Брокингемская история. Том 20

– Порой именно так всё и происходит, – подхватил мысль коллеги Маклуски, – И к товарам широкого потребления иногда составляются неудачные инструкции по употреблению… Вот вам пример: Недавно я сам видел в одном лондонском магазине обычный полиэтиленовый пакет, на котором было написано: "Внимание! Надевание на голову данного пакета может привести к асфикции!" Чудовищно; не правда ли? Похоже, это предостережение сочинил некий шибко умный автор. Ему показалось недостаточным написать просто: "Не надевайте эту штуку на голову, не то задохнётесь к чёртовой бабушке!" Он решил показать публике свою высокую образованность, но на самом деле нагородил никому не нужный огород. С одной стороны, он считает покупателей полнейшими болванами, которые так и норовят натянуть пакеты на головы и в таком виде разгуливать по улицам; с другой стороны, он уверен, что им знакомо точное значение медицинского термина "асфикция". Подобная непоследовательность может привести к печальным последствиям… Боюсь, что в данной формулировке предостережение на пакете абсолютно бесполезно. Умные покупатели, знакомые с термином "асфикция", и без посторонних напоминаний не станут надевать пакеты на головы – а вот покупателей попроще незнакомое словцо наверняка собьёт с толку. Возможно, они и не собирались надевать на себя этот пакет – но, прочитав призыв на пакете, вполне могут попробовать это сделать. Вдруг они вообразят, что асфикция – некое приятное и забавное состояние, к которому следует всеми силами стремиться?

– Я могу привести вам другой пример из той же области, – снова взял слово Доддс, – Когда я работал в одной бирмингемской конторе, в городе Бирмингеме функционировал один неплохой парк отдыха. По выходным туда наведывались огромные толпы отдыхающих… В один прекрасный день возле входа в парк был установлен небольшой ларёк, торгующий свежими газетами. Вы можете легко догадаться, к каким печальным последствиям это привело: Вскоре весь парк оказался усеян обрывками газет и газетными листами, а то и целыми газетами. Это объяснялось просто: Посетители парка, купив газету у входа, за время прогулки успевали просмотреть её от корки до корки, а затем выкидывали её в первое попавшееся место, дабы не тащить лишнюю тяжесть домой. Наиболее культурные из посетителей, не желая прилюдно разбрасывать мусор, аккуратно запихивали прочитанные газеты куда-нибудь под скамейку, где они не сразу бросались в глаза… В конце концов администрация парка вывесила на его территории объявления следующего содержания: "Уважаемые посетители! Пожалуйста, не оставляйте мусор на территории парка! Если вы заметите под скамейкой оставленную кем-то газету, мы просим вас отнести её в ближайший пункт приёма вторсырья, расположенный там-то и там-то". Казалось бы, текст объявления был составлен по всем правилам высокой литературы, и понять его неверно вроде бы невозможно… Но не тут-то было! Среди посетителей парка всё равно нашлись два чересчур умных идиота, которые, обнаружив под скамейкой какую-то газету, отнесли в пункт приёма вторсырья не газету, а скамейку…

– А вот вам ещё один пример из той же области, – подхватил эстафету рассказчика Маклуски, – Эта небольшая забавная история приключилась в своё время в шотландском портовом городе Абердине. Однажды в абердинском порту пришвартовался небольшой военный корабль, а его матросы были отпущены на целый день в город в так называемое увольнение… Вечером один из матросов, возвращаясь из увольнения, наткнулся на улице на военный патруль. Патрульные остановили матроса и потребовали у него документы. Они долго осматривали его со всех сторон, надеясь отыскать в его внешнем виде какие-либо нарушения, к которым можно было бы придраться. Наконец, начальник патруля сообразил, что на матросе не надет один из подворотничков, ношение которого при парадной форме одежды было обязательным. Обрадовавшись, начальник патруля уже собирался сделать соответствующую запись в официальных документах… Но тут неожиданно выяснилось, что никто из патрульных не помнит, как этот подворотничок правильно называется. (Все они были военнослужащими сухопутными и никогда не носили матросских подворотничков.) Сообразительный матрос быстро смекнул, что к чему, и с невинным видом произнёс: "Осмелюсь предположить, вы имеете в виду так называемый кнехт?" "Да, конечно!" – ответил начальник патруля, так и не заподозрив подвоха. Он безо всякой задней мысли сделал запись в увольнительной записке матроса: "Нарушил форму одежды – ходил по городу без кнехта"… Когда матрос вернулся на корабль и предъявил свою увольнительную записку капитану, тот едва не свалился за борт от удивления. Дело всё в том, что в действительности кнехт – отнюдь не подворотничок, а огромная свая, к которой в портах привязывают пришвартовавшиеся корабли… Капитану было весьма полезно узнать, что его матрос весь день разгуливал по Абердину без этой сваи в руках, а военный патруль почему-то посчитал это нарушением формы одежды… Эта история лишний раз напоминает нам о необходимости более тщательного отношения к составлению записей, предназначенных для публичного прочтения, – нашёл повод пофилософствовать он.

