скачать книгу бесплатно
– Идем, поговорим лучше дома…
Но не успели они пройти и двух шагов, как возле них возник с бледным, почти серым лицом молодой джентльмен в дорогом, но неброском черном костюме и, поклонившись, с сияющей улыбкой старого знакомого сказал:
– Мистер Генри Бригстоун. Рад вас видеть!
– А я нет, – поджал губы дядя и дернулся с чемоданом, чтобы идти, но его старый знакомый с удивлением продолжил:
– Простите, кажется, я помешал вашему разговору…
– И вы будете меня упрекать, – сквозь зубы проговорил дядя, – что у меня не достает манер ни представить вам мою племянницу, ни должным образом поздороваться?! Так вот, мистер Барклей, после того как вы со мной сыграли злобную шутку, ни того, ни другого я делать не намерен!
– Шутку? – молодой человек был озадачен, а потом его вдруг будто осенило. – Это была всего лишь неудача. И за фортуну я не отвечаю.
– Конечно, вы не в ответе, – иронично сказал старик, – за банк Колина Солтера, которого вы так усердно мне рекомендовали, и который лопнул именно тогда, когда я вложил туда все до последней монеты!
– Жаль, что вы выбрали для оскорбительных заявлений столь неудачное место, – проговорил, поморщившись, молодой человек.
Люди, толпившиеся на перроне, и вправду поглядывали на них.
– Я вам пришлю письмо, а пока чтобы вы перестали держать камень за пазухой и плохие мысли в голове скажу лишь, что сам, доверяя этому старому «другу», потерял чуть меньше десяти тысяч фунтов.
Дядя поднял в удивлении одну бровь, но тут же взял себя в руки, словно заставив себя опять посуроветь.
– Что же, – процедил он, – вы по-прежнему выглядите цветущим.
– Первый раз слышу, чтобы комплимент звучал как упрек, – хмыкнул мистер Барклей.
За его спиной вдруг красноречиво прокашлялся носильщик. Полли кинула на него взгляд и увидела, что у того на тележке огромный ящик, длинною с гроб и сбоку еще пара дорогих кожаных чемоданов.
– Ну что ж, мне пора, – сказал молодой человек дяде, тот в ответ лишь кивнул. – И рад познакомиться, мисс Бригстоун, надеюсь встретиться с вами при лучших обстоятельствах, – он изящно поклонился, даже с излишней церемонностью, и поспешил к носильщику, который сел на длинный ящик, решив свернуть цигарку.
«После такой резкой, даже если и оправданной, грубости дяди, навряд ли вы захотите со мной общаться», – вздохнула про себя Полли, даже не отдавая себе отчета, насколько понравился ей мистер Барклей.
Дядя, взявший Полли под руку, потащил её за собой, как и чемодан. Он явно хотел поскорее уйти от этого места, где все начали на него поглядывать.
Они сел в кэб, а не в частный экипаж, чему немало удивилась Полли, но акцентировать на этом внимание не стала, видя, что разговор со старым знакомым поверг дядю в легкий шок.
– Я был очень обеспокоен, когда ты мне телеграфировала из Плимута, что встречать тебя надо не в порту, а на вокзале, – сказал дядя.
– Я даже рада, что мне пришлось совершить поездку на поезде, – ответила Полли. – Было просто невыносимо плыть столько времени. Я уже взмолилась, чтобы что-нибудь произошло, и – о чудо! как только корабль оказался в проливе Ла-Манш, мы попали в ужасный шторм возле нормандских островов. Так что капитану, после долгих сражений со стихией, все же пришлось пристать к Плимутскому порту.
– Ты с такой радостью это рассказываешь, будто это ужасное приключение доставило тебе удовольствие.
Полли в ответ лишь улыбнулась, признаваться в правдивости слов дяди было как-то неловко.
Кэб довез их до почти забытого ею дома. В последний раз Полли видела эту сизую крышу и кирпичные стены в пять лет. С тех пор прошло уже двадцать лет, но, к её удивлению, дом предстал перед нею таким, каким она его и помнила. Служанка открыла дверь, и Полли увидела, что её встречают все слуги.
