скачать книгу бесплатно
Под небом Стамбула
Ольга Юрьевна Карпович
Все не случайно в этом мире. И странные события происходят в нашей жизни для того, чтобы дать пищу для размышлений, сместить точку видения мира. Ну а в жизни писательницы, от лица которой ведётся повествование, все абсурдные истории определенно происходят только с одной целью – подарить сюжет нового романа.
Героиня отчаянно ищет свою дорогу к дому, и не важно, где он будет: в Стамбуле или в Москве. Ведь настоящий дом – в сердце любящего, это самое желанное место на Земле, где будут ждать всегда.
Ольга Карпович
Под небом Стамбула
Сборник
Брат мой Младший
Повесть
В большом затемненном павильоне вспыхнул яркий свет, выхватив из темноты сложную металлическую конструкцию, установленную в углу. Осветительные приборы были настроены, оператор уже вовсю катался на подвесном кране, вся группа была в сборе.
Главный герой, играющий в этой многообещающей постановке бесстрашного копа Джека Рассела, актер Джереми Форкс, так и не соизволил явиться на площадку.
Режиссер Том Парсонс нервно посмотрел на часы и обернулся к Леониду:
– Слушай, приятель, ну где твой малыш? Уже полчаса ждем.
Леня безмятежно улыбнулся коротышке Тому и жестом показал, что все ОК. Парсонс недовольно надул губы и засеменил к оператору. Леонид, продолжая широко улыбаться, отошел в темный угол помещения, вытащил из кармана куртки мобильный, набрал номер Джереми и несколько секунд слушал протяжные гудки. Только три часа назад они расстались у дверей салона красоты, где восходящая звезда собирался навести глянец. Леонид трижды напомнил ему, что смена назначена на 10 вечера и его святая обязанность – появиться на площадке вовремя. Леня начал нервничать.
Он вышел на улицу. Уже стемнело, но еще чувствовалась липкая духота жаркого летнего дня. Павильон студии располагался на холме, откуда был виден переливающийся внизу разноцветными огнями большой шумный Лос-Анджелес. Прекрасный, манящий, восхитительный город греха, безумных надежд и потерянных иллюзий. Леня ощущал, что находится в самом сердце кино, в его колыбели, там, где зарождаются мечты и уводят обывателей в мир иллюзий. Если бы еще этот олух царя небесного Джереми не портил все своими выходками…
Вдалеке зарокотал мотор автомобиля. Мужчина прислушался: машина свернула с шоссе и, хрустя гравием, покатилась по направлению к студийной площадке. Оставалось только молиться, чтобы это оказался ярко-красный «Форд» Джереми. Машина подъехала к павильону и из салона вылез Джереми в черной кожаной куртке и в яркой бандане, повязанной на голове. Он захлопнул дверцу автомобиля и направился к Лене. Движения актера были неторопливыми, плавными и расслабленными.
– Добрый вечер, – поздоровался Джереми, расплываясь в своей фирменной невинно-порочной улыбке, «улыбке падшего ангела», как недавно написали о ней в газетах.
Леонид вгляделся в его лицо, отметил застывший взгляд, суженные в точку зрачки и грубо дернул парня за плечо:
– Где ты был? Что с твоими глазами? Опять…
– Спокойно, спокойно, Лео… – отшатнулся Джереми. – Я ведь и так опоздал, правда?
– Мотор! – скомандовал режиссер.
И Джереми, уже загримированный под бесстрашного полицейского Джека Рассела, пустился бегом, петляя между металлическими прутьями, пригибаясь и перепрыгивая через препятствия. Но перед очередным препятствием актер затормозил, замешкался, дыхание его стало прерывистым.
– Ну и что мы там встали? Выше, выше взбирайся! Ты меня слышишь? Черт! – выходил из себя Парсонс.
