Вдогонку лету

Я бесстрашно подошла к натянутой между двух деревьев веревке. Попробовала встать на нее и чуть не упала. В голове мельком пронеслось: «Зачем я вызвалась проходить этот участок?» Но тут же я взяла себя в руки – всё же я проходила по веревочной трассе на большей высоте, чем на этих, просто смешных, пол метрах. Ну и пусть, что сейчас без страховки! Осторожно держась за стоящее рядом дерево, забираюсь на веревку. Сразу же беру канат – единственного помощника. Медленными шагами двигаюсь к другому дереву. Надо же – ни капельки не страшно!

Как только я спрыгнула с веревки, мы снова побежали. Дорогу нам указывала вожатая Настя. Когда мы остановились у следующей станции, то она нам сказала:

–Это последняя станция, после ее прохождения бегите быстро-быстро!

Мы встали в линию, взялись за руки. Нам нужно было пройти между двумя рядами сосен, которые были опутаны веревками, не задев их. Как только я прошла сквозь эту «дорогу», я начала бежать со всех сил. Я и мои соотрядники выбежали за финиш, и я, наконец-то смогла отдышаться. Некоторые из тех, кто еще был за финишной линией, медленно шли. Настя, увидев это, закричала:

–Бежать! – и те от испуга побежали с такой силой, будто за ними гнался кто-то страшный. Но их это не спасло от гнева вожатой:

–Время засчитывали по последним людям из отряда!

Когда девушка успокоилась, мы пошли в корпус «Янтарного», отмываться.

У Кати-Ули были чрезмерные недовольства моей чистоплотностью. И поэтому, чтобы вечером на меня она в виде страшного существа не набросилась, я решила отмыть колени в раковине. Проделав это, я вытерла пол и вышла из ванной комнаты.

Но, наверное, либо она, либо ее подружка Настя увидели, как я смывала грязь, и поэтому «королевишна» решила проверить – сухо ли под раковиной. Хотя странно – это же, должно быть, не царское дело! И каково же было мое изумление, когда она стала на меня наезжать, из-за тог, что ей, видите ли, мокро.

–Я или кто-то из девочек можем поскользнуться, – верещала она. Я стояла и совершенно ее не слушала. Я очень устала и спорить совершенно не хотелось. Потом она утихла, но это «потом» настало только после пятнадцатиминутного наезжания.

После нам всем пришлось красить бутылки для какой-то игры, которую мы будем завтра проводить. Кате-Уле кисточки не хватило. Видимо ей так хотелось покрасить, что она попросила меня:

– Карина, дай кисточку! – сказала "королевишна" с интонацией маленького, обиженного ребенка, который еще и волшебного слова" пожалуйста" не знает.

–А тебе зачем? – как бы удивляюсь я.

–Хочу покрасить, – угрюмо произнесла девочка.

–А слово волшебное ты знаешь? – спрашиваю я, дразня соседку кисточкой.

–Пожалуйста, – прошипела она. Я отдала ей кисточку. " Королевишна" на меня победоносно взглянула, а я гордо последовала в свой уголок.

Она думает, что победила, видя в моём поступке что-то своё. Но я же знаю, что отдала эту кисточку лишь потому, что у самой особого желания на раскрашивание бутылки не нашлось. Лучше уж своими делами позаниматься!

Глава 18.

Сегодня – выходной. Значит, сегодня нас ждёт ещё больше интересностей. И, может быть, приключений! По крайней мере, я на это надеюсь.

Сразу же после завтрака мы отправились кататься на катере. Но, чтобы покататься нам пришлось походить по горной местности Артека. То вверх, то вниз. Но я уже немного привыкла, ведь мы здесь уже почти неделю. И вот мы вышли на пристани. С моря дует прохладный ветер. Сегодня холоднее, чем вчера. Лето по-тихоньку отступает, уступая место настоящей осени.

Едва только мы сели на катер, так сразу же срало тепло-тепло, а в толстовке очень жарко.

И вот артековский катер поплыл и стал отдаляться от берега. Сразу же стало видно, какой все-таки зеленый "Артек". Между ярких корпусов выглядывают изумрудные свечки кудрявых кипарисов. Лесенками Артек поднимается все выше и выше.

Вначале я фотографировала то, мимо чего мы проплывали. Но потом, когда катер стал разворачиваться, поднялись волны и меня укачало. Я сидела, сложившись пополам и уткнувшись лицом в свои ноги. Вожатые заметили это и отвели меня наверх, на свежий воздух, к врачу. Мне дали лекарство, но отпустили только, когда катер причалил к берегу.

