Орудия смерти. Город потерянных душ (новый перевод)

– Труднее? – Клэри задохнулась от гнева. – Тесты – это трудно. Полоса препятствий – это трудно. Но твое исчезновение меня едва не убило, Джейс. А как ты думаешь, что чувствует Алек? Изабель? Мариза? Можешь представить, каково это: не знать, где ты и что с тобой, искать…

Снова этот странный взгляд: будто он слышал ее и одновременно не слышал.

– А, да. Я собирался спросить. – Он улыбнулся ангельской улыбкой. – Меня правда все ищут?

– Правда ли… – Клэри помотала головой, сильнее запахнула халат. Ей вдруг захотелось максимально закрыться от него, от этой знакомой красоты, от прекрасной улыбки хищника, говорившей, что он готов сделать с ней что угодно, и неважно, кто там ждет в коридоре.

– Я надеялся, что они расклеят листовки. Ну, знаешь, как когда ищут котов. Пропал невероятно красивый подросток. Откликается на «Джейс» или «Красавчик».

– Что ты сказал?

– Тебе не нравится «Красавчик»? Тогда, может, «Сладкие щечки»? «Крошка»? Нет, последнее уже перебор, да и технически я не такой уж…

– Заткнись! – прорычала Клэри. – И выметайся.

– Я… – Он опешил, и Клэри вспомнила, что вот так же он выглядел на пепелище, когда она его оттолкнула. – Ладно, хорошо. Поговорим серьезно. Кларисса, я пришел позвать тебя с собой.

– Позвать куда?

– Идем со мной… – он помедлил, – …и с Себастьяном. Я все объясню по дороге.

На мгновение она замерла, глядя ему в глаза. Лунный свет трогал серебром изгиб его рта, скулы, горло. Ресницы отбрасывали тень на щеки…

– В последний раз, когда я с тобой вот так куда-то пошла, мне дали по голове и притащили на черномагический ритуал.

– Это был не я, а Лилит.

– Джейс Лайтвуд, которого я знаю, зашел бы в одну комнату с Джонатаном Моргенштерном только для того, чтобы его убить.

– Это была бы плохая идея, – просто сказал Джейс, обуваясь. – Мы же с ним связаны. Порежут его, кровью истеку я.

– Связаны? В каком смысле?

Он откинул светлые волосы с лица, игнорируя ее вопрос.

– Ты не понимаешь, насколько это все сложно, Клэри. У него есть план, и он готов над этим планом работать, чем-то жертвовать. Если ты дашь мне шанс объясниться…

– Джейс, Себастьян убил Макса. Твоего младшего брата.

Он вздрогнул, и на секунду Клэри показалось, что она смогла достучаться… но лицо Джейса снова разгладилось – так в одну секунду разглаживается туго натянутая простыня.

– Это… это была случайность. Себастьян мне тоже как брат.

– Нет. – Клэри замотала головой. – Он не твой брат, а мой. Как бы я хотела, чтобы это была неправда! Чтобы он никогда не рождался…

– Как ты можешь такое говорить? – возмутился Джейс, поднимаясь с кровати. – Ты не думала, что мир сложнее, чем черно-белая картинка в твоей голове? – Он наклонился, поднял перевязь и застегнул на поясе. – Шла война, Клэри. Люди погибают на войне. Все тогда было иначе. Теперь я уверен, что Себастьян никогда не причинил бы вреда моему родному человеку. Осознанно, по крайней мере. Когда служишь высшей цели, не обойтись без сопутствующего ущерба.

– Ты сейчас назвал своего родного брата сопутствующим ущербом?! – Она едва не сорвалась на крик, дыхание сперло в груди.

– Клэри, ты меня не слушаешь. Это важно…

– Валентин тоже думал, что его цель важна.

