скачать книгу бесплатно
– Теперь, когда сэр Ральф ушел, предлагаю аннулировать последнюю игру и сыграть заново, – проговорил он, переводя взгляд с одного лица на другое. – Победитель заберет все, что стоит на кону. Калверт, поскольку он отказался участвовать, будет сдавать. Только одну игру, джентльмены. Что скажете?
– Чертовски странный метод отыграться, – пробурчал, пожав плечами, Калверт.
– Что именно вы собираетесь поставить, Валиньи? – осведомился Эндерс.
Граф поднял руку, призывая к молчанию, потом, оглянувшись через плечо, подозвал к себе лакея.
– Тафтон, – рявкнул он, – где мадемуазель Маршан? В своей гостиной?
Лакей, похоже, слегка растерялся.
– Простите, милорд, не могу точно сказать…
– Бог мой, так поди и отыщи ее! – велел Валиньи.
– Не имею ни малейшего представления, что за пакость вы тут задумали, Валиньи, – проворчал Эндерс, взяв в руки налитый доверху бокал. – Мы с Ротуэллом остались в выигрыше, так что нам обоим есть что терять, верно? Надеюсь, то, что вы решили поставить на кон, окажется достаточно соблазнительным, иначе я лично тут не останусь.
Граф воровато покосился через плечо.
– О, милорд, на этот счет можете не беспокоиться, уверяю вас, – медовым голосом пропел он. – Еще каким соблазнительным, пальчики оближете! Думаете, я забыл, какие у вас вкусы и какие, осмелюсь сказать, аппетиты?
– Какого дьявола? Что это еще за Маршан такая? – нетерпеливо осведомился Ротуэлл.
– Ах да, вы желаете знать, о какой особе идет речь? – Граф, покружив по комнате, уселся за стол и поднял бокал, словно желая произнести тост. – Что ж, скажу… Мадемуазель Маршан – это моя прелестная дочь. Моя незаконная дочь… она наполовину англичанка. Готов поспорить, вы еще не успели позабыть те старые слухи?
– Ваша дочь?! – перебил ошеломленный Эндерс. – Господи, спаси и помилуй, да вы что?! Вы предлагаете сыграть в карты на собственную дочь?
– В самом деле, это уж слишком, Валиньи, – присоединился к нему Ротуэлл, изучая содержимое своего бокала. – Порядочной, хорошо воспитанной девушке нечего делать в подобном месте.
Их хозяин снова тем же небрежным жестом вздернул плечи.
– О, к чему эти церемонии, джентльмены? – с циничным равнодушием бросил он. – Девушка, о которой вы печетесь, большую часть своей жизни провела во Франции – с этой гусыней, своей матушкой, которая имела глупость забеременеть от меня. Не сомневаюсь, она выросла достаточно искушенной, чтобы сообразить, что к чему.
Эндерс вытаращил глаза.
– Уж не хотите ли вы сказать, что эта девушка – дочь леди Холбурн? – возмутился он. – Вы что, Валиньи, окончательно сошли с ума?!
– Я – нет. А вот за вас не поручусь, особенно когда вы ее увидите, – На лице Валиньи появилась хорошо знакомая им всем ухмылка. – Vraiment[5 - В самом деле (фр.).], друзья мои, эта девушка – настоящая жемчужина, вылитая мать. Какое личико, какие зубы, какая грудь… в ней все безупречно, клянусь вам! Все, что ей нужно, – это мужчина, который даст ей возможность занять то положение, которого она заслуживает, и позволит вести соответствующий образ жизни.
В этот момент дверь гостиной распахнулась, как от толчка, и ворвавшаяся в гостиную девушка быстрыми шагами направилась к графу.
– Чем вы сегодня развлекались, Валиньи? По своему обыкновению, проигрались в пух и прах?
Граф произнес несколько быстрых, трескучих французских фраз. Ротуэлл не разобрал слов, но успел заметить, как внезапно помрачнело лицо Валиньи. Девушка в ответ разразилась возмущенной тирадой и потрясла перед лицом Валиньи кулачком. Ее голос, звучный, глубокий, с едва заметной хрипотцой, был одним из тех женских голосов, какие способны заставить затрепетать мужское сердце.
На этот раз Валиньи не солгал. Жаркая волна незнакомых доселе чувств захлестнула Ротуэлла – смесь вожделения и тоски, почти нестерпимого желания, чего-то такого, чему он и названия не смог бы найти. Девушка была необыкновенно хороша собой. Маленький подбородок с ямочкой был высокомерно поднят. Тонкий, изящный аристократический носик, широко распахнутые темные глаза, роскошная грива черных волос, высоко зачесанная со лба назад, и смуглая, цвета светлого меда, кожа.
К удивлению Ротуэлла, эта юная на вид девушка обладала роскошными формами.
