Последний маг полуночи

Артур Карнеллин

Последний маг полуночи

Глава 1. День рождения

Очередной жаркий день подходил к концу. Приятная прохлада из открытого окна мурашками пробегала по ногам девушки, сидевшей в кресле-качалке. Петля за петлей, спицы мерно постукивали. Серо-зеленый комбинезон – под цвет ее глаз. «Чтобы не забыл» – подумала девушка и тут же передернулась. Она резко положила руки на живот, будто прислушиваясь к тишине внутри. Все в порядке. Только… Почему тогда вчера, на последнем осмотре, она умоляла врача спасти ребенка, если придется выбирать?

– Глупости, – вслух сказала она. – Все будет хорошо.

Но иглы почему-то дрожали в ее пальцах.

Вот-вот должен был родиться ее первый ребенок – мальчик. Возможно, именно это вызывало тянущее чувство тревоги. А, может, грядущее солнечное затмение, о котором говорили в новостях. Очень заметное событие – в самый разгар светового дня половина планеты погрузится в темноту на пару секунд. Это важный и пугающий знак. Вот бы удалось родить до всего этого.

Марина, а именно так звали девушку, нежно погладила живот. Ей хотелось скорее уже увидеть своего ребенка, прижать его к груди и понять, что все эти затмения ничего не значат. Зачем наводить такую смуту из-за обычного природного процесса?

Комбинезон был почти довязан. Оставалась пара штрихов, и сынишке не будет холодно в долгие зимние вечера. Конечно, он вырастет быстро – уже через год этот шедевр ручной работы будет мал, но память об этих днях останется навсегда.

Марина отложила комбинезон, ещё раз взглянув на него. Серо-зеленый цвет, вточь как ее глаза – особо нравился ей. Она надеялась, что у её сына будут такие же глаза. Хотя какая разница. Какими бы ни были его глаза, она будет любить его всем сердцем.

С окна потянуло холодом. Солнце уже село за горизонт, и вечерняя прохлада набирала силу. Марина подошла к окну, чтобы закрыть его, но её взгляд упал на детей, играющих во дворе. Скоро так и её сын будет играть там, а она сможет наблюдать за этим. Скорее бы уже увидеть его. Приложив руки к животу, Марина продолжила смотреть во двор, хотя мысли уводили её далеко.

– Дорогая, я дома – послышалось из прихожей.

Марина вздрогнула. Девушка совсем забыла, что вот-вот должен прийти её муж. Она поспешила прикрыть окно, причем сделала это так, будто пыталась что-то скрыть. И сама не поняла, почему она так поступила.

– Сережа, я здесь, – ответила Марина.

– О чем задумалась? – спросил Сергей, обнимая жену сзади. Он поцеловал её в шею, погладил рукой живот.

– Смотрела на красивое небо после заката, – ответила Марина.

– Как себя вел наш богатырь? – спросил Сергей, продолжая поглаживать живот жены.

– На удивление тихо, – всё так же отстраненно ответила Марина. – Ты голодный?

– Спрашиваешь ещё, – усмехнулся Сергей, – я специально ничего не ел, чтобы скорее попробовать твой ужин.

Марина улыбнулась. Готовила она, и правда, хорошо.

– Идём на кухню, – проговорила она.

На кухне с приходом Сергея закипела жизнь. Марина принялась разогревать еду, которую приготовила ещё днем, чайник вовсю кричал, что вода в нем вскипятилась, а из старого телевизора доносились звуки очередного вечернего шоу.

– Мы так и не выбрали имя, – напомнил Сергей, уплетая картофельную запеканку, – я уже столько вариантов предложил, но тебе всё не нравится.

– Твои варианты хороши, – улыбнулась Марина, – но я хочу, чтобы имя начиналось на букву «М».

– Максим? – предложил Сергей.

– Хорошо, но надо подумать ещё.

Сергей принялся перебирать в голове все имена, начинающиеся на «М». Марина налила чай и села напротив мужа.

– Не переживай, – ласково сказала она, – придумаем.

– Надо, чтобы имя было хорошее, – проговорил Сергей, – в школе не дразнили и…

– Марк, – вдруг сказала Марина, глядя куда-то сквозь мужа. – Пусть будет Марк.

Сергей засмеялся.

– Ты так говоришь, будто он родится завтра.

– Сегодня, – она обвела пальцем край чашки, – будет затмение. Ты же помнишь? Полмира во тьме…

Она не добавила: «Как у меня внутри». Но в глазах мелькнуло что-то, от чего Сергею стало холодно.

