скачать книгу бесплатно
– Это за отсрочку, за будущую неделю, которую я вам так милостиво даю, – он улыбнулся, обнажая свои желтые зубы.
– Это грабеж, – сказала Полли, – поставьте подсвечник назад или…
– Не стоит пугать меня, дамочка, или мы не разобрались, кто здесь за чей счет живет?
– Как бы вам свою жизнь в канаве не окончить, – сказала Полли, но ростовщик не обратил на её слова внимания.
– Неделя! – он развернулся и вышел из гостиной.
Дядя выдохнул и дрожащей рукой налил себе воду из графина. Потом вдруг посмотрел удивленно на Полли и сказал:
– Почему ты про канаву сказала? Это совсем на тебя не похоже.
– Не знаю, – Полли пожала плечами, – я почему-то вдруг увидела картинку, где этот ростовщик валяется мертвым в канаве.
– Какой ужас. Это, наверное, у тебя нервическое. У меня и то сердце куда-то провалилось, а теперь колотится как ненормальное. – Дядя выдохнул еще тяжелей и сказал: – Придется забыть о клубе. Нужно наведаться к знакомым и попытаться достать денег.
Дядя опять взял трость и сокрушенной, неуверенной походкой вышел из гостиной.
Глава 6
Мелисса Морро прислушалась: в столовой уже собрались все постояльцы. Она еще раз оглядела свое платье, оно было новым, то, кровавое, ей пришлось сжечь в печке лаборатории. Башмаки же, в виду отсутствия других, были тщательно вымыты и ни одного намека и на каплю крови на них не было. Лицо старухи исказила неприязнь, но все же она открыла дверь и вошла в комнату. За длинным столом сидели почти все жильцы и лишь два стула были свободны. Смех и говор прекратились, как только она зашла. Мелисса, не обращая внимания на это, прошла и села на свое место. Совсем чуть-чуть, будто инстинктивно, даже не двигая стула, от неё отодвинулись соседи по столу. Разговор продолжился на другом конце стола, хозяйка с толстухой прачкой спорили о новых чепцах.
– Что же не подают еды? – спросила звонко старуха.
Разговор стих, и все посмотрели на хозяйку, а потом и на старуху.
– Мистера Хобсона еще нет, – сказала хозяйка свысока. На лице её читалось легкое презрение к старухе.
– И что же, – пожала плечами Мелисса, – он ведь не жилец этого дома. Так какая разница, пришел он или нет.
– Он друг этого дома, – вскинула голову хозяйка.
– Как же, знаем, что дружок, – с неприязнью пробормотала Мелисса. Её слышала соседка по столу, Марта, молоденькая модистка, и, чтобы скрыть расползающеюся улыбку, она склонила голову, делая вид, что поправляет складки на платье.
– Вы что-то сказали? – нахмурилась хозяйка, явно почуяв шпильку, пущенную в её адрес.
Но тут в комнату сутулясь, широкой походкой вошел Хобсон. Он, проговорив «приветствую ваше общество», сел во главе стола. Хозяйка тут же махнула служанке, чтобы та вносила еду.
Подали суп. Загремели ложки и опять затрещали голоса.
– Ну как ваши дела? – учтиво спросила мистера Хобсона хозяйка.
– Хуже некуда. Один должник, будь он проклят, взял у меня огромную сумму, лишив меня, таким образом, остальных клиентов, и не отдает. Клянется честью, которой, разумеется, у него нет, что вот-вот отдаст, а сам продолжает играть на мои деньги, разживаться, да еще угрожать, что натравит на меня полицию. А мне теперь даже нечем платить кухарке! Эти аристократишки почище любого жулика обдерут.
– Бедный вы мой, – хозяйка с красноречивым состраданием и жалостью глядела на него.
– А я слышала, что вы сами уволили свою кухарку, – сказала Мелисса. – Неплохая экономия, если есть где пообедать.
– Что за грязные намеки?! – вскинулся ростовщик.
– Не стоит, мистер Хобсон, – обратилась к нему хозяйка, – тот, кто не имеет и собственной крыши, а тем более, слуги, не поймет, каких хлопот стоит одно только хозяйство.
