Связующая партия

– Но ведь по другую сторону гор от Царна только Балания и Ардения, мелкие княжества не в счет. Больше на нашем материке нет крупных государств.

– Вот то-то и оно, – подтвердил бард, – Ардения Царну сейчас не по зубам, а вот Балания – в самый раз. Если конечно сильный сосед не заступится. Значит надо этого самого соседа убедить в том, что заступаться ему не выгодно. А когда Балания падет и война будет выиграна, можно будет спокойно набраться сил и тогда, имея уже численное преимущество, ударить по самонадеянной Ардении. А когда падет и она, можно будет создать флот и продолжить захватническую деятельность уже на других материках.

Си-Диез пораженно молчала. Ей бы и в голову не пришло такое, но рассказ выглядел очень убедительно.

– И что же делать? – беспомощно спросила она, обводя глазами собравшихся в комнате мужчин.

– Да есть у нас кое-какая идейка, – отозвался Кред, – только для ее осуществления нужны были дополнительные сведения. Впрочем, все пробелы уже заполнены, и сегодня дело как раз и сдвинется с мертвой точки.

– А в чем заключается эта ваша идейка, узнать можно? – поинтересовалась певица. Она чувствовала себя намного увереннее, задавая вопросы, а не отвечая на них.

– Ну смотри, – начал Кред, – наша главная цель – не быть захваченными. Так? Так. Для этого нам нужно либо самим напасть на Царн, либо поддержать Баланию в надвигающейся войне. Заставить короля проявить агрессию к Царну нет никакой возможности, а вот подтолкнуть его к заключению союза с Баланией очень даже реально.

– И как же это сделать, если Драуман уже подписал ту бумагу от Царнского посла?

– Способов много, но самый лучший – породнить семьи правителей наших государств.

– Да разве ж это возможно? – ахнула Си-Диез, – неужели вы думаете, что король добровольно отдаст единственную дочь, наследницу своего престола, за сына Балании, судьба которой предрешена?

– Сам-то он конечно до такого не додумается, – согласился Кред, – как раз поэтому ему и надо помочь. Ну, представь себе, к примеру, такую картину: наследница короны исчезает из дворца. Розыск, объявленный по всей стране, не приносит результатов. И вдруг его королевскому величеству приходит письмо от Енгара, светлейшего короля Баланского, в котором он сообщает, что принцесса Алана благополучно достигла его дворца, и благодарит будущего родственника за его мудрое решение, а так же сообщает, на какой день назначено венчание принцессы Аланы и принца Хальвика, сына Енгара. Так же в письме Енгар просит Драумана прислать благословение на брак дочери в устной либо письменной форме. И все – наш король в клещах. Он, конечно, может отказаться выдать дочь за Хальвика, но это будет равносильно объявлению войны. Причем на очень невыгодных для него условиях, так как единственная наследница престола еще до начала военных действий уже находится в плену. Единственным разумным решением будет дать благословение на брак. А после такого решения не поддержать новоиспеченных родственников в грядущей войне было бы в высшей степени глупо, причем по той же самой причине: наследница находится под угрозой. Только теперь ей угрожает не Балания, а Царн. Вот и все.

– Но почему все зациклились на этой принцессе? – непонимающе воззрилась на него Рапсода, – да, Драуман уже стар, но у него молодая жена. Она вполне в состоянии выносить и родить ему хоть пять принцев и принцесс.

– Тут дело не в супруге короля, – кашлянул Зеленая Песня, – Как бы это поделикатнее выразиться… Видишь ли, он женился уже в четвертый раз, и каждая его супруга была молода и здорова. Однако же ребенка принесла ему только самая первая жена, и было это восемнадцать лет назад. А после этого сменилось три жены и не родилось ни одного ребенка, из чего можно сделать вывод, что дело не в женах, а в муже.

– Значит, у Драумана просто не может быть больше детей? – изумилась девушка, – тогда понятно, почему на Алане делается такой упор. Только в ваш план, похоже, закралась ошибка. Хальвик, кажется, уже женат.

– Не женат, а помолвлен, – поправил ее Кред.

– Но это же почти одно и то же.

– Да не скажи. Быть помолвленным с одной из герцогинь собственного королевства или расторгнуть эту помолвку ради брака с наследной принцессой Ардении. Есть разница?

