Соляная бухта

Маша первое время сторонилась Максима. Слишком свежа была рана, оставленная на память любовью из Софии. Девушка боялась, что стоит ей увлечься, как ее новый знакомый потеряет к ней интерес. Но Максим не сдавался. Он всегда держался рядом, был учтив и даже помог преодолеть некую неприязнь товарищей по университету к девочкам. Их начали приглашать с собой в столовую на длинной перемене, а однажды всей толпой сходили в кино. Максим был видным и красивым парнем, его уважали ребята, и он нравился девушкам.

За несколько недель ухаживаний и поддержки Мария привыкла к нему, и страх разбитого сердца немного утих. Бонус в виде доброжелательности его окружения приятно тешил ее самолюбие.

Лизе эти новшества тоже пришлись по вкусу. Ей понравился Максим и его трепетное отношение к ее подруге. Но еще больше ей понравилось, как переменился настрой в группе. На переменах ребята с бо́льшим удовольствием общались с Лизой, нежели с Марией, но так как последняя все чаще уединялась в стороне с Максимом, на них только снисходительно поглядывали, а с Лизой делились конспектами, редкими книгами и последними сплетнями. Студенческая жизнь забила ключом! Ранние подъемы на занятия теперь уже не представлялись подвигами, теперь Лизе хотелось туда идти. Иногда она приходила на полчаса раньше и с удовольствием присоединялась к группке студентов, сидящей на скамейках в коридоре университета. На одну трехместную скамейку приходилось по пятнадцать человек. Юные и тонкие вчерашние школьницы впятером усаживались на эту узкую дощечку на двух ножках, остальные ставили им на колени свои портфели, обступали плотной стеной, а особо близкие подруги садились друг другу на колени. Подбегали парни, и кольцо сжималось еще плотнее, так что мимо проходящие уже не могли видеть тех, кто находился в самой середине. Студенты громко смеялись, шутили, кое-кто доставал бутерброды, приготовленные заботливыми матерями, или сдобные свежие булочки, купленные по дороге в институт в ближайшей кулинарии. Они были еще теплыми, и сахарная пудра таяла на темной корочке, оставаясь липкой сладостью на пальцах, которые бесцеремонно разрывали мякоть по частям и раздавали своим соседям по скамейке. Когда подходила Мария, с ней здоровались, подшучивали над ее зарождающимися отношениями с Максимом, ей улыбались, но тот непринужденный ажиотаж уже пропадал: булочки были съедены, и все начинали расходиться по аудиториям.

Максим довольно часто пропускал лекции. Как выяснилось позже, его отец был профессором в этом же университете, и сын вовсю пользовался поблажками, которые давало такое удачное родство. Сам по себе парень обладал живым и быстрым умом, ему легко давался большой объем информации. На семинарах он отвечал на большинство каверзных вопросов от преподавателей, и на его прогулы все смотрели сквозь пальцы. Отношения с Машей не изменили его привычки, однако и прогулы Маши не участились, что не могло не радовать ее подругу, очень трепетно относящуюся к правилам. Когда Максим приходил на пары, они отсаживались на последние парты и самозабвенно целовались в перерывах. На лекциях вели себя скромнее, но сидели тесно, прижавшись друг к другу. После занятий к ним присоединялась Лиза, и они шли гулять. Удивительно, как Маше удавалось сглаживать ту неловкость в общении троих молодых людей, которая неминуемо появляется, если двое из них влюблены. Лизе даже в голову не приходило, что она может оказаться лишней. Так все было просто и удобно для всех. Они ели в парке, бегали на аттракционы, Максим всегда рассказывал смешные истории, обсуждали преподавателей и последние студенческие новости. Парню нравилась Лиза за ее открытость и честность, а также за строгую мать, которая не разрешала ей надолго задерживаться после занятий. Тогда наступало его время, и Мария уже не отвлекалась на подругу. Они ехали к ней домой. Теперь квартира часто бывала только в их распоряжении: бабушку положили в больницу, а потом устроили в санаторий для реабилитации, а Наталья с мужем уезжали в край, к родственникам. Маша была откровенной и опытной девушкой, совсем не похожей на его прошлую любовь. Она позволяла снять с нее платье у самого порога и без всякого стыда увлекала его в свою спальню. От нее пахло шоколадом и знойным солнцем. И она ненавидела одеяла. Он любил смотреть в ее карие глаза и ни на минуту не выпускал из своих объятий. После она клала голову ему на живот, закидывала свою стройную ногу на него и тихо лежала.

– Ты меня любишь? – Максим гладил ее волосы.

– Нет.

– А почему ты со мной?

