Дизария и спасение трёх миров

Мишель в этот день привёз в больницу правонарушителя, который уклоняясь от службы, пытался нанести себе телесные повреждения. А попросту – отрезать ногу электропилой. Он уже стоял на учёте, и забрать на линию боевых действий его должны были в ближайшее время. В момент причинения себе вреда магический маячок, о котором мало кто из населения догадывался, безошибочно сработал. И нарушителя с неглубокой раной ноги доставили в больницу. На такие вызовы Мишель выезжал сам, так как приходилось воздействовать своим ментальным даром, чтобы избежать дальнейших попыток «откосить» от службы или суицида. Это было гораздо быстрее и эффективнее человеческих психологов, которые не обладали подобными способностями, потому что людям была доступна только магия стихий и магия преобразования. Некоторые люди, обладающие магией, в разной степени могли управлять огнем, воздухом или водой и преобразовывать различные предметы, минералы, создавать из них что-то новое. Это очень помогало в промышленности, но магией вмешательства в сознание люди не обладали. Для этого они изучали психологию, а в последнее время привлекали вальдов.

После воздействия Мишеля в голове мужчины оставались два чётких варианта действий: уход на фронт или уход в Туман. Несмотря на возрастающую нехватку военных, уходу в Туман власти не препятствовали. Не сказать, чтобы это поощрялось, но и не пресекалось государством, как, например, членовредительство или самоубийство. Хотя ничего не мешало также с помощью психологов или ментальной магии промыть мозги. Эксперименты с мозгами были не менее распространены, чем опыты с ДНК. Мишель был не один ментальщик, пришедший из Вальдхайта на службу Ариллии. Теме не менее, в Туман мужчины уходили беспрепятственно. А значит, это было выгодно правителю и не шло вразрез с его целями. Вся жизнь страны была подчинена его целям.

Диза, глотая слёзы, оторвалась от стены и побрела к выходу из клиники, не понимая, как ей жить дальше. В этот момент женщина столкнулась с замершим и разглядывавшим её Мишелем. Вальда настиг невероятно вкусный коктейль эмоций: закрученные в клубок растерянность, горе, безысходность, стыд, страх…

Мишель схватил Дизу за плечи, вжался носом в волосы, освободив предварительно от шапочки, и стоял так, пока слёзы не высохли на лице шокированной женщины. Его взгляд упёрся в манящий красный знак на её щеке – знак того, что он мог сделать с ней всё, на что хватит фантазии.

Резко взяв Дизу за талию, Мишель развернул её в сторону неприметной белой двери и в два шага оказался с ней в пустом кабинете. Закрыл дверь на магический засов изнутри. Вальд повернул женщину к себе лицом и впился губами в её рот. Он с силой всасывал по очереди её пухлые губы, затем требовательный язык проник в глубину, сплетаясь с её языком, проводя по зубам, забираясь до нёба. Волна страха вырвалась из сжавшейся женщины, переходя в панику… Вальд же ощутил себя наконец-то полным, живущим… Как давно он этого ждал. Вихрь эмоций распространялся по кабинету. Их можно было черпать вёдрами, столько их было. Мишель не обращал внимание на попытки сопротивления Дизарии. Она била кулаками в его грудь, пыталась поднять ногу, чтобы угодить коленом в пах. Мишель воспользовался этим, ухватился за колено женщины и отвёл ногу в сторону, умещаясь посередине. Уперев Дизу в стену, он поднял её руки над головой, ещё ближе притиснулся к ней.

Он не прекращал целовать ни на секунду, поэтому у Дизы не было шансов вскрикнуть или даже вдохнуть. Голова её закружилась, сил сопротивляться оставалось всё меньше. Вальд крепко держал Дизу за скрещенные над головой руки, умудряясь поглаживать запястья. Второй рукой он с трудом проник между их телами и начал спешные движения на её складочках, пока что сквозь тонкие светлые брюки. Его движения были чёткими, быстрыми и нежными. Он задевал клитор, проводя снизу вверх. Иногда надавливал посильнее, иногда лишь слегка касался. Рот Дизы всё также находился в плену. Вальд сглатывал её возмущённые стоны.

Организм женщины, наконец-то, отозвался желанием. По бедрам прокатилась волна тепла, переходящая в спазмы во влагалище. Мишель почувствовал, как вкусный коктейль ужаса и растерянности стал разбавляться одуряющей смесью возбуждения и стыда. О! Она явно не была девственницей, но такой фонтан эмоций Мишель не припоминал и от нетронутых нежных фиалок.