– Марк… – задумчиво повторил он, – Марк Сергеевич… А что, звучит неплохо.

Марина резко схватилась за живот.

– Что с тобой? – испугался Сергей, – схватки?

– Похоже… – прошептала Марина и принялась отсчитывать секунды.

Живот пронзила тянущая боль снизу.

– Так-так-та-а-ак! – испуганно завопил Сергей, – дыши и… что там ещё делать надо.

Марина прокричала от боли.

– Воды не отошли… – начал проговаривать Сергей, – значит, тебя можно везти самостоятельно…

– Не… хочу… – начала Марина, пытаясь сохранить дыхание, – не… сегодня…

– Не говори ничего, сосредоточься на дыхании, – Сергей взял себя в руки.

Он помог Марине присесть, а сам побежал в спальню за сумкой с вещами для роддома. Марина взглянула на часы. Стрелки указывали на начало десятого часа вечера.

– Только не сегодня, только не сегодня – продолжала повторять Марина, отсчитывая промежутки между схватками. На боль она уже не реагировала, будто всегда была готова к ней.

Сергей выбежал из спальни и побежал в прихожую. Было видно, что он сильно переживает, но больше помочь им никто не мог. Он отыскал ключи от их старенькой машины марки «Toyota» и вернулся на кухню. Марина сидела всё так же на стуле, руками держала живот, будто это могло остановить роды.

– Так, дорогая, осторожно встаем, – спокойно проговорил Сергей, помогая жене встать.

Марина понимала, что это начало родов. Сама природа была готова к этому, но только не она. Но деваться было некуда, и Марина, ухватившись за мужа, последовала в прихожую.

– Тихо… Тихо… Дышим, – проговаривал Сергей.

Внезапное начало родов воодушевило его. Где-то внутри, рядом с окутавшей тревогой теплилось мягкое чувство того, что вот-вот случится что-то хорошее, что-то светлое и так нужное ему. Это придавало сил.

До машины они добрались быстро. Схватки участились, Марина уже практически не говорила. Она пыталась сохранить дыхание, держалась за живот и смотрела на мужа таким взглядом, будто прощалась с ним. Сергей этого не замечал. Он был сосредоточен на том, чтобы аккуратно усадить жену и быстрее направиться в роддом.

Добрались они быстро. Благо роддом находился рядом, а на дороге не повстречалось ни одного сотрудника ДПС. Правда, Сергей пару раз пролетел на красный, но у него была веская на то причина.

– Моя жена рожает! – закричал Сергей, когда они вошли в здание роддома.

К нему тут же бросились медсестры и ещё кто-то, кого Сергей уже не заметил. В его глазах всё начало плыть от облегчения – они добрались, врачи рядом. Все будет хорошо. Он медленно опустился на сиденье, не понимая, что делать дальше. В руке у него осталась сумка с вещами, летний платок жены и ключи от машины.

– Молодой человек… – послышалось Сергею откуда-то.

Он поднял голову, повернулся в сторону того, кто его звал.

– Я здесь, – ещё раз проговорил кто-то.

И только сейчас Сергей заметил, что к нему обращается девушка с регистратуры.

– С вами всё в порядке? – спросила она.

– Да… кажется, – ответил Сергей.

– Воды? – предложила девушка.

Сергей молча кивнул. Надо было приходить в себя. Он рукой до боли протер глаза и встал. Девушка уже тянула ему стакан с водой.

– Назовите мне, пожалуйста, фамилию, имя и отчество той, кого вы привезли. Вы ведь муж?

– Да-да, – протараторил Сергей, – муж. Это моя жена. А я – муж.

Девушка улыбнулась. Таких, как он, она видела много, потому поведение Сергея её не раздражало. Он залпом выпил воду и принялся рассказывать всё, что нужно было. Позже он передал вещи и документы девушке с регистратуры и сел дальше ждать.

Легкое покалывание в ладонях и внезапный пот – всё это говорило о том, что вот-вот произойдет что-то важное в его жизни. То, что изменит её навсегда. Перед глазами то и дело всплывали образы жены. Какая же она красивая… Сергей улыбнулся. Нельзя так сильно любить же, с ума сойти можно. Гуляя в своих мыслях, Сергей не заметил, как заснул.

– Молодой чело… Сергей, – кто-то потрогал его по плечу.

Сергей вздрогнул и открыл глаза.

