Волки и шакалы

скачать книгу бесплатно

Лето 1930 года на юге выдалось жарким – только ветерок с моря (моряна) приносил заметную прохладу. Мужики косили траву на сено, свозили на телегах во дворы. Хорошего покоса рядом на солончаках не было, поэтому приходилось возить издалека. Бабы работали в огородах, смотрели за хозяйством.

В один из таких дней в село с очередным торговым обозом на лошадях в сопровождении двух милиционеров приехал мужчина лет сорока, на голове фуражка-шестиклинка, красная рубаха с длинным рукавом расстегнута до пояса, открывала широкую волосатую грудь, коричневые пропыленные брюки заправлены в короткие кожаные сапоги. Из-под фуражки на висках и сзади свисали аккуратно подстриженные седые волосы. Широкое скуластое лицо с ямкой на подбородке, серые глаза и нос картошкой выдают человека, рожденного в центральной России. Мужчина грязно-серым платком в крупной руке вытирал обильно выступающий на лбу пот.

Остановился небольшой обоз, как всегда, в центре села. Купец с помощником быстро расставили раскладные столы, разложили на них привезенный товар: рубашки, платья, обувь, разную мелочь, необходимую в хозяйстве. К ним стали подходить бабы и любопытные ребятишки. В селе в воскресенье обычно все жители не работали, только мужики спешили сделать припасами на зиму. Старики сидели в тени белолистого тополя на завалинке и с любопытным прищуром поглядывали на приехавших.

Милиционеры и приехавший с ними мужчина спешились, ослабили у лошадей подпруги, обтерли бока пучками здесь же сорванной травы. Пожилой же человек, прихрамывая, подошел к старикам, поздоровался с каждым за руку. Он оказался невысокого роста, но широкоплеч, небольшой животик нависал над тонким кожаным ремнем.

– Меня зовут Квашня Прокопий Иванович, – представился мужчина.

– А кто ты такой будешь, мил человек? – спросил самый старший дед Мирон.

Между тем Прокопий Иванович не спеша достал из кармана потертую деревянную трубку, кисет, набил ее табаком, сунул в рот. Спрятал кисет, достал коробок спичек, раскурил, убрал и спички и, глубоко затянувшись, выпустил клуб дыма.

– Меня назначил к вам обком партии председателем рыболовецкого колхоза, родом я из Ставрополья, из крестьян, в партии с 18-го года, воевал в мировую, гражданскую, получил ранения, – взглядом показал на ногу.

– А у нас, дорогой товарищ, и колхоза-то нет, – усмехнулся в бороду дед, опираясь обеими руками на неизменный посох.

– Для того я и приехал. Соберем собрание и решим всем народом, быть колхозу или нет, – Квашня вновь потянул дым из трубки.

– А если народ откажется? – прищурился старик.

– Почему откажется? Ведь преимущества передовых методов хозяйствования налицо. Вот сможешь ли ты купить, к примеру, баркас?

– Нет, да и зачем он мне?

– Как зачем? А выходить в море, ловить рыбу там? Да и до Крайновки морем два часа ходу, – мужчина вновь затянулся, выбил пепел из трубки о плетень и спрятал ее в карман.

– Оно, конечно, в Крайновку ходить хорошо, а в море ловить рыбу нам ни к чему, ее и в речке полно.

– Для того чтобы купить баркас, – терпеливо объяснял Прокопий Иванович, – нужно сдать государству очень много рыбы, одному столько не наловить, поэтому трудящиеся и объединяются в колхозы. И еще государство обеспечивает сетями, лодками и всем необходимым, также колхозники в специальных магазинах на трудодни могут получить любой необходимых в хозяйстве товар.

– Значит, получается, что колхоз собирается для того, чтобы кормить дармоедов в Москве? – спросил рядом сидящий старик.

– Но, ты, старый, не заговаривайся, за такие слова можно и уехать в Сибирь тайгу рубить. Кормить мы будем рабочих в городах, которые делают различные полезные товары, – возмутился приезжий.

– А ты мне больно не грози, я до Сибири не доеду – умру скоро.

– Да ты, Федор, уже который год помирать собираешься, – сказал Мирон.

– В общем, так, – рубанул воздух рукой Квашня, – соберем собрание, а там народ и решит, быть колхозу или нет.

– Когда же ты, мил человек, собрание собрался проводить? Ведь лето же, мужики кто на покосе, кто на охоте, а кто и на рыбалке, почитай, одни бабы и ребятишки в селе и остались, – дед кивнул в сторону собравшихся возле купца баб, увлеченно перебирающих товар и с любопытством посматривающих в сторону приезжих.

– Ничего, время еще есть, месяц дали для создания колхоза. Обойду все дворы, когда хозяева будут дома, опрошу. Остановиться здесь есть где?

– У нас люди гостеприимные, – кивнул старик, – в любом дворе тебя накормят, спать положат.

– Я же не бесплатно, у меня есть деньги.

– Это будешь с хозяином договариваться, – остановил он Прокопия.