Но Джереми ступил на перекладину, ухватился за «паутину», подтянулся вверх и вдруг обмяк, словно тряпичная кукла, и рухнул вниз. Завизжала ассистентка, будто только этого и ждала, режиссер заорал: «Стоп!» Леня вскочил с кресла, с ужасом глядя, как подтекает кровью белокурая шевелюра восходящей звезды.
Леонид, казалось, сидит здесь, в больничном коридоре, в ожидании вестей о Джереми уже несколько лет. А новостей все не было. По лицу врача, разговаривавшего с ним несколько часов назад, Леня понял, что травма, полученная при падении, могла стоить охамевшему наркоману Джереми жизни. Неужели двадцативосьмилетний парень так нелепо погибнет?
Леонид никогда не считал себя удачливым человеком: двадцать лет он крутится в этом Голливуде, за плечами десятки сериалов, не продвинувшихся дальше пилотных серий, да парочка никому не известных малобюджетных боевиков. Но и это было неплохо для парня, прикатившего в благословенную Америку без денег, без связей, практически не владевшего языком, зато с огромными амбициями и намерением в два счета сделаться крупнейшим голливудским продюсером.
И вот впервые удалось заполучить серьезный проект. Телевизионный детектив про Джека Рассела зрители должны были схавать на ура. Да и денег удалось выбить прилично. Кто же знал, что проклятый засранец заторчит? Теперь все может рухнуть в тартарары из-за наркотиков.
– Я был против него с самого начала, – сварливо вскинулся Том Парсонс. – Я говорил, что с наркоманами нельзя связываться. Это все он, – приподнявшись с кресла, режиссер ткнул мясистым розовым пальцем в сторону Леонида. Присутствующие на экстренном совещании выдержали положенную паузу, скорбно качая головами и поджимая губы.
– Я помню, – вкрадчиво произнес Гарднер, директор киностудии, которого подчиненные прозвали Акулой как за жесткий беспощадный характер, так и за не сходящую с лица улыбку, такую широкую и блестящую, что казалось, зубы и правда растут в три ряда.
– Я также помню и наш разговор, Лео, в котором вы поручились за этого парня. И мы договорились, что я беру его под вашу ответственность, так?
Леонид поднял голову и, сжав зубы, выдержал тяжелый взгляд Гарднера.
– Так, – с усилием выговорил он.
– Прекрасно, – сладко оскалился Гарднер. – В таком случае думаю, что будет справедливым предоставить решение этой проблемы нашему исполнительному продюсеру мистеру МакКею. Надеюсь, вам, Лео, удастся найти замену покойному Джереми. Вы понимаете, необходимо значительное внешнее сходство. Замену необходимо найти в течение двух недель. В противном случае нам грозят крупные финансовые потери. Как вы понимаете, Лео, если это произойдет, нам с вами придется расстаться. Разумеется, после того, как вы уплатите причитающуюся по контракту неустойку.
«Внешнее сходство, внешнее сходство», – бормотал Леонид, перещелкивая на домашнем компьютере страницы с личными данными известных ему актеров. Конечно, найти стройного улыбчивого блондина не так уж сложно. Но в Джереми главным было другое – обаяние вечного мечтателя, неисправимого сорванца Тома Сойера.
Если честно, такими же чертами обладал еще один человек на земле – его собственный младший брат Алеша. С ним Леня не виделся уже двадцать лет. Если кто и мог бы заменить покойного Джереми в фильме, так только Алексей.
Но прошло уже двадцать лет, брату сейчас должно быть тридцать восемь, разве это возможно? Ведь они не общались двадцать лет, не считая дежурных поздравительных емейлов на день рождения и Новый год… И все-таки…
Леонид поднял телефонную трубку, набрал номер и произнес по-английски:
– Будьте добры, мисс, я хочу забронировать авиабилет до Москвы.
* * *
Не открывая глаз, Ленчик вслушивался в знакомые с детства звуки пробуждающегося дома. Сейчас бабушка забарабанит в дверь соседней комнаты, к брату, и Алешка, зевая и потягиваясь, лениво поплетется в ванную. Затем прошелестит по коридору мать, ткнет в розетку под зеркалом в прихожей щипцы для волос, стащит с кухонного стола кусочек сыра, и бабка привычно возмутится:
– А ну не хватай! Поешь хоть раз по-человечески. От тебя уже кожа да кости остались!
