Снова мечтай

Я моргнула. К сожалению, до меня дошла только половина из всего, что она сказала.

– Ты говоришь со скоростью звука, – чуть слышно пробормотал Спенсер и нежно коснулся рукой ее затылка.

– Упс. Прости. – Доун выглядела расстроенной.

– Ничего страшного, – ответила я, в душе борясь с самой собой. Доун немножко напомнила мне меня – или человека, которым я была когда-то. Неугомонного, жизнерадостного, полного энергии. От осознания того, что из-за сложной ситуации с Эверли я не смогу ближе подружиться и с ней тоже, у меня неприятно закололо в животе.

К счастью, в этот момент вошли новые гости, и я пожелала Эверли и ее друзьям хорошего вечера. По пути назад к барной стойке я спрашивала себя, неужели они с Блейком дружили чуть ли не с каждым в радиусе ста миль, или все это просто неудачное совпадение.

Я обслужила следующих гостей, а потом началась вступительная речь. По залу разнесся пронзительный писк включившегося микрофона. Оглянувшись, я заметила Скотта, Эверли, Нолана и их друзей, которые образовали небольшую группку далеко впереди на краю зрительной зоны перед сценой.

– Раз, два, три, – зазвучал голос. Женщина с синими волосами хоть и была небольшого роста, зато ее харизма превосходила его во много раз. Ее дружелюбная улыбка, кажется, коснулась сразу всех присутствующих в галерее. – Привет. Я Робин, владелица галереи. Сначала мне хотелось бы поблагодарить вас за то, что вы сюда пришли. Я невероятно рада видеть сегодня каждого из вас. Это первое мероприятие в подобном формате, и я немного нервничаю. Что, наверное, заметно по моим дрожащим рукам. – Она подняла кисть и преувеличенно сильно потрясла ею в воздухе, в результате чего по толпе пронесся тихий смех. – Для нас стало огромным удовольствием работать вместе с молодежным центром. Сегодня вечером состоится несколько перформансов, в том числе будут отрывки из театральных пьес, музыкальные номера и поэтри-слэм[11]. Надеюсь, тем самым мы введем новую традицию. – Раздались короткие аплодисменты, и улыбка Робин стала шире. Она прочистила горло. – Не буду больше томить вас ожиданием: встречайте ребят из молодежного центра, которые покажут отрывок из своего грядущего выступления.

Под аккомпанемент последовавших затем оваций на маленькой сцене появились несколько подростков. Они начали быстрыми отточенными движениями расставлять реквизит, в то время как Робин спрыгнула со сцены.

Освещение погасло. Лишь в дальней части галереи и на входе осталась слабая подсветка, чтобы можно было различать силуэты присутствующих.

Внезапно на сцене вспыхнул свет. Сверкнул яркий голубоватый фонарик, потом второй и еще один. Сначала лучи света затанцевали в воздухе, вырисовывая случайные на первый взгляд линии, а на заднем фоне заиграла тихая музыка. Когда она стихла, движения огоньков тоже замедлились. Теперь ребята держали фонарики так, чтобы их лица подсвечивались снизу. Кроме того, стало видно, что они все одеты в полосатые пижамы, а на плечах у них мягкие одеяла. Потом опять включилась одна из ламп справа, и все увидели, что около сцены на корточках сидели два мальчика. Они выпрямились и подкрались к остальным. Один был в зеленом костюме, а второй выделялся ростом, возвышаясь над другими примерно на две головы, и блестящими крылышками, закрепленными у него на спине.

Послышались редкие смешки, когда зрители сообразили, из какого произведения эта сценка.

– Здесь, – произнес паренек, который был пониже, и кивнул в сторону трех ребят в пижамах.

– Ты уверен? – спросил великан с крылышками.

Первый мальчик энергично закивал:

– В этой комнате я потерял свою тень.

Я знала этот отрывок, потому что в школе сама в нем играла. Тогда я исполняла роль феи Динь-Динь, однако сейчас не могла не признать, что это просто гениальная идея – отдать партию малютки-феи человеку такого роста. Этот парень выглядел как восходящая звезда футбола – настолько широкие у него были плечи.

Я оглянулась на вход, где как раз появились новые гости и растерянно осматривались. Больше всего мне хотелось дальше стоять и наблюдать за постановкой, но я взяла себя в руки, расправила плечи и пошла к входу.