– Это я, не пугайтесь, – улыбнулась девушка с регистратуры, – вам лучше поехать домой, время для посетителей закончилось.

– Ой, извините, – очнулся Сергей, – сколько времени?

– Уже почти двенадцать, – девушка всё так же улыбалась, – вы так спали, что мы не стали вас будить.

– Извините… – проговорил Сергей, – от жены нет известий?

– Роды уже начались, – ответила девушка, – она под присмотром.

– Мне нельзя дождаться здесь?

– Сожалею, но нет. Роды могут продлиться долго. А посетителям здесь нельзя в это время оставаться. Мы вам позвоним.

– Хорошо… – задумчиво проговорил Сергей, пытаясь согнать с себя сон, – я тогда пойду.

Он встал, но ноги не послушались его. Сказались недавние переживания.

– Ещё воды? – предложила девушка.

– Да, спасибо, – ответил Сергей.

Он взглянул на часы. Было уже 23:56. Действительно, поздно. Он не хотел доставлять проблем этой приятной девушке, но ему хотелось дождаться того момента, когда его сын родится.

– Держите, – девушка протянула стакан с водой.

Сергей взял его в руку, хотел уже было выпить, как в коридоре появился врач. Он был явно чем-то напуган.

– Ольга Владимировна, – позвал он громко, – срочно звоните мужу Марины Авериной!

Казалось, он даже не заметил постороннего мужчину в зале регистратуры. Случилось что-то плохое. Сергей почувствовал это сразу, как только увидел его.

– Я здесь, – отозвался Сергей, – муж Марины Авериной.

– Здесь?! – удивился врач.

– Юрий Николаевич, мы пытались отправить его домой… – вмешалась Ольга Владимировна, – но он уснул…

– Неважно, – всё таким же грозным голосом проговорил Юрий Николаевич, – есть разговор.

Все внутри будто сжала невидимая рука. Сергей почувствовал, как его бросило в пот, а горло тут же пересохло. Он бросил тревожный взгляд на Ольгу Владимировну. Та лишь пожала плечами. Юрий Николаевич протер лоб, будто готовился к чему. Если у них так сообщают о рождении, то у них хорошо бы получилось разыгрывать людей.

– Что… случилось? – дрожащим голосом спросил Сергей.

– Присядьте, – голос Юрия Николаевича изменился.

Сергей до сих пор не понимал, что происходит. Он смотрел на доктора, затем на Ольгу Владимировну, но все же опустился на сиденье. Ольга Владимировна смотрела на него такими глазами, будто уже всё поняла. Не понимал только один Сергей.

– Роды идут тяжело, – начал Юрий Владимирович, – мы боролись за жизнь обоих – и матери, и ребенка… Но сохранить можно лишь одну жизнь…

Ольга Владимировна снова налила воду в стакан, понимая, что это сейчас пригодится. Сергей сидел, смотрел испуганным взглядом на Юрия Николаевича и все еще не понимал, к чему он ведет. В голове проплывали лишь слова «матери», «ребенка», «одну жизнь», а осознание до сих пор не приходило. Слишком внезапно все произошло в этот вечер.

– Марина! – внезапно прокричал Сергей, – сохраните жизнь ей.

Он все понял. Тяжелые роды и одна сохраненная жизнь. Это значило лишь одно: кто-то из его родных не выживет в эту ночь. И какой это тяжелый выбор: жена или сын. Женщина, которую он любил больше жизни, и сын, которого так долго ждал. И почему всё так?

– Не торопитесь, – прервал его размышления Юрий Николаевич, – все сложнее.

– Как сложнее? – Сергей чувствовал, как начинает злиться. Почему врач здесь, а не там, где его жена? Почему он не борется за её жизнь, а лишь стоит и говорит какую-то чушь?

– Марину, – повторил Сергей, – спасите ей… Она… Она нужна мне… Больше всего на свете…

Ольга Владимировна стояла в стороне и с невероятной жалостью смотрела на Сергея. Тот, казалось, даже забыл про неё. Он лишь смотрел на Юрия Николаевича молящим взглядом. А где-то в горле подкрадывался ком и страх. Страх того, что уже все случилось: Марина умерла, а врач пришёл лишь рассказать об этом. Сергей пытался гнать от себя эти мысли, но они всё больше и больше поглощали его. Случилось то, от чего его жизнь больше не будет прежней.