Когда мы спустились на сушу, я с радостью села на ближайшую скамейку. Как же хорошо после волнующего катера очутиться на спокойном асфальте! Но насидеться мне не дали – пора было возвращаться назад.

Солнце уже вовсю согревало землю, когда мы оказались на Дворцовой площади Артека.

***

–Знаешь, где твоя рукопись?! – спрашивает меня Ульяна, с какой-то ехидной улыбочкой после обеда. Я сижу на кровати и читаю. Поднимаю голову и вопросительно смотрю на Улю.

–Где твоя ужасно неинтересная рукопись?! – дразнит меня "королевишна". Борюсь с желанием спросить Катю-Улю о том, нашла ли она ее, мою тетрадочку. Колкостями и едкостями побросается, а потом всё равно расскажет. Видя, что я почти не проявляю интерес к ее словам, девочка продолжает: – Позавчера, когда уже все ушли на ужин, в комнате осталась только я. Мне стало интересно, что же такое ты пишешь, – усмехнулась соседка, – и я "одолжила" у тебя почитать.

–Почему ты мне не сказала? Не спросила разрешения? – вскипаю я. – А если бы это был мой личный дневник?

–Ты бы его не оставила раскрытым, лежащим на видном месте, – осадила меня "королевишна". Да, в её словах был резон. Но всё-таки – это моя личная вещь!

– Так где же моя рукопись? – сухо спрашиваю я у нее. И ожидаю, что она слезет со своей кровати и достанет из своего ящика мою тетрадочку. Но этого не случилось. Катя мило и одновременно довольно нагло улыбнулась и стала говорить осторожно, будто идёт по битому стеклу:

– Знаешь, я почитала твою книжечку, – последнее слово она очень неприятно растянула, – и она мне, мягко говоря, не понравилась.

–Во-первых,– процеживаю я, ты не критик, и тебя никто не просил читать недописанную рукопись. Во-вторых, я еще не редактировала, а критиковать, я считаю,

можно только после хотя бы одного авторского редактирования, – но Ульяна, казалось, и не слышала меня.

–Но самое интересное, что потом твоя тетрадь оказалась в урне!

Я испуганно вскочила с кровати и хотела было уже бежать на улицу искать свою рукопись, но услышала вдогонку сказанную насмешливую фразу:

– Ты что так и пойдёшь? – я оглядела себя – да, было бы глупо отправляться на поиски в ночнушке с Винни Пухом. Угрюмо возвращаюсь назад, собираясь переодеться.

–Ты действительно собираешься пойти в Абсолют?!– насмешкой в голосе спрашивает меня "королевишна". – В Абсолют , в который не то что из комнаты выйти нельзя, даже с кровати встать! Попадёшься в лапы самому Абсолюту и поминай, как звали! – и девчонка злобно расхохоталась.

Я медленно поворачиваюсь к ней лицом, глотая слезы и с трудом сдерживая рыдания, говорю:

–Ты специально сказала мне о том, что ты выкинула мою тетрадь, только сейчас, чтобы я не смогла ничего поделать?! Знаешь ты кто? Ты эгоистка! Захотелось почитать – взяла! А ещё воровка, самая настоящая воровка! Ты не просто взяла мою рукопись, но и выкинула её! Ты человек, не уважающий чужой труд! – кричу на нее я. Мой крик уже давно перемешался с плачем. Я хватаю с полки свой телефон и бегу в ванную комнату. А вдогонку слышу:

– Разве писать – это труд?!

Глава 19.

Вбегаю в ванную комнату, запираюсь, сажусь на невысокий бортик. Сразу же окончательно даю волю слезам. Из рук выпадает телефон и глухо стукается о кафельный пол. Я с ужасом поднимаю его, набираю мамин номер. Звоню. Гудки… Отменяю вызов. Мама не слышит. Звоню ещё раз – и снова – гудки. Звоню, звоню… А солёные слёзы скатываются по щекам… Когда я в очередной раз отменила вызов, послышался звук морского прибоя и крики чаек – мамин звонок. Я быстро принимаю вызов, пытаюсь объяснить все маме, но из-за моих рыданий она ничего не может понять, поэтому просит меня:

–Кари, успокойся. Я всё равно ничего не понимаю, напиши мне в Вибере. А я тебе потом дам совет. Ты успокоишься и мы нормально поговорим. Тем более сейчас я на работе, и не могу говорить.