Он поднялся с кровати и распахнул окно. Прохладный апрельский воздух ворвался в комнату, пробежал по многочисленным грамотам, пришпиленным к стене над кроватью. Все они присвоены молодому гимнасту Леониду Макееву за спортивные достижения. Леня натянул домашние трикотажные брюки и принялся за утреннюю гимнастику.
Подтягиваясь на прибитом над дверью турнике, Леня изучал свое отражение в зеркале в прихожей. Оттуда на него смотрел двадцатидвухлетний подтянутый парень с сухим и подтянутым в мышцах телом.
Ленчик спрыгнул с турника и прошел по коридору в кухню.
Просторная четырехкомнатная «сталинка», принадлежала бабушке, Валентине Васильевне Зиновьевой. На самом деле дали ее когда-то деду-генералу, после смерти которого «семейным генералом» стала бабушка, пережившая войну, голодные годы, аресты близких друзей и знакомых. Единственная дочь Валентины Васильевны, Лара, в свои сорок два, оставалась капризным, неприспособленным к жизни ребенком. Временами она пыталась бунтовать против диктата матери, однако характера Ларисы обычно хватало лишь на то, чтобы провернуть какую-нибудь дикую выходку, а затем в испуге прибежать обратно с просьбой о помощи. Старуха сурово отчитывала непутевое дитя, но неизменно становилась на его защиту.
– Доброе утро! – поздоровался Леонид, заглядывая в кухню.
Посреди стола на старинном фарфоровом блюде возвышалась пирамида золотистых гренок. Алеша сосредоточенно сдирал зеленую фольговую крышку с кефирной бутылки. Лариса равнодушно ковыряла чайной ложкой творожный сырок.
– Ленечка! – расплылась в улыбке мать.
– Здорово! – бросил Алеша.
– Сегодня уезжаешь? – спросил он брата.
– Ага, – не оборачиваясь, кивнул Леня. – В четыре автобус.
– Ты это… – замялся Алеша. – Я с пацанами в школе поспорил, что ты золотую медаль получишь. Давай там, не обломай меня.
– Ладно, брательник, можешь на меня рассчитывать, – ухмыльнулся Леня и хлопнул Алешу по плечу.
Позже, когда Алешка ушел в школу, а мать убежала наконец в очередную контору, куда ей удалось пристроиться секретаршей, заскочила Марианна. На ней было модное кожаное пальто, а каштановые волосы взбиты кудрявой копной, «под Пугачеву». Она стрельнула золотисто-карими глазами по сторонам и заявила:
– Я на минутку, попрощаться. Кто дома?
– Только бабка, – выдохнул он, скользя губами по ее шее.
– Ну подожди, – тихонько рассмеялась она, – дай хоть разуться.
– Не могу! Пылаю страстью, теряю голову! – бешено вращая глазами, прорычал Леонид.
Марианна расхохоталась, оттолкнула его, скинула пальто и стащила наконец второй сапог.
С Марианной, студенткой юридического факультета МГУ, они познакомились полгода назад, в компании общих друзей. Внимание Леонида сразу привлекла яркая, веселая, темпераментная девушка, выдумщица и хохотушка.
– Ты надолго? – спросила она, проходя по коридору в его комнату.
– На пару недель. Большие соревнования, всесоюзные, – объяснил Леня, запирая дверь на задвижку.
Марианна присела на край постели, парень опустился рядом и сразу же потянулся к застежке ее платья.
– Так долго, – вздохнула она. – Я буду скучать по тебе.
Он опрокинул Марианну на диван и навалился на нее всей тяжестью.