– Мы не обсуждаем то, кого мы будем спасать, – отрезал Юрий Николаевич, – мы всё уже обсудили с вашей женой. Она приходила на прием, говорила, что роды могут проходить тяжело…

– Откуда она знала это? – взорвался Сергей, – а вы?! Вы! Почему вы ничего не сказали мне?!

– Ничего не говорило о том, что роды пройдут тяжело, – ответил Юрий Николаевич, – здоровая женщина, и с плодом всё было в порядке. Но ваша жена настаивала на том, чтобы мы, когда наступит момент, поступили правильно.

– Вот и я о том же, – почти криком проговорил Сергей, – правильно сохранить жизнь ей.

– Мы не обсуждаем то, кого мы будем спасать, – Юрий Николаевич повысил голос, – и уже не вам это решать. Марина просила нас оставить жизнь ребенку, если что-то пойдёт не так.

– Вы не понимаете! – Сергей рассвирепел. – Она не могла так решить!

Он чувствовал, как злость захватывает всё его тело, как ему хочется разнести здесь все. Почему никто ему не сказал. И Марина… Почему она держала всё в тайне?

– Несколько минут назад у вас родился здоровый сын, – устало проговорил Юрий Николаевич, – с малышом все в порядке, он под присмотром. Ваша жена…

– Почему вы не спросили меня?! – закричал Сергей, – зачем мне сын без нее?!

Юрий Николаевич тяжело вздохнул и ударил ладонью по щеке Сергея. Ольга Владимировна вздрогнула от звука удара и отвела взгляд. Только так его можно было привести в чувства.

Сергей внезапно замолк. Пощечина будто выбила всю его злость, заменив ее на невыносимую боль. Эта боль выступила слезами на его глазах и чувством невероятной пустоты внутри. Будто весь мир для него сегодня умер.

– Примите мои соболезнования, – проговорил Юрий Николаевич и сел рядом с Сергеем, – мы старались сделать все, что было в наших силах.

Он прикрыл глаза рукой, будто сам был готов вот-вот расплакаться. Сергей сидел рядом, смотрел в одну точку, пытаясь осознать все то, что ему сказали.

– Вы уже выбрали имя? – продолжал Юрий Николаевич.

– Марк… – тихо ответил Сергей, – она хотела, чтобы его звали Марк…

– Марк… – повторил Юрий Николаевич, – хорошее имя.

Сергей сидел и не понимал, как ему жить дальше. Еще сегодня вечером он видел свою живую, здоровую и жизнерадостную жену, а сейчас ему сказали, что ее больше нет в живых. Он больше не увидит ее ярких серо-зеленых глаз, не услышит ее звонкий смех, не коснется ее красивого и живого лица. Вся его жизнь, весь его мир был сосредоточен на ней, и больше ничего не имело смысла. Даже Марк, который только что родился. Сергею даже не хотелось видеть его, потому что он послужил причиной смерти той, кого он любил больше жизни. И что теперь делать? Как жить дальше, как растить сына, если сейчас скопилось столько ненависти к нему? Марина была смыслом всей его жизни, тем самым светом и той теплотой, а сейчас этого всего не стало. И нужен ли ему сын после всего этого?

– Вы ведь не оставите его? – внезапно спросила Ольга Владимировна, будто поняла мысли Сергея.

Сергей лишь посмотрел на нее. Его глаза были полны слез, которые предательски стекали по его щекам. Где-то в глубине души Сергей понимал, что не хочет видеть сына. Он готов даже отказаться от него, чтобы не видеть причину смерти своей любви. Пусть лучше он будет жить где-то далеко, где-то там, а Сергей попытается забыть о нем, храня в памяти лишь образ Марины.

Юрий Николаевич встал, взял стакан с водой из рук Ольги Владимировны, залпом выпил его и подошел к Сергею.

– Идем, – проговорил Юрий Николаевич, – ты должен подержать сына на руках.

– Юрий Николаевич, нельзя же… – начала было Ольга Владимировна, но грозный взгляд остановил ее. Она поняла: именно то, что предлагает Юрий Владимирович, поможет новорожденному Марку не остаться одному.

– Куда? – тихо спросил Сергей. Он всё еще не хотел видеть сына.

– Оля, дайте ему что-то, что можно надеть, – приказал Юрий Николаевич.

Ольга Владимировна быстро подбежала к неприметному шкафу у стола, достала оттуда халат и протянула его Сергею. Юрий Николаевич одобрительно кивнул. Сергей взял халат, ватными руками попытался его надеть. Он уже был готов сбежать отсюда. Ольга Владимировна помогла ему и легонько подтолкнула.

