Тайник. Тыкулкас

– Чудесный, – вздохнула Соня и, немного подумав, вдруг спросила: – Егор, почему ты тогда уехал? Я же знаю, что между нами было настоящее.

– Между нами и сейчас настоящее, – целуя её, сказал Егор. – Если бы я тогда не улетел, – Малинин крепко обнял Софью, – то пострадали бы хорошие люди. У меня не было выбора. Но сейчас мы можем всё исправить и начать заново. Я больше не могу без тебя, я не хочу ходить вокруг да около, я просто хочу быть с тобой.

– Я тоже, – Софья поразилась, как легко ей дались эти слова, без вечно изматывающего душу внутреннего противоречия.

Малинин отстранился от неё, посмотрел на дрожащие капельки слёз на ресницах любимой и вдруг оглушительно рассмеялся.

– Ты чего? – Софья немного опешила от такой перемены в настроении Егора.

– Нужно было уехать на край земли, чтобы наконец мы с тобой остались вдвоём и нам никто не мешал. И я тебе скажу, что теперь я благодарен этой ссылке.

– Сослали? – удивилась Соня.

– Неужели ты думаешь, что я добровольно сюда перебрался? – улыбнулся Малинин. – Поехали, а то мне через час уже нужно встретиться с Кадарием.

Оставив Софью у крыльца больницы, Малинин лихо вывернул на центральную улицу, промчался по дороге, ведущей за город, и припарковался возле магазинчика на выезде. Затем, выйдя из машины, полковник пешком добрался до небольшого пирса, где были привязаны рыбацкие лодки.

– Привет. Новости по Айнане есть? – Егор помахал Кадарию. – И что за секреты такие, раз уж нельзя по телефону сказать?

– Здравствуй, Егор Николаевич, – вытирая руки от чёрных полос моторного масла, проскрипел голосом Кадарий, – с тобой тут встретиться хотят. Ищут тебя.

– Кто? – Малинин удивлённо поднял брови. – Я вроде не прячусь.

– Отец Айнаны. Он просит приехать тебя.

– Кадарий Сэлэмэнович, я тебя искренне уважаю, но, во-первых, ты мог мне это по телефону сказать, во-вторых, он может сам прийти, да и не только прийти, а ещё и подключится к поискам. Я сегодня с раннего утра всех, кто отозвался помочь, обзвонил, никто не видел ни Айнану, ни лодку.

– Он к тебе не пойдёт, – Кадарий покачал головой. – Он просто не может.

– Я к нему тоже не пойду, – развёл руками Егор. – Значит, на этом и остановимся. Если у него есть какая-то ценная информация, то я его жду, если просто поплакать – это не ко мне.

– Егор, ты не шуми сильно. Отец Айнаны очень… – егерь задумался. – Влиятельный человек. Он живёт в своём поселении и оттуда совсем не выезжает, но если уж он приехал, то значит это важно.

– А, ну тогда, конечно, – саркастически заметил Малинин. – Погоди, я только ботинки начищу и рубашку выглажу, а то негоже к уважаемому человеку мятым приходить.

– Егор, – взволнованным голосом сказал Кадарий, и первый раз за время их знакомства обратился к полковнику по имени, – я много раз делал, что ты просил, сделай, как я прошу. Айнана всё-таки жена моего племянника. А отец её очень влиятельный человек, он для очень многих больших людей, которые из самых разных сфер, хранит их секреты. И всякие вещи их хранит. Никто не знает где, один он тропы знает. Он шаман.

– Господи, – Егор раздражённо всплеснул руками, – какие тропы, какие секреты? Что ты мне голову морочишь?

– Ты пойми, на детей и жену ему всё равно, он общается только с тем ребёнком, который пойдёт по его следам. Но если кто-то берёт его добро, а дочь – это добро, то он не может быть безучастным. Я прошу тебя, встреться с ним, пожалуйста. Вам у меня в сторожке надо встретиться. Он ждёт тебя.