Будущий председатель колхоза, оставив стариков обсуждать новость, подошел к женщинам поговорить о волнующем его вопросе, но те только пожимали плечами, ссылаясь на мужчин. Он, плюнув с досады, взял свою лошадь под уздцы и повел ее в конец села, где был срыт удобный спуск к реке, где селяне поили свой скот. За ним повели своих лошадей и приехавшие с ним милиционеры. Глинистый берег был утыкан разнообразными копытами животных, в прибрежных камышах квакали лягушки. Тонкие стебли водных растений вздрагивали от ударов проплывающих мимо рыб, то тут, то там с плеском на поверхность выскакивали подводные охотники, хватая пролетающих низко неосторожных насекомых. Крупная белая цапля неподвижно застыла на одной ноге, поджидая добычу, увидела подходящих людей, тяжело с места взмыла в воздух.

Напоив лошадей, мужчины их расседлали в росшей рядом акациевой рощице, пустили пастись, а сами расстелили попоны на траве в тени деревьев. Квашня, развязав один из привезенных мешков, достал нехитрую еду: сало, вареные яйца, хлеб, вареную в мундирах картошку, небольшую алюминиевую флягу с вином, – разложил все это на чистом белом полотенце, достал нож в чехле, вынув его, порезал сало тонкими ломтиками, пригласил к импровизированному столу попутчиков. Скромно пообедав и отпив понемногу густого вина из фляжки, Прокопий вытер руки о носовой платок, собрал хлебные крошки и скорлупу в чистую тряпицу, завязал в узелок, убрал вместе с флягой в мешок и, подложив под голову седло, лег в тени дерева, наказав, если он уснет, милиционерам разбудить его в случае появления кого-нибудь из мужиков. Молодые люди также легли рядом, о чем-то тихо переговариваясь. Солнце уже перевалило за горизонт, его лучи с трудом пробивались сквозь листву. В ветвях, прыгая с ветки на ветку, чирикали воробьи. Слабый ветерок доносил запахи прелого камыша, цветущей травы, рыбы.

Разбудили его, когда светило склонилось к вечеру. Достав из кармана брюк серебряные именные часы на цепочке, он щёлкнул крышкой, стрелки на циферблате, украшенном красной звездой, показывали половину шестого.

– Товарищ Квашня, – сообщил белобрысый веснушчатый солдат, показывая рукой в сторону села, – какой-то мужик подъехал на телеге, сено привез.

Будущий председатель встал, закрыв крышку часов, положил их в карман, отряхнул одежду, посмотрел в указанном направлении. И действительно, к окраине села, запряжённая волами, подъезжала груженная сеном телега, сидевший на самом верху стога мужчина длинной палкой направлял животных по дороге. Вот воз подъехал к одному из дворов, возчик ловко соскользнул вниз, прихватив с собой деревянные вилы и шест, перекинул их через стоящий рядом плетень, потом схватился за оглоблю телеги, остановил ее, открыл плетеные ворота на кожаных петлях, завел быков вместе с сеном во двор.

Прокопий по военной привычке поправил рубаху под ремнем, собрав все складки сзади, надел упавшую во время сна фуражку на лысеющую голову, наказав спутникам собрать имущество и лошадей, и зашагал широкими шагами в сторону открытых ворот. Он подошел к ним, когда хозяин их уже закрывал.

– Здравствуйте, хозяин, – приветствовал он мужчину, протягивая ему руку для рукопожатия. – Я товарищ Квашня Прокопий Иванович, меня обком партии направил к вам организовать колхоз.

– Я Кравцов Александр, живу здесь, – пожимая руку, ответил хозяин. – А от меня что вы хотите?

– Об этом как раз я и хотел поговорить.

– Хорошо, подождите, пока я разгружу сено, завтра надо отдать телегу, сейчас все заготавливают корм для скота, а возим по очереди, у нас телега всего одна на село. Завтра будет вывозить свое Широкий Николай.

– Поздно вы вывозите, ведь покос окончился в мае? – удивленно спросил Квашня.

– Так скосили в мае, пока сено просохло, бабы собрали в стожки, выстоялось, вот только сейчас и вывозим, да и место в сеновале освободилось, – объяснял Александр.

Тем временем милиционеры, собрав лошадей, подвели их ко двору.

– Чтобы быстрей разгрузить сено, мы тебе поможем, – предложил Прокопий.

– Хорошо, тогда я буду подавать сверху, а вы укладывайте на сеновал, – согласился хозяин. – А коней твои ребята пусть пока привяжут у изгороди на улице.

Подворье Кравцова состояло из двух половин – одна жилая, где расположены выбеленные известкой хаты, на второй – хлева для животных, сеновал, сарай для инструмента. Одна половина от другой отделена стеной жилой хаты и забором из камышовых матов, от соседей двор также огорожен камышом. В хозяйственном дворе под навесом сложены нарубленные тонкие прутья кустарника гребенчука для топки печей, а также сушеный навоз для этих же целей, под ногами крутились куры в надежде порыться в свежем сене – поискать насекомых. Здесь же в дальнем углу будка с лежащей в ней собакой – большим желтым волкодавом на тяжелой цепи, кольцом зацепленной к длинной, на весь двор проволоке, по которой собака и бегала, сейчас же цепь была накинута на прочный вбитый в землю штырь. У носа собаки лежали обгрызенные добела кости, она как будто спала, только уши шевелились, улавливая малейшую опасность. Все ее положение говорило о готовности в любую секунду защитить хозяев. За двором, огороженный загатой из сложенных плотно веток колючего лоховника, сад с виноградником и огородом упирается в речку. Спереди ограда, уже плетенная из ивы.