В старухе закипала злость от всего этого лицемерия. Она то уж знала, что ростовщик расточал улыбки хозяйке и вводил её в заблуждение, даря плешивые букетики лишь для того, чтобы пользоваться бесплатным столом. А эти его жалобы о последних деньгах! Ведь сегодня только утром Морис, конторщик из углового магазина, рассказал ей, что взял у Хобсона ссуду под совсем нехорошие проценты. Если бы она сейчас выплеснула в них правду, как помои в лицо, было бы так хорошо на душе. Но она сдержалась, стиснув зубы. Еще пара минут, и она, сжимая кулаки, вышла из-за стола. Только когда она оказалась в коридоре, она тяжело выдохнула. Нет, конечно, злость её была порождена не гнусным ростовщиком и этой хрякоподобной усатой хозяйкой. Она злилась на себя. Она знала, что все-таки ей придется идти к графине, а та её просто убьет за осечку, совершенную в поезде. Граф Хидеж убит и теперь нет никакой надежды, что их план осуществится. Королева Виктория останется на троне и не будет у них другой возможности избавиться от неё и её чистоплюйского высоконравственного правления. Но Мелисса все же верила, что графиня что-нибудь придумает. Ведь будущее уже увидено, будущее уже соткано, и она, Мелисса, своими глазами видела, что королева Виктория не просто потеряет корону, её посадят в тюрьму, а потом повесят как самую последнюю преступницу. Не носить ей короны, не носить ей головы.
– Будущее уже соткано… – пробормотала Полли, – королеве не носить короны…
Полли открыла глаза. Утренний свет лился из-за занавески. Странный сон, еще бродивший в голове, пугал своею четкостью, никогда она не видела таких снов. Она готова была поклясться, что все это происходило на самом деле! Она так явственно слышала трескучий голос ростовщика и видела опять старуху, ту самую убийцу из поезда. «Это был не сон, – ужаснулась Полли, – а самое настоящее видение. Как и тогда в хрустальном шаре». Похоже, у нее появилась способность ясновидения.
Кто такая графиня, которую боится Мелисса? И что ждет королеву? Во всем этом так хотелось разобраться, но не было возможности. А рассказать свое видение Полли не могла ни дяде, ни МакКину – никто ведь в такое не поверит. Как с каждой следующей минутой переставала верить и Полли.
Но впереди ждал пикник, и нужно было к нему приготовиться.
Дядя, конечно же, от пикника отказался. Но, видимо, чтобы не огорчать Полли, ни слова не сказал о личности приглашавшего. Он сослался на встречу с одним старым знакомым, который обещал ему помочь. И Полли с МакКином решили поехать вдвоем.
За час до полудня прикатила роскошная карета, в которую была запряжена шестерка черных коней. Слуга в ливрее спрыгнул с козел и протянул ошеломленной Полли конверт. В нем была коротенькая записочка.
«Желаю спокойной поездки. С наилучшими пожеланиями Чарльз Барклей».
– Как это великодушно! – Полли была очарована этим красивым жестом.
– Излишний жест, – сказал МакКин, хмуро глядя на поистине королевскую карету. – Здесь всего час пути, и мы могли бы спокойно совершить его в кэбе.
Полли даже не обратила внимания на ворчание МакКина. Она поспешила усесться в карету, и МакКин, схватив со стола еще не читанную утреннюю газету, пошел вслед за ней.
Хотя карету трясло, МакКин умудрялся спокойно читать.
– Что-нибудь есть интересное? – спросила Полли.
– «Сегодня утром владелец банка «Солтер энд Солтер» сэр Колин Солтер покончил с собой».
– Тот самый банк, в котором дядя потерял все свои деньги! – воскликнула Полли.
– «Грозившее ему разорение и позор, таким образом, не затронет его семью», – закончил читать МакКин.
– Для бывших вкладчиков теперь есть повод для мстительной радости, – сказала Полли. – Но что вас в этом заинтересовало?
– Не знаю, но мой нос чует здесь какой-то подвох.
– Убийство?
– Думаю, нет.
– А было бы забавно, если это жена постаралась ради блага своих детишек.
– Хм, – МакКин посмотрел на Полли из-за газеты, – а вы, не то, что юные леди вашего круга, не боитесь строить смелые предположения, какими бы ужасными они ни были.
– Страх закрывает от нас правду. А я не желаю этого делать. И знаете, кажется, мне начинают нравиться ваши детективные загадки. Это намного интереснее, чем игра в го или шахматы.
МакКин улыбнулся и продолжил что-то вычитывать из газеты. А Полли хотелось сказать МакКину: «Королева Виктория в смертельной опасности! Мелисса Морро и её компаньонка доберутся до нее!» Все утро Полли порывалась это сделать. Но она остановила себя, сказав, что никто не поверит в подобное, тем более скептичный МакКин. И она продолжала молчать, обещая себе, что расскажет МакКину о ночном видении, когда он будет к этому готов.
