скачать книгу бесплатно
– Это не важно, – перебила Памела. – Я-то ведь знаю, что в глубине души ты добр и великодушен, Киран. А слова… это не главное.
– Умоляю тебя, не утруждай себя перечислением моих добродетелей, Памела, – уже более мягким тоном попросил он. – Тем более что список получится весьма коротким. Благодарю тебя за оказанную мне высокую честь, но подыщи для этого кого-то другого.
– Но… Но нам бы хотелось, чтобы крестным был ты, – тихо сказала она. – Мы с Шарпом долго обсуждали эту тему. И мы оба считаем, что более подходящего человека для этой роли…
– Прошу тебя, Памела, оставим это, – перебил он. – Не нужно меня просить – я не могу. Бог свидетель, мне с моим отвратительным характером подобная задача вряд ли по плечу – хоть ты и не можешь с этим смириться.
– Послушай, ты не понима…
– Нет, моя дорогая. – Ротуэлл с удивительной нежностью взял ее руку в свои и подвел ее к креслу. – Это ты не понимаешь, Памела. А теперь садись и положи ноги вот сюда. Тебе необходимо отдохнуть. А мне пора уходить.
Добравшись до кресла, леди Шарп, опершись рукой о подлокотник, устало опустилась в него.
– Когда возвращаются Нэш с Ксантией? – спросила она. – Очень надеюсь, они не откажутся стать крестными моего мальчика.
– Завтра, – ответил барон, ласково похлопав ее по плечу. – Попроси Нэша быть крестным отцом. Вот увидишь, он будет в восторге и сочтет это за величайшую честь. Нэш ведь до сих пор не уверен, что он нам нравится.
– А он нам нравится? – Леди Шарп вскинула на него глаза.
Ротуэлл подумал.
– Более или менее, – кивнул он. – И потом – мы обязаны уважать выбор Ксантии, не так ли? К тому же чем больше я об этом думаю, тем больше радуюсь, что в случае чего под рукой всегда есть Нэш.
– В случае чего? Что ты имеешь в виду? – Графиня растерянно моргнула.
Ротуэлл заставил себя улыбнуться:
– Да ничего особенного, Памела. Ну а теперь я должен идти.
Его кузина огорченно шмыгнула носом.
– Жаль. Я надеялась, ты пообедаешь с нами, – пробормотала она, снова взявшись расправлять складки своего домашнего платья. – И куда тебе торопиться? Тебя ведь никто не ждет дома к обеду, верно?
Ротуэлл, наклонившись, поцеловал ее в щеку.
– Нет. Ты ведь знаешь, что я волк-одиночка.
И, проговорив это, он стремительно вышел из комнаты прежде, чем Памела успела что-то возразить.
Глава 2
Граф де Валиньи устраивает у себя карточную игру
Граф де Валиньи, небрежно держа колоду, с привычной ловкостью тасовал карты, и тонкие пальцы его своей гибкостью смахивали на клубок копошащихся угрей. В этих движениях было что-то завораживающее – усталые и пресыщенные взгляды гостей были прикованы к его рукам. Забыв обо всем, они зачарованно следили, как с легким шорохом, сменяя друг друга, мелькают карты, а огромный рубин в перстне графа, вспыхивая при каждом движении, бросал на них кроваво-красные отблески, придавая всей этой сцене какой-то зловещий оттенок.
В эту ночь их было пятеро за карточным столом в доме графа, и каждый из этих пятерых своей распущенностью мог поспорить с остальными. Игра, которую затеял Валиньи, именовалась «двадцать одно», минимальная ставка составляла пятьдесят фунтов, и после нескольких часов, которые эти пятеро провели за карточным столом, воздух в комнате, пропитанный табачным дымом, несвежим дыханием и испарениями разгоряченных человеческих тел, казался спертым. Наконец барон Ротуэлл, весь вечер остававшийся в выигрыше, не выдержав, встал и поднял вверх створку окна.
– Merci, mon ami[3 - Благодарю, мой друг (фр.).], – с легкой усмешкой бросил граф де Валиньи в сторону Ротуэлла, и последняя карта, выпорхнув из его пальцев, с легким шелестом легла на украшенную золотой инкрустацией крышку стола. – Чертовски напряженная игра, вы не находите?
