправо, но мало что смыслишь в интригах, – скептически ответила месси Макграт. – А мне почему-то кажется, что чародей ведёт свою игру. Он, конечно, нам помогает, однако на наших редких встречах предпочитает не появляться. Если сюда нагрянет гвардия, он окажется чистеньким и беленьким.
– Бренна, ты слишком мнительна, право слово, – Луций откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула, завёл руки за голову. – Если ты вдруг не помнишь, именно Келрим вывел из игры мессира Дограта, который начал что-то подозревать. И проделал всё так изящно, что даже наш бдительный цепной пёс Халтворк не пронюхал.
– Да, было. Но это ничего ещё не доказывает. – Бренна замолчала и слегка отвернула голову, давая понять, что не желает больше обсуждать эту тему.
– Благородные господа, позвольте напомнить, зачем я попросил всех собраться здесь, – подал голос Аарон Гальперн. – Наши… гм… зарубежные друзья настаивают на том, чтобы ритуал не был завершён. И, кстати, сейчас я полностью согласен с месси Макграт, – Бренна повернула голову в сторону казначея и милостиво кивнула, – на нынешней встрече нам бы не помешал маг. Друзья говорят, что в случае завершения ритуала снятия Печати с источника Оз вся затея становится бессмысленной и даже вредной – без должного контроля, в том хаосе, что непременно хоть ненадолго начнётся после смерти Императора, разрушительная энергия Стихий может вырваться и натворить таких дел… Или попасть в чьи-то неподходящие руки… Нашим друзьям, как вы понимаете, не нужны выжженные земли.
– И что они предлагают? – вновь подала голос Бренна. – Сделать это прямо сейчас? Вонзить клинок в незащищённую спину? Эйвинд, готов?
– Всегда готов, месси Макграт, – подал голос молчавший до того гибкий светловолосый красавец. Его не зря прозвали Сладкоголосым – говорил он мягким, бархатным, кошачьим баритоном, перед которым могла устоять редкая женщина. – Клинок давно наточен и ждёт своего часа.
– Прекрати ломать комедию, Бренна, – Луций явно не был доволен. – Аарон, так какие есть варианты?
– Нам нужно замедлить процесс. И я уже придумал, как.
– Ты смыслишь не только в финансах, мессир Гальперн, м? – промурлыкала Бренна. – И что же ты придумал, светлая голова?
– Среди них один учёный муж, Такерт Дирт Рум, из Тенгирии. Сам он маг лишь чуть-чуть, но долго изучал энергию Оз. Император платит большие деньги за его знания. Их постарались выхолостить после того, как Источник был запечатан. И теперь приходится собирать их по крупицам, чтобы правильно вести ритуал снятия печати. Конечно, Такерт наверняка многое уже рассказал, но если мы аккуратно его изымем… Это может существенно осложнить задачу.
– Превосходно, Аарон, – Луций картинно хлопнул несколько раз в ладоши. – Почему ты не пошёл по военному ведомству? Из тебя вышел бы неплохой стратег. А может, тебе податься в Тайную службу?
– Золото всегда привлекало меня больше стали, – улыбнулся казначей. – Пожалуй, теперь нам стоит обсудить детали?
…
Дальнейшее Шакнир просмотрел бегло – подробности устранения неизвестного ему учёного мужа из Тенгирии были не слишком интересны. Главное было получено – доказательства. Так часто бывало с Заказами, где необходимо устранить несколько человек, связанных одним грехом – достаточно было найти или получить свидетельства против одного, убить его, а после из памяти вытащить всё, что могло доказывать вину остальных. И то, что сейчас речь шла о Руке Императора, пяти самых могущественных в Империи людях после самого Ронана II Килкита, дела не меняло. Шакнир наконец облегчённо лёг на кровать и провалился в сон.