– Полноправная хозяйка дома наконец-то вернулась, – сказал дядя слугам.
Полли было неловко за это замечание, так как никакой хозяйкой она себя не чувствовала. Конечно же, она знала, что дом по наследству принадлежит ей, а дядя здесь живет с позволения своего брата, который, уезжая в Индию с семьей, пригласил его сюда жить.
– А дом почти не изменился, – перевела Полли разговор. Ей не терпелось пройтись по дому и вспомнить свое детство.
– Это потому, что я решил не тратить деньги на ремонт. Все жду, что хоть одно из моих предприятий оправдает себя. Но все эти акции, убытки и прибыли, а точнее, одни убытки – скучный разговор для юной леди, так что идем, пройдемся, мне не терпится показать, какой милый сад я развел. Среди печалей и забот он моя единственная отрада.
Дом был и вправду запущен, пол скрипел и местами был испорчен, обои выцвели и кое-где пожелтели. Толстые бархатные портьеры были проедены молью и запылены так, что и раздвигать их было страшно, казалось, оттуда могут рухнуть вместе с пылью сухие пауки. И Полли, чтобы не впадать в уныние, поспешила за дядей в сад. Сад оказался действительно чудесным местом. На довольно небольшом участке были и клумбы с розами, и маленькие самшитовые кусты, и аккуратные деревца, и даже небольшой прудик с золотыми рыбками. Искренне похвалив дядю за умелое земледелие, Полли вернулась в дом. Наконец, свыкнувшись с мыслью, что ей предстоит жить в столь мрачном месте, Полли все же не отказала себе в желании пройтись по дому, но первая дверь, в которую она хотела войти, оказалась заперта.
– А почему в эркерную комнату закрыта дверь? – спросила она у дяди.
– О, Полли, я не решался говорить тебе в письме, боясь еще больше омрачить и так твое невеселое пребывание в Индии. Я, будучи в долгах, взял постояльца. Ведь оставленная твоим отцом компания по торговле индийским хлопком прогорела, наши акции превратились в пыль, да еще и эта моя неудача с банком «Солтер энд Солтер». Но об этом ты слышала, так как кроме моего нытья о деньгах я ни о чем другом и не говорил. Может, – вдруг хмыкнул дядя, – поэтому от меня все друзья сбежали?
– А что это был за джентльмен, на вокзале, этот мистер Барклей? – осторожно спросила Полли, мысли об этом молодом человеке не покидали её до сих пор.
Дядя слегка нахмурился, но все же сказал:
– Чарльз Барклей, богач. Молод, но уже влиятелен. Хотя редко бывает в высшем свете, но обладает весомостью и значительными друзьями. Я познакомился с ним в клубе, пытаясь завести новые знакомства, найти новые ходы к богатству. Я разговорился с ним, хотя мне он показался мрачноватым и немного отталкивающим. Так вот, он-то и рекомендовал мне настоятельно этот банк как удачное высокодоходное вложение, – дядя вздохнул и замолчал, а потом продолжил с грустной улыбкой: – Так вот, уже пол года, как я не могу платить даже за дом и за уголь, поэтому мне пришлось взять одного постояльца. Не беспокойся, это очень глубокоуважаемый джентльмен, весьма тихий и редко бывающий дома. И к тому же, он нам как бы родственник. Знаешь сумасшедшую Барбару Бригстоун, твоему отцу и мне она двоюродная сестра? Так вот наш постоялец – младший брат её второго мужа МакКина. Кстати, ты с родителями даже ездила к МакКинам на какой-то праздник в их ирландскую глушь. Помнишь?
Полли отрицательно покачала головой. Ей стало грустно, она не попала в безоблачное детство, как ожидала – действительность была намного суровей.
– Да, кстати, – сказал дядя с неловкостью, – он делит стол со мной. Но ты можешь все поменять, ведь это твой дом, я же здесь как бы гость… хотя… но ведь … – дядя замялся, вид у него стал ужасно печальным.