– Валентин ошибался. Он был прав в том, что Конклав прогнил, но не понимал, как это можно исправить. А Себастьян понимает. Если б ты только нас выслушала…

– «Нас»… Господи, Джейс…

Ее сердце разбивалось на тысячи кусочков, но разум метался, заставляя вспоминать, куда она дела свое стило, гадать, успеет ли добраться до прикроватной тумбочки, где лежал макетный скальпель. Думать, поднимется ли рука…

– Клэри? – Джейс склонил голову к плечу, изучая ее лицо. – Ты… Ты все еще меня любишь?

– Я люблю Джейса Лайтвуда. А кто ты такой, я не знаю.

Он изменился в лице, но не успел ответить, как тишину пронзил крик. И звон битого стекла.

Клэри тут же узнала голос: мама!

Не глядя на Джейса, она распахнула дверь и бросилась в гостиную. Гостиная в доме Люка была просторной, от кухни ее отделяла длинная стойка. Джослин стояла за ней, в лосинах и старой футболке, с волосами, закрученными в неаккуратный пучок. Похоже, она спустилась выпить воды: разбитый стакан лежал у ее ног, на сером ковре появилось мокрое пятно.

Лицо ее побелело, как выжженный солнцем песок. Она, не мигая, смотрела в другой конец комнаты, и Клэри даже оборачиваться не нужно было, чтобы знать, кто там.

Мамин сын.

Себастьян стоял рядом с дверью, оперевшись на стену. Его скуластое лицо было совершенно бесстрастно. Прикрыв глаза, он рассматривал мать через ресницы и всем своим видом, позой выглядел как семнадцатилетний Валентин, сошедший с фотографии Ходжа.

– Джонатан, – прошептала Джослин. Клэри замерла.

Клэри не шевельнулась, даже когда Джейс вбежал в гостиную и, оценив ситуацию, остановился рядом. Его левая рука легла на перевязь, длинные пальцы оказались в дюйме от ножа, но Клэри знала, что Джейсу и секунды не понадобится, чтобы выхватить клинок.

– Меня теперь зовут Себастьян, – сказал ее брат. – Я решил, что не желаю оставлять себе имя, которое вы с отцом мне дали. В конце концов, вы оба предали меня, так что предпочитаю не иметь с вами ничего общего.

Джослин перешагнула через темный круг битого стекла, ее глаза метались по лицу Себастьяна.

– Я думала, что ты мертв, – прошептала она. – Я же видела, как твои кости рассыпаются в пепел…

Черные глаза Себастьяна сузились.

– Будь ты моей настоящей матерью, хорошей матерью, ты бы знала, что я жив. Один человек как-то сказал, что матери всю жизнь носят с собой ключи от наших душ. Но ты мой ключ вышвырнула.

Джослин издала сдавленный звук и прислонилась к стойке, чтобы не упасть. Клэри хотелось броситься к ней, но ноги словно примерзли к полу. Что бы ни происходило между мамой и братом, ее это не касалось.

– Только не говори, что ни капли не рада меня видеть, матушка, – равнодушно сказал Себастьян. – Разве я не замечательный сын? – Он развел руки. – Сильный, красивый и так похож на папеньку!

Бледная Джослин покачала головой.

– Что тебе нужно, Джонатан?

– То же, что и всем. Я требую принадлежащее мне по праву. Наследие Моргенштернов.

– Наследие Моргенштернов – кровь и разрушение. Ни я, ни моя дочь к ним не относимся. – Она выпрямилась. Ее рука все еще сжимала столешницу, но Клэри видела, как прежний огонь снова загорается в маминых глазах. – Если ты сейчас же уйдешь, Джонатан, я не скажу Конклаву, что ты здесь был. – Она взглянула на Джейса. – И про тебя тоже не скажу. Если они узнают, что вы спелись, убьют обоих.

Клэри рефлекторно заслонила Джейса собой, но он смотрел поверх ее плеча, на Джослин.

– Тебе не наплевать на мою смерть?

– Мне не наплевать на горе, которая она причинит моей дочери, – отозвалась мама. – Закон суров, слишком суров, а то, что случилось с тобой, возможно, получится исправить. – Она снова взглянула на Себастьяна. – Но для тебя, мой Джонатан… для тебя уже слишком поздно.