– Проходите, – зашептала я. – Пока можете расположиться здесь, а я принесу вам напитки. – Я проводила их туда, куда показывал Колин, и раздала бокалы, но все это время краем глаза следила за сценой и спектаклем. Мне было слышно, как Питер с помощью Венди нашел свою тень и пытался пришить ее обратно.

И вновь грудь мне сдавила какая-то неописуемая тяжесть. Что-то по очереди то сжималось, то расширялось, и сильно кружилась голова. Чем дольше я слушала, тем интенсивнее становилось это чувство.

После того как раздала всем напитки, я снова повернулась к сцене. Ребята словно расцвели. Некоторые из них были в том же возрасте, в котором я сама начала играть. И я прекрасно знала, как сильно сейчас волновался каждый из них и каково это – стоять на сцене и ненадолго примерять на себя образ другого человека.

Когда опять пришли новые гости, я не знала, радоваться мне отвлечению или злиться, потому что из-за них я пропустила часть спектакля. Развернувшись, я пошла обратно к Колину, который обеими руками опирался на стойку и завороженно смотрел на сцену. Только когда я поставила возле него поднос, он вышел из оцепенения.

– Они хороши, да? – спросил он.

Мне стоило больших усилий держать эмоции под контролем. Да, они хороши. По-настоящему хороши. И они напомнили мне, как чувствуешь себя, когда в первый раз заучиваешь текст наизусть. Как я погружалась в истории и цеплялась за них, когда не знала, что делать в реальной жизни.

И вдруг мне стало ясно, что означало это ощущение в груди.

Тоску.

Казалось, часть меня пробудилась от долгого сна, и она зудела как сумасшедшая, поскольку возродилась вновь. Я не могла избавиться от этого ощущения и чувствовала себя в тот момент абсолютно потерянной. Ведь я скучала по актерской игре – пускай и точно знала, что больше никогда не смогу к ней вернуться.

Глава 19

Я открыла дверь дома и шагнула в тепло. В коридоре сразу же устало прислонилась спиной к стене. Вечер оказался более долгим и утомительным, чем я предполагала. Я не знаю точно, сколько времени длилось мероприятие, так как отчаянно старалась заглушать эмоции и по возможности избегать Скотта и остальных. Вдобавок ко всему меня пленила игра подростков на сцене, и с каждой секундой я все яснее осознавала, что для меня нет пути назад. Ожесточение, с которым я подавляла все эти мысли, фокусируясь на выполнении работы, подчистую израсходовало мои запасы энергии. Я словно вернулась в тот день, который провела в костюме пиццы, настолько была вымотана.

Измученная, я поплелась по прямой траектории на кухню, чтобы попить воды. А перешагнув порог гостиной, увидела, что телевизор включен, а Блейк с контроллером в руках и поднятыми ногами сидит на диване. Когда я вошла, он вскинул голову.

– Привет, – сказала я и достала стакан из шкафчика.

– Привет, – откликнулся он и потянулся.

Казалось, что он просидел тут несколько часов подряд. На столе стояли посуда, несколько стаканов и раскрытый ноутбук, на котором шел какой-то видеоролик. Мне стало любопытно, как у него получается концентрироваться одновременно на двух экранах.

– Эзра оставил тебе тарелку с жареными овощами в микроволновке.

Мысленно я крепко обняла брата и запустила микроволновку.

– Он здесь?

Блейк помотал головой и вдруг с таким остервенением начал давить кнопки на пульте, как будто решил его угробить.

Я наблюдала за ним. На его лицо вновь вернулось серьезное выражение, которое в последние дни появлялось всегда, когда поблизости оказывался Эзра или о нем заходил разговор. Я знала: он думал о том, что я рассказала ему про Лос-Анджелес, и, несмотря на мои заверения в том, что Эзра не имеет никакого отношения к нашему расставанию, его это явно беспокоило. Впрочем, хотя ему это наверняка давалось с трудом, Блейк держал себя в руках, чтобы не напрягать обстановку в доме.

– Как поработала?

Я ненадолго задумалась, пока наливала себе воды, и сделала пару глотков, прежде чем ответить:

– Очень хорошо.

Чисто теоретически это не обман. Я неплохо справилась, и пусть мы почти не получили чаевых, с рабоче-технической точки зрения вечер прошел наилучшим образом. Единственная проблема заключалась во мне самой.