"Поговорив" с мамой я прислушалась – за дверью и за стеной тихо. Либо они ушли, либо решили затаиться… Но не буду же я вечно здесь сидеть. Я отпираю замок, толкаю дверь и… Она не открывается. Видимо "королевишна" сдержала своё обещание – и подпёрла дверь стулом, чтобы я не смогла выйти. А сама ушла.

Я снова села. Слезы потекли с двойной силой. В груди, у самого сердца забушевала буря. Быстро разблокировала телефон, зашла в Вибер, и начала строчить, переносить всю свою обиду в текст сообщений.

«Эта Ульяна считает себя самой главной в нашей комнате! Она с самого начала взъелась на меня! Вечно придирается – думает, что раз она дочка мэра какого-то неизвестного маленького городишки, затерянного в Сибири, и попала сюда за деньги, а не за достижения, то все должны жить лишь по ее правилам.»

«Она меня заперла в ванной комнате, а сама ушла, и, похоже, в комнате никого больше нет.»

«Недавно я хотела повторить пересказ по английскому, а ей, видите ли мой шепот мешает. А сама музыку врубила. Еще ей не нравится, что я люблю пофантазировать. Мне кажется, что она специально ищет повод докопаться до меня. Вчера у нас после Абсолюта была игра. Там я испачкала колени. Ульяну бесит моя чистоплотность. А что мне – грязной ходить из-за неё?!»

«Но самое ужасное – она воровка. В пятницу я писала перед ужином и, уйдя в столовую, забыла рукопись на столе. А эта Ульяна взяла мою тетрадь и выбросила! И самое ужасное, она рассказала мне только сегодня.»

«Но остальные девочки в комнате нормальные. Переселяться я не хочу.»

На часах уже полтретьего, и неизвестно, как долго продлиться мое заключение.

Слезы уже высохли, и осталась лишь обида, перемешанная со злостью, когда наконец-то отворили дверь. Я подняла голову – на пороге стояла вожатая Юля. Я улыбнулась, прошептала ''спасибо'' и вышла из своего заточения. Радостно вздохнула и от переполнявших меня чувств обняла вожатую.

–Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Юля.

–Да, – кивнула я. – Только очень пить хочется.

–Ты не беспокойся, насчёт случившегося, – сказала девушка. – Позвонила твоя мама директору лагеря и всё рассказала. С Катей сейчас разбираются, – сказав это, вожатая ушла.

Через некоторое время мы отправились репетировать песню. Оказалось, что мы будем не только петь, но и под музыку делать какие-то движения. Я, не зная, куда мне нужно встать, спрашиваю рядом стоящую Настю:

– Насть, а ты не знаешь, куда мне нужно стать?

–Надо было на репетицию идти! – огрызнулась подруга Кати.

– Извини, – мило, но теперь уже через силу, улыбнулась я, – но вы меня заперли, а через стены я, увы, проходить не умею.

–Не надо было в ванной запираться.

–Мне хотелось побыть одной в тишине. И это не повод запирать людей!

–Ульяна предупреждала тебя! – прошипела соседка.

–А кто она такая? – возмутилась я. – Королевна? Княжна? Графиня? Какое она имеет право приказывать? Она такой же ребёнок, как и все мы! – Настя обиженно поджала губы. И, поняв, что у нее я не добьюсь информации, я подошла к вожатым. Быстро всё узнала и встала на указанное мне место.

Отрепетировали. Теперь – полдник. Только вместо того, чтобы нас вести в столовую, Серёжа принёс его к нам: огромные булочки, посыпанные сахарной пудрой, и бананы. К полднику вернулась Катя, которая Ульяна. Она подошла ко мне и буркнула:

– Извини, – и больше нечего. Да, сразу видно, не привыкла она просить прощения…

А после весь «Янтарный» собрался на Верхней Костровой, чтобы пойти на кружки. Два дня назад каждый смог записаться на тот кружок, на который хочет ходить всю смену. Я записалась на «Мягкую игрушку». Как оказалось, выбранная мной студия находится в лагере «Озёрный», на полпути от Суук-Су. По дороге мы немного заплутали – вожатые, отводившие нас на студию, пошли не по той дороге. Но вскоре среди аккуратных кипарисов, растущих вдоль дорожки, возникли аккуратные длинные двухэтажные корпуса – и такие лёгкие-лёгкие на вид! Коробочки, с открытым пространством на крышах, куда ведёт одна из лестниц. Сами бежевые, а широкие полосы у извитых лесенок насыщенно голубые. На каждом – эмблема «Озёрного» в зелёной рамочке – берег озера, заполненный еловым лесом. А сверху – название корпуса: Байкал, Ильмень, Селигер…

Мы зашли в один из корпусов (я не успела разглядеть название), в самую первую комнату. Там и располагалась студия «Мягкая игрушка». Нам провели инструктаж, рассказали о том, как работать с искусственным мехом и предложили сшить разные игрушки. Я, побродив по мастерской, располагавшейся в точно такой же комнате, в каких мы живём, только очищенной от кроватей, заменённых столами, выбрала для работы пингвинчика.