Сергей медленно брел за Юрием Николаевичем. Мысленно он был где-то далеко – там, где он впервые повстречал Марину, он пытался держать в голове тепло ее рук, её взгляд и смех так, будто это могло куда-то пропасть, как только он перешагнет порог послеродового отделения. Юрий Николаевич что-то рассказывал Сергею, но слова пролетали мимо. Он словно в бреду шел за врачом, будто со стороны наблюдал за тем, как Юрий Николаевич берет ребенка, укутывает его в пеленку и аккуратно протягивает.

– Это ваш мальчик, – проговорил Юрий Николаевич, – Марк Сергеевич.

Сергей пришёл в себя лишь тогда, когда почувствовал едва ощутимую тяжесть на руках. Это был их сын. То, что оставила после себя Марина – его жена и любовь всей его жизни. Этот маленький и теплый комочек жизни, которого еще несколько минут назад Сергей так ненавидел.

Марк зашевелился, сморщив крошечное лицо, затем сжал палец Сергея с неожиданной силой и открыл глаза. Серо-зеленые. Точь-в-точь как у Марины. Сергей посмотрел на сына и вдруг почувствовал такую легкостью, такое неведомое счастье, будто вся радость и все тепло сосредоточились в этом маленьком человечке. И в этот момент Сергей принял для себя самое важное решение, но уже не только в своей жизни, но и в жизни новорожденного Марка.

Глава 2. Сын архитектора

С того самого дня, когда Сергей решил, что будет воспитывать своего сына Марка, прошло восемнадцать лет. Марк стал совсем взрослым: только что окончил школу и готовился поступать в университет. Отец настаивал, чтобы Марк оставался в Южно-Сахалинске, поступал на архитектурное отделение Сахалинского Государственного Университета и стал хорошим архитектором, как и отец. Только вот Марк не горел желанием проектировать здания и заниматься чем-то, похожим на это. Хотелось в политику или на худой конец – в журналистику, но сказать отцу об этом он не решался. Хоть Марку и стукнуло восемнадцать лет, отец до сих пор решал то, чем будет заниматься сын.

Переубедить Сергея было весьма сложно. Он стал строгим и требовательным – будто все счастье, тепло и радость умерли в нем тогда вместе с любимой женой Мариной. Похоронив ее, Сергей ушел полностью в работу и стал весьма узнаваемым архитектором не только в Южно-Сахалинске, но и во всем Дальневосточном округе. Сергей пытался воспитать сына так, чтобы тот был ко всему готов: был умным, спортивным и сообразительным. Во всей этой требовательности и строгости будто сосредоточилась та самая мысль оставить сына в роддоме, чтобы он не напоминал ему о Марине.

Марк долгое время пытался противостоять отцу. Он и пытался уходить из дома, и протестовал, объявляя голодовки, и даже жаловался в школе, но ничего не помогло. Ему пришлось смириться с тем, какую жизнь для него выбрал отец. Поэтому нашел несколько способов жить так, как хочется, но так, чтобы об этом не узнал отец.

– Доброе утро! Я встал! – прокричал Марк со второго этажа их двухуровневой квартиры. Так приходилось делать каждое утро, чтобы отец не приходил к нему в комнату его будить.

Сергею удалось за все это время построить карьеру, приобрести квартиру, о которой они мечтали с женой, и обустроить ее так, чтобы все было на своих местах. Недаром же он был архитектором. Квартира была обустроена идеально для жизни, что очень даже устраивало их обоих. Отец, в свою очередь, не только работал с утра до ночи, но и выполнял все обязанности по дому: готовил, убирался, стирал, хотя давно уже мог позволить себе оплачивать услуги тех, кто занимается этим профессионально. Марк часто помогал ему. Не потому что тот требовал этого или жаловался, а потому что понимал: отцу нужно помогать, чтобы он не был таким строгим. Все работало как часы если никто не нарушал правила.

Марк по запаху понял, что на завтрак что-то жареное. Отец отлично готовил блинчики, да и вообще вкусно готовил, но никогда не говорил, что все это сделано по рецептам его жены. Они вообще мало о ней говорили. Лишь фото под магнитом на холодильнике напоминало о том, что она когда-то жила, что отец знал и любил ее. Больше упоминаний о Марине в этой квартире не было. Марк раньше расстраивался из-за этого, но потом привык.

