Индия, брат!

И вдруг, рассекая толпу, выходит к нам собственной персоной… Дула Матту, народно избранный депутат. В сопровождении полиции. Ура. Свершилось. Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Все стало ясно.

– Ну что? – говорит ему Юльич, он у нас главный. – Пошли в офис, говорить будем.

Депутат кивает – по-английски он не алё, но смысл уловил.

В почетном окружении толпы идем в офис. Собственно говоря, офис представляет собой сарай, обшитый жестью, но с крышей – что уже хорошо; и с квадратными проемами в стенах – с окнами то есть. Ну, кто бывал в теплых странах – поймут, потому как это нормально: главное, чтобы сверху не жарило и не лило, а через окна сквозило. Там и в школах тоже так; да и везде практически.

Офис всех желающих, разумеется, не вместил. Потому остальные – снаружи. Располагаемся. Диспозиция такая: по одну сторону депутат, с ним помощник – тип мрачной наружности; видимо – правая рука и, похоже, недавно откинулся (что потом подтвердилось – сидел за убийство пятнадцать лет). Мы напротив. Толпа – кто внутри, кто в окнах – снаружи. Офицер полиции – молодой парень лет двадцати – и двое полицейских уселись посередине: для контроля переговорного процесса и вообще, на всякий случай. Переговоры-то международные: русско-индийские.

Юльич – депутату:

– Ду ю спик инглиш?

А в ответ – тишина.

– Не дую, понятно, – вздыхает Юльич. – Звоним Шудипто.

И полез за телефоном.

Понимая, что время есть, и даже очень, – решаю, что не стоит терять время и нужно заняться, собственно, тем, что я и должен делать. Потому, пока суть да дело, – решаю заполнить технологические журналы. Оглянувшись назад, вижу за спиной человека с фотоаппаратом.

– Фоторепортер? – прикалываюсь с серьезным лицом.

Тот с важным видом кивает. И только сейчас замечаю на его груди бейджик представителя прессы.

«Однако тут все и в самом деле по-взрослому», – промелькнуло в голове.

А Юльич тем временем дозвонился до Шудипто.

– Шудипто, привет. Занят? Неважно. Бросай все – слушай сюда. Короче, у нас тут ситуация: приехали на «Блок-2». А тут какой-то страйк устроили – забастовку, говорю; человек сто и депутат, которого выбрали. Короче, даю ему телефон – пусть скажет, что хочет. Объясни, что через тебя будем говорить.

С этими словами передает телефон депутату.

Тот берет, говорит на хинди, возвращает телефон назад – Юльичу.

– Да, слушаю. А мы здесь при чем? Скажи – что его неправильно информировали.

Передает депутату телефон. Опять хинди. Телефон – назад.

– Да что он говорит? Что он теперь главный? Над кем? Над всеми?! Почему? Потому что политик? Рады за него. Спроси его – а мы-то при чем?

Телефон назад. Говорят. Возвращает.

– Ну что? Говорит – деньги теперь должны? С какого перепугу? Не понял? Забей… Почему должны? Потому что политик? Скажи, мы и раньше не платили. Давай.

Телефон. Хинди. Возврат.

– Ну? Он говорит: платили? Кому? Ему так говорили? Объясни: мы не платим и на работу не берем, завод нанимает подрядчика и переводит ему деньги – за выполненную работу. У нас нет денег. У нас только контроль и консультации. Объясни.

Связь алаверды: от нашего стола – вашему. Говорят – хинди. Назад.

– Да, я. Говорит, раньше были деньги? У кого? У нас? Еще раз объясни: завод переводит подрядчику, мы деньгами не занимаемся. Давай.

Телефон – хинди – назад.

– Слушаю. Говорит, чтобы с ним договор заключали? Какой договор? Что он теперь подрядчик? Как это? Новый написать? И все? Нет, так не делается – объясни, что не мы заключаем. У нас прав на это нет – не наши полномочия. Скажи ему.

Телефон – хинди – назад – снова.

