скачать книгу бесплатно
– Не стоит, мой юный друг, не стоит! Но позвольте же пожать вашу руку! Я несказанно рад снова видеть вас в добром здравии!
– Э-э-э, спасибо.
Старичок подошёл ко мне и с чувством начал трясти мою руку в своей, глядя мне в глаза и приговаривая:
– Очень, очень рад!
– Спасибо. Прошу прощения, но как вас зовут?
Он наконец отпустил мою руку и хитро усмехнулся в бороду, которая была подлиннее моей. Светло-голубые глаза его светились умом и безумием – мне почему-то подумалось именно так.
– Наша юная надсмотрщица категорически запретила напоминать вам, как вы звали меня и всех остальных.
– Вы о Златовласке?
– Это для вас, Есенин, она – Златовласка, а для меня – Бестия, – весело сказал старик. – Всё в мире пронизано субъективностью. Мы все живём в разных мирах, понимаете?
– Думаю, да. А Бестия, потому что белокурая?
– И поэтому тоже. Удивительно, не правда ли, что после приступов, как называет это Бестия, мы ничего не помним о себе, а всё остальное помним? Вас это не удивляет, Есенин?
– Да, мне сразу пришла в голову эта мысль. Постойте, а вы что, тоже теряли память?
– Конечно. Мы все здесь время от времени теряем память. На этом и специализируется "Солитариус".
– Значит, я не один такой… Хоть какое-то утешение, – я усмехнулся и посмотрел на своего собеседника. – Подождите-ка… Время от времени? Как это понимать?
– Ах, если бы я знал! Они говорят, что это случалось с нами не раз. Я, например, за полтора года, проведённых здесь, терял память трижды. В последний раз это произошло около двух месяцев назад. А вы, насколько я помню, – он с горечью рассмеялся, – забывались – о, какое подходящее слово! – дважды, не считая вчерашнего. Однако я знаю это только с ваших слов, а вам, понятное дело, сказала об этом Бестия.
– Они что-нибудь говорят о причинах? Вот у вас какой диагноз? Мне Бе… то есть Златовласка, сказала, что я болен последовательным солипсизмом. Я и не думал, что солипсизм – это болезнь.
– Они пытаются понять, почему это происходит с нами. Так они говорят. Солипсизм… – задумчиво покачал он головой. – Вряд ли это диагноз. Возможно, Бестия сказала так, чтобы вы поняли. Или же… Ну, это неважно, и говорить нечего.
– У вас тоже солипсизм?
– Нет. У меня якобы паранойя, – с заметным раздражением сказал старик. – Однако не будем об этом.
– Хорошо… Так как же мне вас называть? Я ведь вас совсем не знаю.
– О, называйте как хотите, я не обижусь! Подумайте, а я покамест тихонько посижу на этом прекрасном стуле.
Я присел на кровать и задумался, но в голову лезли не слишком благозвучные имена вроде Хоттабыча и Мерлина. Хоть старик и сказал, что не обидится, я всё-таки решил найти в памяти имя получше. И нашёл. Точнее, оно само всплыло в сознании.
– Если вы не возражаете, я буду называть вас Сократом.
– Великолепно! Вы точно не притворяетесь?
– Нет, почему вы так… – я замолчал, сообразив, в чём дело. – Значит, раньше я так вас и называл?
– Да. Это просто невероятно! – восторженно воскликнул Сократ.
– Действительно, удивительно. То же самое вышло и со Златовлаской. Это, вероятно, о чём-то говорит?
Он погладил бороду и ответил:
– Сложно сказать. Не стану ничего утверждать, но мне кажется, что это говорит о некой автоматизированной направленности мозга, о несвободе выбора, о предопределённости, если хотите. Даже если ваш мозг просто-напросто где-то в своих глубинах сохранил информацию о наших именах, а вы её выудили оттуда. Я хотел сказать: часть вашего мозга, отвечающая за ассоциативное мышление, выудила её оттуда. Однако это только мои домыслы.