– Блинчики, – проговорил Марк, спустившись на кухню, – мне побольше!

Отец сидел за газетой и, казалось, вообще не обращал внимания на сына. И кто вообще в это время читает газеты? Марк усмехнулся и потянулся за блинами, но отец молча отодвинул тарелку, отложил газету в сторону и со строгостью, свойственной лишь ему, посмотрел на сына.

– Какой у нас сегодня день? – спросил он.

Марк не сразу понял, что отец спрашивает его на английском языке. Он принялся вспоминать, какой же день, но живот предательски просигналил, что пора бы что-нибудь съесть. Сергей молча повернул голову в сторону холодильника, на котором висело еженедельное расписание. По цвету дня Марк всё понял.

Уже более трех лет в их маленькой семье существовало правило. В определенный день говорить на определенном языке, чтобы прочно закрепить знание языков. Сегодня был понедельник, а, значит, разговаривать следовало на английском языке. Во вторник они говорили только на китайском, в среду – на арабском, в четверг – на португальском, в пятницу – на немецком, в субботу можно было говорить на всех языках, кроме русского, а в воскресенье – только на русском.

– Monday, – буркнул Марк, тыкая вилкой в блин. – можно я хоть завтракать буду по-русски?

Сергей медленно опустил газету. В его глазах мелькнуло что-то, что Марк знал слишком хорошо – холодный расчет, как перед шахматной партией.

– Правила существуют, чтобы их соблюдать, – проговорил Сергей сухо. – Как и обещания.

Марк сглотнул. Он ненавидел, когда отец говорил об «обещаниях». Как будто его мать, умирая, завещала ему… что? Быть идеальным сыном? Или отец просто придумал это, чтобы держать его в узде?

– Извини, – поспешил сказать Марк на английском, – с утра не сразу понял.

Он посмотрел на отца. Вот зачем тот придумал такие правила? Хотя за это отцу стоит отдать должное – к своим восемнадцати годам Марк уверенно знал все эти языки, свободно общался и даже думал на них.

– Все хотел спросить, – начал Марк всё так же на английском, уплетая блинчики, – зачем ты читаешь газеты? Все давно в телефонах же.

Сергей отложил газету, положил несколько блинчиков к себе в тарелку и, посмотрев на сына, ответил:

– Для меня это традиция. Мы с Мар… – он резко замолчал на секунду, но тут же продолжил, – мы так делали раньше. Да и держать в руках бумажные версии всегда приятнее.

Марк лишь одобрительно кивнул, понимая, что спросил что-то личное. Не так уж это было и важно, просто нужно было разбавить напряженное утро. Взяв в руки пульт, Марк включил телевизор, чтобы не завтракать в гробовой тишине. Сергей никак не отреагировал, а лишь продолжил читать газету.

– Я подумал, – начал Марк, – почему бы нам не подать заявления ещё и в другие вузы для подстраховки?

Сергей отложил газету в очередной раз. Всем своим взглядом показал, что не хочет снова начинать этот разговор, но сказать что-то надо было. Он отглотнул кофе, поставил кружку, наблюдая за своими действиями. Марк наблюдал за всем этим, ожидая, что скажет отец.

– Ты боишься, что не пройдешь на бюджет? – спросил Сергей.

– Ну как сказать… – ответил Марк, – все так делают.

– У тебя идеально сданы экзамены, золотая медаль и кубок города по теннису, – начал Сергей, – идеальная вступительная работа. Не понимаю, почему ты сомневаешься.

Марк посмотрел на отца. Для своих пятидесяти лет тот выглядел хорошо, хоть седина и погладывалась в его волосах и бороде, которую он носил уже лет пять. Морщины на лбу выдавали возраст, но само лицо всегда казалось свежим и светлым. Сергей следил за собой – правильно питался, занимался спортом и отказался от любого алкоголя уже давно. Марк не понимал, почему такой красивый и статный мужчина так и не нашел себе кого-то после смерти мамы. Но говорить об этом он всегда боялся. Кто знает, может быть, другая женщина могла бы как-то смягчить суровость отца.

– Кстати, о теннисе, – продолжил Сергей, – тренер говорит, что ты очень хорошо себя показываешь. Может, уменьшим количество тренировок в неделю? Сможешь заходить в четверг ко мне на работу, чтобы видеть, как всё устроено.

– Он так говорит? – удивился Марк, – не знаю, нужно будет все с ним обсудить. Скоро же городская спартакиада.