– Так если он такой влиятельный, то какого ляда он не подключит все свои связи, дочь искать?! – гаркнул Малинин. – А то Егор Николаевич уже пупок надорвал в одиночку работать.

– Ты ему скажи что нужно, он всё организует.

– Ох, Кадарий Сэлэмэнович, пользуешься ты моей добротой. Ладно, сейчас смотаюсь. Легче сделать, чем объяснить, почему нет, – проворчал Малинин, настроение которого сегодня особенно располагало к хорошим поступкам, несмотря на вчерашнюю страшную находку и исчезновение Айнаны.

Теперь в его жизни снова случилась Софья, и ему даже казалось, что она стала немножко другая, более цельная, и уже не ходила, как раньше, с какой-то странной отрешённостью во взгляде, хотя снаружи всегда казалось собранной. Егор счастливо вздохнул. Посмотрел на морщинистое от набежавших ребристых облаков небо и, прыгнув в машину, набрал номер Софьи. Пока он ждал её ответа, подумал, что ещё никогда не пробовал счастье на вкус вот так, как сегодня. Прошлые отношения с женой сейчас казались плоскими, одномерными с пригорелой горчинкой, и Малинин точно знал, что в его браке того, что он чувствовал сейчас, точно не было.

– Да, Егор, ты уже приехал? – отозвалась Софья.

– Нет, нужно быстро в ещё одно место заскочить, – Малинин поймал себя на мысли, что ему хорошо просто от звука голоса Сони. – Ты, как освободишься, подожди меня в том кафе, где мы с тобой встретились. Хорошо?

– Ага, дождусь, – ответила Софья и, рассмеявшись, добавила: – Если меня официантка не запрёт в кладовку от ревности.

– Я ей поводов не давал, – серьёзно ответил Малинин, чтобы раз и навсегда пресечь эти разговоры. – Целую тебя, я уже подъехал на место, – торопливо сказал Егор и, остановив машину, стал подниматься к домику Кадария. – Есть тут кто? – громко проговорил он и остановился, наткнувшись на рослого молодого эвенка, с пробивающимся пухом вместо щетины, загораживающего спиной вход. – Дорообо, – на эвенкийский манер поздоровался Малинин и, поскольку это было единственное известное ему слово, перешёл на русский. – Мне сказали, что меня тут ждут, – нетерпеливо проговорил Егор, поняв, что юноша вряд ли может быть отцом Айнаны

В ответ из глубины дома послышался глухой возглас, детина подвинулся, и Малинин протиснулся в узкий проход. Егор в полутьме знакомого ему жилища глянул в сторону дымящегося на железе печки чайника, втянул крепкий аромат кофе, бегло оглядел невысокого, довольно современно одетого мужчину, споткнулся о его не по годам морщинистое и сильно обветренное лицо, и проговорил:

– Я Малинин. Что вы хотели?

– Здравствуйте, – медленно проговорил человек и указал рукой в сторону печи. – Кофе хотите? Пью его редко, у себя не могу, но этот вкус – моя слабость.

– Некогда мне кофе пить, – отрывисто сказал Егор. – Я вас слушаю.

– Присядьте, пожалуйста, – жестом пожилой мужчина пригласил Егора присесть рядом с собой. – Спасибо, что приехали, мне в посёлок заезжать нельзя.

Малинин сделал пару шагов, нарочито шумно подвинул стул и сел с выжидательным видом, давая понять, что ему с огромным трудом удалось выкроить время для этого визита.

– Айнана она глупая, она хочет идти по моим стопам, но не она продолжатель традиции, – цыкнул языком шаман. – Этот ребёнок ещё не родился, – покачал головой пожилой эвенк, – но Айнана подарила себя Тыкулкасу.

– Чего? Какой ребёнок? – покривился Малинин.