В последнее время я изо всех сил пыталась смотреть вперед и оставить прошлое позади. Актерская карьера у меня ассоциировалась с таким количеством неприятных вещей, что я думала лишь о том, почему все пошло не так. И при этом я напрочь забыла, сколько удовольствия игра приносила мне раньше. Пока я наблюдала за детьми во время спектаклей, этот факт отчетливо предстал у меня в голове. Это оказалось больно, но вместе с тем и помогло – странное сочетание, в котором мне предстояло разобраться. Также сегодня вечером я еще больше осознала, что не могу по-настоящему подружиться ни с одним человеком в Вудсхилле, чтобы тем или иным образом не загубить отношения с Блейком – чего мне меньше всего хотелось.

Глубоко вздохнув, я попробовала сосредоточиться на позитивном. Я ни в чем не провинилась. Я хорошо отработала, а теперь я здесь, дома. Блейк тоже здесь. Он не ушел, не предпринимал никаких попыток от меня сбежать. Все хорошо. Так что нет причин ощущать себя такой, блин, сломленной.

Микроволновка запищала, и я вытащила тарелку. Овощи пахли восхитительно, но в данный момент я бы, наверное, что угодно съела.

Я достала из ящика вилку и уже собиралась уйти к себе в комнату, как вдруг у меня за спиной кашлянул Блейк:

– Останься.

Я ненадолго замешкалась. Впрочем, весь вечер меня терзало столько мыслей, что сейчас больше не хотелось задумываться – ни об актерской карьере, ни об отношениях с Блейком. Поэтому в конце концов я пересекла комнату и уселась на другом конце дивана.

Он мельком бросил на меня взгляд, после чего опять отвернулся к матовому экрану.

– Эверли много раз пыталась уговорить меня тоже пойти, – сказал Блейк через пару секунд. Я удивленно посмотрела на него. – Но мне удалось отбиться.

– А почему ты не захотел? Тебе бы наверняка понравилось.

Он наморщил нос:

– Нолан каждый раз рвется записать меня в участники чертова поэтри-слэма.

Эта мысль на мгновение заставила меня забыть о собственных переживаниях.

– О, хотела бы я на это взглянуть.

– Не сомневаюсь. – Его передернуло, как будто одна идея повергала его в ужас.

– Я несколько раз была на поэтри-слэмах. Это круто.

– Ни за что не стану писать стихи, выплескивать чувства на бумагу, а потом обнажать душу перед сотней человек. Если честно, ничего хуже я себе представить не могу.

Я положила в рот первую вилку овощей и застонала, в то время как мой желудок тоже решил выразить восторг – в форме громкого урчания. Когда уголки губ Блейка еле заметно приподнялись, я уцепилась за эту легкость, которая вытеснила серьезное выражение из его взгляда. После такого вечера это истинное благословение.

– Можешь не прятать ухмылку, мистер Поэтри-Слэм. Я тяжело работала и более чем заслужила эту тарелку жареных овощей.

– Разумеется. Рассказать тебе еще кое-что?

Я промычала с набитым ртом.

– Есть даже десерт.

Я навострила уши. Потом проглотила и требовательно взглянула на него:

– Продолжай.

– Мы с Кэмом сегодня ездили за покупками и взяли мороженое, потому что оно было со скидкой. Вся морозилка забитаBen & Jerry’s.

А жизнь-то налаживалась.

– Музыка для моих ушей.

– Так я и думал. Но Отис считает иначе. Он орал на нас, что мы психи.

– Я сейчас пытаюсь представить себе орущего Отиса, но почему-то не получается, – ответила я с полным ртом.

Блейк хмыкнул:

– Вот и радуйся.

Я поспешила доесть остатки овощей. Затем вскочила, быстро запихнула тарелку в посудомоечную машину и направилась к морозилке, перед которой с уважением присвистнула. Блейк не преувеличивал – она доверху была заполнена ведерками с мороженым. У меня слюнки потекли.

– О боже мой. – Я схватила упаковку со вкусом маршмэллоу и карамели и торжественно вскинула руку вверх. – Мое любимое!

– Я знаю, – послышалось с дивана.

Сердце пропустило удар. Он помнил, какое мороженое я люблю. Он знал меня точно так же, как и я его. Я понимала, что лучше моему сердцу так не подпрыгивать, но ничего не могла с ним поделать. Не после того, как пережила настолько эмоционально заряженный вечер, а теперь так комфортно чувствовала себя в присутствии Блейка.