Вечером, после ужина очень сильно похолодало. Уже сегодня ''экватор'' нашей смены и мы отряд организатор вечернего мероприятия – игры «Три капитана». Ну, мы – это громко сказано – только некоторые. Да и то не проводят, а просто выносят нужный инвентарь. А все остальные – сидят и болеют. И если игра продолжится ещё долго, то не в значении поддерживать. А всё из-за того, что холодно. Очень холодно. В особенности, когда днём как минимум градусов 20 было. А сейчас, наверное, ближе к 10. Да, похоже, лето начало уходить из Крыма, уступая место промозглой осени…

***

–Зачем ты рассказала все своей маме? – спросила меня Катя, которая Ульяна, когда мы уже готовились к отбою. – Меня из-за тебя чуть из "Артека" не выгнали! Да ещё и родителям сообщили!

–Во-первых, – спокойно отвечаю я, – у меня от моей мамы секретов нет. А во-вторых, ты сама виновата, не надо было меня выводить, – сказав это, я улеглась в кровать. Глаза слипались. Свет ещё горел, и девочки не думали замолкать, а я уже заснула…

Глава 20.

Сегодня День Учителя. В школу мы идём раньше, чем обычно – из-за праздничной линейки.

На огромной площади перед красивой артековской школой выстроилась вся первая смена: ученики из "Янтарного", " Хрустального", " Озерного" и те, кто тут живёт и учится постоянно.

В честь праздника с самого утра выглянуло солнышко, которое в последнее время особо не утруждалось вставать рано утром. Как и все события в " Артеке" линейка была яркая и красочная. Линейка закончилась награждением учителей. Мы похлопали и отправились в школу на уроки.

После школы, как обычно был обед, затем Абсолют. Отдохнув два часа, мы снова отправились в кружки.

Когда я вернулась в корпус, то узнала, что все готовятся к музыкальному конкурсу. В одной из комнат Настя выдавала всем девочкам яркие, розовые платья, чем-то похожие на длинные юбки. В той же комнате мы переодевались, а вожатая закрепляла на каждой пояс из гофрированной бумаги.

Вечером ещё больше похолодало. А конкурс, как назло должен проходить на Верхней Костровой. На улицу выйти в одном платье было просто невозможно – окоченела бы вмиг. Пришлось под платье надевать свои джинсовые шаровары, а на него – артековскую ветровку. Сразу же после всех приготовлений мы отправились на ужин. Когда мы вышли из корпуса, сумерки уже сгустились над "Артеком ". Все мы выглядели очень странно – из-под тёмно-синих ветровок у всех девочек вылезали нелепые яркие юбки, а из-под них выглядывали штаны. Эля весело крикнула, когда мы спускались по дороге:

–Внимание, внимание! Новая мода, прямо из Артека! Стиль «аля гопота».

Мы расхохотались. А девочка не унималась. Мы весело дошли до столовой.

Весь ужин мы все сильно надеялись, что место проведения концерта изменится, но этого не случилось. «Раз дождя нет, то можно и на улице концерт проводить, ну и что, что холодно. Не умрут же!» – так, скорее всего, размышляли организаторы. Ну им-то не выступать!

Наше выступление оказалось в самом конце конкурса. Где-то в середине концерта вожатая Настя сказала, чтобы мы готовились к выходу на сцену. Подождали одно выступление, другое – замёрзли. Снова ветровки, штаны. Но самое ужасное началось перед выходом на сцену. Холодно. К концу выступления я так замерзла, что зуб на зуб не попадал. К счастью, после нашего выступления было всего одно, которое я посмотрела в полглаза – было не до этого – поскорей бы снова одеться!

Вот, наконец-то конкурс подошёл к концу. Настало время подводить итоги. Весь наш второй отряд сидел, как на иголках. Волнуемся, боимся, что заклятие цифры два всё ещё в силе. Ведь мы за эту половину смены только вторые места и получали! Наконец стали называть места, занятые отрядами. Мы в напряжении ждём. Третье место. Второе. Первое… Осталось лишь гран-при. Нервничаем ещё больше – боимся, что о нас просто забыли.