…
Клод Морель, крупный, сильный, жилистый, стоял напротив него, шумно дыша. Он уже пытался провести несколько захватов, но каждый раз Шакнир изворачивался, будучи более гибким и ловким. Широкое бревно, на котором крепко стояли поединщки, нещадно раскачивалось на металлических цепях над ямой, а вдоль её края, заложив руки за спину, расхаживал Смирт Глазастик, пожилой наставник по безоружному бою – достаточно, впрочем, крепкий для того, чтобы скинуть вниз с бревна любого из своих учеников.
– Клод, что ты дышишь, как толстяк-писарь, поднявшийся на собственное крыльцо! – голос Смирта был неприятным, визгливым, зато с лёгкостью перекрывал любой шум. – Дыхание восстанови! Шакнир, а ты чего осклабился? Или ещё побольше бревно качнуть, а? Начали, дохлики! Думаете, я тут с вами вечно буду торчать?
Клод, будто только этого и ждал, бросился вперёд. Ему никогда не хватало ловкости и подвижности, однако на бревне было мало пространства для манёвра – и здесь у сильный противник имел определённое преимущество. Шакнир сделал несколько быстрых шагов назад, оказался на краю, увидел, как Клод, не мудрствуя, выставил плечо, порываясь одним мощным ударом выбить Шакнира подальше… И едва успел затормозить на краю. Шакниру некуда было деться, кроме как упасть вниз, Клод завертел головой, ничего не понимая, посмотрел вверх, и оттуда, с цепей, на которых было подвешено бревно, на него обрушился Шакнир. Такой приём никогда не обговаривался – но и не запрещался. И Шакнир использовал свой шанс, взмыл туда, улучив момент, когда Клод наклонил голову, и атаковал сверху.
Морель ещё летел в яму, правильно сгруппировавшись, чтобы приземлиться мягко, а Шакнир уже высоко поднял голову – это был первый раз, когда ему удалось победить Клода на бревне. Его распирало от гордости – и увидевший это Смирт тоже улыбнулся:
– Выдумщик, мать твою. Сообразил же, а! – и сильной своей рукой качнул бревно так, что Шакнир не удержал равновесие и полетел вниз. – Чтобы, мать твою, сбить спесь. Ещё с бревна не слез, а уже нос задрал.
Шакнир летел очень долго – уже на пару секунд больше, чем должен был. Он посмотрел вниз, и внизу была тьма. Но не мёртвая, непроглядная, а живая, будто дышащая. Когда она ещё немного приблизилась, Шакнир понял, что тьма эта – мириады насекомых: жуков, тараканов, гусениц, червей, опарышей. Они копошились, шевелили усиками, ползали, трепетали крылышками. Ещё в полёте содрогнувшись от омерзения, Шакнир сгруппировался, прикрыл лицо руками и в такой позе вошёл в шевелящуюся массу, моментально почувствовав на коже – он почему-то оказался голым – прикосновения тысяч маленьких лапок.
…
Убийца вскочил с кровати, подхватив кинжалы. Но комната была пуста. Это был просто кошмарный сон – хотя начался он реальным эпизодом из его долгого и преимущественно скучного обучения. Но насекомые… Что-то говорила их старая ведьма Бригит по поводу насекомых во сне, но Шакнир никак не мог вспомнить, что именно. Махнув рукой на кошмар, он оделся и спустился в обеденный зал – судя по ощущениям, проспал он не меньше четырёх часов, и изрядно проголодался.
На обед подавали рыбную похлёбку. Шакнир поморщился – рыбу он не любил – и взял только отварные овощи и солёный сыр. Купив припасы в дорогу и прозрачно намекнув, что вскоре найдёт сокровища и разбогатеет, непременно вернувшись за миловидной разносчицей, он отправился в путь. Девушка только усмехнулась – таких хвастунов в Фиаланте было видимо-невидимо в любое время года, и каждый был уверен, что уж он-то точно раскроет страшные тайны древних курганов.