"Старичок-то не так прост, как кажется", – подумал я. А вслух сказал:
– Не зря я назвал вас Сократом.
– О, что вы, молодой человек! Я очень далёк от истинной мудрости. Но вот что я хочу добавить: если мозг сохранил эту информацию, то можно предположить, что он сохранил и другую, более важную, а именно: информацию о нашем прошлом. Если это так, то остаётся только найти способ вызволить её из темницы подсознания.
– Вы тоже не помните своего прошлого? Златовласка сказала мне, что я – поэт, что у меня есть жена, а больше ничего. Но сам я вообще ничего не помню о прошлом.
– Здесь никто не помнит своего прошлого. Всё, что мы о нём знаем, мы знаем от руководства. А оно отказывается много рассказывать нам. Это, видите ли, может негативно сказаться… Порой мне даже кажется… Да что же это в самом деле я вас своими догадками потчую! Вам ведь наверняка хочется узнать, как мы тут живём!
– Мне бы хотелось вспомнить, кто я. Но раз уж это невозможно, – я нахмурился, – то делать нечего.
– Одно другому не мешает, дружище! Вы спрашивайте, а я по мере возможностей буду вам отвечать. Авось что-нибудь и всплывёт.
– Хорошо. Какой сейчас год?
– Сегодня… Двадцать пятое июня две тысячи восемнадцатого года.
– Где мы находимся?
– Где-то в Сибири. Точного местонахождения никто из нас не знает. Ни Гиппократ, ни Бестия, ни помощники не желают об этом говорить.
– Что за помощники?
– Что-то вроде санитаров. Но руководство против того, чтоб мы их так называли. Поэтому между собой мы зовём их дуболомами, – ехидно улыбнулся Сократ, но тут же как будто чего-то испугался и прошептал: – Ох, зря я вам это сказал. Ох, зря…
– Почему?
Старик зачем-то посмотрел по сторонам, подошёл к окну, что-то высматривая, потом обернулся и громко заговорил:
– Итак, на чём мы остановились? Ах да! Помощников трое. Появляются они у нас редко, однако если вы их увидите, можете быть уверены, что у кого-то приступ.
Я был удивлён его поведением, но решил промолчать. "Чёрт знает, что здесь творится, – мелькнула у меня мысль. – Лучше пока не спешить".
– Понятно. А сколько всего пациентов?
Сократ поднял глаза к потолку и, что-то бормоча, принялся загибать пальцы на левой руке.
– Всего получается четырнадцать. Восемь мужчин и шесть женщин. Женщины живут в коттедже рядом с нами. Я вам покажу.
– Это тоже коттедж? – обвёл я рукой комнату.
– О, я не совсем уверен, что это правильное название, однако все привыкли так говорить.
– Сколько здесь комнат?
– Десять: четыре на первом этаже и шесть на втором. Две сейчас свободны. Плюс гостиная, библиотека и кухня.
– А ванная и туалет, – показал я рукой на них, – есть во всех комнатах?
– Да, – хмыкнул Сократ. – Полагаю, вы пришли в восторг от ванной?
– Не то слово, – улыбнулся я. – Значит, такие ванны у всех?
– Насколько мне известно, да.
– Здорово. Да уж, не похоже на обычную психушку.
Старик снова хмыкнул.
– Бестия не сказала вам, что мы платим за лечение большие деньги?
Я ошарашенно посмотрел на него.
– Большие деньги? Нет, она ничего об этом не сказала. Хотя мне следовало бы догадаться. Конечно, кто же в здравом уме стал бы всё это делать только из добрых побуждений… Значит, все пациенты – богатые люди.
– Очень богатые, друг мой! Однако вы не знаете Гиппократа, – Сократ перешёл на шёпот. – Уверяю вас, он мог бы заниматься этим бесплатно, только ради идеи.