– Тыкулкас, в переводе с нашего языка, это злой. Наш посёлок это, – мужчина задумался, – как спокойная колыбель для сна, оно здесь живёт, спит, хранит свои силы. А мы стараемся сделать всё, чтобы оно проспало как можно дольше.

– Оно это кто? – шумно выдохнул Егор.

– Тыкулкас. Зло. Сила, – отдельными словами постарался объяснить шаман.

– Я наверное туповат, – покачал головой Егор, – чтобы понимать все эти ваши верования. Да и не хочу. Зачем вы меня позвали? Странно, вы говорите совершенно без акцента, – неожиданно для себя сказал Егор.

– У меня докторская степень по филологии, я окончил МГУ, но это к делу не относится, – он помотал головой. – Сейчас нужно найти Айнану, пока она других дел не натворила.

– В смысле других? – Малинина, параллельно блуждавшего в своих мыслях, зацепила последняя фраза, и он вернулся к разговору.

– Она Тыкулкасу подарки делает. Айнана хотела стать женой Тыкулкаса, а он женится, если невеста приведёт к нему четырнадцать дев, а пятнадцатой станет сама.

– Где-то я это уже слышал, – поджав губы, сказал Егор, и вдруг в голове ясно расцвёл смысл того, что ему хотел сказать этот человек. – То есть то, что мы нашли на берегу реки, это был первый подарок товарищу Тыкулкасу? И это сделала Айнана?

– Да, – покивал шаман. – Но раз девушка осталась жива, значит, он не принял её дар.

– Ага, то есть вы сейчас говорите о том, что ваша дочь похитила человека и пыталась его убить. Так? – уставившись на мужчину, переспросил Малинин.

– Именно так.

– Хорошо, а вы мне можете технически это объяснить? – резанул голосом Малинин. – Тем более, что в палатке с Айнаной спал её муж.

– Женщине несложно утомить мужчину, – уклончиво объяснил шаман.

– Допустим, – неприязненным тоном сказал Малинин, – Юргинай спал, как сурок… – он осёкся, чтобы не добавить «после случки». – Но я что-то не совсем понимаю, как она уговорила девушку прийти, чтобы та жертвой стала? К тому же и избушка вот эта вот, совсем недалеко, и Кадарий мог заметить их. Я уже не говорю про то, что ночью здесь хватает всяческой живности. Как она могла её сюда притащить?

– Я не знаю. Она просто верит, что Тыкулкас примет её подарки, – шаман провёл рукой по щербатой поверхности стола. – Но он не женится на моей дочери, он ждёт свою невесту, но она не из этих краёв.

– Давайте мы будущую семейную жизнь товарища Тыкулкаса обсудим позже, – подняв на шамана тяжёлый взгляд, сказал Малинин. – Вы сейчас можете мне сказать, где находится ваша дочь? И почему вы сразу не связались со мной, чтобы донести столь ценную информацию.

Шаман помолчал, покосился в узкий проём окна, через которое было видно, как ветер хлещет пространство мокрым кнутом дождя, стряхивая с деревьев листву, где запечатлелись последние лучи засыпающего солнца. Он повернулся к Егору и негромко проговорил:

– Я узнал только сегодня утром. Там, где я живу, нет связи, за мной приехал мой старший сын, и мы сразу поехали в обратную дорогу. До моего дома день пути. На вертолёте я не летаю, мы ехали на машине.

– Насколько вы уверены, что это сделала ваша дочь? – Малинин встал, по-хозяйски взял с притулившегося к стене стеллажа чашку и налил туда всё ещё горячий кофе.

– Первый подарок для Тыкулкаса должен выглядеть именно так.

– Это как, так?

– Лодка – это судно, которое связывает мир профанный с миром сакральным, – медленно проговорил шаман. – Крест – это символ времени, стихий и сторон света. Если вы проверите, или можете поверить мне на слово, – пожал плечами шаман, – ветви на её голове – ива. А ива – символ бессмертия.