Рука, державшаяся за столешницу, вдруг взметнулась, вооруженная длинным кинжалом Люка. На лице Джослин блестели слезы, но хватка на рукояти не ослабевала.

– Я очень похож на него, правда? – спросил Себастьян, не двигаясь. Он как будто и не заметил ножа. – На Валентина. Поэтому ты на меня так смотришь?

Джослин покачала головой.

– Ты выглядишь так же, как в тот день, когда мне впервые тебя показали. Как демон. – Ее голос был полон печали. – Мне так жаль!

– Чего жаль?

– Того, что не убила тебя, когда ты родился, – бросила она и вышла из-за стойки, крутанув кинжал в руке.

Клэри напряглась, но Себастьян даже не пошевелился, только его темные глаза следили за матерью.

– Так ты этого хочешь? Чтобы я умер? – Он раскинул руки, будто собирался обнять мать, и шагнул вперед. – А давай! Убей своего сына, я не стану тебя останавливать.

– Себастьян, – предупреждающе сказал Джейс.

Клэри бросила на него изумленный взгляд. Неужели он правда беспокоится?

Джослин подошла ближе. Кинжал крутился в ее пальцах все быстрее, его очертания размыло. Клинок остановился в нескольких дюймах от сердца Себастьяна. Но тот не шевельнулся.

– Сделай это, – мягко произнес он, склонив голову к плечу. – Не можешь? Ты должна была убить меня, когда я родился. Но не убила. – Он понизил голос. – Говорят, что любовь родителя к ребенку всегда безусловна. Может, если бы ты действительно любила меня, то смогла бы и спасти.

Секунду они смотрели друг на друга в упор, холодные зеленые глаза встретились с угольно-черными, мать встретилась с сыном. В уголках рта Джослин пролегли глубокие морщины, которых две недели назад там еще не было – Клэри могла поклясться.

– Ты притворяешься, – сказала Джослин дрожащим голосом. – Ты ведь ничего не чувствуешь, Джонатан. Твой отец просто научил тебя изображать человеческие эмоции, как попугая учат повторять слова. Попугай не понимает, что говорит, и ты тоже. Как бы я хотела… Господи, как бы я хотела, чтобы ты понимал! Но…

Кинжал Джослин сверкнул в воздухе идеальной дугой. Смертоносная атака – острие должно было вонзиться под ребра, прямо в сердце… Но Себастьян был слишком быстр, даже быстрее Джейса, – он уклонился, отступил, и кинжал лишь царапнул его грудь.

Клэри услышала, как зашипел Джейс, и резко развернулась к нему. По его белой рубашке на груди расползалось красное пятно. Он прикоснулся к нему, кончики пальцев окрасились алым.

«Мы же с ним связаны. Порежут его, кровью истеку я».

Не задумываясь, Клэри бросилась через всю комнату, встав между Джослин и Себастьяном.

– Мама! Стой!

Джослин не опускала нож, не сводя с сына глаз.

– Клэри, с дороги.

Себастьян рассмеялся.

– Так мило, правда? Младшая сестренка защищает старшего брата!

– Я защищаю не тебя, – бросила ему Клэри, серьезно глядя на маму. – Все, что происходит с Джонатаном, происходит и с Джейсом. Понимаешь, мам? Если ты убьешь его, Джейс тоже умрет. У него уже кровь. Мама, пожалуйста!

Джослин все еще сжимала нож, но уже менее уверенно.

– Клэри…

– Бр-р, неловкая ситуация, – заметил Себастьян. – Но интересно, как вы из нее выкрутитесь, так что уходить я не собираюсь.

– Вообще-то лучше тебе уйти, – послышался из коридора новый голос, и на пороге появился Люк, босой, в джинсах и старом свитере. Взъерошенный, без очков, он выглядел неожиданно моложе. К плечу вскинут обрез, дуло направлено на Себастьяна.