Они приехали в поместье точно к обеду, но пикник пришлось отложить из-за вдруг начавшегося ливня. Но никто, ни гости, ни хозяева не были расстроены из-за этого и, казалось, даже наоборот, обрадовались. МакКин спешил разобраться с происшествием, Чарльз же, увидев первые капли дождя, сразу сказал Полли: «Разве не уютнее сидеть за карточным столом или в кресле, чем на пне или на сырой земле?» Но за фразой, сказанной в утешение гостьи, Полли увидела настоящее желание и чувства Чарльза: видимо, он и вправду не любил природу, радуясь любой возможности избежать пребывания на ней.
В гостиной МакКина и Полли приветствовал хозяин Арчибальд де Мобрей, молодой человек лет восемнадцати, и его жена Шарлотта, возрастом около двадцати пяти лет. Они были настолько мрачны и угрюмы, что даже немного напугали Полли, она была удивлена, что у Чарльза такие неприятные друзья. Может, дело было в пропаже сестры, но даже в этом случае они могли бы быть чуточку поприветливее.
– Мой отец, Льюис Филипп, – сказала низким и сиплым голосом герцогиня, – неважно себя чувствует, так что на обеде его не будет.
– Скорейшего ему выздоровления, – пробормотала Полли.
– Вы очень милы, – герцогиня изобразила улыбку, но лучше бы она этого не делала, улыбка её была похожа скорее на оскал, и Полли отшатнулась. Если бы не МакКин, невозмутимо стоявший рядом, Полли бы под любым глупым предлогом убежала отсюда.
За обедом под огромной, сверкающей, из богемского стекла люстрой в тысячу свечей за ужасно длинным столом сидели: на торце молодой герцог, Полли рядом с Чарльзом, а МакКин и герцогиня напротив них. Стол был богато уставлен золотыми приборами, хрустальными бокалами и всевозможными яствами. Тихие, как призраки, слуги незаметно подливали вино и подносили блюда. Арчибальд молчал, словно думая о своем, а Шарлотта де Мобрей была ужасно церемонна, словно сама королева – ни живости, ни интереса в глазах. Над столом нависла тишина, всё это было очень непривычно и тягостно для Полли. Она кидала взгляды на МакКина, который, в свою очередь, незаметно изучал самих хозяев и обстановку. К счастью, обед скоро кончился и герцогиня позвала всех в музыкальную комнату.
– Арчи неплохо играет на фортепьяно, – сказала герцогиня и сделала жест своему супругу.
Арчибальд не проронивший до этого ни слова, кроме слов приветствий, ответил:
– Ну что ты, я давно не тренировался, – и все же прямиком пошел к инструменту, стоявшему в углу комнаты.
Он открыл крышку, вздохнул, и руки его, упав на клавиши, запорхали, извлекая будто тысячу звуков сразу. Они принесли волнение и скорбь. Но вдруг возник пассаж, он стремительно взлетел до верха и оборвался, заставив замереть сердце, а потом промелькнул еще один пассаж, так же оборвавшийся, словно тонкая нить в тишине, но вот смятение закончилось и воцарилось спокойствие. Под конец, словно вспенившееся шампанское, музыка залила всю комнату и остановилась. Полли даже ахнула от восторга и тут же захлопала, заполняя наступившую тишину.
– Это великолепно! – не удержавшись, сказала она.
Арчи был оживлен и воодушевлено сиял.
– Ну что вы, – ответил он, – просто когда твой учитель Моцарт, невозможно не…
МакКин и Полли удивленно переглянулись, и Чарльз, быстро перебив друга, сказал:
– Конечно же, сын Моцарта. Сам-то Моцарт жил веком раньше, – четко подчеркнул он, хмуро глядя на друга.
– Но ведь сын Моцарта не был музыкантом, – неуверенно сказала Полли.
– Зато владел музыкальными тайнами, которые перенял от отца, – сказал Чарльз.
Но его тут же возмущенно перебил Арчи.
– Вообще-то, – сказал он, – второй сын Моцарта, Франц Ксавьер, тоже был композитором и педагогом. Я даже написал ему как-то пару писем, но переписка у нас не сложилась, характер у Франца был довольно тяжеловат.
– Это же сколько он прожил, если родился где-то в конце восемнадцатого века, – вдруг задумалась Полли, – а вы недавно общались с ним.