– Если мы ещё недостаточно вас убедили, я готов рассказать ещё одну историю на ту же тему, – снова вступил в беседу Доддс, – Я вычитал её в одном интересном, но вполне серьёзном журнале, посвящённом проблемам философии. Дело было вот в чём: Некоторое время назад в США было основано некое общество по изучению наследия средневекового философа Роджера Бэкона. Оно было названо просто "Бэкон"… Принято считать, что краткость является сестрой таланта и спутницей гениальности. Но в данном случае чересчур короткое название сыграло с членами общества злую шутку… Увы, большинство жителей англоговорящих стран даже не подозревают о существовании какого-то философа Роджера Бэкона. Разумеется, все они связали название "Бэкон" с хорошо известным им мясным беконом. И вот в философское общество "Бэкон" со всех концов англосаксонского мира начали поступать жалобы на плохое качество мясной продукции… Пытаясь исправить ситуацию, философское общество несколько раз меняло своё название. Вместо первоначального "Бэкон" были испробованы варианты "Роджер Бэкон", "Философ Роджер Бэкон", "Наследие философа Роджера Бэкона", "Изучение наследия философа Роджера Бэкона" и так далее. Но всё оказалось бесполезно… Философское общество до сих пор продолжает получать возмущённые послания от разгневанных любителей бекона – например, такие: "Вместо того, чтобы без конца менять названия, занялись бы лучше улучшением качества собственной продукции!" Вот в такую дурацкую ситуацию угодили чересчур умные учредители философского общества из-за неудачно выбранного названия…!

– Будем считать, что вы меня убедили! – поднял руки кверху Холлистер, – Признаю: С этим объявлением я напорол порядочную горячку… (Особенно в той фразе, где Сэндилендс сбежал из здания сюда.) Очень хорошо, что вы вовремя указали мне на эти недочёты! Я непременно их исправлю! – он снова взялся за ручку и склонился над злополучным объявлением.

– Вам будет недостаточно исправить недочёты только в одном конкретном экземпляре, – обратил внимание Маклуски, – Ведь ваше объявление было отпечатано в нескольких копиях; не так ли?

– Да, копий было сделано больше одной, – согласился Холлистер.

– А сколько именно? – уточнил Доддс.

– Две сотни, – ответил Холлистер.

Два столичных детектива в очередной раз схватились за головы.

– Холлистер, вы хоть понимаете, какую глупость сморозили? – воскликнул в отчаянии Маклуски, – Вы осознаёте психологизм ситуации, в которую угодили? Ваше несуразное объявление продолжает висеть на улицах Бембриджа в ста девяноста девяти различных местах; любой случайный прохожий может в любой момент прочитать сочинённую вами ахинею и понять её неправильно… Вам следует предельно оперативно разыскать все ещё не демонтированные экземпляры и срочно внести в них необходимые исправления!

– Об этом можете не беспокоиться! – не стал впадать в панику Холлистер, – За размещение наглядной агитации у нас отвечает служба развески и расклейки – именно она и развешивала сегодня утром объявления о розысках Сэндилендса. Возглавляет эту службу некий Темпл. Вчера я лично инструктировал его насчёт новых объявлений… Пожалуй, мне стоит ещё разок вызвать этого Темпла и поставить перед ним ещё одну задачу!

И Холлистер, сняв трубку с телефонного аппарата, принялся решительно крутить на нём цифровой диск…

Не прошло и нескольких десятков минут, как в кабинете появился ещё один решительный джентльмен, уже четвёртый по счёту. Он был одет в какую-то особую униформу с эмблемой прокуратуры. По мощности сложения он немного уступал Холлистеру, зато заметно превосходил его в гибкости, проворности и изворотливости.