В действительности, конечно, задерживаться в Фиаланте убийце нужды не было – он рассчитывал добраться до Талеро, небольшого посёлка, стоящего в том месте, где Эленвильский лес примыкал почти вплотную к тракту. Поэтому, пришпоривая лошадь и обгоняя медлительные повозки, Шакнир двинулся в путь, оставляя за собой столбы пыли.
Тракт был на удивление малолюден. Крестьяне не спешили продавать плоды своего труда, торговцы не сновали из города в город, искатели приключений и богатств, которыми кишел Фиалант, там и остались. Люди, не имеющие почти никаких сведений, кроме невнятных слухов и сплетен, чувствовали надвигающуюся бурю и предпочитали отсиживаться по домам, чтобы она не застала их в дороге.
К вечеру это произошло с Шакниром – правда, в буквальном смысле. Небо потемнело, и на землю обрушились плотные дождевые струи. Шакнир свернул с тракта и укрылся в небольшом лесочке, наскоро соорудив укрытие из веток. Глядя в бушующую стихию, слушая испуганное фырканье привязанной рядом лошади, Шакнир думал о том, что это хорошая метафора его нынешней жизни – он неожиданно для себя попал в гущу событий, от которых зависят судьбы сотен тысяч подданных Империи. И если раньше награда перевешивала всё, то теперь убийца не знал, по силам ли ему этот Заказ. Он всегда верил в себя, но порой в такие моменты, оставаясь будто один в огромном мире, сомнения точили его душу. Каждый выбор привёл его к этой точке, но кто знает, сколько более приятных дорог он миновал за свою жизнь?
Буря прошла так же внезапно, как и началась – пронеслась дальше, влекомая шквальными порывами ветра. Дождь прибил пыль и взбодрил зелень, придав ей даже какую-то весеннюю свежесть и яркость. Убийца отвязал лошадь, успокоил её и двинулся дальше. Ещё час-полтора, до темноты, он мог ехать, а потом следовало где-то заночевать. Поодаль от тракта виднелись деревни и сёла, некоторые даже богатые, окружённые деревянными стенами, но Шакнир не захотел ночевать рядом с людьми. Он легко сходился хоть с крестьянами, хоть с благородными мессирами, но наедине с собой убийца чувствовал себя лучше всего.
Когда стало настолько темно, что слабый свет Эрлиды и звёзд не развеивал мглу, а лошадь начала то и дело спотыкаться, убийца свернул с тракта и устроился на ночлег. Как любой Серый, в быту он был неприхотлив, и хорошо ощущал себя и на мягких перинах, и на голых камнях. Сейчас он выбрал небольшую естественную впадину – кажется, в какие-то незапамятные времена здесь было русло реки. Расседлал и привязал лошадь, разжёг небольшой костёр, согрел воды из ближайшего ручья и поужинал холодным копчёным окороком и подсохшим хлебом, запивая нехитрую трапезу кипятком. После, соорудив лежанку на хранящих тепло углях, Шакнир провалился в сон и благополучно проспал до рассвета. Без переживаний и сновидений.
Утро встретило Шакнира свежестью и прекрасной погодой. Доев на завтрак остатки ужина и тщательно уничтожив следы своего пребывания, убийца вывел застоявшуюся лошадь обратно на тракт, оседлал и продолжил путь. Вскоре по левую руку показалась громада Эленвильского леса, подступавшего всё ближе к тракту. Изменился даже воздух – стал более пахучим, насыщенным, напоенным многими ароматами огромного и благодатного леса. Увеличилось и количество стражников – разбойники любили скрываться в лесу и налетать на торговцев, что не могли позволить себе охрану, одиноких путников и крестьян. Поэтому почти на каждом крупном перекрёстке встречался скучающий дозор в форме местной, а то и имперской стражи. Впрочем, на всадника в сером дорожном балахоне и с минимальным количеством пожитков они не обращали совершенно никакого внимания.