Рапсода помолчала некоторое время, обдумывая услышанное, а потом продекламировала пришедшие на ум строчки:

Хоть и был королевич помолвлен с одной,Да другую пришлось повести под венец,Чтоб в его королевство вернулся покой,Чтоб беда и разруха ушли наконец.

Слог достаточно посредственный, стоит еще поработать, но суть изложена верно, – кивнул Зеленая Песня.

Девушка обиженно фыркнула:

– А вы уверены, что принц согласится с вашей логикой?

– Практически стопроцентно, – ответил Кред, – но для страховки Зеленая Песня ездил в Баланию, чтобы переговорить с ним и иметь абсолютную уверенность.

– А принцесса? Не думаю, что она будет в восторге от вашей затеи, особенно если считать то, что я услышала в Приречье, правдой.

– С госпожой Аланой действительно все будет значительно сложнее, – вздохнул Кред, – легче всего будет просто ее выкрасть. Договориться с этой взбалмошной девицей практически невозможно. Сейчас она тебя слушает, а через минуту бьется в истерике и зовет стражу. Так что проще ее в наши дела не посвящать вовсе. Но конечно было бы лучше сделать так, чтобы она добровольно пошла с нами.

– Судя по тому, что Кред рассказал о ней, добровольно она уйдет из дворца папаши с любым, кто пообещает ей свободу, – с видом превосходства стала объяснять мужчинам Рапсода, – Драуман же собирается выдать ее за кого-то, а она у нас… эмм… других правил. Значит ей надо пообещать, что за того хмыря, которого прочит ей отец, она не выйдет. А то, что ее выведут из замка только для того, чтобы выдать за другого, ей сообщать абсолютно не обязательно. И в идеале выкрасть ее должна женщина. Ну, чтобы не раздражать лишний раз мужским присутствием, – закончила она свои измышления.

– Отличная идея, – похвалил девушку Зеленая Песня, – лучше бы и я не придумал. И спасибо за предложенную помощь.

– Какую помощь? – насторожилась Рапсода, – никакой помощи я не предлагала.

– А кто минуту назад сказал «выкрасть принцессу должна женщина»? – лукаво ухмыльнулся Кред.

– Я. Ну и что?

– А то, что женщин, которые могли бы взять на себя это дело, в гильдии сейчас нет. Кроме тебя, разумеется. Остальные, к сожалению, все находятся слишком далеко от столицы, а дело крайне срочное.

Девушка опешила. Она? Молодая, неопытная певица, которая находилась где-то в середине между очень хорошими известными бардами и посредственными струнодерами, и вдруг затянута в дела государственной важности. Это невозможно.

Придя к такому умозаключению, она тут же и высказала его всем присутствующим.

– Не волнуйся ты так, – успокаивающее заговорил Кред, – мы тебя поддержим. У гильдии очень хорошо развита сеть наблюдения. Если что-то вдруг пойдет не так, мы сразу узнаем и примем меры.

– А если она сделает что-то не так, – обратился Тарни к Креду, говоря о Рапсоде, будто ее в комнате вообще не было, – то я все исправлю.

Фраза, в общем-то, была абсолютно нормальной, но мрачный вид Тарни подсказывал девушке, что лучше постараться сделать так, чтобы ему не пришлось ничего исправлять.

– То есть я повезу ее одна? две женщины без охраны? – Рапсода попыталась в последний раз воззвать к здравому смыслу своих собеседников, – это же очень опасно.

– Две странствующие подруги намного меньше привлекут внимание, чем женщина и мужчина, везущие еще одну женщину как пленницу, поверь мне, – произнес Кред, – а наша ласточка вряд ли захочет путешествовать вместе с мужчиной по доброй воле и сбежит при первой же возможности.

Си-Диез не нашла контраргумента, признав, что в словах барда есть смысл.

– Значит, мы все решили, – радостно подытожил Зеленая Песня, – осталось только оповестить остальных.

– Но, – попыталась было возразить Си-Диез, а мужчины уже поднялись с мест и направились к выходу из комнаты.

Заметив, что ее никто уже не слушает, Рапсода махнула рукой и пошла следом за ними.

Ну и черт с вами. Ваши же проблемы будут, если я чего напортачу.

Компанию, спустившуюся наконец в общий зал, встретили разноголосыми приветственными выкриками. Зеленая Песня, поздоровавшись с собравшимися, уселся за стол. Началось собрание, в ходе которого Зеленая Песня рассказал о результатах своей поездки и о плане похищения Аланы из дворца, придуманном несколько минут назад. Пользуясь шифром, естественно. Прошу прощения, терминологией.