– А почему именно так всё должно быть? – Малинин с содроганием вспомнил, как снимал с головы девушки колючую проволоку.

– Об этом мало кто знает, точнее, никто, кроме шамана, а дочь ко мне приезжала прошлым летом, проситься, чтобы я научил её всему, – шаман покивал.

– Вы меня извините, но я просто утомился уже немного ловить эти бессвязные крохи информации. Вы если специально делаете такой загадочный вид, то зря. Мне по жизни не нравятся запутанные люди и ситуации.

– Это обряд, доставшийся нам от предков, – со вздохом сказал шаман. – Обряд для пробуждения Тыкулкаса. Есть специальное время, когда его можно разбудить, но для этого обязательно принести жертвы. И я боюсь, что Айнана могла украсть мои записи, я ими практически не пользуюсь, я всё держу в голове, поэтому пропажи не заметил.

– Н-да, ситуация, – неопределённо протянул Малинин и покосился на оживший телефон. – Извините. Да. – отозвался он на звонок Антона Павловича.

– Алё, это я, Антон Павлович, участковый.

– Антон Павлович, поверьте, у меня ваш номер записан, и я давно знаю, что вы участковый, так что каждый раз представляться не нужно, – раздражённо сказал Егор.

– Агась. Тут такое дело: с больницы, значит, поступила информация, там в старой части, где закрытая, нашли тело девушки.

– Какой девушки? – у Малинина даже сел голос, и он почувствовал, что под его ногами разевает чёрную пасть бездна отчаяния.

– Говорят, вы её фотографию в регистратуре показывали.

– Я понял, еду, – ему внутренне стало даже неловко от того облегчения, которое он испытал, от услышанного. – Ехать мне нужно, – вставая, он посмотрел на собеседника.

– Что тебе нужно, чтобы искать мою дочь? – серьёзно спросил шаман.

– Запасной комплект нервов. Ехать мне нужно, срочно. Если что-то понадобится, я сообщу.

– Я надолго свой дом не покидаю, – спокойно сказал мужчина, – но до утра останусь. Скажешь, что нужно, – увидев лицо Малинина, шаман поднял руку и быстро проговорил: – Не нужно эмоций, я вообще не могу с тобой встречаться, но мне нужно найти дочь. Фактически я должен был с тобой через сыновей говорить, но ни один из них не сможет донести то, что нужно.

– Хорошо, я понял, – Малинин встал и пошёл на выход, но остановился. – А периодичность у этих подарков есть? Или она их как-то оптом должна подарить?

– Первый – Тыкулкас не принял, а значит, она должна пройти очищение и попробовать ещё раз.

– Это как?

– Долго. Неделю где-то. Сначала пост должна пройти три дня, ей нельзя двигаться, есть, пить… Ничего нельзя.

– Так, я понял, – кивнул Малинин. – Если появятся мысли, где она может территориально поститься, буду рад услышать ценную информацию.

– Я подумаю, – кивнул мужчина.

Малинин резко встал, вышел из дома и, добежав до машины, рванул с места, взрыв ломкую от холода почву колёсами машины. Он нёсся по направлению к больнице, постоянно набирал номер Софьи, которая никак не брала трубку, и думал только о том, что он хочет собрать вещи, забрать Соню и уехать куда-нибудь, где они будут только вдвоём и не будет никаких ямов, Тыкулкасов и прочей мракобесии.

Софья же, ожидавшая Малинина, где и договаривались, увидела, что в кафе вошёл доктор, приглашающей её на свидание, и ей стало несколько не по себе. Конечно, и речи быть не могло о каких-то отношениях, но, видимо, чашку кофе с этим человеком выпить придётся.

– Привет, – заметив Софью, мужчина поспешил к ней.

– Добрый день.

– Пообедать зашли?

– Нет, друга жду, – улыбнулась Софья.

– Ревнивого следователя? – заметил Сергей.