Возбуждение усиливалось, но теперь страх женщины стал приправлен затхлой горечью и виной. Мишель использовал свой дар, чтобы подавить эти невкусные эмоции, и ответом ему стало, небывалой силы возбуждение. Диза, не понимая, что с ней происходит, отпустила себя, отдаваясь природным инстинктам. Она кое-как вырвала руки из захвата, и сама ухватилась за мускулистые плечи, провела руками по жёсткому ёршику чёрных волос. Щетина слегка колола пальцы, возбуждая ещё больше. Её руки блуждали по его телу, ощущая мускулы и бугристые вены на руках. Но потом неизменно возвращались к затылку. Это был её фетиш – мужской незащищённый затылок. Касаться мужчины там, то нежно поглаживая, то надавливая, было для Дизы чистейшим наслаждением, от которого можно было кончить, независимо от действий самого мужчины.

Даже сейчас, вспоминая, тот момент Диза ненавидела себя. Лежа в ванной, она плотно сжала ноги и сцепила руки в замок. Ей хотелось провалиться сквозь землю или утонуть прямо в ванне. Сколько раз он взял её там в небольшом светлом кабинете? На диване, столе, кресле и пушистом ковре… Какие позы принимали их тела? Качели из эмоций: от жалости до ненависти к себе, от эйфории до паники и страха разрушали на осколки прежнюю жизнь. Вальд ставил её на колени, прогибая в спине, и таранил с бешенным темпом, оставляя синяки на бедрах. Проводил рукой от шеи к пояснице, ещё сильнее надавливая, заставляя лечь грудью на пол. Наматывал на кулак волосы, разворачивая так, чтобы видеть её огромные синие глаза, полные слёз. Он переворачивал её на спину, поднимая ноги в потолок, разводил их в стороны, и вновь начинал свои движения. Разминал груди и до боли сжимал соски, вызывая спазмы внизу живота, и липкую влагу в промежности. Целовал уже искусанные губы, переходя к шее, ключицам, и втягивал в рот соски. Оставлял на теле поцелуи-укусы и зализывал их и снова прикусывал, засасывал и просто лизал её, будто мороженое.

Сколько это продолжалось Диза не знала точно даже сейчас. Когда она лежала без сил на ковре кабинета и смотрела на возвышающуюся фигуру незнакомца, она поняла, что это её шанс выжить с позорной красной меткой.

Будучи актрисой большую часть сознательной жизни, Диза умела безошибочно определять отклик публики. Она почувствовала, что необходима этому занимающему высокий пост вальду. Она ценна для него… Ей следовало засунуть гордость так далеко, чтобы не вспоминать о ней больше. Главной целью была ответственность за семью, для которой Диза была единственным шансом на будущее.

Мужчина, будто почувствовал изменения в её мысленном потоке, хотя позы она не меняла. Он отвлёкся от созерцания зелёного парка за окном, посмотрел на неё и вопросительно вздёрнул бровь.

– Как себя чувствуете, леди? – произнес Мишель, бархатистым глубоким голосом. Он уловил, исходящую от женщины меркантильность, которая не имела для него затхлого вкуса, а значит выгоду женщина искала не для себя. Настолько глубокое послевкусие могла оставлять лишь жертвенность ради кого-то очень близкого… Существа, ради благополучия которого можно отдать не просто свою жизнь, но куда больше. Мишель почувствовал укол чисто человеческой ревности, что могло быть только, если он был накачан энергией под завязку. Когда такое случалось, его реакции становились такими, как у всех людей. В такие моменты его сердце билось – он жил…

Вальд готов был предложить ей контракт и уверенность в этом окрепла, когда он почувствовал карамельный вкус интереса к себе, как к мужчине. Этот интерес со стороны обнаженной женщины опять рисковал снести все барьеры. Он хотел поставить только что очнувшуюся женщину на четвереньки и трахать её бесконечно долго снова и снова. Но понимая, что ей нужна передышка и давая им возможность, наконец, познакомиться, он протянул ей стакан воды и уселся рядом прямо на ковер.

Не представить степень удивления Дизы, когда, поинтересовавшись её самочувствием и протянув стакан воды, вальд в форме явно не последнего гвардейского чина уселся рядом с ней на ковёр.