К вечеру тракт привёл убийцу в Талеро. Тут был один-единственный трактир, бесхитростно называвшийся «Оленьи рога» – над стойкой, прибитые к стене, и в самом деле красовались раскидистые рога, судя по количеству отростков, явно принадлежавшие взрослому матёрому самцу. Впрочем, ничего удивительного в этом не было – Эленвильский лес был богат на разного рода живность, охота и собирательство процветали, и немногие жители Талеро уделяли внимание куцым огородам.
По всему было видно, что трактир был в прибытке – крепкая мебель, выстланный чистой соломой пол, множество разных бутылок в шкафчике возле стойки. Трактирщик, пухлый весельчак, взял Шакнира под локоть и отвёл в сторонку, косясь на шумную компанию, расположившуюся прямо посреди зала, за сдвинутыми воедино тремя столами.
– Добрый господин, извольте присесть вот тут, подальше от этих…
– А что, с ними могут быть проблемы? – поднял бровь убийца.
– Нет-нет, что вы, – трактирщик явно нервничал и не знал, как достойно выйти из ситуации и не упасть в грязь лицом перед посетителем. – Охотники они, народец вообще-то миролюбивый, да и заведение моё жалуют… Но сейчас, сами понимаете, Зелёные Дни…
Из дальнейшего рассказа трактирщика Шакнир узнал, что у всех, охотящихся в могучем и древнем Эленвильском лесу, есть давняя традиция – Зелёные Дни. Случаются они дважды в году, длятся по трое суток, и в это время не положено трогать никаких животных и птиц, и даже приносить с собой в лес оружие – своего рода дань уважения духам леса. В первый день, самый торжественный, охотники повязывают на деревья цветные ленты, приносят и кладут на пни медные безделушки (почему-то считается, что духи леса любят медь), а после идут прославлять духов в ближайшее заведение, где можно испробовать различные горячительные напитки. На вторые и третьи сутки все обычно предаются безделью и праздности, хотя считается хорошим тоном привести в лес женщину и предаться там же, на траве, плотским утехам – более того, охотники верят, что зачатый таким образом ребёнок будет пользоваться покровительством духов и сможет стать великим охотником. Тот же, кто не соблюдает Зелёные Дни, рискует навлечь на себя гнев леса, и не будет у него удачи на охоте, а то и вовсе однажды заплутает и сгинет в чащобе.
– Вот, добрый господин… Сегодня как раз первый день. Они и прославляют духов. Они ребята хорошие, но куража ради могут и начать задирать чужака… Вы уж не серчайте, помолчите лучше, они и отстанут…
– Посмотрим, уважаемый, – улыбнулся Шакнир. – Есть где заночевать?
– У меня-то комнат нету, но я договорюсь, одна бабка, Тари кличут, иногда даёт комнату у себя в домике. Путники не так часто у нас останавливаются, не завели как-то нумеров…
– Хорошо, – серебряный полуреал перекочевал из руки Шакнира в карман трактирщика. – Бутылку хорошего креплёного вина и мясо с пряными травами. Есть такое?
– Как же, мигом устроим, бутылочку прямо сейчас принесу, за мясом мальчишку на ледник отправлю… Кабанчик свеженький как раз имеется…
Трактирщик, улыбаясь и беспрестанно наклоняя голову, засеменил к шкафчику с выпивкой и достал бутылку вина. Когда он проходил мимо компании охотников, один из них, молодой смешливый здоровяк, явный заводила, выхватил бутылку из рук опешившего толстяка.
– Эй, путник! – улыбнулся он Шакниру. – Пусть это будет твой дар духам леса!
– Я никаких даров приносить не собираюсь. А с духами у меня вообще особые отношения, – в голосе убийцы звякнул металл. – Поэтому, уважаемый, будь так любезен, верни бутылку на её прежний путь следования.