– Это я, говори. Кто заключает? Директор генеральный! Шудипто! Не о том говорим! Не будет никто ничего с ним заключать! Это не два пальца обас… фальт! Так не делается! Как делается? В тендере надо участвовать, а не с бухты-барахты! Поздно схватился. Объясни ему!

Церемониал с телефоном по регламенту.

– Да, я. Что говорит? Работу остановит? Забастовку сделает? Скажи – нам все равно. Это не наше дело. Мы – технический контроль. Объясняй.

Процесс передачи коммуникатора. Диалог на хинди. Все взад.

– Да, слушаю. Деньги дадим – страйка не будет? Про деньги сказал – что не наше дело? Говорит, чтобы на завод звонили? Сказал, что нам пофиг? Все равно, говорю! Еще раз скажи – деньгами не занимаемся, звонить не будем. Скажи, вообще домой уедем – на том все и закончится. Давай.

Ритуал с телефоном: туда-сюда-обратно.

– Я, да. Слушаю. На работу?! Кого?! Людей? Каких? Которые здесь стоят? А мы здесь при чем? Скажи, мы на работу не принимаем, у нас завод принимает. В России причем. Они туда поедут – устраиваться? Объясняй.

Передача – возврат.

– Слушаю. Требует, чтобы взяли на работу? Здесь? Сколько?! Пятьдесят человек?! А че ими делать? Он понял, что не принимаем? Есть подрядчик – он принимает, к нему все вопросы. Давай вложи ему в уши.

Телефон из рук – в руки и назад: уже как традиция.

– Ну что? Говорит – согласен, чтобы тридцать взяли? Не берем мы! Нет полномочий таких! Скажи ему! И прав юридических не имеем! Мы – только техническая поддержка. Втолкуй, чтобы понял!

Прения на хинди. Отпасовка русскому партнеру.

– Да, я – кто еще? Шудипто! Ты хоть не тупи! Излагай давай! Что говорит? Ну и что, что он деревенским обещал! Не мы же обещали! Напел песен перед выборами – его дело! Сам пусть разбирается. Не берем мы на работу – что непонятно? Не получится это. Говори давай.

Отработанный ритуал с телефоном под названием «туда-сюда».

– Говори. Я. Да. Сколько? Пять взять? Да и пять не взять! Не трудоустраиваем мы. Нет – нисколько не взять! Говорил уже. Передай ему.

Депутат выслушал Шудипто, перекинулся на хинди со своей правой рукой – тот все время сидел молча, хмуро наблюдая за происходящим. После чего снова стал что-то объяснять Шудипто по телефону. Закончил, передал Юльичу.

– Говори. Слушаю. Три дня дает? Чтобы подумали? А потом – страйк сделает? Забастовку? На месяц? Ну, это его дело. Хоть на год. Ладно, скажи ему, что мы будем думать три дня; но мы в эти три дня будем работать – чтобы он не мешал. Понял? Давай, объясни нормально. И так уже три часа тут переговоры ведем.

Переброс средства связи. Выслушал, закивал головой, вернул телефон Юльичу.

– Что говорит? Согласен? На три дня? Понятно. Скажи, что договорились. Потом встретимся – будем дальше разговаривать.

Гул одобрения раскатился по офису и за его пределами – депутат огласил народу результаты тяжелых и трудных переговоров с русскими.

Все вывалили наружу – мы сами по себе, депутат в окружении избирателей. Представители медиа и информагентств – фоторепортер и видеооператор – бросились брать интервью о ходе и результатах непростых переговоров, проведенных столь блистательно только что избранным народным депутатом. И эти первые шаги – безо всякого сомнения – уже четко обозначили начало многообещающего пути, направляющего будущего талантливого политика к вершинам местечкового политического Олимпа.

И, таким образом, послужили основой к закладке первого кирпичика в постаменте очередного (и, вполне вероятно, прижизненного – а почему бы и нет?) местного памятника самому себе, установленного на еще одном пока никем не занятом перекрестке бесчисленных индийских дорог…

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» Впрочем, это уже Александр Сергеевич.