– Отлично, – потер руки один из бардов, – потрясающее развитие сюжета. Я бы предложил перенести действия на бал. Только надо все хорошенько обдумать, чтобы не было никаких перечений[1] и случайных знаков[2]. Это значило приблизительно следующее: «Теперь можно действовать. Я бы предложил назначить операцию на бал. Только надо все хорошенько обдумать, чтобы избежать непредвиденных затруднений и лишних ушей».

На том и порешили.

– Что за бал-то хоть, – спросила Рапсода у Креда, поднимаясь по лестнице в комнату. С шифром она была не знакома, но усекла, что для зашифровки речи используются музыкальные термины, с которыми она была знакома, как и любой другой музыкант. Поэтому большая часть сказанного на собрании была ею понята, но оставались и не проясненные моменты.

– Через два дня Драуман устраивает большой бал в своем дворце, куда приглашены все кандидаты в мужья принцессы. В общем, будет что-то вроде смотрин, после которых король выберет наиболее подходящий вариант.

– Мне на эту вечеринку ни за что не попасть, – вздохнула девушка, – так что план можно заранее считать сорвавшимся.

– Не дрейфь, – успокоил ее Кред, – бард на балу – штука не лишняя. Конечно, платить будут только тем, кого официально пригласили, но если один из приглашенных бардов за тебя поручится, то тебя пропустят. А я уже приглашен, так что не волнуйся, Вива, поручитель у тебя есть.

– Как-как ты меня назвал? – взъерошилась Рапсода.

– Вива, – невозмутимо повторил бард, – сокращенно от твоего второго имени.

– Вообще-то от третьего, – обиженно поджала губы Рапсода.

– Ну от третьего. Нечего было столько имен себе выдумывать. Слишком длинно, народ не запомнит.

– Но почему именно третье, а не первое? Ну, или на худой конец второе, – злилась девушка.

– Тебя бы больше устроило Рапи или Скерца? – невинно поинтересовался бард.

Рапсода издала страдальческий стон и захлопнула дверь своей комнаты перед носом Креда.

Оставшись наконец наедине со своими мыслями, певица уселась на кровать и стала размышлять о предстоящем деле. Бал в королевском дворце. Большое событие и для музыкантов получше Рапсоды. Вот только радоваться такому стремительному карьерному взлету или все-таки не стоит, девушка еще не решила.

Но в любом случае к мероприятию стоило подготовиться, поэтому оставшиеся до бала два дня девушка провела в лавках, торгующих готовым платьем.

– Нервничаешь? – участливо поинтересовался Кред у Рапсоды вечером накануне бала, просунув голову в приоткрытую дверь ее комнаты.

– Хоть бы все выгорело, – отозвалась та, в сотый раз поправляя оборки на висящем в шкафу платье, которое она подобрала специально для посещения королевского дворца. Раньше ей в такие места ходить не случалось, а потому и одежды, подходящей не имелось, и девушка ужасно боялась, что ее наряд помнется.

– Кстати об этом. Ты не могла бы мне что-нибудь спеть? – внезапно попросил ее бард.

– Что, прости? – переспросила девушка, отрываясь от своего занятия.

– Голосок твой хочу послушать, – пояснил музыкант, – я же имею право знать, за кого собираюсь ручаться. Это же королевский бал, там будут менестрели высшего класса, понимаешь, к чему я?

Си-Диез застыла как статуя, услыхав такое.

А ведь и верно. Кто она такая, чтобы петь при дворе? Откуда им всем знать, что она способна достойно выступить? И хоть просьба Креда могла показаться несколько оскорбительной, девушка начала петь.

«Пусть знает, что я далеко не новичок бесталанный, – думала она. – Пусть».

– Недурно, – оценил ее способности бард, когда девушка закончила свое маленькое выступление, – сойдет.

– Сойдет? – Рапсода не знала, обижаться ей на Креда или радоваться, – правда?

– А что, боишься? – участливо поинтересовался тот, – переживаешь?

Девушка молча кивнула.

– Да брось ты. Я лично после того, что случилось на балу по случаю свадьбы барона Фуо, мало из-за чего переживаю.

– И что же там случилось? – отвлеклась девушка от платья. Она уже почти не сердилась на Креда за придуманное им дурацкое прозвище. Почти.