* * *
Дверь за спиной Леонида тихо приоткрылась, и в раздевалку влетел рев и грохот огромного стадиона. Гудели трибуны, комментатор что-то монотонно бубнил из динамика, слышно было, как по коридору, громко совещаясь, бегают телевизионщики. В узкий дверной проем протиснулся Валерий Павлович, бессменный тренер и советчик.
– Ну что? Как настроение? Боевое? – Он быстро прошелся по раздевалке, нервно потирая ладони. – Врач, который осматривал тебя утром… Он говорил со мной… И считает, что тебе еще рано выступать после той травмы. Помнишь, зимой?
– Как это рано? – Леня даже вскочил со скамейки от возмущения. – Да я и забыл уже про тот вывих. Во, смотрите!
Он сбросил темно-синюю шерстяную олимпийку и, оставшись в форменной майке, принялся крутить правой рукой в разные стороны, демонстрируя тренеру, что вывих плеча давно зажил.
– Да вы сами знаете, я всю программу сто раз делал на тренировках.
– Я-то знаю, – покивал Валерий Павлович. – Но врач говорит, что связки еще слабые, малейшее перенапряжение – и разрыв… А может быть, и перелом… Это будет означать конец карьеры в большом спорте. Понимаешь?
Макеев помрачнел, отвернулся и принялся мерить шагами раздевалку. Конечно, это всего лишь крупные соревнования, не чемпионат мира, не Олимпиада. Можно и пропустить. И все-таки… Твердое осознание того, что сейчас он выйдет на арену, адреналин мощно захлестнет все его существо, и он, на мгновение став для толпы больше, чем богом, взлетит, укротив законы земного притяжения. К этому моменту, длящемуся вечность, секунде власти над застывшими внизу в немом восторге людьми, он был привязан всем своим естеством, и только это имело реальную власть над всей его жизнью.
– Да ну, бросьте, – отмахнулся Леонид. – Все это ерунда, врачи перестраховываются.
– Я тоже так думаю, – просиял тренер. – Значит, выйдешь выступать?
– Конечно, – открыто улыбнулся Леонид.
Выходя на площадку стадиона, Леня уже не слышал, как голос диктора в динамике перечислял его награды и регалии, как неистовствовали зрители на трибунах. Не слышал он и последних напутственных слов тренера. В ушах звенела абсолютная ледяная пустота. Глаза видели только брусья – ничего лишнего, ничего отвлекающего. Это все потом, когда программа будет выполнена.
Леня вышел на середину арены, поклонился и взлетел на брусья. Главное, не думать, не анализировать собственные движения. Тело знает лучше. Гимнаст ощущал, как свистит в ушах плотный теплый воздух, чувствовал, как напрягаются мускулы, заставляя тело взлетать, переворачиваться вниз головой, переноситься с одного бруса на другой, складываться пополам и мгновенно пружинисто распрямляться. Выступление шло к концу, оставалось лишь несколько элементов. Стойка на руках, круги двумя ногами, сальто…
Внезапно Леонид почувствовал, как плечевой сустав словно сделал лишний оборот, прокрутился вхолостую, как велосипедная цепь. Правая рука больше не желала слушаться, и Леня рухнул на расстеленные под брусьями маты прямо на вытянутую вперед руку, чувствуя, как ломается, лопается податливая плоть. Вдруг, словно кто-то вынул из ушей вату, оглушительно взревел стадион, заверещали что-то динамики, а затем все стихло и навалилась чернота.
Перед глазами на потолке больничной палаты разбегались трещины побелки.
– Подключичный вывих плеча. Вот, посмотрите… Головка плечевой кости значительно сместилась под ключицу. Также можем наблюдать перелом акромиального отростка лопатки и отрыв большого бугорка плечевой кости.
С черных глянцевых листков на Леню наползали непонятные белесые разводы. Он поморщился и отвел глаза.
– Послушайте, – обратился он к врачу. – А какие прогнозы? Я смогу вернуться в спорт?