– Ваше удивление, имеет вкус мохито. Пожалуй, теперь я смогу в полной мере насладиться вкусом этого коктейля, который так нравится людям. – заговорил мужчина, а Диза не могла даже понять, о чем он, просто ловила ушами нотки его голоса, возвращая себе способность здраво мыслить.

– Признайтесь, Вы воздействовали на меня ментально? – поинтересовалась она, залпом осушив стакан, – и во время этого… – она замялась, но взяв себя в руки, все-таки произнесла, – этого бешенного сексуального марафона, и теперь.

– С чего вы взяли?

– Я чувствую неприятное копошение в голове.

– Я слегка Вас успокаиваю, чтобы мы смогли поговорить о деле, – незнакомец говорил ровно, и Диза постепенно расслабилась и перестала бояться.

– О деле? – переспросила она, внутри понимая, что может быть за дело к ней у вальда, после того как он признался, что вкус её эмоций ему понравился.

– Да, я предлагаю Вам работу и контракт. Насколько я успел выяснить, работу вы потеряли более года назад после сложной беременности и родов. Сейчас Вы совершенно свободны. А с этим, – офицер нежно провел по красному знаку на щеке, – Ваша жизнь превратится в Ад.

– Расскажите, каково там? – дерзила Диза, намекая на происхождение вальда из нижнего мира, который в разной мифологии назывался по-разному. Но смысл тот же – это место для неправедных душ.

– О! Ваши колючки тоже неплохи на вкус, но – и он потер пальцами у неё между ног, – вкус других Ваших эмоций мне нравится больше.

Диза дернулась от его прикосновения, но решила больше не проявлять характер, пока не выяснит все детали.

– С контрактом все более или менее понятно. Прошу лишь добавить в него обязательное условие: в обмен на мои эмоции, знак «Инь» будет скрыт иллюзией. Чтобы я могла нормально жить. График согласуем при подписании. – Диза старалась говорить, как можно спокойнее, понимая, что сейчас решается не только ее судьба. – А что за работу Вы предлагаете? У меня не так много компетенций. Я так понимаю, мои навыки актрисы вряд ли кому-то будут нужны в Вашей службе, – и она кивнула головой в сторону форменного значка на кителе.

Диза внимательно смотрела на Мишеля своими синими глазами, в которых за вселенской усталостью и страхом, искрился огонек любопытства и надежды. Растрепанные каштановые волосы, и без того не затронутые укладкой, спадали на ковёр. Вальд прошёлся взглядом по чётким скулам, спустился ниже к ключицам, аккуратно выпирающим полушариям груди. Навалившись на руку, подогнув острые коленки, женщина не отводила взгляда от него и ждала ответа, закусив губу. Изгиб тонкой талии придавал необыкновенную изящность позе. Вальду было всё труднее сдерживаться.

– Я полковник Мишель Лайет, главный распорядитель гвардейцев Прайза. Я предлагаю Вам должность моего личного помощника, уверен Вы справитесь даже с вашими компетенциями. О Вас, как вы уже поняли мне известно всё, что может быть в досье гвардии, то есть всё кроме вашего любимого блюда… Хотя нет – это креветки в кляре! – улыбка озарила лицо полковника.

– Я думала у вальдов проблемы с мимикой? – скептически отозвалась Диза.

– О, да. Я пытаюсь копировать человеческие шутки и реакции на них. Раньше у меня это получалось очень редко. Но после недавней подпитки вашими эмоциями, кажется я стал почти человеком. Видите, даже смог вызвать у вас улыбку, – веселился вальд.

Диза подумала, что он очень красив. Внешность низших вальдов была настоящая не иллюзорная, как у высших, которые могли принимать любой облик, при достаточном уровне энергии. Но высших Диза видела только в сети или по визору. А низшие присутствовали во всех сферах жизни. И были, как правило, с красивыми лицом, спортивного сложения и роста выше среднего человеческого.

Мишель был тоже высок, с прямой спиной, широким разворотом плеч, мощными прокачанными лопатками и тонкой талией, он мог бы взять призовое место на конкурсе бодибилдеров. Лицо было выраженно квадратным с мощным подбородком и рельефными скулами, глаза слегка заужены, внимательно выглядывали из-под надбровных дуг, карие, почти чёрные, что выдавало в нём полукровку, в котором была кровь высших. Ведь у низших вальдов глаза были одинаково красные, а смески могли с легкостью делать любые глаза. На всю внешность их не хватало – она была конечной. Чёрные волосы с короткой стрижкой крайне подходили к его классической внешности воина. На ум приходил Конан-Варвар. Или последний был рыжим? Впрочем, не важно. Диза чувствовала – у неё появился шанс на жизнь.