– О, там случай был особый! Скабрезный правда, но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Случилось это лет… несколько назад, когда я был еще не так широко известен, но уже подавал надежды…

* * *

Это была самая обычная свадьба. Работа на два дня: сегодня девичник, завтра свадьба. Развлекай гостей до рассвета двое суток и свободен, бард.

К девичнику я готовился основательно: начищенные сапоги, новенький сюртук, аккуратно подстриженные усы (да, я тогда носил усы) и обворожительный голос, а так же тщательно подобранный репертуар – все только о любви.

Барышни слушали мое вдохновенное пение, украдкой стирали кружевными платочками прозрачные жемчужинки слез, ели, пили и танцевали. Вот только уже часов в десять вечера, когда небо еще даже толком не потемнело, мне было сказано, что на сегодня работа окончена и что уже я могу быть свободен.

Где находилась отведенная мне комната, я прекрасно знал, но спать решительно не хотелось, и я не придумал ничего лучшего, чем накинуть плащ и отправился на прогулку. Сад за особняком был великолепен и впечатлял размерами. Я прошелся по одной кипарисовой аллее, свернул в другую и вдруг увидел чью-то тень, промелькнувшую передо мной и быстро скрывшуюся за деревьями. Уже достаточно стемнело, и разглядеть фигуру я не смог, но чуткое музыкальное ухо уловило шорох юбок, доносящийся с той стороны.

«Что может быть волшебнее, чем повстречать в дивном ночном саду юную чаровницу?» – оживился я и, огладив волосы, поспешил вдогонку за прелестной добычей. Возможно теперь, повзрослев, я поступил бы иначе, но тогда я был юнцом, а какой с молодого парня спрос?

Девушка шла быстро, высоко подобрав юбки. Так, чтобы не мешали при ходьбе. Она явно куда-то очень спешила.

«Но не к любовнику же! Сегодня здесь вообще нет больше мужчин кроме меня, – подумал я, не сбавляя шага, – а куда же может спешить девушка ночью, если не к любовнику». Этот вопрос очень заинтриговал меня, и я приложил все усилия, чтобы не отстать.

Преследуемая девушка то и дело оборачивалась, но ни разу не заметила своего тайного спутника, хотя я особо и не старался укрыться.

Аллея привела нас ко входу в лабиринт, созданный стараниями множества садовников из какого-то декоративного кустарника. Девушка, не раздумывая, вошла в лабиринт и углубилась в него. Было видно, что ей это место хорошо знакомо.

«Видимо ближайшая подружка невесты, раз так ориентируется в саду», – сделал вывод я, стараясь не потерять барышню из виду.

А незнакомка все ускоряла шаг. Она сворачивала то вправо, то влево, с каждым поворотом все больше и больше отрываясь от меня. Вот край ее юбки мелькнул где-то впереди и исчез среди аккуратно подстриженных веток. С досады я аж дернул себя за ус. Больно. Мало того, что упустил девушку и не разнюхал ничьей тайны, так еще и заплутал.

Плюнув, я развернулся и пошел к выходу из лабиринта. По крайней мере, мне казалось, что выход должен быть там, куда я направился.

Небо из темно-синего стало черным и покрылось серебряными точками звезд. После того, как я наверное в десятый раз зашел в тупик, я начал относиться к ситуации философски.

«Когда понадоблюсь, наниматели сами хоть из-под земли достанут. И не страшно, что искать меня начнут лишь утром. Ночь выдалась теплая, а у меня к тому же с собой плащ, так что заночевать можно почти с комфортом», – рассудил я и гулял теперь под ясным звездным небом одной прогулки ради.

Гуляя и размышляя о всякой философской ерунде, я набрел на небольшую круглую полянку. Очевидно, это был центр лабиринта. Я с удовольствием уселся на одну из скамеек, опоясывающих полянку по кругу, и принялся разглядывать фонтан, расположенный в центре площадки. Но фонтан был скучный. Тривиальный дельфин, из пасти которого лилась вода. Смотреть на текущую воду мне быстро надоело. Нет, видать я все же не философ. Они говорят, что на движущуюся воду смотреть можно вечно. Хотя, «можно» и «интересно» ведь разные вещи, правда? В любом случае, каким бы ни был ответ, я стал оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь более занимательного.