– Мне хорошо с тобой.

– Это и есть любовь, – он улыбался и не верил ни одному ее колкому слову.

Шла середина октября – самая красивая пора в Приморье. Летняя одежда сменилась плащами и куртками по утрам. Солнце грело еще довольно сильно, но холодные ветра уже пришли в город. Деревья стояли, окутанные огненными и желтыми листьями. Ребята собирались на последний пикник перед долгой и холодной зимой. Желающих поехать за город на пляж в ближайшие выходные набралось около двадцати человек. Среди них была и наша троица. Лиза, придя домой, умоляющим голосом выпросила у родителей разрешение поехать вместе со всеми. Капитан разрешил сразу, а мать взял на себя. Девушка радовалась, как ребенок.

– В самом деле, Нина, она же уже большая! Ей дома с тобой сидеть, что ли? – Федор Сергеевич стоял за спиной своей жены, перебирающей одежду в шкафу. Она раскладывала выстиранные и отглаженные летние вещи и доставала теплые свитера и брюки, перекладывая их на ближние полки. – По дому Лизок тебе помогает, тут и делать-то нечего на выходных. Ты ж каждый день что-то трешь, моешь. Пусть едет девчонка.

Нина Михайловна только кивнула.

Когда неделя подходила к концу, мать начала приготовления дочери к пикнику. Она подошла к этому делу весьма ответственно, что не могло не вызывать легкую панику у девушки. С дальних полок был выужен рюкзак, и в него любовно и заботливо уложены дождевик и теплый плед. В пятницу накануне поездки Нина Михайловна встала раньше обычного и принялась месить тесто на всевозможные булочки и пирожки. Лиза, завтракая перед учебой, умоляла мать остановиться.

– Мам, ну зачем столько много?! Мы же за неделю все это не съедим! Если я смогу надеть этот огромный рюкзак на плечи и при этом не упаду на пороге, меня обсмеют всей группой, когда я дойду до автобуса. Ты же меня не в тайгу в экспедицию собираешь? Мы просто хотим пожарить сосисок и запечь картошку на костре.

– Ничего, ничего! Отец если что поможет довезти до автобуса! Там на свежем воздухе все сразу и съедите.

– Остальные ребята тоже ведь с собой возьмут чего-нибудь! И представь, сколько всего будет! – не унималась дочь.

– Лиза! Я на двоих делаю! Не забывай, Машиным родителям сейчас не до этого! Забыла, что у них бабушка очень больна? Бедный ребенок почти всегда один, и накормить некому и присмотреть за ней. Что она с собой возьмет, конфеты? Не будь эгоисткой! Почему она до сих пор к нам не зашла? Я уже неделю тебе об этом говорю, а ты ее так и не позвала.

Лизе стало немного стыдно. Хотя мама была права только отчасти: Маша сейчас редко бывала одна и сама отказалась приходить к ним в гости по вполне понятной девушке причине по имени «Максим». Но Лиза решила не говорить об этом Нине Михайловне.

На следующее утро, подвергнув жестокой ревизии собранный рюкзак, выкинув оттуда дождевик и заменив огромный плед на небольшой коврик, Лиза стояла в прихожей и ждала, когда мать вынесет из кухни провизию, которая, по ее мнению, поможет детям не умереть голодной смертью в первые два часа их пребывания на море. Отец возился в гараже, пытаясь завести автомобиль, благополучно гнивший в ожидании своего хозяина из очередного рейса. Минут через десять, когда Лиза начала терять терпение, Нина Михайловна появилась в проходе с победоносным видом, неся три пакета еды. Там было все: в самом большом пакете, бочок к бочку, были уложены пирожки с капустой и картошкой, на них женщина уложила сладкие булочки с маком. Второй пакет был забит овощами, которые предполагалось пустить на салат и зажарить вместе с сосисками. На самом дне лежал сырой картофель. В третьем пакете девушка с ужасом обнаружила, помимо сосисок, половину жареной курицы в фольге, батон хлеба и кусок сала. Хотя то обстоятельство, что в пакете не было кастрюли, полной еды и вареных яиц, уже само по себе Лизу обрадовало.

– Мама, я тебя люблю. – Бороться было бесполезно, и она решила просто отдать дань маминым трудам.

– Я тоже тебя, родная. Ты там не замерзнешь? – Женщина прижала свою младшую дочь к груди и чмокнула в макушку. – Ну, давай все уложим в рюкзак, и беги к отцу в гараж. Вы Машу где подхватите?

– Она в центр приедет, там с Максимом на площади будут нас ждать.

– Это тот мальчик, что ухаживает за ней?