– Рассказываю дальше, – заговорил Мишель, отрывая женщину от созерцания, – Дизария Вальгейм, 32 года, трое детей, один из которых мальчик с измененным ДНК, рожденный для защиты рубежей великой Ариллии. В прошлом – актриса театра драмы города Прайза. Муж – конструктор военного завода. Обвиненный в подготовке побега из страны, он, не выдержав давления властей, сгинул в Тумане на второй год войны. Муж не оставил в вашей утробе ребёнка, в соответствии с вступившим тогда в силу законом. После появления красного знака «Инь» на вашей идеальной щёчке, вы подверглись насилию со стороны, актёров, работников сцены и даже сторожа родного театра, в результате чего и появился ваш сын Тимур. Осложнения после полученных травм и тяжёлые роды, привели к тому, что Вы стали бесплодны. И теперь, – вальд погладил красную метку на щеке, – любой мужчина или вальд может воспользоваться вами, чтобы снять стресс. Скорее всего с вашей внешностью, Вы и до дома не дойдёте живой. Верно обрисовал я вашу ситуацию и возможные перспективы?

Мишель посмотрел на Дизу в поисках подтверждения своих слов, но наткнулся на безумный взгляд, занавешенный шторкой слёз.

Диза слушала сухие строчки официальных данных, и вспоминала эмоции своего прошлого. Вальд рядом просто млел. Он насыщался яркими отчаянием и болью, излучаемыми ей. Эти волны распространялись, затопляя собой маленькое пространство кабинета. Казалось, их можно было потрогать руками, как нити нежной сахарной ваты, они были осязаемы для вальда.

Диза же продолжала смотреть на Мишеля сквозь слёзы, не находя в себе силы успокоиться. Она вспоминала, как муж на второй год войны становился всё мрачнее с каждым днём. Диза не понимала причину такого поведения, ведь он был защищён от призыва тем, что работал на военном заводе. Он был любовью всей её жизни – голубоглазый изящный высокий блондин, Эндерел был похож на прекрасного эльфа из сказки. Они тянулись друг к другу как магниты, как только ей исполнилось 18 лет. Несмотря на то, что она была актрисой и поклонники не давали прохода с предложениями разной степени пристойности, все её мысли были о нём и дочках, которые взяли от него изящество, а от неё невероятной красоты каштановые волосы и синие глаза.

Когда вышел закон об обязательной беременности, Диза даже втайне радовалась, ведь ей очень хотелось третью дочку. А пока та вырастет – война обязательно закончится. Но видимо Эндерел знал больше из-за своей причастности к военной сфере, и категорически был против ещё одного ребёнка. Он говорил, что скоро найдёт выход для них. Прекратил всякую близость, чтобы исключить малейший шанс наступления беременности. В стране тогда уже контрацептивы не продавались под страхом смерти. Прерывание беременности исчезло даже как понятие из словарей.

Эндер всё реже появлялся дома, перестал обращать внимание на жену и детей. Однажды муж не пришёл совсем. С его работы в тот же вечер пришли сотрудники службы безопасности завода перевернули вверх дном всё, включая подвал. Дочки были в тот вечер дома, и как бы Диза не старалась уводить их подальше, они сразу поняли, что отец пропал… Когда все посторонние ушли, они забрались на постель к матери, обняли её и разразились потоками слёз.

Элька и Ария проревели всю ночь, и так и уснули в постели Дизы. А утром, пока дети спали, Дизария пошла в Туман. Тогда он занимал небольшую территорию поляны в лесу за их коттеджным посёлком. Он менял очертания, становился то больше, то меньше, но уже не исчезал, как это случалось в первые месяцы после его появления.