– Он не ревнивый, – с некоторым облегчением сказала Соня, поняв, что ничего объяснять не придётся, – просто мы давно не виделись.

– Но теперь-то всё в порядке?

– Да-да, – несколько смешавшись, отозвалась Соня. – Лучше расскажите, как вы здесь оказались? Вы обещали отгадку на загадку.

– Здесь никакой загадки нет. Я поехал по программе, которая материальными благами зазывает молодых и небогатых специалистов по разным городам и весям нашей обширной родины, – развёл руками Сергей. – Сначала было очень тяжело, потому что у меня дома, так сказать, потеплее.

– А вы откуда? – с улыбкой спросила Софья.

– Калининградская область. Учился в Москве, там практику проходил, но устал постоянно подрабатывать, чтобы хотя бы приличное жильё снимать. Домой было ехать не вариант.

– Почему?

– Я же говорю, математика простая, чисто финансовая. Да и мест здесь побольше, в тёплых краях не протолкнуться, а у меня связей нет.

– А вам не скучно здесь?

– Как здесь может быть скучно, когда такие девушки приезжают, – заулыбался Сергей. – Соня, скажите честно, – он посмотрел ей в глаза, – у меня есть хотя бы малейший шанс?

– Нет, – Софья пожала плечами, – простите.

– Ну вот слово «простите» здесь самое странное, – засмеялся мужчина. – Хорошо, к чёрту романтику, давайте хотя бы дружить. Идёт? Я действительно люблю загадки, и вы хотя бы расскажете про свою работу.

– Отличная мысль, – Софья повернула телефон экраном к себе и увидела, что у неё целых десять пропущенных звонков от Малинина. – Ох, забыла звук включить после процедуры.

– Всё, не буду вам мешать, – Сергей поднялся с места и попросил официантку их рассчитать. – У меня ещё сегодня творческий вечер.

– Это как?

– Хотел вас пригласить, но вы, наверное, заняты. Я в местном самодеятельном театре играю, нужно же себя чем-то занимать, – надевая куртку, проговорил Сергей.

– Как интересно, в следующий раз обязательно с вами схожу.

– Да, обязательно.

Софья услышала плохо скрытое разочарование, но ей сейчас было не до переживаний малознакомого человека, она прослушала сообщение Малинина и засобиралась обратно в больницу, где по заверению Егора произошло убийство.

Выйдя на улицу, Софья покосилась на тёмный переулок, по которому можно было проскочить гораздо быстрее, чем обходить вокруг, но это ей показалось не лучшей идеей. Вообще, Тыкулкас был очень мрачным городком и почему-то постоянно напоминал Софье Карельск, она всё время спотыкалась об ощущение, что она идёт по улицам карельского городка, а не этого северного, выжженного холодами, пристанища для людей, по какой-то причине живущих здесь.

Несмотря на первый осенний месяц, здесь было очень холодно, и фонари уже плохо справлялись с подступающим осенним мороком, опускающимся на улицы вместе с мглистым туманом. Соня ещё раз с тревогой обозрела пространство, обзвонила несколько безответных номеров с пометкой «ТАКСИ» и, постояв в нерешительности, пошла по изломанному морщинами трещин, поблёскивающему асфальту в сторону главной улицы.

В Тыкулкасе Соня буквально глохла от тишины, особенно было жутко по вечерам, когда люди исчезали с улиц, прятались от мрачной реальности по домам и плотно зашторивали окна, словно стараясь полностью отгородиться и остаться наедине с собой. И тогда лишь изредка мерцающие огоньки, просачивающиеся сквозь плотную материю, тусклый свет уличных светильников и редкий шум проезжающего транспорта создавали иллюзию присутствия жизни.

Проходя мимо небольшой площади, считавшейся здесь главной, Соня невольно остановилась, глянула на голые кроны старых деревьев, и ей показалось, что там в тонких росчерках ветвей запуталось беспокойство и теперь жужжит вместе с ветром, пытается найти дорогу наружу, упасть на подбитый красной ржавчиной ковёр из лежавших на земле листьев, осмотреть давно не работающий фонтан и полететь к домам, искать себе жертву, возле которой можно поселиться и бесконечно пить из источника треснувших эмоций.