– Не беспокойтесь, – улыбнулась Полли, – это даже хорошо, что вам составляли компанию за обедом. Тяжело находиться одному в таком большом доме.
– Вот и хорошо, – просиял дядя, – тогда спускайся через час, как раз подадут обед. Да, кстати, я не знал в какой из трех спален ты захочешь остановиться, и сказал, чтобы прибрали все, но для одной служанки это оказалось не по силам, она только мышей оттуда выгнала, – хихикнул дядя. – Так что выберешь комнату, и в ней мигом уберутся, пока мы будем обедать.
Как узнала потом Полли, до её приезда у дяди работали только дворецкий и кухарка. И лишь пару дней назад дядя взял в дом еще и молодую служанку – Терезу, бледнолицую, худощавую девушку лет двадцати.
Полли поднялась на второй этаж. По правую сторону от лестницы, где находились три спальни, никто не жил, так как дядя жил слева от лестницы, как и МакКин, занимая эркер, только на втором этаже.
Самая маленькая из спален была детской, где давным-давно жила Полли. В этой маленькой комнате по-прежнему стояла детская кроватка, сундук с игрушками и полка с книгами и мелочью, которую уже было не разглядеть под толстым слоем пыли. Наверное, из-за усталости, Полли не стала предаваться детским воспоминаниям и заглянула в соседнюю спальню, бывшую комнату родителей. Но как и в детской, Полли не стала здесь останавливаться, а лишь прошлась туда и обратно. А вот зайдя в комнату принадлежавшую её бабушке – Эбигейл Пикрофт – Полли не почувствовала ни грусти, ни каких бы то ни было эмоций и тут же сказала служанке, всюду следовавшей за ней, что займет бабушкину комнату. Тем более кроме спальни и ванной комнаты в ней был хотя и небольшой, но будуар. Как и везде, в нем было пыльно, но, как и обещал дядя, Тереза успела выгнать оттуда и мышей и пауков.
Полли окинула взглядом этот небольшой кабинет. Возле письменного стола висел портрет женщины. Полли узнала в ней свою бабушку. Ярко выделяющееся на черном фоне бледное, худое лицо в обрамление ярко рыжих волос, выбивающихся из прически. Она слегка улыбалась и будто вопрошающе глядела на Полли.
А еще в углу комнаты Полли увидела красивый большой сундук. Привыкшая, что в Индии сундуки занимали почетные места в комнате, а не ютились по углам, она приказала служанке перетащить его в спальню и поставить у кровати.
Приняв ванну и переодевшись, Полли, видя, что до обеда есть еще немного времени, решила написать письмо Сьюзен, своей старой подруге.
Пока Тереза убиралась в спальне, Полли села за будуарный столик. Но вместо принадлежностей для письма в столике она обнаружила круглый хрустальный шар и странные карты с картинками то в виде костлявой смерти, то с повешенным человеком. Кажется, вспомнила Полли, это были гадальные карты Таро. Удивившись странным наклонностям бабушки, Полли убрала обратно в ящик стола карты и хотела тоже сделать и с шаром, но, когда она взяла его в руки, случилось нечто странное. Держа в руках шар, она увидела, что белесая дымка тумана внутри него растворилась и четко, будто это уменьшенная копия действительности, предстала перед глазами Полли серая, похожая на складское помещение, комнатка. И вдруг посреди неё взвился вихрь, и из него вышла старуха. Она подошла к двери, открыла её, словно прислушиваясь к шуму. Полли поднесла шар ближе к глазам, чтобы разглядеть её, но тут же все видение исчезло. Но Полли, несмотря на мимолетность увиденного, готова была поклясться, что это та самая старуха, которую она видела в поезде, и даже в той же самой одежде с окровавленным подолом.
Служанка принесла бумагу и чернила, и Полли поскорей убрала в стол шар, будто пряча от служанки свое сумасшествие. Убедив себя, что это лишь соединение разыгравшегося воображения и встревоженных нервов, Полли принялась писать письмо.