– Ну да, парень ее. – Лиза стояла на коленях, стараясь застегнуть набитый рюкзак. Пакет с овощами решено было нести в руках.

– Хороший мальчик? – Мать с любопытством взглянула на дочь.

– Да, очень. Любит ее.

– А тебе кто-нибудь нравится из одногрупников?

– Мам, ну ты нашла время! Пока нет, никто не приглянулся. Ну, все! Я пошла.

Лиза перекинула свою ношу через плечо, взяла пакет в руки и вышла из квартиры.

Федор Сергеевич ждал в машине около подъезда.

– Да… Лизок! Мать постаралась. – Капитана очень рассмешил вид дочери. – Тебя через неделю забирать?

– Точно! Не раньше! Она даже курицу мне засунула. – Девушка скинула рюкзак на заднее сиденье и села к отцу.

– Ага, и мне не дала ножку от нее оторвать. – Отец подмигнул дочери, и автомобиль тронулся.

Через пять минут они притормозили у центральной площади города, где их ждали Максим с Марией. Лиза высунулась в окно и помахала. Нина Михайловна оказалась права. Собрать Машу было некому, а сама она не могла похвастаться умением подготовиться к чему-либо. Лиза сразу вспомнила их первую встречу и некую неопрятность своей подруги. Девушка держала в руках небольшую тряпичную сумку, в которой на дне лежали сосиски, те самые болгарские конфеты, пара яблок и нарезной батон. У Максима за спиной был увесистый рюкзак. Ребята сели в машину.

– Федор Сергеевич, Лизин папа. – Представился капитан, оборачиваясь к вновь прибывшим.

Ребята поздоровались. Максим пожал руку капитану.

– Водку взял? – подмигнул мужчина парню и хохотнул.

– Никак нет! Только домашнее вино. – Максим сразу развеселился.

– Лизе не наливать! – Федор Сергеевич пребывал в самом радужном настроении. – Там мать Вам столько еды напихала, что если у тебя в рюкзаке не только бутылки, то Вы очень безответственно подошли к сборам. Как бабушка, смуглянка? – Капитан обратился к Марии.

– Спасибо, пока стабильно. На днях родители её из санатория заберут.

– Это хорошо! Семья на то и семья, чтобы помогать друг другу. Ну, ты к нам дорогу тоже не забывай. Лизок говорила, ты у нас уже была, Нина тебя в гости ждёт. Откормить тебя мечтает. Она у меня готовит… пальчики оближешь, – Федор Сергеевич причмокнул. – Да что я рассказываю, Лиза, достань ребятам по пирожку.

Так, под дружное чавканье они доехали до остановки автобуса, который шёл за город. Федор Сергеевич, проникнувшись духом молодости и вспомнив свои студенческие годы, хотел сам довезти ребят до места назначения. Но Лиза настояла, чтобы они всей толпой ехали в автобусе. Капитан спорить не стал. Все восемнадцать человек были уже в сборе. Пара человек стояла с гитарами. Студенты погрузились в автобус и поехали. Ехать предстояло около часа, и ребятам повезло, что кроме них автобус ждали всего несколько пассажиров. Мест хватило всем. Парни с гитарами заняли сиденья в конце автобуса и начали играть. Все запели. Водитель довольно улыбался, несколько женщин тихо подпевали со студентами себе под нос. Случайных свидетелей этого импровизированного концерта снова пленила сила молодости и безудержного, такого знакомого многим духа студенчества.

Когда ребята вышли на своей остановке, многие девочки от восторга захлопали в ладоши: панорама, открывшаяся взору, была великолепна. По другую сторону трассы стоял лес, пылая разноцветными красками. Деревья прижимались друг к другу плотной стеной, и их листья смешались в какую-то невероятную акварель – все теплые цвета, от бледно-желтого до ярко-красного, кто-то неведомый раскидал на одном огромном холсте на фоне бледного неба. Студенты втягивали носами пряный душистый воздух, но стоило им только повернуться в другую сторону, как соленый свежий ветер тут же перебивал запах сухой листвы. По правую руку от них, в метрах ста, шумел залив. Водоросли, выброшенные волной на берег, гнили на солнце, и на весь пляж чувствовался их аромат. Вначале он казался удушливым, но обонянию хватало нескольких минут, чтобы привыкнуть к нему; он знаком любому жителю прибрежных городов – тот самый «запах моря». Студенты подняли свои рюкзаки и неторопливо побрели в сторону пляжа. Он был абсолютно пустынным; видимо, все любители природы уже отгуляли последние пикники в этом году и вовсю готовились к зиме.