Соня вздрогнула, поняв, как далеко занесли её странные мысли, потом оглянулась на шорох и увидела, что из парка по боковой дорожке идёт нетвёрдой походкой человек в тёплом ватнике и уже через секунду исчезает за углом дома, потом проявилась женская фигура, остановилась в нерешительности и, словно почувствовав, куда ушёл предыдущий путник, ринулась в ту же сторону. Эта картина немного развеяла Сонины страхи, ноги перестали быть деревянными, и она, выдохнув, поспешила вперёд к отороченной по периметру редкими фонарями зданию больницы.

Порывистый ветер принёс с собой крошево холодного дождя, застывающего в близком дыхании долгой зимы. Егор вышел на улицу, посмотрел на мрачное низкое небо, откуда сыпалась ледяная стружка, и, поморщившись, лёгкой рысцой побежал внутрь приземистого здания местной больницы.

– Соня, – выкрикнул он, заметив стоявшую в пустом холле Софью, – почему ты не берёшь телефон?!

– Я ждала тебя на месте, звук забыла включить. Что здесь случилось?

– Пока не очень понятно, пошли, нас местный участковый ждёт, – отрывисто проговорил Малинин.

Быстрые шаги гулко отдавались в коридорах, измазанных некрасивой жёлтой краской с подтёками. Малинин набрал номер участкового, но тот был вне зоны доступа местных сотовых сетей, и Егор не нашёл ничего лучше, как набрать в лёгкие воздуха и разораться ночью в больнице:

– Антон Павлович! – крикнул он и чуть не воткнулся в резко открытую дверь.

– Здесь мы, – тихо сказал невысокий, сухенький человек, открывший железную створку, которую Малинин и Софья не заметили.

– Привет. Что здесь случилось?

– Вот охранник, – участковый показал в сторону пенсионера в предобморочном состоянии, попеременно осенявшего себя крестом, – пошёл проверять двери. Они всегда все закрыты, но проверять нужно, мало ли что. Дёрнул ручку, а она возьми и откройся.

– А он сам-то от первого лица рассказать не может? – спросил Егор.

– Я боюсь, у него нервный срыв. Уже и докторов позвали, пока только не идёт никто, в поликлиническом комплексе время не рабочее, а из больнички никак не дойдут. Вот он мне и рассказал, – Антон Павлович со скорбным видом взглянул на Малинина. – Знаете, как у него губы тряслись.

– Можно я ему потом посочувствую? – с лёгким раздражением заметил Егор.

– Он вошёл, фонариком потыкался и увидел девушку на полу, мёртвую, – несколько зловеще проговорил участковый.

– Давайте драматизм опустим, – вздохнул Егор и, глянув на лицо жертвы, покивал. —Что с группой? Я сегодня запрос делал, ещё по утреннему происшествию.

– Сейчас судмедэксперт подойдёт, она чудом здесь оказалась неподалёку. Оперативники только к утру подтянуться и криминалист.

– Я понял. Всё как всегда неспешно.

Малинин посмотрел на Софью, потом на участкового и, внутренне приняв решение, проговорил:

– Сейчас пишем, что видим, потом ждём судмедэксперта и до завтра здесь всё опечатаем. Криминалист приедет, продолжим.

– Труп здесь оставим? – поинтересовался Антон Павлович.

– Если бы я с вами был знаком первый день, то подумал бы что вы издеваетесь, – вздохнул Егор. – Нет, труп после осмотра, нужно переместить в морг. Можно начинать вызывать санитаров, они здесь тоже долгие.

Софья, стоявшая рядом со входом, почувствовала, что плеча её кто-то коснулся, до неё долетел аромат сладких духов и табачного дыма, и она увидела внушительных размеров женщину, смотревшую на неё в упор.