Ротуэлл отодвинул в сторону бокал с бренди. Ему страшно не понравилось, как его тело отреагировало на появление этой женщины.
– Будьте добры, объяснитесь, Валиньи, – сухо потребовал он.
Граф, вздрогнув, отвесил ему шутовской поклон.
– Я принимаю ваши ставки, друзья мои, – объявил он. – И заявляю о своем намерении поставить на кон прелестную и вдобавок очень богатую невесту. Надеюсь, вы не потребуете от меня, чтобы я водрузил ее на стол?
– Вы, должно быть, спятили! – рявкнул Ротуэлл. – Уведите отсюда девушку. Это неподходящее общество для леди… несколько совершенно пьяных, опустившихся мужчин.
Граф всплеснул руками.
– Но, мой дорогой лорд Ротуэлл, у меня ведь был план! – плаксиво протянул он.
– Да, великолепный план! – перебила девушка. – И теперь, когда я здесь, позвольте мне сделать все, как полагается. Добро пожаловать в дом моего любезного, снисходительного и любящего papa. Думаю, что сейчас мне лучше всего удалиться – как это вы говорите? – на время, пока будет идти аукцион, oui? Увы, должна признаться вам, что я настоящая мегера, но и в самом деле очень богата…
Ротуэлл озадаченно поскреб подбородок, чувствуя себя единственным нормальным человеком в компании явных психов.
Он бросил незаметный взгляд на Эндерса. Впрочем, тот не смотрел в его сторону – слегка приоткрыв рот, Эндерс пожирал жадным взглядом стоявшую у стола девушку. Живое олицетворение скотской, неприкрытой похоти, скривился Ротуэлл.
– Послушайте, Валиньи, – вмешался барон, яростно попыхивая черутой. – Между прочим, хочу напомнить вам, я пришел сюда выпить и сыграть в карты, а вовсе не…
– Во сколько вы намерены ее оценить? – перебил вдруг Эндерс. – Но должен предупредить сразу – я не намерен терпеть ее дерзкие выходки. Имейте в виду, мне не нравятся сварливые особы. Просто скажите, сколько мне принесет эта красотка, если я выиграю ее, – это все, что меня интересует.
«Если я выиграю ее». Эта фраза покоробила Ротуэлла.
– Как я уже сказал, господа, у этой девушки неплохое приданое, – поспешил успокоить его граф. – Уверяю вас, оно намного превышает любую из сделанных сегодня ставок.
– Вы нас тут за идиотов держите, что ли? – презрительно фыркнул Эндерс. – Всем известно, что Холбурн вышвырнул жену за дверь, а потом и вовсе развелся с ней. Держу пари, мать этой девчонки была бедна, как церковная мышь!
Валиньи выразительно всплеснул руками.
– Да, джентльмены, это чистая правда, – признался он. – Только вот одна маленькая деталь, дорогой лорд Эндерс. Видите ли, дело в том, что мать Маршан была богатой наследницей. Прядильные фабрики! Угольные шахты! Бог мой, поверьте, никто не знает этого лучше, чем я!
– Не думаю, что нам это интересно, Валиньи, – небрежно бросил Ротуэлл.
– Да? А зря! Уверен, очень скоро, друг мой, вы измените свое мнение, – весело хмыкнул граф. – Потому как, видите ли, часть всего этого богатства досталась девушке. Она – последняя из семьи, к которой принадлежала ее мать. Однако, чтобы все это перешло в ее руки, она обязана найти себе мужа – мужа-англичанина, и при этом человека благородного происхождения.
– Иисусе Всемогущий, Валиньи! Она ведь ваша дочь! – задумчиво протянул Ротуэлл.
– Да, конечно – но разве не вы, англичане, имеете обыкновение воспитывать своих дочерей, словно они не женщины, а племенные кобылы, а после торгуете ими? – Граф расхохотался. – Только я в отличие от вас не лицемерю, а делаю это открыто.
– Вы свинья, Валиньи, – не поворачиваясь, равнодушно бросила девушка через плечо. – Довольно костлявая, надо признать, но все равно свинья.
– А кто же тогда ты, моя душенька? – издевательски ухмыльнулся он. – Если я свинья, тогда ты хорошенький, аппетитный поросеночек, n’est-ce pas?
Калверт, который до этой минуты хранил упорное молчание, хрипло прокашлялся.
– Послушайте, Валиньи, – пробормотал он. – Если вы предлагаете мне быть банкометом, то заранее хочу предупредить, что и пальцем не шевельну без согласия мадемуазель Маршан!
Валиньи снова захохотал.
– О, она согласна, не так ли, душенька?
При этих словах девушка, вздрогнув, повернулась, а потом наклонилась над столом и окинула мужчин взглядом, в котором вспыхнуло пламя.