– Умник, что ли? – поскрёб широкой пятернёй светловолосую макушку охотник. – Сказано тебе, традиция такая. Бутылочка твоя послужит благому делу. Лучше не зарывайся, а то мигом по рукам-ногам свяжем и на Медвежью поляну отнесём. То-то веселья будет!
Шакнир неспешно, будто даже лениво, выпрямился, подхватил дорожный посох и направился в сторону компании охотников. Светловолосый, явно не ожидая столь резкого развития событий, сначала на миг растерялся, но, покосившись на ухмыляющихся товарищей (числом не меньше десятка), вскочил на ноги, картинно поплевал на ладони и упёр их в бока.
– Ну, иди сюда, дохлик, сейчас буду репу тебе чистить… – увидев подскочившего трактирщика, до сих пор старавшегося решить вопрос миром, он сильно толкнул его раскрытой ладонью в голову, так, что бедолага отлетел чуть не к самой стойке. – Брысь с глаз моих, боров! Не лезь, спрячься где-нибудь, сейчас потеха будет!
Шакнир остановился в двух шагах, уперев в пол конец посоха. Что-то промелькнуло в его голубых глазах, заставившее охотника чуть податься назад, но в следующий миг убийца бросился вперёд и резко взмахнул посохом, сокрушив коленную чашечку светловолосого. Парняга взвыл и повалился на пол, остальные подскочили, хватая кто бутылки, кто ножи с поясов…
Шакнир отпрыгнул в сторону, прижался спиной к столбу, повернул что-то в верхушке посоха, а в следующий миг вытянул изнутри длинный обоюдоострый клинок, хищно сверкнувший в свете ламп. Посох был работы Горных, известных мастеров, с их металлом могла сравниться разве что знаменитая тервизская чёрная сталь, чей секрет вот уже четыре сотни лет хранило одно-единственное семейство потомственных кузнецов, выросшее за это время из маленькой кузницы в целый кузнечный район, где одних лишь подмастерьев насчитывалось не меньше трёх десятков.
Впрочем, как бы хороша ни была чёрная сталь, только Горные с присущей им дотошностью и аккуратностью смогли бы выполнить посох Шакнира, нашпиговав обычный с виду грубо оструганный сук хитроумной системой защёлок и пружин. Клинок покоился внутри, будто в специальном футляре, что прятался в искусно вырезанной полости, и ни одна капелька влаги проникнуть туда не могла – сталь была надёжно защищена от ржавчины, а если не знать, какой именно сучок является ещё и замаскированной кнопкой, догадаться, как клинок обнажить, было непросто, и появлялся он будто из воздуха.
Вот и сейчас охотники в нерешительности остановились чуть поодаль. План Шакнира сработал – орудовать ножом умел каждый, кинжалы, пусть даже выполненные из той самой чёрной стали, мало кого смогли бы смутить, но фехтование длинными клинками испокон веков считалось делом благородных мессиров, и охотники не смогли сразу сообразить, как им биться с противником. Убийца, воспользовавшись паузой, оглядел охотников и сказал, чётко произнося каждое слово:
– Калечить буду. Резать сухожилия. Чтобы долго ещё лук не могли натягивать. Пусть он извинится и вернёт бутылку. Тогда разойдёмся миром.
На несколько секунд воцарилась тишина. Шакнир знал, что настал момент истины – либо они навалятся всей гурьбой, либо отступят. Из толпы выступил седоватый охотник, выглядящий старше других, подошёл к распростёртому на полу светловолосому, похлопал того по плечу:
– Давай, Рагди, вставай. Извинись перед благородным мессиром. Верни ему бутылочку. Куража он захотел, молокосос… Ну! – прикрикнул он уже строже.
Здоровяк Рагди, хромая и охая, поднялся, взял со стола бутылку, доковылял до Шакнира, протянул, не глядя в глаза:
– Прощения просим, добрый господин. Ошибочка вышла. Не повторится.