–Второй отряд – Гран-при! – услышали мы. Все повскакивали от радости с мест и закричали! Да, ради Гран-при можно немного и помёрзнуть!

Глава 21.

Наутро от пронизывающего холода не осталось и следа. Чувствовалось, что днём будет снова жарко. Сегодня первым уроком идёт математика. Я уже прошла всё то, что я должна была пройти за три недели моего отсутствия в школе. Сегодня моя мама должна пойти к Елене Викторовне, моей школьной учительнице математики и узнать, какие темы дальше проходить.

Изучение первой главы учебника математики я закончила ещё в субботу. А пока потренирую свои мозги – порешаю сложные задачки.

Последним уроком у нашего класса была история. Дома история, наравне с английским, мой самый любимый предмет. А тут, в артековской школе – ужасный учитель. Большой, похожий на ленивого медведя. Преподаёт неинтересно, намного увлекательнее, на мой взгляд, читать учебник. Кроме того, хотя многие ученики в своих школах, в том числе и я, изучают сейчас историю Средневековой Европы, «медведь» выдал нам учебники по истории России. А сегодня была проверочная. К счастью она была в форме теста, но очень большая – заняла почти на целый урок. Что-то я знала и раньше, на какие-то вопросы отвечала методом тыка, полагаясь лишь на свою логику и интуицию. Как оказалось, они меня не подвели, и я получила пятёрку. Вот прозвенел звонок, я быстренько убрала вещи в рюкзак, попрощалась с учителем и выбежала из кабинета.

Оказалось, что Абсолюта не будет, а сразу после обеда мы поедем на экскурсию.

Заскочили в корпус, чтобы оставить рюкзаки. Я заодно переодела обувь – балетки на босоножки, а то на улице ужасная жара. Захватив сумку с планшетом, я вышла на улицу. Солнце, впервые за несколько дней грело по-летнему, даря детям жаркий, радостно-солнечный день.

Автобус остановился на тесной улочке. С двух сторон её окружали заборы, за которыми скрывались дома, прикрытые от любопытного взора зелёной южной растительностью. А у нас, в Петербурге, уже все деревья стоят в жухлых лохмотьях опавшей листвы…

Выйдя из автобуса, нам пришлось ещё топать по дороге. Но скоро она перешла в лесную тропу.

–Ой, сейчас заманят нас в лес… – шёпотом начала я.

–…И съедят! – хихикнула Эля.

–Было бы прекрасно, – пробурчала Катя, которая Уля или Ульяна, которая Катя – ой, я уже запуталась! – если бы одну девочку из нашей комнаты съели…

–Уж не себя ли ты имеешь в виду, Катя? Или Ульяна? Извини, я уже запуталась, – с невинным выражением лица сказала я.

–Нет, я говорила не о себе, – усмехнулась " королевишна", – а о девочке, которая жалуется своей маме – о тебе.

–Я не жалуюсь маме. Я же тебе говорила – у меня от неё секретов нет,– и я ускорила шаг. Но девочка не хотела заканчивать разговор:

– Да из-за тебя меня чуть из "Артека" домой не отправили! – зло прошипела Катя. – Ты понимаешь, какой это позор! Меня отец убьёт дома!

– Понимаю, – спокойно ответила я. – Только не надо было приставать ко мне, придираться к каждому моему слову, и, в конце концов, совсем не обязательно было запирать меня в душевой. Так что ты сама виновата. А сейчас ты, похоже, собираешься повторить свою неудавшуюся попытку с позором вылететь из "Артека"? Только давай на этот раз рыть ты будешь не под меня, – предложила я. И, не дожидаясь ответа, я снова ускорилась.

–Я отомщу тебе! – прошипела она.

–Жду, не дождусь! – воскликнула я.

Вскоре лес перешёл в ухоженный парк, а лесная дорога в дорожку, покрытую плиткой, которая переходила в широкую дорогу, ведущую через длинную лестницу прямо к Массандровскому, как нам уже сказали вожатые, дворцу. Там, где кончалась лестница, росли два могучих дерева-великана. Они, будто два брата, охраняли дворец. Чуть поодаль – неработающий фонтан. В его воде отражается небольшой четырёхэтажный дворец. Когда-то он был необыкновенно красив, но, к сожалению, время ничего не щадит. Белые украшения, как кружева, украшают фасад здания. Несколько башенок тянутся вверх, словно дворец хочет вырасти, стать на пару этажей выше. У дворца сидят две девушки-сфинксы. Горделиво и задумчиво смотрят они вдаль, сжимая в львиных лапах каменные шары. Их волнистые волосы убраны в греческую причёску.