– Mon Dieu, конечно, я согласна! – крикнула она, стукнув кулаком по столу так, что бокалы жалобно звякнули. – Один из вас, пьянчуги и бездельники, сделает меня своей женой – немедленно! А потом я поступлю с ним так, как сочту нужным! И мне плевать, кто из вас это будет, потому что все вы друг друга стоите!
Эндерс внезапно начал смеяться, издавая какие-то гнусавые, пронзительные звуки, весьма напоминающие ослиный рев.
– Горячая штучка, не правда ли, Валиньи? Забавно, очень забавно. Давно я так не смеялся.
Девушка выпрямилась, собираясь отойти от стола, – и вдруг замерла, перехватив устремленный на нее взгляд Ротуэлла. На мгновение их взгляды встретились. Он ждал, что она с презрением отвернется – но она, словно завороженная, продолжала смотреть на него в упор. Эти широко раскрытые глаза сейчас были черны, как море в грозу, – гнев, ярость, еще какие-то чувства, которым он даже не смог бы подыскать названия, переполняли их… но потом внезапно в самой их глубине вспыхнула и пропала какая-то искорка, и у Ротуэлла перехватило дыхание. Что это было? Вызов? Ненависть? Но что бы это ни было, оно сослужило барону хорошую службу, помешав ему опустить глаза ниже, где низкий вырез платья приоткрывал соблазнительную грудь, которая сейчас возмущенно вздымалась, грозя в любую минуту разорвать тесный корсаж и вырваться на свободу.
– Давай, душа моя! – насмешливо бросил граф. – Стань прямо, расправь плечи и, главное, следи за своим язычком! Помни, если кое-кому проиграю, ты очень скоро сможешь стать баронессой!
– Проклятье! – прошипела она, отодвинувшись от стола. – Ну так проигрывай! Я хочу покончить с этим наконец – и поскорее!
– Очень хорошо, – смущенно пробормотал Калверт. Было заметно, что ему неловко. – Думаю, можно начинать.
Ротуэлл отшвырнул карты в сторону.
– Нет! – прорычал он. – Это безумие!
– Чем возмущаться, сначала послушайте, что я предлагаю, Ротуэлл, – остановил его граф, снова принявший чрезвычайно деловой вид. – Сейчас на кону восемь тысяч фунтов, не так ли?
– Да? Ну и что с того?
– А у Эндерса сколько? Еще восемь?
– Примерно так, – согласился Эндерс.
– Итак, моя ставка – право взять в жены мою дочь. Девушка – против всех тех денег, что сейчас на кону, – объявил граф. – Выиграю я, тем лучше. В этом случае вы отправляетесь домой слегка беднее, чем были, когда переступили порог этого дома. А если я проиграю, тогда победитель получает возможность жениться на моей дочери – но не позже, чем через месяц, с вашего позволения. По завещанию ее деда в день своей свадьбы она получит пятьдесят тысяч фунтов, половину из которых вы отдадите мне. Можете считать это моими комиссионными.
– Половину от пятидесяти тысяч? – Эндерс даже подскочил от неожиданности. – Ну-ну… стало быть, вы в любом случае остаетесь в выигрыше!
– Однако если выиграете вы, милорд, то получите куда больше, чем какие-то жалкие восемь тысяч, – парировал граф.
– Это, конечно, так, – не отступал Эндерс. – Однако если поделить эту сумму пополам, то она становится ничтожной!
– Бросьте, Эндерс, о чем вы толкуете? Двадцать пять тысяч – вполне приличные деньги. Достаточные, чтобы человек имел право считать себя если и не богатым, то хотя бы вполне обеспеченным, – запротестовал граф. – И к тому же это намного больше ваших собственных ставок!
Ротуэлл с силой сжал бокал с бренди и поспешил отставить его в сторону, испугавшись, что тот хрустнет у него в руке.
– Что ж, должен сказать, лично я меньше всего думал о том, чтобы обзавестись женой, – мрачно хмыкнул он. – Готов поспорить на что угодно, что и Эндерсу супруга нужна не больше, чем прошлогодний снег.
– Нет, нет, весьма интересное предложение, – запротестовал словно прилипший к столу Эндерс. В маленьких глазках его вспыхнуло вожделение. – Эта девушка – весьма лакомый кусочек. Подведите-ка ее сюда, Валиньи. Да-да, к свету.
Граф, подхватив дочь под руку, потащил ее к столу – оказавшись в ярко освещенном свечами кругу, девушка напоминала ягненка, предназначенного в жертву какому-то жестокому божеству.
Эндерс, поманив девушку пальцем, сделал ей знак повернуться, чтобы дать ему возможность оглядеть ее со всех сторон.
