Русский смысл

Римская империя ни когда и ни каким панцирем для Церкви не была, поэтому всё, что говорит Холмогоров, обессмысливается. И владыка Иоанн напрасно пишет о той роли, которую сыграла римская империя «благодаря своему «воцерковлению» при императоре Константинополе». Ни какого воцерковления империи при Константине не было. Сей дивный муж лишь прекратил гонения на христиан, а сам до конца своих дней оставался верховным жрецом империи, и в качестве жреца совершал языческие жертвоприношения, а качестве императора издавал законы в пользу жрецов, а в качестве живого бога имел свой собственный храм. В 333 году, через 8 лет после первого вселенского собора, был уставлен культ рода Флавиев, т.е. императорской семьи, включая самого Константина, лишь жертвоприношения в новом храме были запрещены. И на том спасибо.

Сделал христианство государственной религией в 380 году последний настоящий римский император Феодосий Великий, когда империя стояла на пороге исчезновения и играть роль «надежного панциря Церкви» уже не могла.

Ещё раз. Между Древним Римом и Новым Римом – Константинополем существует политическая преемственность. Между Константинополем и Москвой существует духовная преемственность. Между Древним Римом и Москвой никакой преемственности не существует. В силу этого теория «Москва – Третий Рим» бессмысленна. Предположил бы другую идею: «Москва – Новый Царьград». Обосновать эту идею очень легко, в неё войдет весь рациональный остаток от идеи «Москва – Третий Рим». Но новые идеи очень тяжело приживаются и очень медленно становятся достоянием общественного сознания, так что не настаиваю.

Мне не доставляло ни какого удовольствия крошить третьеримскую идею, напротив, я искренне пытался найти в ней хотя бы некоторый смысл, и в известной степени мне это всё же удалось. Концепция «Третий Рим» приобретает реальное звучание только если вмонтировать её в концепцию «Континент и Океан». Если посмотреть на Древний Рим, как на силу, которая пусть и неосознанно, и в силу этого очень коряво, но всё же противостояла главному оплоту сатанизма той эпохи – Карфагену, тогда прорисовывается некоторая преемственность с Москвой. Карфаген являл собой власть Тьмы настолько густой, что боровшийся с ним Рим, тоже не особо светлый, всё же олицетворял Свет. И в этом смысле Москва является преемницей Древнего Рима, потому что тоже принадлежит к Континенту, противостоит архидемону эпохи, и, кстати, тоже не слишком осознанно, если учесть светский характер Российской Федерации.

Но, господа, всё это очень сложно. Трактовать излюбленное нами триединство, как единство сил мистического Континента, пришлось бы с таким количеством оговорок, учитывая при этом такое количество нюансов, что это потребовало бы филигранной работы мысли, а общественным сознанием сложный интеллектуальный продукт не воспринимается. Общественное сознание обязательно всё упростит и поймет «с точностью до наоборот». Народу можно предложить только такую идею, которую сколько не упрощай, а она всё равно останется верной, которую сложно исказить, даже приложив к тому немалые усилия.

Владимир Ларионов пишет: «У нас появилась уникальная возможность … реализовать программу русских царей – одна вера, один царь, один народ. Такое государство действительно будет Новым Израилем, Святой Русью, но не перестанет быть и универсальной империей с универсальной миссией нести свет истины в мир, то есть останется до конца времен Третьим Римом …»

Это напоминает логику ребенка, который ни как не может выбрать в магазине одну из трёх игрушек и просит купить ему все три. Но чем больше игрушек, тем меньшее значение имеет каждая из них, по внукам вижу.

Что касается «Третьего Рима», я вовсе не предлагаю бросаться к людям и доказывать им, что это не правда. Мы так привыкли к этому высокомерному имперскому лозунгу, что отними – и расплачемся. Кому нравится, пусть себе играют в Третий Рим. Предлагаю лишь оставить эту игрушку без рекламы и не навязывать её людям, как аксиому.