P. S. А через три дня в карьере объявили страйк. Потому что денег, разумеется, никто не дал. Как и на работу никого не приняли. И началась обычная индийская тягомотина: периодически устраивались страйки – между ними как-то удавалось работать. Дирекция государственной угледобывающей компании, на территории которой это происходило, как и полиция, ввиду традиционной коррумпированности заняла позицию наблюдателей из ООН: то есть придерживались нейтралитета, занимая выжидательную позицию и не принимая ничью сторону. Но оно и понятно – как против народа и его депутата выступать? Себе дороже.

Но постепенно как-то все сошло на нет. Говорили, что вроде как депутат встречался с подрядчиком нашим и вроде что-то у того сумел все-таки оттяпать; еще ходили разговоры, что вроде прилетал министр из Дели – чтобы всех помирить; и тогда там дали и депутату, и министру тоже. Еще ходили разговоры, что вроде полиция вмешивалась – наверное, главному полицейскому тоже поднесли. Точно сказать не могу – как говорится, свечку не держал. Но со временем вырулилось, и в целом работа пошла по своему обычному ритму. А по какому – это уже другая история.

Отпор

– Сегодня попробуем попасть на экскаваторы, – сообщил Щукин за завтраком, с аппетитом уплетая очередной чиз-омлет. – Чиф-менеджер BCCL пообещал посодействовать.

Шла вторая неделя очередного страйка, организованного неутомимым мистером Дула Матту. Получив вожделенный мандат депутата после недавно прошедших выборов в местные органы самоуправления, мистер Дула Матту терять время попусту не стал и бодро взялся за дело. В первые же дни своей политической карьеры он объявил страйк на карьерах, которые попадали в его избирательные районы. Это было несложно – поскольку во время своей предвыборной кампании Дула Матту пообещал всему народу светлое будущее в виде трудоустройства каждого и за хорошие деньги. Потому – буквально на следующий день – в окружении местного электората числом около сотни, вооруженного бамбуковыми палками и кричащего «Джиндоба!», и в присутствии представителей местного СМИ в виде одного кинооператора, фотографа и журналиста, а также наряда полиции, Дула Матту на одном из карьеров, а именно на «Блоке-2», провел успешные переговоры с русскими о предоставлении рабочих мест своим вчерашним избирателям. О чем тогда на следующий день с воодушевлением радостно сообщила местная пресса: все-таки прищемить хвост белому человеку в сознании индийца до сих пор является чуть ли не первой радостью в жизни – тут, видимо, сказывается недавнее колониальное прошлое. Собственно, мы тоже недалеко ушли: у нас, как известно, нет большей радости, чем та, когда у соседа корова сдохла; а что уж про других говорить… Люди везде одинаковы.

Разумеется, тогда весь Дханбад дружно порадовался многообещающему старту молодого пятидесятилетнего политика Дула Матту. И поскольку успешные переговоры тогда благополучно зашли в тупик по причине того, что русские на самом деле по своим полномочиям прием на работу в принципе не вели вообще, а Дула Матту сей факт не принимал однозначно, то организованный им страйк растянулся на неопределенное время. Работа на карьерах по обслуживанию экскаваторов была остановлена. Нашего подрядчика в лице DPPN Company карбонарии мистера Дула Матту к экскаваторам просто не подпускали – на подъездах к экскаваторам ими были организованы круглосуточные посты. А чтобы окончательно пресечь какие-либо попытки по обслуживанию оборудования, сподвижники мистера Дула Матту прошлись по домам наших индийцев и популярно объяснили, что за неуместный с их стороны энтузиазм они просто вырежут всю семью. Наши индийцы боялись высунуть нос из дома – про работу и речи быть не могло. Но пару раз наш отважный мистер Мукеш вместе с мистером Сону смогли ночью проникнуть на отказавшие экскаваторы и устранить неисправности. Правда, предварительно натянув на голову черные подшлемники и замотавшись, как ниндзя, во все черное. Но дальше этого дело не пошло – о проведенной акции непослушания дошло до мистера Дула Матту: в Индии и у камней есть уши. В результате чего мистер Мукеш около недели появлялся в офисе DPPN Company в темных очках – под ними скрывался фиолетовый бланш, который мистеру Мукешу был доставлен прямо на дом. Мистер Сону, как воин из касты сикхов, очки не носил, но вид имел довольно потрепанный. Таким образом, дальнейшие попытки по обслуживанию техники больше не предпринимались. Хотя экскаваторы продолжали периодически работать. Но что там с ними происходило и в каком состоянии все находилось – было непонятно. И это было нехорошо – при таком раскладе, когда смазку узлов нужно проводить каждый день, мы могли получить серьезные поломки. Надо было что-то предпринимать.