– Да нет, – вздохнул Арчи, – это было давно…
Чарльз, прерывая слова друга, быстро добавил:
– Ну а теперь, может, вы, мисс Бригстоун, порадуете нас музицированием?
– После такого выступления, я боюсь, это будет выглядеть убого, лучше я откажусь.
Понурый Арчибальд отошел от рояля и, кинув какой-то злобный взгляд на Чарльза, сел у камина.
– Ну что ж, я тоже уже устала, – сказала герцогиня и встала, заставив подняться и остальных.
Первый раз Полли видела такой блестящий и такой короткий музыкальный вечер.
Арчибальд спросил МакКина, наверное, он хочет заняться теперь делом?
– Я давно жду соизволения осмотреть дом, – ответил МакКин.
– Ну весь дом осматривать глупо, – возразил Арчи, – а вот спальню Хелен пожалуйста.
– Глупо было бы что-то упустить, – отрезал МакКин, – если вас, конечно, еще интересует, куда подевалась ваша сестра.
– Мы обыскали всё, – сверкнул глазами Арчи. – Она будто испарилась! – и уже воротясь к своему обычному мягкому тону, продолжил: – Но если вам не жаль времени, ищите, осматривайте все. Кроме хозяйских спален, разумеется, этого герцогиня не потерпит.
Чарльз что-то шепнул своему другу, и тот сказал:
– Если вы не против, вас проводит Чарльз.
Арчибальд ушел.
Полли спросила, может ли она понаблюдать, как работает настоящий, а не книжный детектив? МакКин кивнул. Чарльз предложил руку Полли и заявил, что будет не только показывать дом, но и с интересом наблюдать за знатоком своего дела. МакКин уже его не слушал, он внимательно оглядывал лестницу, ведущую на второй этаж. Лестница, конечно, заслуживала взгляда, но скорее не детектива, а ценителя архитектуры: несмотря на то, что она была необыкновенна широка, она была невероятно изящна – в первую очередь благодаря резным украшениям, в виде ваз с цветами, заменяющих основные столбы.
Они зашли в спальню Хелен, и Рик стал её обследовать. Выводы свои он записывал в блокнот и даже делал какие-то рисуночки, а Чарльз все пытался заглянуть через его плечо и что-нибудь разглядеть.
Спальня Хелен де Мобрей состояла из двух комнат. Первая была кабинетом, а уже следующая спальней. МакКин обратил внимание, что дверь в спальню была выбита и поставлен новый замок. На что Чарльз ответил, что это Арчи велел слугам вышибить дверь, когда оказалось, что Хелен уже двое суток не выходит из своей комнаты. Конечно же, перед тем как ломать, сначала попытались открыть дверь запасным ключом, но, как оказалось, спальня была заперта на ключ изнутри, а ключ оставлен в замке.
МакКин прошел в спальню и обнаружил, что на окне поставлена крепкая, с мелкими сотами, решетка.
– Дом давно принадлежит этому семейству? – вдруг спросил МакКин.
– Уже двести лет, – пожал плечами Чарльз. – Но к чему этот вопрос? – удивился он.
– А вы не знаете, ведут ли из этой спальни другие, тайные ходы?
– Нет. Это исключено, так как мы бережем свой покой. А тайный ход означает, что переживать надо не только за входную дверь, но и за тайную!
– А зачем переживать? – удивилась Полли. – Это похоже на страхи наследных принцев. Боитесь, что вас убьют ночью? – улыбнулась она. Но Чарльз в ответ и не думал улыбаться. Он лишь серьезно и как-то странно посмотрел на Полли, отчего ей стало ужасно неловко.
Рик уже встал на четвереньки и заглядывал под кровать.
– Вы думаете, Хелен там? – хмыкнул Чарльз.
– Эту кровать будто только что поставили, под ней нет пыли и матрас новый. Судя по отметинам, на полу стоял другой предмет, узкий и длинный. Шкаф? Комод? – МакКин проговорил это себе под нос, потом опять что-то зарисовал в блокноте, поднялся, продолжил исследование кровати и так же тихо добавил: – И в пологе пыли нет.
– Что тут скажешь? – пожал плечами Чарльз. – Здесь просто волшебные слуги.
Но МакКин, вдруг что-то заметив, вскочил на стул, потом, чуть не уронив изящную статуэтку, вспрыгнул на комод, и даже встал на цыпочки и стал оглядывать с этой высоты пол.