– Ради какой идеи? И вообще, что он за человек?
– О, Гиппократ – интереснейший человек! – Он снова сел на стул и, наклонившись ко мне, ещё тише прошептал: – Как по мне, он здесь единственный псих. С виду он добр и спокоен, однако глаза его выдают. В нём скрывается что-то страшное, какое-то чудовище, ей-богу! Сами увидите. Да и Бестия не лучше. Разве вы ничего не заметили, когда беседовали с ней?
– Я… Не знаю, вроде бы нет.
– По-моему, она нас ненавидит.
– Почему?
– У меня есть кое-какие предположения на этот счёт, но пока я предпочёл бы не говорить о них. Вы уверены, что ничего не заметили?
– Ну… Да, думаю, что если бы что-то такое было, я бы обратил внимание.
Сократ как-то подозрительно глянул на меня, выпрямился и снова заговорил нормальным голосом.
– Да, Гиппократ – личность выдающаяся. Он очень умён и невероятно проницателен. Он читает людей как открытую книгу. Однако это не мешает ему оставаться беспристрастным. Вы сегодня с ним встречаетесь, не так ли?
– Да, в шесть. Правда, я не знаю, куда идти.
– О, это ничего! Я вас провожу, если хотите. Или вот что… – Он посмотрел на часы позади меня. – Мы можем немного пройтись, и я вам всё покажу. Как раз успеем к обеду. Его подают с двенадцати до часа. Однако…
Тут он снова наклонился ко мне и прошептал:
– Я бы вам не советовал налегать на пищу.
– Почему? – перешёл на шёпот и я.
– Долго объяснять. Просто поверьте мне.
– Думаете…
– Тссс!
– А можно совсем не есть?
– В последнее время я тоже к этому склоняюсь. Но всё же лучше немного съедать, для вида.
Сократ встал и продолжил уже громким голосом.
– Однако если не желаете обедать в столовой, можете заказать необходимые продукты. Составьте список и отдайте его Бестии. Через какое-то время, но вряд ли раньше, чем через месяц, продукты будут у вас.
– Ясно, – я начал подозревать, что диагноз, поставленный Сократу, верен. – А как их доставляют? Кстати, ведь моя жена должна скоро приехать. Или прилететь?
– Наверное, она прилетит. Где-то неподалёку, но не на территории "Солитариуса", есть аэродром и склад. Провизию самолётами доставляют туда, а оттуда уже привозят на квадроциклах в столовую. По крайней мере, так говорит Бестия. Сам я ни разу не слышал шума самолёта.
– А вас кто-нибудь навещал?
– Нет, – помрачнел старик. – Жена моя умерла, а сын с дочерью… Однако мне не хочется об этом говорить, извините.
– Ничего, я понимаю. Значит, здесь есть повара и водители?
– Один водитель и три повара.
– Ну и?
Сократ непонимающе уставился на меня.
– Вы о чём?
– Вы разговаривали с ними? Пытались что-то узнать?
– О, конечно! Однако это бесполезно, – горько улыбнулся он, поглаживая бороду. – На все вопросы, касающиеся нашего прошлого, они отвечают: "Мы ничего об этом не знаем". А если спросить их о местонахождении "Солитариуса" или о чём-то, что может помочь нам это понять, они говорят: "Нам запрещено об этом говорить".
– Но для чего им понадобилось скрывать от нас это? – почесал я затылок.
Сократ приложил палец к губам и подошёл к входной двери. Затем приоткрыл её и высунул голову наружу.
"Да, похоже, что не якобы, – встревоженно подумал я. – Как бы он чего не вытворил…"
Он тихонько прикрыл дверь, повернулся ко мне и еле слышно прошептал:
– Для чего? Надо полагать, для того, чтобы мы не вспомнили, что мы оказались здесь не по собственному желанию, что нас держат здесь насильно – в качестве подопытных кроликов!