Когда она была в Индии, они с подругой поначалу часто писали друг другу, но потом утруждали себя лишь тремя – четырьмя письмами в год. Так что Полли спешила сообщить Сьюзен, что она уже в Лондоне. Чтобы поскорее встретиться и вдоволь наболтаться.
Пройдя в столовую, Полли увидела постояльца. Это был задумчивый молодой человек лет тридцати с трубкой в зубах. Увидев Полли, он встал с кресла и убрал еще не зажженную трубку в верхний карман домашнего бархатного пиджака.
– Позвольте представиться, Рик МакКин, – он поклонился.
Полли кивнула. Рассматривая этого человека, она с ужасом подумала, что теперь из-за бедности она вынуждена терпеть в своем доме чужого пришлеца.
– Хотя смею признаться, – продолжил МакКин, – мы с вами давным-давно представлены друг другу. Вы приезжали на столетний юбилей моей бабушки, в наше родовое имение в Ирландии. Где, украв фейерверк, подожгли сарай.
Полли возмущенно вскинула брови и хотела было защититься от такой наглой лжи, но вдруг ужас от огня и дыма, охватывающий все пространство вокруг, в секунду заполнил её мозг.
– Мне было тогда пять лет, и я сама чуть не погибла.
– Что вы, я не хотел вас обвинять, просто желал, чтобы разговор перешел сразу на дружественный тон, но кажется, вспоминать этот случай было ошибкой, – МакКин вздохнул.
Наступило молчание, но спустя минуту МакКин прервал его более официальным вопросом:
– Мистер Бригстоун говорил, что вы должны приехать на днях. Я хотел купить в честь вашего приезда цветы. Неужели я перепутал даты?
– Должно быть. Но не беспокойтесь, хорошо, что нет цветов, я от них ужасно устала в Индии.
– Значит, вы приехали сегодняшним поездом, – поднял одну бровь он. – Надеюсь, вас не коснулось ночное происшествие?
– Что? – в комнату вошел дядя. – Что произошло с поездом?!
– Скорее с одним из его пассажиров. Был убит венгерский граф, – сказал МакКин.
– О боже Полли, и ты была там? – дядя был в ужасе.
– Да нет, я ничего не слышала, это случилось в соседнем вагоне.
– В соседнем… – дядя шлепнулся на стул.
– Не беспокойтесь, мистер Бригстоун. Преступник пойман. Мисс Полли цела, – МакКин, словно проверяя этот факт, внимательно посмотрел на Полли.
– Пойду принесу бренди, – вздохнул дядя, – эта пустая настойка меня не успокоит.
Как только дядя вышел, МакКин сказал тихо:
– А откуда у вас такой ушиб на руке?
Полли глянула на руку. Она и не заметила ниже локтя легкого синяка. Видимо ударилась, когда летела вместе с незнакомцем через дверной проем. Полли не желала признаваться, что она встретила человека в маске и не выдала его полиции и потому, с подозрением глядя на постояльца, в свою очередь спросила:
– А разве уже писали о происшествии?
– О, Полли, – в комнату вернулся дядя с бутылкой в руке, – я же забыл тебе сказать, что мистер МакКин – детектив!
– Так вы здесь и посетителей принимаете? – сурово спросила Полли, не обращая внимания, с какой радостью дядя сообщил о профессии постояльца.
– Не больше чем любой праздный джентльмен, – отрезал МакКин.
– Значит, вы не особенно удачливы в своей профессии? – язвительно спросила Полли.
Рик открыл было рот, словно силясь ответить что-нибудь колкое, но, видимо, ему в голову ничего не пришло и тут, к счастью для него, дядя позвал всех садиться за стол.
На обед подали невозможно пересоленый суп. Дядя, возмущаясь, позвал кухарку. Кухарка, пожилая женщина с веснушчатым лицом, хмуро проговорила:
– Когда я сварила суп, он был абсолютно съедобен. Так что во всем виноваты ОНИ!
– Миссис Харрис, вы опять за свое, – вздохнул дядя. – Опять эти выдумки о чертенятах или злых духах.
– Нечисто здесь, – прошептала кухарка, зыркая по сторонам. – Но не беспокойтесь, я попрошу у отца Грюгеля святой воды и такое больше не повторится.