Её притянуло в Туман, как только она приблизилась на расстояние вытянутой руки. Значит, внутри был кто-то, кто был ей дорог. Привыкнув к молочной пене, мешающей смотреть, Диза вгляделась в окружающую обстановку, и тут же её взгляд упёрся в любимую футболку мужа. Она оглядела его снизу-вверх, пока не наткнулась глазами на абсолютно прозрачный ледяной взгляд. Эндер не шевелился, просто стоял, точнее висел, не касаясь поверхности земли. Спазм сдавил горло Дизы, задушил вырывающиеся рыдания. Она смотрела и не верила. Слёзы катились двумя блестящими дорожками по щекам. За что? Почему он бросил их? Сердце пронзало жуткой болью, виски заломило. Дышать было тяжело, да и не хотелось. Диза вся превратилась в боль, в кровоточащую открытую рану. Она боялась моргнуть, ведь понимала, что это конец, это последние дни, когда она сможет видеть его. Она смотрела, а боль вырывалась на поверхность кожи. Она начинала гореть, будто отставала от тела.

Сколько прошло времени с тех пор как Дизария зашла в Туман, она не понимала. Оглушительная боль постепенно сменилась обидой, она не сводила взгляд с Эндера, и закричала. Она просто кричала, вкладывая в этот крик все эмоции и чувства. Из Тумана она вышла полностью опустошённой, недалеко от дома. Оказалось, прошло всего пару часов, её малышки спали, пора было собирать их в школу.

Из воспоминаний и уже давно остывшей ванны Дизу вырвали сильные огромные руки Мишеля. Он ворвался в ванную своего помощника, почувствовав эмоции, оглушающие своим отчаянием. Она открыла припухшие глаза, посмотрела на своего мучителя-спасителя, и прохрипела:

– Зачем ты здесь? Мы же договаривались, что работаю я только на работе. А ты для меня – работа.

Мишель скривился в усмешке. За эти годы он научился реагировать, копируя людскую мимику, и порой его принимали за вполне обычного человека. Он поставил Дизу на пол, завернул её тело в большое полотенце, и развернул к себе.

– У тебя проблемы Диза. Элька рассказывала тебе что-то о сегодняшнем дне? – Его взгляд упёрся в губы женщины. И мысли его попытались идти не в том направлении, которое он предполагал, отправляясь посреди ночи в дом своего помощника… Женщина отрицательно покрутила головой.

– Мы ещё не успели поговорить… Я заметила, что она напряжённей обычного, но списала это на ублюдка – Кайла. Девчонка опять сегодня бегала к нему в Туман.

– Она влюблена. Ты-то должна понимать, что это значит для человека, – пытался как-то успокоить Дизу Мишель, хоть и сам не понимал, зачем это делает.

– Почему ты в этом так уверен? Ты питался ей?! – Диза дёрнулась в сильных руках и готова была убить вальда туалетным ёршиком.

– Успокойся ты даёшь мне столько эмоций, самых разных и вкусных, что нет необходимости брать у кого-то ещё. Ты знаешь, что у меня были проблемы с донором до тебя. Это общая беда всех доноров, особенно заключивших контракт с полукровкой. Другие доноры начинают выглядеть хуже уже после года регулярного общения с вальдом, а через три – это становится опасно для жизни. Ты до сих пор красива и желанна. Я не притрагиваюсь ни к кому уже более шести лет. – Это было похоже на признание. Диза напряглась всем телом в объятиях Мишеля. Ведь она к нему не чувствовала ничего, кроме привычки и благодарности. Мишель ещё какое-то время подышал ей в мокрые волосы и продолжил.

– Эльку сегодня выследил вальд из патрульного отряда. Всё обошлось. Она сбежала в Туман, но аромат её ауры уже не вытравить из него. Я пока даю ему маршруты далеко от вашего дома, но сама понимаешь – это лишь отсрочка. Его будет тянуть к ней, и ни ты, ни я ничего не сможем сделать. Наказание в виде пяти суток карцера за изнасилование не остановит его. Я не хочу чувствовать твоё горе, мне это больше невкусно. Поэтому я принёс для Эльки варианты из неженатых симпатичных молодых гвардейцев, которые готовы будут взять на себя ответственность за ребёнка. Нужно выбрать ей мужчину, и оплодотворить в ближайшую неделю. Вряд ли вальд продержится больше. Его невероятно кроет от тяги, скоро он и сам будет с трудом осознавать, как оказался возле вашего дома…

Диза смотрела на Мишеля и понимала, что не может защитить дочь. Она не справилась. Как ей сказать, что малышке придётся лечь под незнакомого мужика… И как потом объяснить, что ребёнка нужно будет выращивать, как скот, и бояться каждый день, что изобретут препарат ещё больше усиливающий взросление и крошка в считанные год станет пушечным мясом…

Мишель почувствовал поток затхло-плесневелой горечи, исходящий от его личного помощника и поспешил убраться. Сострадание – это не его конёк. Он предложил выход. А дальше Диза должна решить сама. Контракт у них недавно был продлён на два года, и женщина обязана работать у него, несмотря ни на какие личные проблемы.