На лицах двух сидевших за столом джентльменов ясно читалось отчаяние. Собственно говоря, примерно те же чувства должен был бы испытывать и сам хозяин, однако за все те долгие месяцы, на протяжении которых барон Ротуэлл оказывался с графом де Валиньи за карточным столом, ему ни разу не доводилось видеть, чтобы на лице графа отразилась хотя бы тень сомнения – даже в тех случаях, когда тому случалось проиграться в пух и прах. Валиньи всегда играл по-крупному, часто проигрывал все до последнего гроша, но при этом неизменно подписывал долговые расписки той же твердой рукой, что и сдавал карты. Правда, в тех случаях, когда ему случалось выигрывать, суммы выигрыша были фантастическими. Граф был прирожденным игроком – игроком до мозга костей.
– Удачи, господа. – Карты были снова сданы. Объявили ставки, и игра началась. Граф небрежно сбросил первую карту – даму пик – и на губах его появилась легкая усмешка.
– Будь я проклят! – заплетающимся языком пробормотал сэр Ральф Генрис, в остолбенении уставившись на черную даму. – Второй раз подряд! Послушайте, Калверт, вы ручаетесь, что хорошо перетасовали колоду? Вы уверены в этом?
– Вы же своими глазами это видели! – огрызнулся тот. – Господи помилуй, вы-то чего жалуетесь, хотел бы я знать? В отличие от вас я вот-вот пойду ко дну. Дайте ему еще одну, граф. Может, после этого он перестанет ныть.
Сэр Ральф поднял на него мутный взгляд.
– И вовсе я не ною, – с трудом пробормотал он, едва ворочая языком. – Стойте… а куда подевались все эти девки?! Настоящие шлюхи, конечно, но… черт возьми! Мне приглянулась та, с… как вы назвали ту штуку? Ну, ту, из черной кожи, и еще другую… нет, погодите-ка, сейчас вспомню… Проклятье, Валли, что-то я плохо соображаю…
– Это было позавчера, мой друг, – услужливо подсказал граф де Валиньи. – А сегодня у нас карточная игра, Ральф. Берите карту или отправляйтесь домой.
Бегло взглянув на свои карты, Ротуэлл отвернулся от стола и без особого интереса окинул глазами комнату, где по углам, куда не доставал свет свечей, уже потихоньку сгущались тени. Он до сих пор не мог понять, почему поддался уговорам де Валиньи приехать к нему сыграть в карты. Тем более что общество, в котором вращался граф, даже по меркам Ротуэлла, выглядело весьма сомнительным. Однако в последнее время он стал замечать за собой явное тяготение к подобной сомнительной компании – в поисках развлечений барон опускался все ниже и ниже, словно испытывая странное и болезненное желание изучить ту грязь, что обычно скапливается на дне клоаки, высокопарно именуемой светским обществом.
Повинуясь этому стремлению, он и наткнулся на Валиньи – сейчас он даже затруднился бы сказать, когда и где произошла их встреча. Он бы нисколько не удивился, если бы это случилось в Сохо – граф, которого не пустили бы ни в один великосветский карточный клуб, уже стал постоянным обитателем этого адского котла, пожравшего немало азартных душ. Впрочем, коль скоро уж об этом зашла речь, стоит отметить, что перед ним уже давно захлопнулись двери всех более или менее приличных клубов. И если барона Ротуэлла высший свет едва знал, то графа де Валиньи столичное общество попросту не желало знать. К тому же в его прошлом числилась парочка давнишних скандалов – поговаривали об одной опозоренной графине и о дуэли на пистолетах, которая вслед за этим последовала.
– Еще карту, милорд? – Граф небрежным движением большого пальца наполовину выдвинул карту из колоды, щегольской кружевной манжет при этом движении сполз вниз, закрыв ему руку до основания пальцев. Ротуэлл, наклонив голову, с интересом следил за тем, что будет дальше. Валиньи легким щелчком отправил карту через весь стол.
Где-то в глубине дома часы пробили час. Игра продолжалась, азарт охватил всех. Сидевшие за столом, казалось, с каждой минутой становились все беспечнее. Мистер Калверт, самый приличный из всей этой пестрой компании, очень скоро обнаружил, что проигрался в дым – вот вам награда за добродетель, с циничной иронией подумал Ротуэлл. В отличие от него Валиньи везло – графу дважды подряд пришло двадцать одно, один раз благодаря пиковой даме, – но потом счастье вновь отвернулось от него.
Неслышно появившийся в комнате лакей принес новую бутылку бренди и еще не распечатанную коробку черных горьких черут, которым отдавал предпочтение граф. Ротуэлл прикурил одну из них. Второй лакей поставил на стол блюдо с небольшими сандвичами.