– Темпл, я жду от вас отчёта о проделанной работе! – начал издалека Холлистер, когда начальник службы развески и расклейки уселся на свободный стул в углу комнаты, – Вчера вечером я, кажется, поручил вам одно важное задание…

– Задание выполнено! – отрапортовал Темпл, – Двести экземпляров объявления висят на положенных местах. Можете пойти и убедиться!

– По крайней мере один из экземпляров сейчас уж точно нигде не висит, – заметил к слову Доддс, разглядывая содранную им самим с фонарного столба наглядную агитацию.

– Темпл, а вы помните, в каких именно местах развесили эти двести штук? – планомерно продолжал Холлистер.

– Ну да, конечно, – подтвердил главный расклейщик, – Мы размещаем агитацию на столбах и стендах в соответствии с планом очерёдности – а этот план я помню наизусть во всех подробностях. Я могу без запинки перечислить вам все эти двести мест, где должна висеть ваша агитация…

– Нет-нет, этого не требуется! – успокоил его Холлистер, – А могли бы вы заново обойти все эти двести мест?

– Нет ничего проще! – заверил Темпл, – Если вы хотите посмотреть на вашу висящую агитацию, я готов хоть сейчас показать вам все эти столбы и стенды!

– И в этом тоже нет нужды! Мы охотно верим, что наша агитация висит в нужном месте, – заверил Холлистер, – Я ставлю перед вами другую задачу: Вы должны ещё раз обойти все повешенные объявления о розысках Сэндилендса и внести в каждый экземпляр небольшие изменения, – (Холлистер забрал у Доддса содранное объявление), – Темпл, взгляните сюда! В первом предложении вам следует переправить в слове "сюда" букву "ю" в букву "у", чтобы в итоге получилось слово "суда". Во втором предложении вы должны вставить между словами "какой-либо" и "информацией" слово "важной". Наконец, в третьем предложении всё ещё проще: Вам требуется вставить после слов "Каждому, кто явится в прокуратуру, начиная с 9.00 19.04 с.г." слова "с информацией о нынешнем местонахождении подсудимого Сэндилендса, которая могла бы помочь следствию при расследовании обстоятельств его побега". Как видите, ваша задача – совсем пустяковая! Вы справитесь с ней легко и играючи часа за два-три… Итак, возьмите ручку или фломастер и отправляйтесь на дело! Надеюсь, задание вам понятно?

– Холлистер, вы шутите? – дал решительный отпор Темпл, – Нет, я не собираюсь заниматься этой ерундой! Данный вид работ не входит в сферу ответственности нашей службы. Наши обязанности ограничиваются только развеской и расклейкой – а содержание вашей наглядной агитации нас совершенно не касается. Если она вам чем-то не нравится, исправляйте её сами!

– Темпл, а где же ваши высокие морально-патриотические чувства? – пристыдил расклейщика Маклуски, – Разве вы не готовы к ударному самоотверженному труду ради исполнения своего служебного долга?

– Исполнять чужой служебный долг я не собираюсь! – Темпл демонстративно отвернул нос в сторону, – Исправлениями и добавлениями в текст наглядной агитации должны заниматься другие службы. Вы не вправе требовать с меня того, что не входит в мою компетенцию! (Может быть, вы заодно попросите меня дорисовать вашему подсудимому на фотографии очки и бороду?) Свои служебные полномочия я знаю досконально и превышать их не намерен…

– Вы меня убедили! – решительно произнёс Холлистер; в его голосе прозвучали угрожающие интонации, – В самом деле: Служба развески и расклейки должна заниматься только своими прямыми обязанностями… В таком случае, я даю вам новое задание! – (Темпл с недоумением посмотрел на чересчур энергичного следователя), – До обеда я подготовлю очередной вариант объявления о розысках Сэндилендса. Во второй половине дня вам предстоит развесить двести новых экземпляров взамен старых, а старые соответственно демонтировать. В конце дня я жду вас в этом же кабинете с отчётом о проделанной работе… Не забудьте принести мне все содранные экземпляры, чтобы я смог убедиться в вашей добросовестности! Темпл, вам понятно ваше новое задание? Надеюсь, теперь-то оно не выходит за пределы вашей компетенции?