Достав ложку из ящика со столовыми приборами, я вернулась на диван, где накрылась пледом. Первая ложка была чистейшим наслаждением и лучшим, что со мной произошло за весь день. Больше всего мне хотелось тут же прикончить все ведерко.

– А как прошел твой вечер? – спросила я у Блейка, наблюдая при этом, как он управлял Нейтаном Дрейком[12], пока тот забирался на скалу, прятался в укрытии, а потом целился во врага.

– Вполне обыкновенно. Мы только в магазин съездили. Потом остальные ушли на вечеринку.

– У тебя не было настроения? – поинтересовалась я между двумя ложками.

Он пожал плечами:

– Не особенно.

Я заглянула ему в лицо, которое вдруг опять стало выглядеть напряженным. Затем обвела взглядом посуду на столе и его травмированную ногу.

– Все в порядке? – осторожно уточнила я.

Блейк нажал на паузу и повернулся ко мне:

– Да, а что?

– Просто сейчас глубокая ночь, а ты сидишь тут на диване в окружении посуды. Как недавно, когда не смог подняться по лестнице.

У него удивленно изогнулись брови. Потом он фыркнул:

– Это не моя посуда. Парни так быстро свалили из дома, что просто все побросали.

Я с облегчением опять откинулась на спинку дивана:

– Слава богу.

Он продолжил играть. Когда я вновь посмотрела на него, то ясно увидела ухмылку на губах.

– Почему ты все время ухмыляешься, как киношный злодей?

Блейк пожал плечами:

– Просто ты сейчас говоришь, как моя мама. Вот и все.

При мысли о Линде у меня в животе будто появился огромный камень.

– А ты говоришь так, как будто тебе доставляет удовольствие меня пугать. Мне не понравилось ездить в больницу. И повторять мы это больше не будем.

– О’кей, мам.

Я пихнула его в голень – здоровой ноги, – что, к сожалению, его практически не побеспокоило. Он до сих пор улыбался.

Мой взгляд скользнул с Блейка на его ноутбук, где уже остановилось видео.

– Что ты смотрел?

Он опять поставил игру на паузу:

– Не говори, что ты не знаешь Коди и Ноэля[13].

Я лишь непонимающе смотрела на него.

Покачав головой, Блейк нажал на кнопку и выбрал в меню «выключение», после чего отложил контроллер на стол и потянулся за компьютером, чтобы поставить его себе на колени. Он вытянул ноги вперед, чтобы нам обоим было видно экран. Потом запустил ролик заново.

– Сейчас я обогащу твой мир, Джуд, – произнес он таким серьезным тоном, словно речь шла об изменении законодательства. И затем нажал наplay.

На экране появилось двое молодых людей, один с темными, другой со светло-каштановыми волосами. Они сидели перед мониторами компьютеров и снимали реакцию на видео, которые периодически ставили на паузу, чтобы прокомментировать. При этом парни перекидывались шутками и глупыми фразочками, и это оказалось так весело, что в какой-то момент я забыла про мороженое.

– Просто гениальные идиоты, – сказала я, больше не в силах сдерживать смех.

– Если ты не ешь, дай мне немного, – откликнулся Блейк и ткнул меня плечом в плечо.

Удивленно вздрогнув, я все же зачерпнула ложку мороженого и, держа под ней вторую ладонь, повернулась к нему.

Блейк взглянул сначала на меня, потом на ложку. В конце концов он слегка приоткрыл рот, и я накормила его лакомством. После этого он с довольным видом откинулся назад.

Я наблюдала, как он высунул кончик языка и слизнул мороженое с губ. От довольного стона, который он издал, вверх по моей шее поднялась волна жара.

– Конечно, вкус печенья с шоколадной крошкой лучший. Но этот тоже неплох, – заявил он, пока я старалась не подавать виду и сунула ложку обратно в ведерко с мороженым. – Вот это лучшая часть, – сказал Блейк и кивнул в сторону экрана.

Начался отрезок, в котором оба комика сочинили собственную песню в ответ на другую дурацкую композицию, и я захохотала еще громче. Параллельно я набрала в ложку еще мороженого из ведерка и покосилась на Блейка. В первый раз с тех пор как стала жить в Вудсхилле, я видела его совершенно расслабленным. Его улыбка так сильно напоминала мне о прошлом, что внутри что-то задрожало.

Когда он посмотрел на меня, я тут же снова перевела взгляд на ноутбук, пытаясь делать вид, что ничего не произошло. Впрочем, удавалось мне это с трудом, ведь он сидел так близко, что я ощущала исходящее от него тепло.