Что касается Нового Израиля, то это правда. Россия действительно Новый Израиль, потому что наша страна является главным в мире хранителем истинного богопочитания. Но вряд ли стоит игнорировать тот факт, что в современном мире существует государство Израиль, которое является, мягко говоря, нехристианами. Со словом «Израиль» у нас ассоциации – не очень. Скажи только «Новый Израиль» и ни как не сможешь обойтись без комментария на десять страниц, причем одни из этого комментария поймут, что пора уже бить жидов, а другие твердо усвоят, что евреи – наши старшие братья, и пора уже к ним на поклон, хотя ни первого, ни второго призыва в том комментарии не будет.

Святая Русь … Да, Святая Русь. Это не наша национальная идея, на фиг все идеи. Святая Русь – наш национальный идеал.

Святая Русь

Митрополит Иоанн (Снычев) писал: «Богу угодно вверять сохранение истин Откровения, необходимых для спасения людей, отдельным народам и царствам, избранным Им Самим по неведомым человеческому разуму причинам… Спасение души – смысл жизни человеческой. Этой главной цели подчиняется в идеале вся народная жизнь. Русь не потому «святая», что живут на ней сплошные праведники, а потому что стремление к святости, к сердечной чистоте и духовному совершенству составляет главное содержание и оправдание её существования. Это ощущение всенародного религиозного служения столь сильно, что понятие «Святая Русь» приобретает в русских духовных стихах вселенское, космическое звучание. Святая Русь есть место, понимаемое не географически, но духовно, где совершается таинство домостроительства человеческого спасения. Такова её промыслительная роль, и народ русский есть народ – богоносец в той мере, в которой он соответствует этому высокому предназначению».

Большая радость – найти слова, с которыми согласен полностью, безоговорочно, безо всяких «но». Эти слова владыки Иоанна для меня именно такие.

Но вполне ли мы понимаем, что такое святость? В бытовом сознании святой – значит праведный, духовно совершенный, угодивший Богу, достигший Царства Небесного. Всё это так, но не только. Святой, кроме прочего – это избранный, право верующий. Так называются иудеи в отличие от язычников и христиане в отличие от иудеев и язычников. Апостол Павел обращается к «святым и верным во Христе Иисусе» (Еф 1,1) Апостол, безусловно, не имел ввиду, что все эфесяне уже достигли духовного совершенства, но они – право верующие, и потому избранные, и в этом смысле – святые.

Святой – это ещё и отделенный на священное употребление, освященный, посвященный Богу. В этом смысле мы говорим о святых иконах, о святых храмах, о святой земле.

У наших предков в дохристианскую эпоху слово «святой» означало – сильный, крепкий, рослый, светлый, сияющий, незапятнанный, чистый, почтенный. Таково значение корня «свят» в древнерусском имени Святослав. Слова «светлый» и «святой» – однокоренные.

Русь можно назвать святой во всех смыслах. Она и прославленная великими угодниками Божьими, она право верующая и в этом смысле – избранная. Она и посвященная Богу, и в этом смысле отделенная. Она и сильная, и крепкая, и светлая.

Русь посвящена на служение Свету. Кто-то может в этом усомниться, наблюдая специфические проявления русской тьмы. Так ведь ни кто и не считает, что Русь – это рай земной. Русь шла по пути Света и останавливаясь, и уклоняясь, и спотыкаясь, потому что человек слаб и несовершенен, и ни один народ не может быть совершенным. Сколько раз Сам Бог называл своих избранников – евреев «народом жестоковыйным». И русский народ давал не меньше поводов так себя называть. Но евреи худо-бедно исполнили своё мистическое предназначение, и русский народ его исполнит, несмотря на все свои уклонения. Да, мы сильно спотыкались на пути Света, а некоторые другие народы тем временем бодро, энергично, безо всяких спотыканий следовали по пути Тьмы. А некоторые народам ни когда не было дела ни до Света, ни до Тьмы, и не трудно догадаться, на какой путь они в силу этого попадали.