– Теперь, может быть, и не выходит, – признал озадаченный расклейщик, – Но как же это так получается: Мы всё утро трудились, развешивали ваше объявление на столбах и стендах – а уже после обеда должны его снимать и вешать взамен другое? Да ведь это – просто мартышкин труд какой-то!

– Каковы работники, таков и труд, – назидательно заметил Холлистер, – Короче говоря, ступайте к себе и готовьтесь к новой работе! Ближе к обеду я передам в вашу службу очередную партию наглядной агитации… Сегодня вечером вам предстоит ещё немного потрудиться!

Когда Темпл покинул кабинет, горько проклиная свою неблагодарную профессию, Холлистер с удовлетворением произнёс:

– Пожалуй, нам действительно будет проще повесить новые объявления, чем вносить изменения в старые. Если правкой наглядной агитации займётся Темпл, он может нагородить ещё больший огород, чем это удалось мне в первоначальном варианте… Уж лучше я заново составлю текст с учётом всех ваших пожеланий! Тогда мы точно устраним все замеченные недочёты… Самое главное – удалить из объявления эту чудовищную фразу "сбежал из здания сюда"! Мне даже страшно представить, какой нагоняй закатит мне начальство, если увидит нечто подобное в нашем публичном объявлении… К счастью, в первой половине дня по улицам бродит не так много народу – а после обеда наш неудачный опус уже успеют благополучно демонтировать…

– Желаем вам дальнейших творческих успехов! – понапутствовал коллегу Доддс, поднимаясь со стула, – Ну, не будем отвлекать вас от очередных литературных трудов! (Не то вы опять напорете какую-нибудь горячку…)

– Если не возражаете, мы ещё раз навестим вас сегодня в конце рабочего дня, – добавил Маклуски, уже успевший принять стоячее положение.

– Не возражаю, – заверил Холлистер, – Скажу вам без обиняков: Я всегда рад вас видеть!

Во второй половине того же рабочего дня прославленные лондонские детективы снова оказались в кабинете своего бембриджского коллеги. На сей раз настроение у них было куда более благодушным, чем утром…

– Холлистер, мы только что видели ваше новое объявление на том же самом столбе, – сообщил хозяину кабинета Доддс, – Можем вас обрадовать: Оно понравилось нам гораздо больше предыдущего! Положа руку и ногу на сердце, особых нареканий мы к нему предъявить не можем…

– Речь может идти лишь о небольшой ложке дёгтя, – уточнил Маклуски, – В увиденном нами экземпляре слово "в прокуратуру" кто-то аккуратно исправил фломастером на "в прокюратюрю". Похоже, вы всё-таки сбили Темпла с панталыку этими буквами "у" и "ю"… (Невольно вспоминается пословица про то, как кто-то слышит какой-то звон, но не знает, где он.)

– Впрочем, в данном случае ошибка в написании слова не несёт никакой смысловой нагрузки, – нашёл повод порадоваться Доддс, – По нашему мнению, в настоящем виде ваше объявление выглядит вполне пристойно и не нуждается в каких-либо дальнейших корректировках… Значит, вы предпочли вообще убрать из текста упоминание места, откуда сбежал подсудимый?

– Да, я решил написать просто: "сбежал из-под стражи", – подтвердил Холлистер, – Для сути дела абсолютно неважно, откуда убежал этот Сэндилендс… Да, кстати! – удачно сообразил он, – Нам самое время вызвать Темпла и заслушать его отчёт о проделанной работе! – он снова потянулся к телефонному аппарату на своём столе.

Вскоре Темпл в своей особой униформе вторично появился в кабинете Холлистера. Теперь он принёс с собой большой полиэтиленовый пакет, набитый ворохом каких-то бумажных листов.

– Задание выполнено! – отрапортовал он прямо с порога, – Мы с помощниками развесили двести новых экземпляров, а все старые демонтировали. Я принёс их вам, как вы и просили… Держите! – он вручил пакет следователю прокуратуры, – Ну, теперь-то я могу быть свободен?

– Подождите минуточку! – предложил Холлистер, вываливая себе на стол содержимое пакета, – Сперва я пересчитаю содранные экземпляры и убедюсь в вашей добросовестности…

– Ну и зверская работа! – поделился впечатлениями Темпл, усаживаясь на свой прежний стул в углу кабинета, – И врагу такой не пожелаешь! Целый день карабкайся на стенды и столбы – да ещё виси на них вниз головой, как обезьяна…

– Значит, не напрасно вы назвали вашу работу мартышкиным трудом! – сделал вывод Доддс.