Лорд Эндерс, один из пяти сидевших за столом, мог смело считаться наиболее злобным и порочным из всех. Ему были хорошо известны все колкости, способные заставить графа выйти из себя, и он не брезговал ничем, чтобы добиться своего. Вскоре Ротуэлл понял, что незаметно для себя спустил шесть тысяч фунтов – сущая ерунда по сравнению с проигрышами Валиньи и Калверта. Не отрываясь от игры, он сделал знак лакею, чтобы тот подлил ему бренди в бокал.
Следующим сдавать должен был он. Валиньи, вошедший в азарт, поднял ставку, словно надеясь, что Ротуэлл принесет ему долгожданную удачу. Барон окинул взглядом свои карты – две черви и король бубен. И две трефы уже вышли. Похоже, удача окончательно отвернулась от него, угрюмо подумал он.
– Откуда эта нерешительность, друг мой? – с насмешкой в голосе бросил Валиньи. – К черту сомнения! Смелее! В конце концов, это всего-навсего деньги!
– И это говорит человек, которому никогда не приходилось ломать голову, как заработать себе на хлеб! – мрачно буркнул Ротуэлл. После чего поднес к губам бокал и сделал большой глоток бренди, гадая про себя, не пора ли преподать Валиньи хороший урок.
– Возможно, мошна у нашего друга Ротуэлла не столь пухлая, как утверждают слухи? – проговорил Эндерс тоном, в котором звучала – а может, ему только почудилась – нескрываемая насмешка.
Граф с улыбкой взглянул на Ротуэлла.
– Может быть, вам стоит поберечь наличность, милорд? – хмыкнул он. – В самом деле, если хотите, можем сыграть на что-нибудь менее интересное, чем презренный металл.
Этого было достаточно, чтобы барон мгновенно ощетинился.
– Очень сомневаюсь, – проворчал он. – А что вы предлагаете?
В ответ граф беззаботно передернул плечами.
– Не знаю… можно провести вечер за дружеской беседой, например. Чем плохо?
– Вынужден огорчить вас, Валиньи, у нас нет общих интересов, – фыркнул барон. Вытащив из кармана пухлую пачку банкнот, он небрежным жестом швырнул ее на середину стола.
– О-о, вы меня не так поняли, друг мой, – промурлыкал граф, слегка коснувшись мизинцем руки Ротуэлла, изысканное кружево его манжет на фоне загорелой кожи барона казалось особенно белоснежным. – Заберите свои деньги – и карты на стол! Если вы проиграете, я попрошу вас всего об одной маленькой услуге.
Ротуэлл убрал руку.
– И что это за услуга?
Граф насмешливо поднял брови.
– Хотите знать? Что ж… у меня очень скромная просьба. Один вечер – всего один – с восхитительной миссис Эмброуз.
Ротуэлл пришел в ярость – но, как ни странно, ничуть не удивился.
– По-моему, вы заблуждаетесь насчет моих отношений с этой леди, – хмуро проговорил он. – Миссис Эмброуз – не моя собственность.
– Non? – озадаченно переспросил граф. Похоже, он на самом деле растерялся.
– Нет, – подтвердил Ротуэлл, вернув пачку денег на прежнее место. – Так что она вольна расточать свои милости кому ей нравится.
– И именно это она и делает, – игривым тоном ввернул Эндерс.
– Ах, дорого бы я дал, чтобы знать, что это за милости! – Валиньи шутливо поцеловал кончики пальцев. – Ну, раз так, милорд, значит, по-прежнему играем на деньги. Думаю, ваше золото мне не помешает. Ведь, судя по ее виду, миссис Эмброуз обходится весьма недешево.
– Готов поклясться, она стоит этих денег, – ухмыльнулся Эндерс, бросив в сторону Ротуэлла косой взгляд. – Если, конечно, сыщется любитель дам с лошадиными зубами.
Граф расхохотался, но в этом смехе явно чувствовалась нотка нервозности. Ротуэлл, повернувшись к Эндерсу, надменно поднял брови.
– Надеюсь, сэр, говоря это, вы не имели в виду ничего оскорбительного? – невозмутимо холодным тоном осведомился он. – Мне бы очень не хотелось прерывать игру, чтобы договориться о встрече с вами на рассвете в гораздо менее приятной обстановке.