– Чиф – главный из угольной – пообещал, что он договорится с полицией, – продолжил Щукин, – чтобы они выделили вооруженный наряд для нашего сопровождения. И во избежание каких-либо эксцессов.

– Бред какой-то, – возмутился Ваня. – Мы еще под вооруженным патрулем ездить на работу будем! Совсем с ума посходили!

– Ваня, не бузи, – осадил Щукин. – Какие еще варианты ты предлагаешь? Ты видишь, что происходит? Техника работает, а никакого обслуживания нет. Мы с этим подходом себе такие проблемы поимеем, что мало не покажется!

– Надо как-то самим на экскаваторы попадать и мейнтененс делать – другого варианта нет, – продолжил Щукин. – Так что на 12:00 я вызываю машину и едем.

– Мне тоже ехать? – засомневался Толик Брусов.

– Толик! Ты супервайзер или где?! – возмутился Щукин. – Конечно, едешь! Ваня с Саней будут мазать, ты осмотришь все! Чего непонятно? Серега, ты тоже едешь, – повернулся ко мне Щукин.

– Понятное дело. Там неизвестно что с генераторами творится – уже, наверное, все щетки в ноль стерлись. Надо смотреть. Мукеша будем брать с собой?

– Спрошу его, – подумав, ответил Щукин. – Пусть сам решит, мы его подставлять не можем.

На том и порешили.

В районе полудня два брата, супервайзер Толик и я во главе с руководителем проекта Щукиным погрузились в машину и направились в сторону карьера «Блок-2».

– И где полиция? – поинтересовался Ваня.

– Они нас там встречать будут, – заверил Щукин.

– Да-да, там будут ждать – я звонить буду, – подтвердил сзади Мукеш: он решил ехать с нами.

Патрульная «Махиндра Болеро» с четырьмя вооруженными полицейскими поджидала нас на въезде в карьер. Пристроившись за ней, мы двинулись вперед. В начале спуска в карьер миновали сначала один, чуть позже второй пост добровольных помощников Дула Матту. Против полиции они ничего не имели. В карьере было пусто – в это время проходила пересменка, и в образовавшийся перерыв у нас вырисовывалось часа два на все про все. Собственно, этого нам было достаточно.

– Ну, я пошел, – сказал я, доставая из машины рюкзак с инструментом. – Пойду, посмотрю на масштаб бедствия.

– А мы снизу начнем, – ответил Ваня. – Ходовую осмотрим для начала.

Супервайзер мистер Брусов и руководитель проекта мистер Щукин, разминая ноги, тоже выбрались из машины. От Дханбада до «Блока-2» получалось около 60 километров и, соответственно, почти час на дорогу. Оба отошли в сторону, Брус закурил, и они издали стали рассматривать экскаватор. Оба со стороны смотрелись почти как братья-близнецы – с той лишь только разницей, что мистер Брусов в поперечном сечении все же несколько уступал мистеру Щукину – до ста пятидесяти килограммов живого веса начальника Брус недотягивал около тридцати. Но с учетом старой мудрости, которая гласит, что хорошего человека должно быть много, а также с точки зрения субординации – все было по фэншую. Разумеется, карабкаться по лестнице наверх на экскаватор оба однозначно не собирались – для того и были привезены другие люди, да и не царское это дело – руки пачкать.