– Это помповик «Винчестер», двенадцатый калибр. Стая такими убивает волков, пошедших вразнос. Даже если я тебя не убью, сын Валентина, ногу отстрелить смогу.

Все в комнате словно одновременно задержали дыхание. Кроме Люка. И кроме Себастьяна, с улыбкой двинувшегося на него, будто не замечая дробовика.

– «Сын Валентина», – повторил он. – Так ты обо мне думаешь? Повернись все иначе, ты был бы моим крестным.

– Повернись все иначе, – палец Люка скользнул на спусковой крючок, – ты был бы человеком.

Себастьян остановился.

– То же могу сказать о тебе, оборотень.

Время, казалось, замедлилось. Люк целился, Себастьян перестал улыбаться.

– Люк, – позвала Клэри. Она точно попала в один из кошмаров, где хочешь кричать, но получается только шепот. – Люк, не надо.

Палец отчима нажал на спусковой крючок, и Джейс с невероятной скоростью прыгнул вперед и сшиб Люка в тот же миг, как грохнул выстрел.

Дробь разлетелась далеко, выбила окно. Люк, потеряв равновесие, качнулся назад, и Джейс, вырвав у него ружье, вышвырнул в окно.

– Люк… – начал он.

Люк ударил его.

Даже зная, в чем дело, Клэри застыла в шоке. Люк, который тысячи раз заступался за Джейса перед мамой, перед Маризой, перед Конклавом, добрый и безобидный Люк… Он словно ее саму ударил. Джейс, тоже не готовый к такому, отлетел к стене.

Себастьян, до того не показывавший настоящих чувств, кроме отвращения и насмешки, зарычал и сорвал с пояса длинный кинжал с узким лезвием. Глаза Люка расширились, он попытался увернуться, но Себастьян оказался быстрее него, быстрее всех, кого Клэри видела. Он вонзил лезвие в грудь Люка, провернул изо всех сил и выдернул – красное по самую рукоять. Люк отшатнулся и съехал по стене, оставляя за собой кровавый след. Клэри уставилась на него в ужасе.

Джослин закричала. Клэри слышала ее голос словно издалека, из-под воды, но крик все равно показался ей страшнее выстрела, разбившего окно. Она застыла и смотрела на то, как ковер вокруг Люка быстро пропитывается алым.

Себастьян снова занес кинжал, и Клэри очнулась, бросилась на него, изо всех сил врезавшись в плечо, пытаясь сбить с ног. Не вышло – Себастьян едва шевельнулся, но выронил кинжал. И обернулся к ней. Его губа кровоточила. Клэри не знала почему, пока не увидела Джейса, его рассеченную от удара Люка губу.

– Хватит! – Джейс схватил Себастьяна за ворот. Он был бледен, избегал смотреть на Клэри и Люка. – Прекрати. Мы не за этим пришли.

– Пусти!

– Нет. – Джейс вцепился в его руку и наконец взглянул на Клэри, бесшумно прошептал что-то одними губами… но на пальце Себастьяна блеснуло серебряное кольцо, и они исчезли в мгновение ока, что-то сверкнуло металлом, просвистев мимо места, где они только что стояли, и вонзилось в стену.

Кинжал Люка.

Обернувшись, Клэри поняла, что кинжал метнула мама. Джослин не взглянула на нее – бросилась к Люку, упала на колени, прямо на окровавленный ковер, приподняла мужа. Его глаза были закрыты, из уголков рта стекали струйки крови. Рядом лежал клинок Себастьяна.

– Мама, – прошептала Клэри. – Он…

– Кинжал был серебряный. – голос Джослин дрожал. – Без специального лечения он быстро не восстановится.

Она погладила Люка по щеке. Клэри с облегчением заметила, как приподнимается и опускается его грудь. Он дышал едва-едва, но все же дышал. Ее горло сдавило от слез, но мама была удивительно спокойна. Женщина, однажды стоявшая на пепелище собственного дома, окруженная почерневшими останками своей семьи: родителей, сына. Она оправилась даже от этого.