При этих словах Эндерс словно прирос к стулу.
– Если так, прошу меня извинить, – выдавил он из себя. – Ваша репутация… хм, и ваш бешеный нрав хорошо известны, Ротуэлл. Я бы сказал, ваша слава опередила вас. Но в отличие от вас миссис Эмброуз хорошо знают в столице. Все мы знаем ее уже много лет. Могу вас заверить, что сам я лично предпочитаю дам помоложе.
– Mais oui[4 - Да уж, конечно (фр.).], это точно – намного, намного моложе. Если слухи не лгут, конечно, – насмешливо промурлыкал Валиньи. – Мне говорили, милорд отдает предпочтение совсем птенчикам, едва выпорхнувшим из детской. Впрочем, насколько я слышал, подобными вкусами отличаются многие мужчины.
Лорд Эндерс давно уже заслужил репутацию извращенца. Он был дородным, немолодым вдовцом с толстыми губами и еще более пухлыми, похожими на сосиски пальцами. Ротуэлл с первого взгляда почувствовал к нему антипатию, и со временем это чувство только усилилось.
Эндерс в упор посмотрел на графа, глаза его потемнели.
– Когда в карманах достаточно денег, мужчина без труда может получить все, что ему нужно, Валиньи, – проговорил он. – Уж вы-то должны это знать, как никто другой.
Валиньи в ответ снова рассмеялся, только на этот раз беззаботно, без прежнего напряжения в голосе.
Эту партию Ротуэлл каким-то чудом выиграл; казалось, удача снова повернулась к нему лицом, поскольку за первым выигрышем последовало еще несколько. Но от этого разговора у него во рту почему-то остался привкус желчи.
Внезапно Ротуэлла охватило неудержимое желание положить в карман свой выигрыш и уйти. Деньги в его глазах никогда не имели особой цены – а с годами и вовсе перестали его волновать. Но его вдруг почему-то с непонятной силой потянуло домой.
Увы, он заранее знал, что, вернувшись к себе, снова примется мерить шагами пустые, одинокие комнаты, где его никто не ждет, и очень скоро тоска и одиночество вновь погонят его на улицу. Он опять будет изнывать от желания куда-то пойти… что-то сделать – лишь бы избавиться от терзающих его каждую ночь демонов.
Он снова подал знак лакею графа де Валиньи наполнить его бокал и усилием воли заставил себя расслабиться. Следующие несколько часов он не столько играл, сколько пил, решив, что с него довольно, и не желая вновь искушать судьбу, когда она повернулась к нему лицом. Калверт благоразумно решил выйти из игры, но остался сидеть возле карточного стола, потягивая портвейн. Зато сэр Ральф к этому времени был уже слишком пьян, чтобы почувствовать нависшую над ним опасность.
Вскоре азарт достиг того предела, когда игроки с лихорадочно трясущимися руками уже забывают обо всем. И если граф с самого начала играл как сумасшедший, то сейчас, казалось, он окончательно спятил, с каким-то маниакальным упорством просаживая последние деньги. Овладевшее им безумное отчаяние – одновременно с желанием во что бы то ни стало своими глазами увидеть, как вырвавшийся на свободу поток увлекает его в пучину, – уже бросалось в глаза. Можно было не сомневаться, что впереди его ждет долговая тюрьма – это было вопросом нескольких дней, если не часов.
Внезапно граф Валиньи сделал непростительную ошибку, прикупив восьмерку к имевшейся у него на руках даме пик и пятерке червей. Лорд Эндерс подсчитал свой выигрыш – две тысячи фунтов за один раз.
– Увы, моя темная королева подвела меня! – простонал граф. – О женщины! Такие ненадежные создания, вы согласны со мной, лорд Ротуэлл? Играйте, господа!
Игра продолжалась. В следующий раз всем пришлось прикупить по одной лишней карте. Через минуту сэр Ральф, когда настала его очередь ходить, внезапно запустил палец за воротник и судорожно рванул галстук, как будто ему не хватало воздуха. Типичный жест дилетанта, не сознающего, что этим он выдает себя. И, конечно, это движение не укрылось от острых глаз графа. Подобравшись, словно зверь перед прыжком, он тут же предложил вновь поднять ставки.
Сэр Ральф, рыгнув, уныло рассматривал свои карты.
– Ральф! – окликнул его Валиньи. – Вы пропускаете?