Поднявшись в машинное отделение, я приступил к осмотру. Генераторы преподнесли приятный сюрприз – износ щеток оказался не таким критическим и вполне соответствовал норме. Осмотр двигателей также не выявил ничего криминального. Это уже успокоило. Часы наработки на мониторе в кабине машиниста только подтвердили предположение, что экскаватор за время нашего вынужденного отсутствия работал немного. Я вернулся в машинное и приступил к осмотру шкафов, где размещалась система управления. Но минут через двадцать с улицы раздался голос Щукина:

– Серега! Иди сюда!

Я вышел из машинного отделения наружу, но спускаться с экскаватора не стал – сверху с напорной площадки и так все было видно.

– Что хотел, Юльич? – спросил я сверху.

– Спускайся сюда! – ответил Щукин каким-то несколько нервным голосом.

Внизу около нашей машины стояла еще одна – чужая. Из нее вылезли шесть индийцев, Мукеш уже был рядом с ними, Ваня с Саней тоже подтянулись к Мукешу. Полицейский патруль при подъезде к экскаватору непосредственно к нему съезжать не стал и остался на ярус выше. Там они и стояли, бдительно озирая окрестности. Подъехавшая машина подозрений у них не вызывала, тем более что пока ничего сверхкриминального не происходило: образовавшийся митинг пока не переходил в следующую стадию типового мероприятия – то есть в банальную драку. А поговорить и каждому высказаться по любому поводу – это в Индии святое.

– Что такое? – спросил я, на самом деле уже понимая, что за гости к нам пожаловали.

– Давай вниз! – подключился к Щукину Брус. – Спускайся! Быстрее!

В голосах обоих уже явно звучала зарождающаяся легкая истеричность.

– Так в чем проблема? Я тут занят, вообще-то… – стал прикидываться я.

На самом деле я понял – приехали сподвижники Дула Матту. И, значит, снова заведется старая песня о его хотелках. Собственно, с его точки зрения и с точки зрения его карбонариев, все выглядело правильно и логично. Кроме одного: мне это было неинтересно, так как я приехал со своей задачей, и пустые разговоры мне не сильно улыбались по причине того, что и времени у нас было не так много, и по причине того, что вся эта их «политика» была мне также безразлична – как говорится, в каждой избушке свои колотушки. А в индийской – тем более.

Я развернулся и ушел в машинное.

– Серега!!! – Два голоса слились в унисон: Брус и Щукин по децибелам не уступали друг другу. – Иди сюда!!!

– Что хотели? – вернулся я. – Что за шум?

– Спускайся! Тебе говорят – иди сюда!!! – Нервное напряжение окончательно накрыло и трехсотпятидесятитонный экскаватор, и всех, кто находился рядом. Кроме полиции – они дальновидно находились вне зоны поражения.

Я осмотрел гостей. В толпе подъехавших карбонариев я увидел Ракеша, который раньше работал у нас в DPPN. Но, как это часто случается в мутные времена, ротация кадров и перетекание их из одного лагеря в другой – дело вполне обыденное и, можно сказать, нормальное. Правда, в военное время такое «перетекание» всегда называлось дезертирством или предательством и подлежало расстрелу без суда и следствия прямо на месте. Но в мирное время оценка поступков часто другая – причем часто противоположная: странности нашего мира поистине безграничны и порой просто труднообъяснимы.

Завидев меня, Ракеш поднял руку и согнутым пальцем поманил меня. Такой откровенно хамский жест я демонстративно проигнорировал, сделав вид, что вообще его не видел.

– Что за шум? Что вы там за собрание устроили? У нас и так времени мало, – продолжал я гнуть свою линию, выражая, таким образом, полное равнодушие к посланникам Дула Матту.

– Мистер Сергей, спустись, пожалуйста, – подал голос Мукеш. Он стоял в центре общей кучи, как бы разделяя обе стороны. – Иди сюда.

Игнорировать просьбу Мукеша я уже не мог – если он просил, то имел на это все основания, и сложившуюся ситуацию он понимал как никто лучше всех. К Мукешу стоило прислушаться. Тем более что роль основного переговорщика с нашей стороны он, разумеется, взял на себя.