Грязи и мерзости хватало всегда и везде. Но о горах надо судить по вершинам, и о народе надо судить по идеалам. А идеал – это не теория, так же как Истина – не теория. Истина открыта людям в личности Христа. Так же идеал приобретает своё реальное значение тогда, когда воплощается в конкретной личности. И воплощением русского идеала всегда был святой угодник.

Вспомним, как Русь колонизировала огромные пространства. Святой отшельник уходил в «пустыню», в непроходимый лес. Он уходил не от мира, а от страстей мира. Он жаждал одиночества не потому что не хотел служить людям, а потому что избрал высшую форму служения – он молился за людей. Душа отшельника была наполнена жаждой Бога, жаждой чистой нерассеянной молитвы, и это, как ни что другое, укрепляло его духовную связь с соотечественниками. И люди тянулись к отшельнику. Сначала рядом с ним появлялись монахи, желавшие подражать его чистой жизни, и возникал монастырь, а потом миряне проявляли желание жить рядом с монастырем, и возникал посад. Потом посад разрастался, и возникал город. Потом другой отшельник – монастырь – посад – город. Это повторялось бесчисленное множество раз, и так были колонизированы огромные пространства, которые подлинно заслужили название Святая Русь.

В чем же была экономическая выгода для крестьян селиться вокруг монастыря? Забираться в глухомань, страдать от бездорожья, значит разорвать все экономические связи, это не может быть выгодно, при том, что сборщики податей нашли бы крестьянина и на дне морском, не то что в глухом лесу. Да ведь и жизнь в лесу тоскливая, для среднего человека это психологически очень тяжело. А крестьянин ведь существо очень земное, ему бы землицы да скотинки, ему бы покушать плотно, да водочки выпить. Всё так, но оказывается – не только. Крестьянина тянуло туда, где святость. Монах – отшельник был воплощением его духовного идеала, крестьянину хотелось жить поближе к своему идеалу, чтобы подпитываться от него благодатью. Крестьянин ни чего толком не сумел бы объяснить, но он чувствовал, что рядом с монастырем его душе хорошо. Крестьянин глубоко переживал своё несовершенство, он не дерзал мечтать о личной святости, но он хотел быть поближе к святости, иноки были для него наполовину уже небожителями, они были «иными», и молиться вместе с ними он почитал для себя величайшим счастьем, а пользоваться советами богомудрого игумена было для него счастьем ещё большим.

Дело даже не в том, каков был крестьянин сам по себе, дело в том, в чем он видел свой идеал, кого он считал человеком, достигшим самого главного в жизни. Идеал человека воплощен в том человеке, на месте которого он хотел бы оказаться. Крестьянин наивысшим человеческим типом считал угодника Божьего – святого, потому что он ведь одной ногой уже в Царстве Небесном. Русь была святой не потому что состояла из святых, а потому что была святолюбива, потому что наивысший свой идеал видела в святости. Крестьянин считал святого человеком «достигшим успеха».

Кого сейчас считают людьми успешными? Миллиардеров, потому что им доступны все материальные блага мира. Поп-звезд, потому что они постоянно блистают на публике и купаются в лучах славы. Хорошо быть знаменитым футболистом – это и деньги, и слава. Хорошо быть модным писателем – это то же самое. Ещё министром или губернатором быть неплохо, и кому же непонятно почему? И так далее. Всё это самые успешные люди нашего времени, на месте которых хотели бы оказаться те, кто не на их месте. Они воплощают собой идеал нашего времени, и этот идеал по сути строится на возможности системно и неограниченно совершать все семь смертных грехов.

А что такое идеал Святой Руси? Идеал – это то, воплощением чего мы восхищаемся. Когда я думаю, например, о прп Сергии Радонежском или о прп Серафиме Саровском, у меня просто дух захватывает от ощущения духовного величия этих святых. Они смогли в такой невероятной мере подчинить свою плоть духу, что плоть уже практически не имела над ними ни какой власти. Так скудно питаться, как они, обычный человек не может, он просто помрет. Не получая необходимую организму энергию от еды, человек должен получать энергию каким-то иным способом. То есть они уже в значительной мере и самым буквальным образом питались благодатными Божественными энергиями. Они фактически разорвали материальный план бытия, как можно разорвать живописный холст, с тем, чтобы увидеть в разрыв подлинную реальность. Оставаясь в теле, они жили уже не совсем в этом мире, отчасти переселившись в огромный и прекрасный духовный космос. Их связь с иным планом бытия, с Высшей Силой мироздания была такой, какую мы и представить себе не можем. Великие святые – космические существа, подлинные человеки, по сравнению с которыми мы – лишь подобие людей. Величие их подвига восхищает в той предельной степени, в которой конкретный человек способен чувствовать восхищение.