– Пропади все пропадом! – взревел тот, швырнув карты на стол. – П-перебор! Эх, и дурак же я! Нужно было остановиться еще в прошлый раз! – Воровато отведя глаза в сторону, он смущенно поерзал на стуле. – Знаете, друзья… я, п-пожалуй, п-пойду. На с-сегодня с меня д-достаточно.
Ротуэлл незаметно покосился на разбросанные по столу карты. Ральф не ошибся – у него действительно оказалось на руках двадцать три. Вдобавок лицо его позеленело до такой степени, что, казалось, его вот-вот вывернет прямо на стол. Валиньи добродушно пожал плечами, после чего, подхватив спотыкающегося гостя под локоток, выпроводил его за дверь и вывел в холл.
Теперь, когда Ральф убрался восвояси, граф явно занервничал – в глаза Ротуэллу бросились крупные капли пота, выступившие у него на лбу. Да, похоже, Валиньи позарез нужны были деньги, причем срочно. Однако рассчитывать, что он сможет их раздобыть, садясь играть с Эндерсом – да и с самим Ротуэллом, – было чертовски глупо с его стороны. И тот и другой были известны в столице как одни из сильнейших игроков. Не пройдет и часа, как они вдвоем пустят графа по миру, мрачно подумал Ротуэлл, мимоходом отметив при этом, что подобная мысль не доставляет ему ни малейшего удовольствия.
Собственно говоря, весь этот вечер оказался сплошным разочарованием. Он только попусту тратил время – какая несправедливость судьбы, не так ли? Что толку пускаться во все тяжкие – пытаться одурманить себя вином, продажной любовью или чем-то еще из бесчисленного множества порочных удовольствий, если они вначале доводят тебя до скотского состояния, а после заставляют понять, во что ты в итоге превратил свою жизнь?
Но найдись у него мужество быть честным с самим собой, мысленно продолжал Ротуэлл, ему пришлось бы признать, что эти поиски запретных удовольствий бессильны помочь ему забыть, в кого – или, вернее, во что он превратился. А спиртное уже не могло заставить его отупеть до такой степени, чтобы он перестал соображать.
Когда же это началось? С отъездом сестры? Нет… не совсем. Но какая разница, черт возьми, когда именно это произошло, если вся его жизнь так или иначе пошла вкривь и вкось?!
Как бы там ни было, мрачно подумал он, нет никакого смысла торчать тут и дальше. И уж коль скоро пучина греха, в которую он кинулся, оказалась бессильна накрыть его с головой, может быть, пуля поможет ему забыться? Если человек жаждет поторопить Всевышнего, почему бы ему просто не отправиться домой, чтобы приставить к виску пистолет и не покончить разом со всем этим – вместо того чтобы сидеть здесь, слушая, как Валиньи с Эндерсом изводят друг друга ядовитыми колкостями?
Лицо графа выражало досаду и разочарование.
– Увы, джентльмены. Фортуна сегодня, похоже, окончательно покинула меня.
Барон Ротуэлл отодвинулся от стола.
– Итак, джентльмены, предлагаю забрать деньги и разойтись по домам. Будем считать, что вечер удался на славу.
– Non! – В глазах графа де Валиньи промелькнуло что-то очень похожее на страх. Он едва ли не силой вновь усадил Ротуэлла за стол, и на губах у него появилась улыбка. – Прошу вас, джентльмены! Мне кажется, Фортуна вновь готова обратить ко мне свое лицо. Может быть, вы, как и положено джентльменам, дадите мне последнюю возможность вернуть себе то, что я сегодня проиграл?
– А какие ставки? – тут же бросил Эндерс с вызовом в голосе. – Имейте в виду, Валиньи, никаких расписок от вас я больше не приму. Даже если произойдет чудо и вы вдруг на этот раз выиграете, это же какие-то жалкие гроши по сравнению с тем, сколько вы мне должны.
Граф недовольно поджал губы.
– Не волнуйтесь, милорд, – самое ценное я оставил напоследок, – поспешно объявил он. – Я намерен поставить на кон нечто такое, что будет небезынтересно для вас – и, возможно, выгодно мне самому.
Мистер Калверт воздел кверху руки.
– Я – только зритель, – со вздохом заявил он.
– Конечно, конечно, – закивал граф. – Я имел в виду только Эндерса. Ну и, возможно, Ротуэлла.
– Так говорите, – пожал плечами барон. – А то я уже потихоньку начинаю скучать.
Валиньи, вцепившись руками в стол, выпрямился.