– Твой? – оценивающе оглядывая ругающегося Малинина, спросила Соню женщина с ярко накрашенным ртом.

– Нет, – скоро ответила Соня и потупила взгляд.

– Мне это нет слышится как «да». Ну ничё такой. В теле, – цыкнула языком женщина.

– Когда хоть судмедэксперт будет? – гаркнул Малинин.

– Ну что ты себе лёгкие дерёшь? – повысила тон женщина и, снимая пальто, пошла вперёд. – Ну здесь я. Я, Надежда Викторовна. Повезло вам, маманьку навестить приехала и тут мне такой, бац, подарочек, – рубанув ребром ладони воздух, женщина вытащила из кармана латексные перчатки и подошла поближе к лежащему на полу телу. – Так бы полдня добиралась. Хотя не очень понимаю, чего дёргаться-то? Местные, что ли, не могли бы всё по красоте сделать? – судмедэксперт наклонилась и, на секунду замерев, гаркнула: – Да вы издеваетесь, что ли? Она живая. Что здесь вообще происходит? Больница здесь или бордель невзрачный?! – яростно сдирая перчатки, кричала Надежда. – Чего встали-то? Врачей зовите, она вон явно не в себе, – подсев рядом с хлопающей глазами девушкой, сказала судмедэксперт. – Ну что? Ты как?

– Голова очень болит, – хрипло ответила очнувшаяся. – И нос немного.

– Погоди, – притормозила пытающуюся встать девушку Надежда, – сейчас каталку попросим привезти, – быстро осматривая вены на запястьях и локтевые сгибы, проговорила судмедэксперт. – Ну-ка посвети сюда, – скомандовала она участковому, поднимая брюки и оттягивая носки на ногах потерпевшей. – Чисто везде. Милая, ты как? Говори со мной, говори, – и метнув злобный взгляд в охранника, рявкнула: – Мужчина вы можете поумирать где-то не здесь, здесь надо врачей.

– Егор Николаевич, так что же, живая она? – хлопая глазами, спросил участковый.

Малинин, давно уставший от придурковатости участкового, просто махнул рукой и подошёл поближе к судмедэксперту, которая ловко осматривала лежащую на полу девушку.

– Я никаких повреждений не вижу, – женщина покачала головой. – Надо ей полный техосмотр делать.

– А как вы здесь оказались? – спросил Малинин, обходя девушку и присаживаясь рядом.

– Егорушка, так же тебя, кажется? – ласково сказала судмедэксперт. – Ну ты ж не дурачок вроде, вон какой видный и красивый, должен же понимать, что сейчас ей вопросы не нужно задавать. Дай ей хоть с пола встать, а то ты такой прыткий, как я погляжу.

Железная дверь снова приоткрылась, в неё сутуло протиснулся санитар, протащил за собой каталку и, развернувшись со странно обречённым видом, спросил:

– Где покойник?

– Покойник отменяется, – деловито сказала Надежда. – Мужики, пока мы врачей ждём, она ещё воспаление лёгких схватит. Давайте её на тележку, и сами отвезём в терапию, тем более сегодня моя сестра там дежурит. В больницу поедем, – чуть повысив и так громкий голос, сказал она равнодушному санитару.

– Да мне пофиг куда, – пожал тот костлявыми плечами.

Благополучно погрузив девушку на каталку, Егор отдал несколько распоряжений участковому и подошёл к надевающей пальто Надежде:

– Спасибо вам. Извините, если нахамил.

– Ты, красивый, если что, заглядывай, – шепнула она низким грудным голосом в ответ, и вдруг ущипнула опешившего Малинина за то место, которое один его знакомый называл «то, где спина заканчивает своё благородное название». – Я тебе телефончик в карман положила, если твоя наскучит, – игриво прикусив край перчатки, сказала она и пошла вслед за санитаром.