Когда Мишель ушёл, Диза пошла к Эльке, выслушала от неё подтверждение слов вальда, и взяла обещание, что со следующей недели дочь возьмет перерыв в вышке, где она училась, и будет прятаться в подвале.

Подвал с появления у них дочери Эндер покрыл изнутри специальным раствором, который помогал прятать ауру. Возможно уже тогда он владел какой-то информацией… Их подвал был настоящим непроницаемым бункером и в то же время полноценной удобной квартирой. Эльке будет комфортно, насколько возможен комфорт в 4-х стенах.

На следующий день Диза, как всегда прекрасна и собрана, явилась на работу. Утро начиналось с обычных обязанностей помощника главного распорядителя гвардейцев: записать поручения, данные на утреннем построении, внести их в календарь для последующего контроля исполнения, напомнить расписание на день для начальника и его замов, распечатать в папку документы.

Сделав мохито и подхватив папку, Диза вошла в кабинет руководителя. Под его пристальным взглядом, она расправила плечи и направила на него поток из его любимого коктейля, предвкушения, интереса к мужчине, возбуждения и страха перед неизвестностью. Бледное лицо босса сразу приобрело здоровый цвет, он взял мохито из рук помощника и поднёс стакан к губам.

Пока Мишель пил свой коктейль, женщина положила папку на стол, подошла к глубокому кожаному креслу, села, положив ногу на ногу, в ожидании следующих действий босса. За столько лет ни разу инициатива не исходила от неё. Мишель мог делать с ней всё, что хотел, она никогда не сопротивлялась, но и сама делала, только необходимое.

Вальд неотрывно смотрел на Дизарию, и хотел её эмоций. Он предвкушал очередную порцию возбуждения, которое у женщины было особенно ярким. Он обожал её возбуждение, находя всё новые способы сделать так, чтобы оно было более сильным и интенсивным. Мишель вытащил из ящика стола плётку и подошёл ближе. Диза вскинула на него удивлённый взгляд, напряглась, но вместо страха было скорее предвкушение.

– Мохито! – удивление с ноткой испуга. Никогда мне не надоест, – ухмыльнулся Мишель. – Интересно, как ты это делаешь? Почему твои эмоции всегда свежие, разнообразные и вкусные. И опять же. Твоя главная загадка: не смотря на постоянный отбор, ты не превратилась в пустую оболочку за шесть лет. Мне кажется, что ты даже хорошеешь. Мишель смотрел на неё немигающим взглядом чёрных глаз.

Диза посмотрела на своего мучителя, соскользнула с кресла, повернулась задом к боссу и встала, уперев руки в спинку. Затем она прогнулась, усилив излучение ожидания и предвкушения. Он сразу коснулся её трусиков под юбкой. Они были ожидаемо мокрыми. Она всегда была мокрой для него. И это ещё больше его распаляло. Он прекрасно понимал, что дело не в его безусловной сексуальности, а в ней, но не мог понять причину. Это бесило. Но привлекало.

Дизария не собиралась раскрывать ему свои карты. У неё была версия, почему так происходит: она была актрисой по самой своей сути. Диза по профессиональной привычке прятала свои настоящие чувства, состоящие из боли, уныния и отвращения к себе, так далеко, что даже вальды не могли их прочувствовать. А на показ выставляла то, что больше всего от неё ждала публика. Она чувствовала потребности Мишеля и излучала его любимые коктейли из эмоций. Он принимал это всё за чистую монету, полагаясь на своё вальдовское чутьё и ментальные способности. А Диза, не тратя свои настоящие эмоции, не тратила и жизненные силы. Только дома вечером, она позволяла себе быть собой: уставшей, иногда раздражённой. Она выпускала негатив в горячей ванне и становилась настоящей, заботливой и любящей. Но рассказывать обо всём этом она не собиралась. Пока вальд не знал о её безграничных возможностях, он берёг свою личную батарейку, не брал слишком много, каждый раз опасаясь, что она превратится в пустышку, и ему придётся искать нового донора. А за все эти годы он привык к вкусу её эмоций, к её телу, и профессионально они неплохо сработались.