Ваш покорный слуга – прискорбно средний человек, находящийся на самой низшей ступени духовного развития, если и это утверждение – не слишком большая самоуверенность с моей стороны. Но мой идеал – это Святая Русь, и выше этого идеала нет ни чего на свете. В храме во время литургии я хотя бы умом понимаю, что сейчас мне дана возможность соприкоснуться с иным миром, с высшим планом бытия, что здесь и сейчас совершается чудо евхаристии – величайшее из всех возможных на земле чудес, что я нахожусь в непосредственной близости к Творцу Вселенной, и весь вопрос лишь в том, насколько глубоко я способен это прочувствовать и пережить. И если я кому-то завидую из живущих на земле, так это настоящие монахи, вся жизнь которых посвящена достижению высшего духовного идеала. Мне не по силам монашеская жизнь, и это то единственное, о чем я реально жалею.

Говоря об идеале, неловко говорить о самом себе, но в том то всё и дело, что идеал – не абстрактная идея, идеал существует только тогда, когда он живет в человеческой душе, и если не говорить о конкретной душе, то невозможно ни чего объяснить. Захватывая множество душ, идеал становится народным. А русский народ имеет счастье назвать свой идеал внятными и даже привычными словами – Святая Русь. К этим двум словам невозможно ни чего добавить, их можно только постараться как можно глубже понять.

Лев Тихомиров писал: «Идея Царства Божия, поскольку она развивается в земной жизни, требует лишь подчинения материальных потребностей духовным потребностям, требует, чтобы основной целью жизни было душевное спасение и чтобы второстепенные цели, создаваемые потребностями земной природы, не заглушали своими приманками того, что есть главная задача».

Только это и необходимо для того, чтобы приступить к реализации идеала Святой Руси – признать приоритет духа над брюхом. Эту мысль невозможно усовершенствовать, невозможно каким-то образом приспособить её к требованиям эпохи, для этого она слишком проста: либо дух правит брюхом, либо будет наоборот. Русь будет либо святой, либо окаянной. Иной «концепт» предложить невозможно.

По большому счету именно об этом пишет Александр Дугин: «В нынешний период общество находится по сути дела перед выбором – к чему из русской структуры обратиться в первую очередь, какую сторону идентичности воскресить, поднять, а какую задавить и загнать внутрь».

Именно так. На Руси всегда существовала традиция окаянства. Она проявляла себя и в былинах о богатырях-безбожниках, и в скоморошестве, и в некоторых русских князьях, и в Стеньке Разине с Емелькой Пугачевым, и в советской власти. Не надо обольщаться, думая, что всё это не наше, не русское. Ещё как наше. У каждой медали есть две стороны. И либо мы будем опираться на традицию русского окаянства, либо постараемся эту традицию задавить, и вернемся к идеалу Святой Руси. Третьего не дано, потому что у народа может быть только один идеал, и народ его либо утверждает, либо отвергает, то есть даже теоретически могут быть только два образа действия.