– Принеси полотенца из ванной. Нужно остановить кровотечение.

Клэри поднялась и, не разбирая дороги, побрела в маленькую, облицованную плиткой ванную Люка. Сдернула с крючка на двери большое серое полотенце и вернулась в гостиную. Одной рукой Джослин придерживала голову Люка на коленях, в другой сжимала мобильник. Увидев Клэри, бросила телефон и схватила полотенце, свернула его, зажала рану. Края полотенца начали стремительно краснеть от крови.

– Люк, – прошептала Клэри. Он не шевельнулся. Лицо его приобрело ужасный серый оттенок.

– Я позвонила его стае, – сказала Джослин, не поднимая головы.

Клэри вдруг поняла, что мама не спросила ее про Себастьяна, не спросила, почему ее дочь прибежала из спальни с Джейсом, что они там делали. Она полностью сосредоточилась на Люке.

– Их патрульные как раз рядом. Как только они приедут, мы уходим. Джейс вернется за тобой.

– Ты этого не знаешь… – прошептала Клэри, чувствуя, как пересохло в горле.

– Знаю, – возразила мама. – Валентин вернулся за мной через пятнадцать лет. Все мужчины Моргенштернов такие. Они никогда не сдаются. Он вернется за тобой.

«Джейс не Валентин», – но слова замерли на губах Клэри. Ей хотелось упасть на колени, крепко взять Люка за руку, сказать, что любит его… но она вспомнила Джейса, сжимающего ее запястья, и не смогла. Это была ее вина. Она недостойна прикасаться к Люку, успокаивать себя. Она заслужила боль и муки совести.

На крыльце послышались шаги, бормотание голосов. Джослин вскинула голову. Стая прибыла.

– Клэри, собирай вещи, – сказала мама. – Бери только самое важное, то, что сможешь унести. Мы в этот дом больше не вернемся.

6

Ни одно оружие мира

Первые снежинки падали с серо-стального неба как перья. Согнувшись под порывами ледяного ветра с Ист-Ривер, Клэри и Джослин спешили по Гринпойнт-авеню.

С тех пор как они оставили Люка в заброшенном полицейском участке, служившем базой его стае, Джослин не произнесла ни слова. События запомнились Клэри вереницей мутных кадров: оборотни, заносящие вожака внутрь, аптечка, попытки разглядеть Люка за чужими спинами, будто специально закрывавшими его. Она знала, что в обычную больницу его везти нельзя, но и оставить в белой комнате, служившей стае лазаретом, было тяжело, очень тяжело.

Не то чтобы волки не любили Джослин и Клэри. Просто невеста и дочь Люка не были частью стаи и никогда не стали бы. Клэри поискала глазами Майю, чтобы хоть на кого-то опереться, но ее не было. В конце концов Джослин, решив, что в «госпитале» слишком много народу, отправила Клэри в коридор, и та, оказавшись одна, осела на пол, прижав к груди рюкзак. На часах было два ночи. Она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. Если Люк умрет…

Сколько Клэри помнила, Люк всегда был в ее жизни. Благодаря ему и маме она знала, каково это, когда тебя любят безусловно. Самое раннее ее воспоминание – как Люк, на своей ферме, подсаживает ее на развилку яблони.

А теперь он лежал на столе и хрипло дышал, пока его третий помощник, Бэт, рылся в аптечке. Так люди дышат перед смертью – это она знала. Но никак не могла вспомнить, что последнее сказала Люку. Разве люди обычно не запоминают такие вещи?

Джослин, наконец, вышла в коридор, измученная, и, протянув руку, помогла Клэри подняться.

– Он…

– Состояние стабильное, – ответила Джослин, окинув взглядом коридор. – Нужно идти.

– Куда идти? – удивленно спросила Клэри. – Я думала, мы побудем тут, с Люком. Я не хочу его бросать.

– Я тоже, – твердо ответила Джослин. Клэри подумала о женщине, повернувшейся спиной к Идрису, ко всему, что она знала, и начавшей совершенно новую жизнь в одиночку. – Но мы не можем навести на это место Джейса и Джонатана. Для стаи и Люка это небезопасно. Тут Джейс будет тебя искать в первую очередь.