Обнаружилось, что по обе стороны от скамьи, на которой я сидел, стояли две статуи. Они изображали молодых барышень в жеманных позах и весьма легкомысленных нарядах. Стоит прибавить к тому же, что в руках мраморные девы держали различные музыкальные инструменты. Так что не стоит и удивляться тому, что я был заинтересован изваяниями в величайшей степени. Я поднялся на ноги, подошел к той скульптуре, что стояла справа и стал пытливо рассматривать диковинный струнный инструмент, примостившийся на округлом мраморном колене. Оторвав наконец от изваяния задумчивый взгляд, я заметил вдруг, что подобных произведений искусства здесь больше, чем два и что они стоят по всему периметру площадки, перемежая собою скамьи. Открытие было приятным. Удовлетворенно хмыкнув, я двинулся по кругу, замирая ненадолго возле каждой из скульптур.

Созерцание этих предметов искусства привело меня в состояние некоторой рассеянности. Пребывая в нем, я переходил от одной статуи к другой, погруженный в свои мысли, и вдруг что-то вывело меня из забытья. Что-то, чего уже коснулся взор, но еще не осознал мозг. Сначала мне показалось, что в нескольких шагах от меня лежит груда скомканного шелка.

«Какие знойные у невесты оказывается подружки! Темной ночью сбрасывают платья и разгуливают вокруг дома нагишом!» – ухмыльнулся я собственно догадке, но улыбка задержалась на моем лице совсем ненадолго.

Груда синего шелка на поверку действительно оказалась платьем, но отнюдь не брошенным хозяйкой. Оно все так же целомудренно прикрывало бюст и плечи своей владелицы, которая лежала сейчас на сырой траве. Разве что юбки находились в беспорядке да искусно вышитый серебряной нитью лиф был испачкан чем-то темным. Не раздумывая, я бросился к девушке. Так и есть: синий шелк пропитан кровью. Вглядевшись в лицо девушки, я узнал в ней дочку своего нанимателя, то бишь невесту.

Осознав наконец, что здесь произошло, я в ужасе отпрянул от трупа.

Прочь! Прочь отсюда! Поднять тревогу, позвать на помощь, скорее рассказать обо всем…

Я заметался по поляне, не зная, в который из множества коридоров нырнуть.

– Успокойся, – сказал я тогда сам себе, – это прежде всего. Ты выберешься, обязательно выберешься из этого чертова лабиринта, но после ты никого не пойдешь искать и никому ничего не расскажешь. Мало что ли случаев несправедливого суда? А ты, между делом, будешь лучшим подозреваемым: единственный мужчина в доме! Так что соберись, найди-таки выход из этой чертовой западни и иди к себе спать, а на завтра, когда поднимется переполох, ори громче всех и чтобы на роже на твоей выражалось самое натуральнейшее изумление.

Так я поучал себя, плутая в закоулках лабиринта, выбраться из которого мне все же удалось, но не раньше, чем начало светать. Не чувствуя ног от усталости, я еле добрался до своей комнаты и уснул мертвым сном.

А на утро я был опять умыт, выбрит и причесан. Одним словом полностью готов отрабатывать посуленный гонорар.

Погода была великолепна. Солнце светило вовсю. Пешая прогулка от дома невесты до часовни, в которой должно было состояться венчание, выветрила из меня остатки сонливости. Гости, старавшиеся перещеголять друг друга в пышности и дороговизне нарядов, уже собрались вокруг церкви и занимали себя милыми беседами, ожидая прибытия жениха и невесты.

«Главное – изобразить удивление», – наверное, в сотый раз напоминал я себе, нервно подкручивая колки лютни.

И вот к шумной толпе подъехала украшенная цветами и лентами карета. Гости притихли в ожидании. Распахнулась дверца… и, вынужден признаться, в этот момент на моем лице появилось самое искреннейшее удивление, натуральнее которого я за всю свою жизнь не испытывал. Из кареты выплыла невеста с ног до головы окутанная фатой, украшенной золотой вышивкой и цветами белого и нежно-розового оттенков.

Всеобщий возглас восхищения разнесся по площади. Отовсюду тут же слетелись многочисленные подружки и, обступив виновницу торжества, защебетали наперебой. Она же молчала и лишь кивала головой в ответ, принимая поздравления и комплименты.

«Сиди и молчи, дурак, – обругал себя я, – нечего было столько пить накануне. С пьяных глаз чего не привидится! И хорошо, что еще шума вчера не поднял. Это ж надо было придумать: мертвая невеста».