Все немедленно принялись фотографироваться. Вожатым стоило большого труда отвести нас за дворец. А там, окружая сзади дворец изящной дугой, в зелени прятался чудесный балкон. Невообразимой красоты узоров вазы, арки помещались на нем. А под ним рядком стояли пустые чаши фонтанов, в которые давно не текли струи воды из пастей львов.

Главный вход дворца оказался позади. Лестница извилистой дугой поднималась к дверям. Нам пришлось немного подождать экскурсовода. Все сразу воспользовались этой заминкой и стали фотографироваться.

Внутри Массандровский дворец оказался довольно уютным. Мне, как любительнице побродить по комнатам дворцов-музеев, проникнуться духом старинной эпохи, почувствовать себя девочкой прошлых веков, которую пригласили в гости, сразу же захотелось остаться тут. В комнатах этого дворца, в отличие от других музеев, не было бессмысленного нагромождения мебели, отчего ты понимаешь – ты в музее. Нет, все гармонично расставлено по своим местам, и верится, что так было всегда. Не мешают оградительные верёвки, комната не подстраивается под них.

Вот экскурсия подошла к концу. Из большой прихожей мы вышли на ту самую лестницу, под которой экскурсия и началась. Спустившись с лестницы, мы вышли на террасу. Кто хотел, тот купил мороженое в прилавке неподалёку от дворца. Я подошла к перилам и от удивления открывшейся моему взору красотой раскрыла рот, забыв обо всем на свете. Внизу было изумрудно-зелено. Будто там не парк, а добрый лес. Лес, в котором обитает сказка. Но от созерцания восхитительно-умиротворяющего пейзажа, меня оторвала мысль, закравшаяся в мозг: "Мороженное сейчас растает". И точно – оно уже подтаяло, и ещё чуть-чуть и скатилось бы каплями по вафельному рожку. Я стала задумчиво доедать мороженое и любоваться лесом.

Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась. За спиной стояла Эля. Кроме нас, да ещё пары туристов, никого не было. Мы бегом направились догонять отряд. К счастью, они ушли не далеко.

Снова дорога в лесу. Но обратный путь к автобусу мы прошли намного быстрее. Сели в автобус и поехали дальше, в следующий дворец.

Автобус остановился. Мы вышли из него. В этот раз до дворца не нужно было долго идти, он был виден из автобуса: белоснежный длинный, похожий на греческий храм – Ливадийский дворец. Перед решёткой, ограждающей дворик, стояла большая очередь. Мы тоже ждали, а точнее пользовались моментом, фотографируясь на фоне дворца. Когда мы вошли внутрь Ливадийского дворца, то я поняла, что он мне не очень нравится. Огромные, полупустые залы казались неуютными. Да и расставлена мебель была не так, как было, когда приезжал сюда на лето со своей семьёй последний русский император Николай Второй, а как на Ялтинской конференции. Но на втором этаже мне понравилось. Там находились личные покои царской семьи. Время будто остановилось там. В классной комнате дочерей Николая Второго на доске мелом написано: «1 октября. Передъ гласными буквами, а также передъ й следуетъ писать i десятеричное.» Это удивительная запись!

А ещё в Ливадийском дворце есть лифт! Да, самый настоящий, старинный красивейший лифт.

Но вот экскурсия подошла к концу. Как и в Массандровском дворце, вышли мы в другом месте. Через дворцовый сад направились к автобусу. Там мы получили полдник, перекусили и поехали обратно, в «Артек».

Глава 22.

Ночью я проснулась от неприятного ощущения – странного жжения на щеках. Я встала, тихонько прошла в ванную комнату. Там я разглядела в зеркале на своём лице что-то белое. Паста! – мелькнуло в моей полусонной голове. Я быстро стала смывать это безобразие. Вот же сволочь эта Катька! Всё-таки выполнила своё обещание и измазала пастой. Хорошенько отмыв лицо, я вернулась в комнату. Залезла на свою кровать, посмотрела на подушку. Паста была видна даже в темноте. Я недовольно перевернула её и быстренько заснула.

Утром оказалось, что мне ещё повезло. У Эли, например, в пасте были все волосы. У кого-то пастой испачкано все постельное белье. Как и следовало ожидать – Катя-Уля и Настя не были испачканы пастой.