Митрополит Иоанн (Снычев) писал: «Православное сознание … обосновывает своеобразие русской судьбы просто – промыслительным назначением России стать последним препятствием на пути всемирной апостазии … Ход истории зависит не от нас. Но от нашего выбора зависит то место, которое мы займем в её течении. То ли, руководимые Законом Божиим и совестью, мы осознаем свой личный религиозный долг как частицу всенародного служения, промыслительно определенного нам неисповедимыми судьбами Божьими, то ли, боясь лишений и тягот этого пути, отречемся … Роль России, как последнего прибежища истинной веры … времен всеобщей апостазии и воцарения антихриста, придает русской истории вселенское, космическое значение … Понимание русской судьбы – истории России с её взлетами и падениями, благодатными прозрениями и соблазнами богоборчества возможно лишь в рамках исторического осмысления извечной борьбы, ведущейся падшим духом против рода человеческого. Оторвать душу человека от спасительной церковной благодати, исказить евангельские истины, уничтожить Православную Церковь и её ограду – русскую государственность – эти богоборческие порывы сатаны были теми внутренними толчками, которые на поверхности русской жизни отражались войнами и смутами…»

Ещё в XIX веке примерно об этом же писал Николай Данилевский: «России, не исполнившей своего исторического предназначения и тем самым потерявшей смысл своего исторического бытия, свою жизненную сущность, свою идею, ни чего не останется, как бесславно доживать свой жалкий век, перегнивать, как исторический хлам, лишенный смысла и значения … Россия есть первичный, самобытный, великий исторический факт, основания которого лежат в таинственных глубинах всемирно-исторического плана развития судеб человеческого рода … <Русскому народу> достался исторический жребий быть вместе с греками главными хранителями живого предания религиозной истины – православия, и таким образом быть продолжателями великого дела, доставшегося на долю Израиля и Византии, быть народом богоизбранным. Со стороны субъективной, психологической русские … одарены жаждой религиозной истины, что подтверждается как нормальными проявлениями, так и самыми искажениями этого духовного стремления».

Да, русские – религиозно одаренный народ, в нашем национальном характере есть та доминанта, которая позволит нам вернуться к русскому смыслу. Но нет такого «жребия», который нельзя отвергнуть, и нет такого «предназначения», которое нельзя втоптать в грязь. Ныне большинство наших соотечественников одолеваемы либо соблазнами демократии, либо просоветскими симпатиями, и даже патриоты, которым «нужна великая Россия» далеко не всегда понимают, что это значит, и в чем смысл всё нарастающего противостояния Запада и России.

Об этом пишет Егор Холмогоров: «Россия должна быть великой державой не ради удовлетворения чьих-то горделивых амбиций, а для того, чтобы служить надежным оружием Бога, творящего человеческую историю. Россия должна быть силой, противостоящей «Новому мировому порядку»… Россия должна быть готова к духовному и вооруженному противостоянию один на один со всем миром, который хотел бы нас уничтожить за то, что мы не даём ему низвергнуться в адову пропасть…»

Да, нас ждут очень суровые времена. Либо русские будут воевать один на один со всем миром, либо этот мир нас сожрет и спасибо не скажет. Война – это не только то, что происходит на поле боя, в известном смысле уже идет война, а нам не хочется воевать ни в каком смысле, потому что война – это всегда тяготы и лишения. Но капитуляция грозит нам куда большими лишениями и тяготами. Запад не будет воевать против нас только в том смысле, если без войны получит то, что мог бы получить в результате войны. Западу в первую очередь нужны не наши материальные ресурсы, а наше духовное порабощение. Мы можем отдать им все свои полезные ископаемые, но они не успокоятся, пока мы не уничтожим у себя Православную Церковь, превратив её в красивую оболочку без внутреннего содержания. Но ведь мы на это не пойдем, всё же – не те ребята. Несмотря на русскую кашу в голове, несмотря на просоветские и даже прозападные симпатии, русские не позволят превратить свою Церковь в музейный экспонат, просто генетическая память не позволит это сделать и те, кто чувствует свой народ, прекрасно это понимают. Значит, давление Запада на Россию по любому будет усиливаться, и мы по любому вынуждены будем ему противостоять. Но сегодня Россия противостоит Западу без знамени, без понимания того, что происходит. Возвращение к идеалу Святой Руси придаст смысл этому противостоянию, к тому же сделает нас сильнее. «Кто на тебя, когда Господь с тобой?» Всё равно будет тяжело, но станет хоть понятно, за что страдаем.