Видео закончилось, и автоматически началось следующее. Тем временем я ела мороженое и иногда давала ложку Блейку, когда тот издавал забавный звук, похожий на писк голодного кукушонка, требующего, чтобы его покормили. Мы посмотрели три видео, и каждое было смешнее предыдущего.

Через какое-то время из тела ушло напряжение, и я свернулась калачиком на диване.

– Джуд? – позвал Блейк, когда включился следующий видеоролик.

– Да?

– Расскажи мне, что случилось сегодня вечером.

Растерявшись, я искоса взглянула на него. Внимательные зеленые глаза смотрели на меня. Как будто он мог заглянуть прямо внутрь и найти там то, что вызывало у него вопросы.

– Не понимаю, о чем ты.

Он слегка прищурился:

– Что-то не так. Я заметил это сразу, как ты вошла.

– Наверное, я устала.

– Или, наверное, вечер прошел не так хорошо, как ты пытаешься меня убедить, – сухо ответил Блейк и напомнил мне о том дне, когда я обнаружила его тут, на диване, и так же анализировала его поведение.

Вздохнув полной грудью, я опустила взгляд на наполовину опустевшее ведерко с мороженым. Не могла же я сказать ему, что мне одиноко в Вудсхилле, поскольку ради него я избегаю дружбы хороших людей. Это моя личная проблема. Но возможно… возможно, у меня получится поделиться с ним кое-чем другим.

Перед глазами возникли образы сцены в галерее и воскресили отголоски тех чувств, которые недавно так внезапно обрушились на меня и выбили из колеи.

– Помнишь, как я играла в «Питере Пене»? – помедлив, спросила я.

Блейк кивнул.

Я поковыряла ложкой мороженое. К тому моменту оно уже почти совсем растаяло.

– В галерее сегодня показывали несколько спектаклей, и среди них попалась пара сценок оттуда. И я почему-то вспомнила, как сама начинала играть.

Он молчал и, кажется, задумался над тем, что я сейчас сказала. Между его бровей образовалась маленькая складочка.

– Вообще-то звучит не так уж плохо.

– Это и не было плохо. Скорее наоборот. Это… это напомнило мне обо всем, что я на самом деле люблю в актерстве. – Я быстро положила в рот ложку мороженого, чтобы не дать себе продолжить. Только что мы веселились. Мне не хотелось испортить это настроение, превратившись в размазню.

– Но в действительности ты это бросила, – медленно договорил Блейк.

Я кивнула. Потом собралась с духом и продолжила:

– Не только. Я хотела начать здесь жизнь с чистого листа, заработать денег и даже подумывала сдать школьные экзамены и получить аттестат, чтобы найти работу получше, но… – Пожав плечами, я замолчала на середине предложения.

– Но ведь ты всегда хотела не этого, Джуд.

Я пораженно уставилась на него:

– Что ты имеешь в виду?

Блейк взял мороженое у меня из рук и съел еще одну ложку, продолжая рассуждать:

– Сколько я тебя знаю, ты всегда хотела стать актрисой. И никогда не занималась ничем другим. Даже в свободное время как одержимая снова и снова пересматривала любимые фильмы и сериалы, пока не выучивала их наизусть. Когда так долго добиваешься чего-то, то невозможно просто ни с того ни с сего сдаться и начать новую, совершенно иную жизнь.

Я тяжело сглотнула, не способная отвести от него взгляд. Он прав. Я всегда мечтала только об одном – добиться успеха в Лос-Анджелесе.

– Знаю. Но как-то… – Я дернула плечом. – Мне просто хотелось, чтобы это закончилось. Разочарования. Ощущение, что ты недостаточно хороша.

Он поставил ведерко с мороженым на стол. Затем вновь посмотрел на меня. Его взгляд был серьезным и тяжелым, и хотя он заставлял меня чувствовать себя в какой-то степени беззащитной, я не могла отвернуться. С ним мне это никогда не удавалось.

– Неважно, сколько времени прошло. Я знаю тебя, Джуд. – Это те же самые слова, которые я сказала ему, когда он готов был сдаться. – Я ходил практически на все твои спектакли. Черт, я даже посмотрел вместе с Эзрой тот дрянной сериал про докторов, где ты снималась. Если кто и рожден для профессии актера, то это ты.