– Но постойте! – сказал Холлистер, закончив пересчитывать содранные объявления, – Темпл, вчера я выдал вам для развески двести экземпляров – сегодня же вы принесли обратно только восемьдесят с небольшим. Позвольте спросить: А куда делись остальные сто с лишним штук?

– Это – уже вопросы не ко мне! – развёл руками Темпл, – Мы демонтировали все экземпляры, какие только смогли отыскать. Похоже, некоторые старые объявления уже успел кто-то содрать. Например, до обеда вы уже показывали мне один содранный экземпляр…

– Но даже с учётом этого экземпляра недостача достигает ста десяти с чем-то штук, – обратил внимание Маклуски.

– Я полагаю, все прочие экземпляры сорвали какие-то посторонние лица, – выразил уверенность Темпл, – Холлистер, я вас нисколько не обманываю! Клянусь: Мы добросовестно выполнили ваше задание! Если вы увидите в городе ещё какое-то недодемонтированное старое объявление, я готов съесть его у вас на глазах!

– Будем считать, что я вам поверил! – позволил убедить себя Холлистер, – Да, такое в нашем городе бывает: Посторонние лица нередко срывают нашу наглядную агитацию по тем или иным причинам… Значит, службе развески сильно повезло – кто-то выполнил половину работы вместо неё… Итак, неправильное объявление больше на улице не висит. Наконец-то мы избавились от этой головной боли! – вздохнул он с облегчением.

– Ваш оптимизм явно неуместен! – поспешил вмешаться Доддс, – Вы напрасно полагаете, будто уже избавились от всех неприятностей… Давайте рассуждать логически: А для чего какие-то посторонние лица вдруг содрали со столбов сто с лишним штук ваших объявлений? Наверно, совсем не для того, чтобы выкидывать их в мусорный ящик и облегчать работу Темплу… Судя по всему, они оставили содранные объявления себе на память. Не исключено, что завтра они надумали явиться к вам в прокуратуру с какой-либо важной информацией о судьбе Сэндилендса, а демонтированные объявления, скорее всего, принесут с собой…

– А ведь верно! – признал с досадой Холлистер, – Вот ведь чертовщина какая…! Я уже мысленно представляю себе картину: Вот завтра какой-то посторонний тип подходит к нашей проходной, показывает охраннику содранное объявление и спрашивает: "Эй, дружок, подскажи: Правильно ли я пришёл насчёт этого парня, заснятого на фотографии?" Охранник посмотрит, увидит фразу "сбежал из здания сюда" и от души посмеётся. Потом он перескажет этот казус своим приятелям, а те – своим. Через час новость докатится и до ушей большого начальства…

– Но к моей службе развески и расклейки ни у кого претензий быть не должно, – взглянул на ситуацию со своей колокольни Темпл, – Холлистер, так я могу быть свободен?

– А ну подождите! – остановил его решительный следователь прокуратуры, – Раз такое дело, придётся мне дать вам ещё одно задание… До конца рабочего дня у меня остаётся около сорока минут; не так ли? Тогда через полчаса я передам вам ещё двести экземпляров наглядной агитации для срочной развески! – (у Темпла отвисла челюсть от изумления), – Сегодня вечером вы расклеите их на прежних местах, рядом с предыдущим объявлением – причём второй вариант наглядной агитации будет как бы дополнением к первому. (Стало быть, первый вариант вам пока сдирать не требуется.) Темпл, вам понятно ваше новое задание?

– Да что же это такое! – вздохнул в изнеможении главный расклейщик, – В третий раз за одни сутки вешать объявление об одном и том же? Это – уже не мартышкин труд, а какие-то каторжные работы в психиатрической лечебнице!

– А где же ваше высокое служебно-патриотическое чувство долга? – усовестил несознательного работника Маклуски, – Неужели вы не хотите помочь родной прокуратуре (чью униформу носите) в её нелёгкой борьбе со сбежавшим подсудимым? Темпл, вы должны оставить ваши малодушные стенания и, стиснув зубы, честно и бескорыстно исполнить свои нехитрые должностные обязанности!

– Короче говоря, ступайте на рабочее место и ждите моих дальнейших указаний! – распорядился Холлистер.