Это ответ тем, кто уже решил, что возвращение к идеалу Святой Руси дорого выйдет России – весьма влиятельные мировые силы нам этого не простят, да и внутри страны возникнет ожесточенное сопротивление. Да, это так и есть. Осталось лишь понять, что это обострение всё равно неизбежно, и либо мы пойдем на него со смыслом, реализуя своё высшее предназначение, либо без смысла, как сейчас, ещё и обижаясь на наших врагов, что они не хотят понять, какие мы хорошие.

Все умрут – не переживайте. Но можно умереть на поле боя с оружием в руках, а можно сдохнуть от голода в концлагере. Сколько не пляши перед охраной за дополнительный паёк, всё равно же сдохнешь. И если Россия ради выживания окончательно отречется от идеала Святой Руси, она не только не выживет, но и напротив – гораздо раньше прекратит своё существование. Такая уж у нас страна, что без смысла она существовать не сможет.

Образ будущего

Ваш покорный слуга – не футуролог, мне ни чего не известно о будущем. Я представления не имею о том, какой станет Россия через 50 лет или через 100, произойдет ли в ней оздоровление духовного климата, или наоборот. Я не страдаю розовым оптимизмом и не занимаюсь политической демагогией, а потому не стану кричать: «Мы победим!» Я знаю, чем закончится мировая история, но мне не известно, чем закончится история России. Однако у меня есть представления о том, что для России лучше, а что хуже. У меня есть идеальный образ будущего, к которому России стоило бы стремиться. Этот образ нет смысла детализировать, пока до дела не дошло, да и не должен это делать один человек. Поэтому ограничусь изложением самых общих принципов.

Россия должна стать государством русского народа. Фактически она и сейчас таковой является, но юридически Россия – государство многонациональное. Это очень странно, если учесть, что по международным нормам мононациональной является страна, более 80% населения которой принадлежит к одному народу, а в России русских 84%. Значит, решили объявить Россию многонациональной либо остолопы, либо откровенные враги. Только остолопы могут думать, что многонациональной является страна, где живет много национальностей. В любой стране живет много национальностей, но многонациональной можно считать только такую страну, где ни одна из национальностей не доминирует. А враги забили в нашу Конституцию принцип многонациональности с целью принизить значение русского народа, а в перспективе вообще растворить его в безликой массе «россиян». Полагаю, что это сделали не остолопы, а враги, а остолопы при этом кивали. Чтобы стереть даже память о русском народе, наши враги растоптали даже международные нормы, во всех остальных случаях для них драгоценные.

Многонациональность России – логический абсурд, это понимает даже Михаил Веллер, которого трудно заподозрить в излишней приверженности к традиционализму: «Интересы русского народа будут безоговорочной доминантой… Человек – существо системное. Народ – это система. Национальность – это совокупность качеств и признаков принадлежности к системе. А нам пытаются впарить, что это ни чего не значит. Или это страна русских, в которую на равных правах вливаются другие, или это страна всех в ней живущих, где русские лишь равные среди равных. Но тогда прощайтесь с единой страной».

Но к каким юридическим последствиям приведет объявление нашей страны мононациональной и признание того бесспорного факта, что Россия есть государство русского народа? Опять же, только остолопы могут подумать, что русские в этом случае станут «нацией господ» и начнут угнетать другие народы.

Россия – дом русского народа. Русские построили этот дом для себя. В нашем доме не возбраняется жить и любому другому народу. Но правила проживания устанавливает русский народ в соответствии со своими национальными традициями. Отнюдь не переоценивая значение традиций, мы констатируем тот факт, что русские традиции тесно связаны с универсальной Истиной и было бы нелепо не использовать этот факт для утверждения Истины.

Например, исламская традиция допускает многоженство. Если государство исламское, гражданское право так же может допускать многоженство. Но если государство христианское, то законодательство может допускать только моногамию. И однополые браки не могут быть разрешены законом, потому что в Библии содомия объявлена смертным грехом. При этом, если шариат предусматривает за содомию смертную казнь, то в христианском государстве такого быть не может. У нас нет обычая убивать за грех.