Подтянув ноги к груди, я обхватила колени руками, чтобы этим крепким объятием сдержать то, что сейчас со всей силой распускалось во мне. Я не знала, что сказать, и мы просто смотрели друг на друга, пока я мысленно еще раз прокручивала его слова.

– Ты серьезно его посмотрел? – спросила я наконец.

Он кивнул и замешкался на пару секунд.

– Тебя очень впечатляюще рвало в судно. – Тут он изобразил, как из него по широкой дуге вылетает рвота, и я хрипло рассмеялась.

Блейк перестал дурачиться и посмотрел на меня взглядом, в котором я увидела все. Дикую смесь чувств, ни одно из которых не удавалось точно уловить, однако я точно знала, что они там есть. Он больше не прятался от меня.

– Большое спасибо. – Я провела пальцами по бороздкам на джинсах. Постепенно моя улыбка вновь померкла. – Мне почему-то казалось, что эта перезагрузка пройдет попроще.

Блейк заворчал, как будто прекрасно понимал, что я имела в виду.

– Я про свою тоже так думал.

– Взрослая жизнь – отстой.

Снова согласное бормотание.

– Сказать тебе кое-что?

– Что?

– По-моему, ты сильно облегчишь себе задачу, если оставишь отчаянные попытки стать тем, кем на самом деле не являешься. – Я раскрыла рот, чтобы возмутиться, но он примирительно вскинул руки. – Ты сама знаешь, что я не хочу тебя обидеть. Мне лишь кажется… Да, по-дурацки получилось с Лос-Анджелесом. Но ты можешь продолжить, если тебе так этого не хватает.

Именно этого он не понимал. Просто не мог понять.

Мне удалось только покачать головой:

– Не получится. Чересчур много всего случилось. Все пошло насмарку. Я слишком боюсь.

– Я тоже.

Мне вспомнился торжественный вечер спортсменов, когда Блейк вышел из себя и утратил контроль. Как он утверждал, что для него все кончено. Мы оба кое-что потеряли, но пока Блейк упорно боролся, чтобы это вернуть, я была к такому не готова. И не знала, буду ли снова готова когда-нибудь. Потому что страх перед этим меня буквально парализовал.

– Правда? – спросила я.

Он коротко кивнул:

– Жутко боюсь. Что, если я слишком рано вернусь на поле и так сделаю все только хуже?

– Такого не случится, – уверенно ответила я.

Блейк лишь пожал плечами:

– А пусть даже так. Сейчас я ничего не могу предпринять против того, что произойдет в будущем. Нет смысла ломать над этим голову. Можно просто как-то идти вперед.

Я облокотилась на спинку дивана и уставилась в потолок, повторяя про себя его слова и размышляя о них. Понятия не имею, сколько мы оба молчали.

– Может быть, ты и прав, – пробормотала я через какое-то время.

Блейк потянулся за контроллером:

– Я знаю.

Я только фыркнула, но он уже опять запустил игру. Но хотя он снова начал жать на кнопки, у меня не возникло ощущения, что нужно быстрее уходить в свою комнату. Наш разговор вывел нас за рамки этой фазы. Я наконец-то могла сидеть рядом с ним. Смеяться с ним. Разговаривать с ним. Доверять ему свои страхи, как и он мне – свои. И на краткий миг я разрешила себе подумать, что все стало почти как раньше.

Глава 20

Я устала как собака. Полночи я провела на диване с Блейком, пока не начала дремать и клевать носом, после чего он прогнал меня спать. Однако стоило мне улечься в постель, сон вдруг как рукой сняло, потому что я не могла перестать думать о нашем разговоре. Затем открылаInstagram и принялась отвечать на новые комментарии подписчиков на тему «Дикой розы».

С тех пор как Скотт заговорил со мной о сериале, я не могла отделаться от ощущения, что стала еще больше предаваться этой разбившейся мечте. Как бы все сложилось, если бы проект не закрыли? Слова Блейка, подобно призраку, маячили у меня в сознании, но я все равно не имела ни малейшего представления, что делать дальше. Для меня всегда существовала только эта мечта – и больше ничего. Никакого плана Б. А о возвращении в тот мир не могло быть и речи. Мне было слишком страшно. Всякий раз, стоило мне хотя бы на долю секунды задуматься об этом, я вспоминала о том дне, когда осознала, что достаточно одного-единственного человека, из-за которого ты потеряешь все, и начинали трястись пальцы. В конце концов я засунула планшет под подушку и провалилась в беспокойный сон.