Когда шаги и сдержанные чертыхания Темпла затихли где-то в глубине второго этажа, Холлистер не преминул высказать коллегам свои новые соображения:

– К сожалению, у меня не остаётся иного выхода, кроме публичного размещения ещё одного объявления о розысках Сэндилендса, как бы в дополнение к предыдущему. Если я этого не сделаю, я рискую нарваться на крупные неприятности… Проще говоря, я должен заранее принять меры, пока до начальства ещё не дошёл старый вариант объявления, где Сэндилендс "сбежал из здания сюда". Допустим, завтра начальство вызовет меня к себе, покажет один из старых экземпляров и поинтересуется: "Холлистер, как мы должны это понимать? Вы сочинили объявление и развесили его по всему городу – а в нём чёрным по белому написано, что подсудимый удрал из какого-то здания к нам в прокуратуру!" Я отвечу: "Да-да, в текст объявления по вине машинистки вкралась досадная неточность… Но я уже заметил непорядок и принял меры к его исправлению! Мною составлено и публично размещено опровержение, в котором уточняется, что на самом деле Сэндилендс сбежал из здания районного суда, расположенного по такому-то адресу". Я предъявлю начальству окончательный вариант объявления – и ему будет нечем меня крыть… Надеюсь, мне всё-таки удастся выйти сухим из этой истории! – выразил уверенность он.

– Ну что ж, не будем отвлекать вас от новых литературных подвигов! – произнёс Доддс, поднимаясь со стула, – Сочиняйте ваше очередное объявление – а заодно готовьтесь к завтрашнему наплыву полезных информаторов! Мы с коллегой навестим вас завтра где-нибудь в середине дня – тогда и узнаем, как будут обстоять ваши интересные дела!

– Ждите нас вскоре после обеда, – уточнил Маклуски, – В первой половине дня мы планируем проведать нашего коллегу Уоддока у него дома и налить ему во фляжку немного виски – а на обратном пути мы с удовольствием заглянем в вашу прокуратуру и прозондируем расклад сил на вашем фронте!

– Итак, до встречи завтра после обеда! – подытожил Холлистер, крепко пожимая руки обоим лондонским детективам.

Вскоре Доддс и Маклуски уже шагали по тихим бембриджским улочкам по другим своим важным и нужным делам.

– С публичным словом следует держать ухо востро! – вернулся к прежней теме Доддс, – Стоит вам не совсем удачно выразить свою мысль перед массовой аудиторией – и вы мигом угодите в непростую жизненную ситуацию. Вам ещё долго придётся махать своим топором, дабы исправить первоначальную ошибку… Собственно, именно в такую интересную историю и угодил сегодня наш Холлистер!

– Мне на память сразу пришёл один забавный случай из жизни одного мелкого политического деятеля, – ударился в воспоминания Маклуски, – Дело было в одной из южных стран – кажется, в Италии… В стране намечались очередные выборы, а участие в них принимал один известный киноактёр, большой поклонник природы и яростный сторонник всяких экологических движений. За неделю до выборов, выступая по телевидению с агитационной речью, он неожиданно заявил: "Я призываю всех избирателей, независимо от их политических пристрастий, написать на обратной стороне избирательной бюллетени слова "В защиту окружающей среды!" Как бы ни закончились эти дурацкие выборы, государство должно будет понять, что все мы любим природу и готовы самоотверженно её защищать!" Едва он закончил своё выступление, к нему подошёл один знакомый юрист и прозрачно намекнул, что его действия подпадают под такую-то статью Уголовного Кодекса – "публичное подстрекательство к порче избирательных бюллетеней". Киноактёру пришлось признать свою оплошность… Всю оставшуюся неделю до начала выборов он непрерывно выступал по радио и телевидению и слёзно заклинал избирателей ничего не писать на обратной стороне бюллетеней. Но поезд уже ушёл: Во время голосования едва ли не полстраны всё равно испортило избирательные бюллетени, написав на них слова "В защиту окружающей среды!" В итоге киноактёр угодил под суд… Знаменитый закон подлости проявил себя во всей красе: Первое выступление киноактёра привлекло наибольшее внимание публики, которая по каким-то причинам не слышала всех его последующих выступлений… Этот пример лишний раз показывает, как непросто порой бывает справиться с последствиями даже одного неудачно произнесённого публичного слова, – подвёл итог он.