– Милый мой, – развел руками врач. – Какие же могут быть прогнозы до операции? Вот прооперируем вас, полечим, проведем терапию, на процедуры походите… Там и посмотрим. Вы лежите, лежите… Отдыхайте!
На следующий день после операции прибежала Марианна. Она сидела рядом с кроватью, моргала заплаканными глазами и безостановочно гладила Леню по руке.
– Я так перепугалась, – быстро говорила девушка. – Мы ведь смотрели по телевизору… Ты выходишь… И вдруг – раз, упал, и врачи подбежали. Я не знала, где тебя искать, куда звонить…
– Зачем ты приехала? – раздраженно спросил Леня, отодвигая руку.
– Но как же? – ахнула Марианна.
Лицо ее мгновенно покраснело, по щеке покатилась слезинка. Она шмыгнула носом.
– На самом деле все это ерунда, правда? – она с надеждой посмотрела на Леонида. – Травма, вывих… Жизнь ведь на этом не заканчивается, верно?
– Верно, – слабо улыбнулся Леня.
– Я говорила с Валерием Павловичем. Он сказал, что подвижность вряд ли полностью восстановится. Но тренерской работе это не помешает…
От этих слов Леня дернулся, как от пощечины, охнул от вспыхнувшей острой боли в загипсованном плече, и с трудом выговорил:
– Тренерской работе…
* * *
Маленькая пельменная притулилась в одной из подворотен на Пятницкой, напротив некогда красивой, но в советское время облезшей и захиревшей церкви. Леня левой рукой (правая еще плохо слушалась) придвинул поближе к краю стола ополовиненную пивную кружку, прикрываясь полой ветровки, вытащил из внутреннего кармана четвертинку водки и щедро плеснул в пиво. Затем, морщась, глотнул горькую, отдающую спиртом, жидкость. Теплая волна прокатилась по телу, унимая колотившую его с утра мелкую дрожь. Леня отхлебнул еще и прислонился к стене. Он был почти счастлив.
За один миг произошли необыкновенные перемены. Лене вдруг захотелось быть добрым, захотелось поговорить с кем-нибудь, синеватые физиономии местной публики больше не казались ему ужасными. И вся не сложившаяся судьба теперь рисовалась совсем не в таком мрачном свете, какой он обычно представлял ее себе, будучи трезвым. Теперь казалось, что самое интересное еще впереди, не все потеряно и кое-что можно изменить, стоит только захотеть. Леня пьяно ухмыльнулся и опрокинул очередную кружку ядреного зелья на одном выдохе.
Прошло четыре месяца с тех пор, как молодой гимнаст Леонид Макеев, надежда советского спорта, сорвался во время выступления с брусьев и получил травму плеча, несовместимую с дальнейшей карьерой. Гипс давно сняли, позади несколько месяцев изнурительных процедур, ежедневной физиотерапии, тоскливой лечебной физкультуры. Врачи обещали, что вот-вот, еще чуть-чуть, и рука начнет работать, как прежде. В плечевом суставе сидели металлические болты, навсегда превратившие его, парящего Икара, бросающего вызов земному притяжению, в неповоротливого скрипучего робота.
Валерий Павлович избегал встреч, прятал глаза и советовал заняться пока тренерской работой, но надежды не терять, продолжать заниматься, авось…
Ни мать, ни бабушка не долго беспокоились за состояние и судьбу парня. Единственный, кто по-настоящему понял, что произошло, – младший брат Алешка. Леонид был благодарен ему. Брательник не лез ни с участливыми расспросами, ни с натянуто-веселыми разговорами, не охал над ним, но и не ворчал, что тот с жиру бесится. Впрочем, закончился учебный год, начались летние каникулы, и он уехал куда-то на Волгу, в спортивный лагерь.
Леня старался поменьше бывать дома. Постоянные скандалы матери и бабки действовали ему на нервы. Вот только сегодня днем, когда он уходил, весь дом, казалось, сотрясался от их криков. Лариса сообщила, что расписалась с очередным женихом, а бабушка орала на нее.