– Тогда куда… – начала Клэри и сразу же замолчала, сообразив, куда они в последнее время постоянно ходили за помощью.

И вот они хрустят снежней глазурью по растрескавшемуся тротуару авеню. Джослин ушла из дома в длинном плаще, но под ним была та же одежда, залитая кровью Люка. Она шагала, поджав губы, глядя только вперед. Клэри подумала, что с таким же лицом она, должно быть, уходила из Идриса: на ботинках сажа, под плащом спрятана Чаша Смерти.

Клэри тряхнула головой, прогоняя фантазию о событиях, которых она видеть не могла. Наверное, ее ум так пытался защититься от только что произошедшего ужаса.

Перед глазами снова встала картина: Себастьян, вонзающий в Люка кинжал. В ушах зазвучал голос Джейса, такой знакомый и любимый: «сопутствующий ущерб»…

«Ибо, как часто случается с вещами дорогими нам, когда находишь потерянное, понимаешь – оно уже не то, что было прежде».

Джослин, дрожа от холода, натянула капюшон на запорошенные снегом рыжие волосы. Она молчала, улица, на которой польские и русские рестораны чередовались с парикмахерскими и салонами красоты, была пуста, ночь отливала белыми и желтыми отсветами фонарей. Картинка ожила перед глазами Клэри, на этот раз реальная: мама тащит ее по ночной улице между грязных сугробов. Небо над головой серое, свинцовое…

Она уже видела это воспоминание, когда Безмолвные братья залезли в ее разум. И лишь теперь поняла, что это было: мама вела ее к Магнусу, чтобы тот изменил ее память. Тогда, наверное, уже была зима, но Клэри узнала Гринпойнт-авеню.

Краснокирпичный лофт, в котором жил Магнус, навис над ними. Джослин открыла стеклянную дверь, и они ввалились внутрь. Пока мама раз за разом давила кнопку звонка, Клэри старалась дышать через рот. Наконец, дверь в холл открылась, и они взбежали по лестнице. Магнус ждал их, опершись о косяк. Одет он был в канареечно-желтую пижаму и зеленые тапочки в форме инопланетян с пружинными антеннками. Его волосы представляли собой черное, всклокоченное гнездо, зеленые с золотом глаза смотрели сонно.

– Приют Святого Магнуса для заблудших Сумеречных охотников. Добро пожаловать, – сказал он низким голосом и махнул рукой вглубь квартиры. – Гостевые спальни там, ноги вытирайте о коврик.

Он отошел, пропуская их внутрь, и закрыл дверь. Сегодня квартира была отделана в псевдовикторианском стиле: кушетки с высокими спинками, большие зеркала в позолоченных рамах. Опоры обвиты светящимися гирляндами с лампочками в виде цветов.

В конце короткого коридора, ведущего из гостиной, обнаружились три гостевые спальни. Клэри наугад выбрала правую. Она была выкрашена в оранжевый, прямо как ее старая комната в Парк-Слоуп. Маленькое окно выходило на темную витрину закусочной, посреди стоял раскладной диван, на нем свернулся клубочком Председатель Мяо, прячущий нос в пушистый хвост. Клэри села рядом с ним, почесала за ушами, чувствуя, как вибрирует от мурлыканья все его маленькое мохнатое тельце. И вдруг заметила, что рукав свитера в засохшей крови. Крови Люка.

Она встала, сорвала с себя свитер. Достала из рюкзака чистую пару джинсов, термокофту с v-образным вырезом и переоделась. Из отражения в оконном стекле на нее смотрела девушка с мокрыми от снега волосами, с веснушками, выделяющимися на бледном лице, как пятна краски. Впрочем, не важно было, как она выглядит. Она снова вспомнила о поцелуе Джейса – как будто это было много часов назад, – и желудок заболел, словно она наглоталась ножей.