А тем временем гости начали понемногу волноваться: задерживался жених. Уже две четверти часа как должен был прибыть, а все нет его и нет.

«Уж не жениха ли я видел мертвым вчера в саду?» – вдруг пришло мне в голову. Но я тут же отмел эту абсурдную мысль, – ага. Жениха. На девичнике. В платье невесты.

Время шло. Скучающие гости от нечего делать начали потихоньку пускать сплетни, мол сбежал из-под венца барон-то. Не имеет смысла уточнять, что подобные разговоры не прибавляли невесте жизнерадостности.

В общем, ждали мы его светлость барона Фуо до вечера, но так и не дождались. Невеста совсем потеряла самообладание и тихо хлюпала носом в углу. Гости начали расходиться счастливые и довольные как никогда. Еще бы! Обычную свадьбу любой сто раз видел, а тут такой скандал, такая интрига! Теперь будет что обсудить во время прогулки в парке. Сплетни звучали уже в полный голос. Наконец папаша неудавшейся невесты сгреб свое обманутое чадо в охапку, усадил в карету и усвистал в свой особняк заливать горе. Я, ясное дело, отправился вслед за ним. Горе горем, а деньги надобно платить. Ну и что, что я сегодня не играл. За то я весь день сидел у часовни и честно был готов начать петь, как только дадут отмашку. Я ж не виноват, что ее так никто и не дал, отмашку эту. В общем, я считал, что честно отработал обещанные мне монеты и не собирался отказываться от них так легко.

Конечно, меня на порог не пустили, не говоря уже о том, чтобы выплатить обещанную сумму, но я упрямо уселся у въездных ворот и твердо решил ждать, правда сам толком не знал, чего именно.

Оказалось, что ждал я не совсем зря. Спустя буквально несколько минут из сада по направлению к особняку пронесся какой-то слуга, как выяснилось позже – садовник. Вопя что-то нечленораздельное, он скрылся в доме. Не успел я толком обдумать, что бы это могло значить, как внутри усадьбы разразился настоящий скандал. Громче всего слышалось вопли хозяина и женский рев. Мне с моим чутким слухом почти сразу стало ясно, в чем заключалась суть проблемы. Садовник обнаружил в лабиринте тело молодой хозяйки и тут же бросился в особняк, дабы незамедлительно доложить об ужасной находке хозяину. Тот в свою очередь велел сию же минуту притащить за космы девицу в фате и свадебном платье, что ревела, запершись в покоях усопшей. На поверку выпутанная из густо задрапированной фаты барышня оказалась одной из подруг настоящей невесты. После живописнейших описаний того, что с ней сделают, если она сейчас же не объяснит, как оказалась в подвенечном наряде, самозванка созналась во всем:

– Это я, я сделала, – захлебывалась она слезами, – я… ее… кинжалом!.. Влюбилась, как дура, накануне ее свадьбы… их свадьбы. Поняла, что он – мой… а он не пришел!.. – дальнейшие объяснения потонули в рыданиях. Хотя и уже сказанного более чем достаточно.

«Та-а-ак, здесь мне больше ловить нечего, – смекнул я тогда, – надо валить».

И я тут же поспешил воспользоваться собственным советом. Но к моему несчастью было уже достаточно поздно, и когда я вышел за городские ворота, было уже почти совсем темно. Ночь выдалась холодная: небо заволокло тучами, сулящими отменный ливень, несильный, но пронизывающий ветер поддувал то с одной, то с другой стороны. Картину довершало городское кладбище, расстилающееся вдоль дороги, которую я выбрал.

«Изумительная ночка! – невесело усмехнулся я, – и знал же, что лучше переждать ночь в корчме, да заплатить-то за постой нечем».

С унынием пялясь на надгробия и монументы, медленно проплывающие мимо, я вдруг заметил часовню, притаившуюся в глубине кладбища.

Вот оно – спасение от непогоды. И я со всех ног устремился к обители Иериаля. Несколько запыхавшись, я остановился у высоких деревянных дверей, глубоко вдохнул, выравнивая дыхание и, чинно и тихо, стараясь не производить лишнего шума, вошел внутрь. В часовне было темным темно, даже лампадки не горели. Чертыхаясь и проклиная нерадивых служек, я ощупью стал искать местечко для ночлега.