– Помедленнее, моя сладкая, – выдохнул он. – Очень, очень медленно…
Дождавшись, когда она окажется к нему спиной, он принялся бесстыдно разглядывать ее бедра, полноту которых не скрывали складки платья из темного шелка. В глазах Эндерса вспыхнул похотливый огонек. Ротуэлл похолодел – ему вдруг представилось, как Эндерс попросит Валиньи задрать девушке юбку, чтобы иметь возможность полюбоваться ее обнаженными бедрами. И вновь, стоило ему только подумать об этом, как обжигающая волна вожделения мгновенно поднялась в нем, захлестнув его с головой.
Впрочем, это не его дело, остановил себя барон. Он в любую минуту может встать и уйти. Послать все это к дьяволу и уехать домой, предоставив Эндерсу и Валиньи заниматься своими мерзостями.
И тем не менее что-то мешало ему уйти… Но что?
Возможно, причина в том, что она кого-то ему напоминает. Или во всем виноваты темные омуты ее глаз – ему достаточно было один раз заглянуть в них, чтобы почувствовать, как его с неодолимой силой влечет к ней. Идиот! О господи, какой же он идиот, с бессильной злобой подумал Ротуэлл.
Чтобы избавиться от этого наваждения, барон плотно закрыл глаза.
Но была и еще одна причина, заставляющая его остаться. Причина гораздо более серьезная, чем вся эта ерунда. Ротуэлл хорошо понимал, что это такое – быть брошенным на растерзание псам, как будто ты не человек, а просто кусок мяса. Святители небесные, ну почему шрамы в его душе, давным-давно зарубцевавшиеся, как он привык считать, вдруг напомнили о себе именно в эту минуту?!
Да потому, что Эндерс, похоже, вбил себе в голову заполучить эту прелестную девушку. Затащить ее к себе в постель и превратить в… одному богу известно, во что он намерен превратить бедняжку… А ведь девушка невинна. Даже если бы Ротуэлл усомнился в ее добродетели, страх, на мгновение промелькнувший в этих прекрасных глазах, когда она бросила взгляд на Эндерса, убедил бы его в этом лучше всяких слов.
Неприятный холодок пробежал у него по спине при этой мысли. О, мадемуазель Маршан, возможно, сегодня полна жизни и огня… однако Эндерс, к несчастью, принадлежит к числу тех, кому хорошо известно, как можно задушить в женщине и то и другое, и он – Ротуэлл нисколько не сомневался в этом – сделает это с наслаждением.
– Стало быть, тебе нужен супруг, которым бы ты могла вертеть, как тебе вздумается, да, моя кошечка? – сюсюкающим тоном гнусавил Эндерс. – Забавно… с каждой минутой эта затея кажется мне все более интригующей.
Девушка так и не открыла глаз – но при этих словах ноздри ее затрепетали, и с губ ее сорвался судорожный вздох. Ротуэлл вдруг перепугался не на шутку – на мгновение ему показалось, что колени у нее подогнутся и она рухнет на пол. И тут, в этот миг, на Ротуэлла словно снизошло озарение – что это было, он не знал… какая-то вспышка, и он словно перестал быть самим собой, а вместо этого превратился в незнакомца, в человека, которого он никогда не встречал и которым уж точно никогда не мог быть – и в этот момент он с обжигающей ясностью понял, чем это может закончиться. Вернее, как это должно закончиться.
От этой мысли у него неожиданно словно камень с души упал. Ну, почти, поправился он. Благодарение богу, он никогда не считал себя ни героем, ни рыцарем в сверкающих доспехах. Скорее всего он сейчас так же безумен, как и они все.
Эндерс с Валиньи, похоже, забыв о его существовании, продолжали разглядывать девушку словно лошадиные барышники. Калверт отвернулся.
Взгляд Ротуэлла незаметно скользнул по столу – между двумя дощечками застрял плотный картонный треугольник.
– Клянусь богом, девчонка будет моей! – Громовой голос Эндерса словно ножом вспорол воцарившееся в комнате напряженное молчание.
Ротуэлл незаметно шевельнул пальцами, и одна из карт Валиньи исчезла у него под жилетом.
– Что ж, джентльмены, при ее красоте, думаю, девчонка стоит этих двадцати пяти тысяч. И к черту ее характер, – продолжал Эндерс. – В любом случае я давно уже подумывал подыскать себе жену. Может, договоримся и так, Валиньи? И ну их, эти карты?
Лицо графа мгновенно просветлело.
– Нет уж, – угрюмо проворчал Ротуэлл, властным жестом указав на стол с разбросанными по нему картами. – Так не пойдет. Сдавайте, Калверт. Клянусь богом, мы будем играть.
Глаза Эндерса подозрительно сузились.
– Вы желаете сыграть? – осведомился он.
– Конечно – почему бы нет?
– Однако, помнится, поначалу вы отказывались…
– Ну и что? – надменно вскинул брови Ротуэлл. – Я поставил кучу денег и намерен рискнуть ими еще раз. В конце концов, Валиньи сам это предложил, – холодно добавил он.