Дядя проигнорировал заботливое высказывание о святой воде и отослал кухарку на кухню, заявив ей, что все же надо быть повнимательней.
– Она отличная кухарка и экономно умеет вести дом, – оправдывая ее, сказал дядя. – Но её излишняя набожность с недюжим воображением придумала ИХ, и теперь все несчастные случаи она списывает на нечисть.
Вместо супа приступили ко второму. Дядя стал вспоминать прежние дни, когда он часто гостил в этом доме у брата и здесь, за столом, собиралось много гостей: офицеров, друзей Альберта и веселых подруг Оливии.
– А на том месте, – и дядя указал на пустующий торец стола у окна, – сидела мать Оливии – миссис Эбигейл Пикрофт. Довольно мрачная старуха.
– Я её почти не помню, – удивилась Полли. – Ни отец, ни мать не говорили о ней, единственное, что меня с ней связывает, так это оставшийся у меня медальон, с миниатюрным портретом еще молодой бабушки внутри, – Полли задумалась, и МакКин кинул на неё изучающий взгляд.
– Да, Оливия с матерью как раз перед отъездом в Индию не на шутку поссорились, хотя, если честно, они всегда не очень ладили друг с другом, – дядя без аппетита воевал с пудингом на своей тарелке, и наконец, поморщившись над очередным кусочком, проглотил его словно микстуру.
«Это точно, – подумала Полли, – так не ладили, что я о бабушке ничего не знаю, кроме имени».
– Неужели доктора вас обязали есть творожный пудинг? – с легкой улыбкой спросил дядю МакКин.
– Я сам, – вскинул брови дядя, – знаю, какую пользу несет это творожно-желейное вещество. Один мой знакомый рассказывал, что его хороший знакомый, попав под экипаж, сломал руку, ногу и кажется пару пальцев. Так вот, его организм востребовал по какому-то странному желанию пудинг во всех его вариантах. И, к удивлению докторов, уже через пару месяцев этот знакомый моего знакомого бегал, словно ему было двадцать, а не семьдесят лет.
Полли хотела спросить дядю о бабушке, но при чужом человеке разговаривать о семейных проблемах и странностях не хотелось. И поэтому Полли продолжила молча пить чай.
После обеда МакКин взял принесенные только что служанкой газеты и скрылся в своем эркере, лишь холодно раскланявшись с Полли и пожелав дяде удачного дня. А дядя не отпускал Полли еще часа два, все расспрашивая её о их жизни в Индии, но больше говорил сам, опять возвращаясь воспоминаниями в годы своей и брата молодости.
Лишь только дядя Генри перешел к опереточной диве, которой был увлечен в молодости, вошел дворецкий и доложил, что пришел некий Джон Хобсон, сомнительного вида человек, и поэтому он его даже за порог не пустил.
Дядя сморщился, будто у него заболел зуб.
– Меня нет дома. Скажи, что я уехал и буду неизвестно когда, не в этом месяце точно.
Дворецкий кивнул и вышел.
– Боже-боже, эти кредиторы меня доведут до нервного срыва, – дядя встал и осторожно шагнул к окну. – А этот самый зубастый из них.
Полли тоже подошла к окну, но ближе, чем мог из-за страха позволить себе дядя. А потому увидела на дорожке пожилого мужчину в потрепанном сюртуке и пыльных брюках. Его котелок давно вышел из моды, нос был крючковат и казалось, мужчина словно что-то вынюхивал, оглядывая дом.
– Он же не думает, – всполошился дядя, – из-за этого ничтожного кредита прибрать наш дом?
– Ну, даже если и так, – сказала Полли, – у него это не выйдет, дом ведь записан на мое имя.
Дядя как-то странно крякнул и отступил, пробормотав что-то.
– Постойте, – нахмурилась Полли, – разве это не так?
– Нет, нет, с этим все в порядке, – дядя отступал к двери. – Прости, у меня от всего этого ужасно разболелась голова, поговорим потом, – и он выскочил за дверь.