Клэри схватилась за край кровати, пережидая приступ боли, глубоко вздохнула и вернулась в гостиную.

Мама уже сидела на стуле с позолоченной спинкой, обхватив длинными пальцами кружку горячей воды с лимоном. Магнус развалился на ярко-розовой софе, закинув ноги в тапочках на кофейный столик.

– Стае удалось его стабилизировать, – сказала Джослин усталым голосом. – Но надолго ли, они не знают. Думали, что клинок посеребренный, но дело в чем-то другом. А острие…

Она заметила Клэри и умолкла.

– Все хорошо, мам. Я уже взрослая, я хочу знать, что с Люком.

– В общем, они не знают, что это, – тихо сказала Джослин. – Кончик острия отломился и вонзился в ребро, но достать его не могут. Он… двигается.

– Двигается? – удивленно переспросил Магнус.

– Когда попытались его вынуть, он ввинтился глубже в кость и чуть ее не расколол. Люк – оборотень, он быстро регенерирует, но эта дрянь разрывает ткани, не позволяя ране закрыться.

– Это демонический металл, а не серебро, – понял Магнус.

Джослин подалась вперед.

– Ты же сможешь ему помочь? Я заплачу любую цену…

Магнус поднялся. Его взъерошенные волосы и тапочки-инопланетяне казались совершенно неуместными в такой серьезной ситуации.

– Я не знаю.

– Но ты вылечил Алека, – настаивала Клэри. – Когда его ранил высший демон…

Магнус принялся мерить комнату шагами.

– В тот раз я понимал, что с ним. Но я понятия не имею, каким демоническим металлом ранили Люка. Я могу провести эксперимент, попробовать разные заклинания исцеления, но способ небыстрый.

– А какой быстрый? – спросила Джослин.

– Обратиться к преторам. К «Волчьей страже». Я знал Уолси Скотта, их основателя. Из-за некоторых… инцидентов он сильно интересовался действием демонических металлов и ядов на ликантропов. Собирал информацию, какими способами Безмолвные братья лечат нефилимов. Годами Praetor lupus, к сожалению, оставался закрытым сообществом, ревностно хранящим свои секреты. Только их члены имеют доступ к знаниям.

– Люк не претор, – сказала Джослин. – А список членов они держат в секрете.

– Джордан! – вспомнила Клэри. – Джордан претор. Он может все выяснить, я ему позвоню…

– Я сам ему позвоню, – перебил Магнус. – В штаб преторов мне хода нет, но я могу передать сообщение, которое добавит нашей просьбе дополнительный вес. Скоро вернусь. – Он пошаркал в кухню. Антенны инопланетян на его тапочках покачивались, как водоросли в реке.

Клэри обернулась к маме, уставившейся в кружку. Подкисленная вода была ее любимым укрепляющим напитком, хотя Клэри так и не поняла, как вообще можно такое пить. Мамины волосы понемногу высыхали и начинали виться, как у дочери в сырую погоду.

– Мам, – позвала Клэри. – Тогда, у Люка… ты бросила тот кинжал в Джейса?

Джослин подняла глаза от кружки.

– В Джонатана.

Клэри знала, она никогда в жизни не назовет его Себастьяном.

– Просто… – Клэри сделала глубокий вдох. – Это ведь почти то же самое. Они как-то связаны. Порежь Себастьяна – Джейс истечет кровью. Убей его – и Джейс умрет.

– Клэри. – Мама устало потерла лицо. – Давай не будем сейчас это обсуждать.

– Но ты сказала, что он вернется. Джейс. Мне нужно знать, что ты не причинишь ему вреда.

– Но ты этого знать не можешь, потому что я не могу тебе ничего обещать, Клэри. – Она серьезно взглянула на дочь. – Я видела, что вы вышли из твоей спальни.

Клэри покраснела.

– Я не хочу…

– Не хочешь чего? Говорить об этом? Увы, ты сама начала. Тебе повезло, что я больше не в Конклаве. Давно ты узнала, где он теперь?