Виктимность

Лизу переполняли нежные чувства. Все в нем ей казалось родным и любимым, и, еле сдерживая слова, она хотела сделать ему предложение, в котором была полностью уверена и от которого он бы точно не отказался. Но время подходило к концу, их влажные, с ноткой алкоголя на губах поцелуи по-цыгански не хотели прекращаться, и, задув стоящие на столе свечи, уже без тени секрета, они покинули крышу, о которой еще очень долго вспоминали, и отправились в пропитанную ароматом сигарет и бесчинств котов квартиру, где долго и страстно предавались любви.

На следующий день дедушка сказал, что увидел, насколько сильно недомерок-мальчишка влюблен в Лизу. Отец больше не противостоял их союзу.

Волгоград

16 июня 2019 года

Колеса самолета громко, со свистом тронули шоссе, и от толчка она открыла глаза. «Дамы и господа», – вещал динамик над ее головой, – «добро пожаловать в город-герой Волгоград! Погода в городе отличная, на улице плюс двадцать семь градусов. Желаем вам отличного путешествия и будем рады видеть вас на борту нашего самолета вновь!»

Спустившись по трапу, поручни которого обжигали руки, Лиза доехала на автобусе до здания аэропорта и забрала багаж. Там ее ожидали родители и сестра, поглощенная игрой в смартфоне. «Моя девочка!» – не скрывая радости, встретила ее мама.

– Здесь так все изменилось с тех пор, как я в последний раз летала. Красиво отстроили, – сказала Лиза, передавая сумку отцу. Он тоже был рад. За последние годы отношения Лизы с отцом наладились, и она стала замечать в них много общего: широту души, неиссякаемый (местами) оптимизм, веру в людей и настойчивость, что очень роднило их.

Пока отец на заправке заливал бензин в бак до полного, она посмотрела в боковое зеркало на маму и спросила:

– Есть какие-то новости?

– Нет пока. Лена не звонила. В последний наш разговор она сказала, что его привезут на днях.

– А как это будет происходить, она тебе рассказала?

– По традициям, – сжав губы и скрывая свое разочарование, произнесла Лина.

– Какой кошмар… Ему бы это не понравилось. А у меня даже ничего подходящего нет.

– Если им так будет спокойнее, то пусть делают. А платье мы тебе найдем, не переживай. Заинька, – она повернулась к Лизе лицом и погладила ее повисшую голову, – надо идти дальше. Жизнь не заканчивается, она прекрасна! Просто надо пройти через это. И я буду рядом с тобой.

Аланья, Турция

Июль 2015 года

– Юджин, ты чего там копошишься? Пора идти, сейчас жара наступит, и хрен мы с тобой искупаемся! – костяшками Лиза тарабанила по двери ванной в гостиничном номере.

– Киса-а-а-а, погоди, – отозвался он из комнаты, – подожди минуточку.

– Ох, ладно! Я пока наберу воды. Но долго не сиди, а то я снова обгорю!

Сложив в холщовую сумку маленькие бутылочки воды из мини-бара, она взяла крем от загара и вышла на балкон. Толстым слоем Лиза покрывала обожженные солнечными лучами плечи и нос и любовалась лазурными бликами видневшегося вдали Средиземного моря. Там, покачиваясь, плыли лодки, на пляже звонко, бегая друг за дружкой с голыми попками, кричали дети, а справа, на закрытой сцене, вел тренировку для отдыхавших загорелый аниматор-карлик. Это было их первое романтическое путешествие в Турцию, и отель, скажем мягко, они выбрали неподходящий. То было место для тихого семейного отдыха, где вечерняя программа заканчивалась в десять часов вечера, а русские туристки на шведский стол одевались как на сельскую дискотеку, выбрав из гардероба самое лучшее: высокие каблуки, синтетические платья в пол или короткие, еле прикрывающие бедра мини-юбки. Отсутствие импортного алкоголя и нормальной, вкусной еды наводило на них жуткие тоску и голод, отчего они пили турецкий виски с колой и запасались в магазинчике при отеле чипсами. По вечерам влюбленные, затарившись несколькими коктейлями, по деревянным лестницам спускались на скалистый утес, где лежали на липких от соли лежаках и, не выпуская рук, делились своими мечтами и планами.

В один из таких вечеров Юджин сказал:

– А знаешь, чего я хочу? Я хочу написать книгу.

– Вот это желание! И про что же она будет?

– Я хочу написать книгу о себе. Правда, знаешь, я за всю жизнь прочел только одну книжку, и, наверное, мне будет сложно выразить свою мысль.

– Не переживай, милый. Если у тебя не получится, я сама напишу о тебе книгу. Писатель из меня, конечно, так себе, но я буду очень стараться, чтобы тебе понравилось. А понравится ли другим, для меня будет совсем неважно.

– Лиззи, – сев на край пластика и поманив ее за собой, произнес Женя, – ты станешь моей женой?

– Погоди… Что-что? – подпрыгнула Лиза на месте. Стук ее сердца отдавался в висках, на лице играла нервная улыбка, и на мгновение она подумала, что слишком много выпила, и сказанные слова сквозь шум волн послышались. – Ты серьезно? Повтори, что ты сказал?

– Я прошу, чтобы ты стала моей женой. Я очень люблю тебя и хочу всю жизнь быть рядом с тобой. Что ты скажешь? – улыбался Женя.

– Да! О боже мой, да! Да, я согласна! – упав на колкий гравий и обнимая его, верещала она. – Ты не шутишь? Мне не снится это?

– Нет, Киса-а-а, тебе это не снится. Можешь звонить Лине и сказать, что станешь моей женой.

– Но здесь не ловит интернет. Пойдем в лобби и сообщим ей это вместе!

Итак, попрощавшись с последним в их жизни мягким, чарующим вечером под полной луной на турецкой земле, они отправились заявить всему миру, что теперь их «мы» станет чем-то большим, одной ячейкой общества, и в паспорте Лиза будет носить его фамилию – Петрова.

Они еле дозвонились до мамы и в шумном холле гостиницы сообщили эту радостную новость. На другом конце провода она поздравляла Лизу и Женю с их решением и сказала, что обсудить все детали стоит по их прилете домой на следующий день.

Держа пластиковые стаканчики с напитками, в которых уже растаял лед, они в обнимку дошли до своего номера и щелкнули карточкой у двери. Юджин стянул кеды и прыгнул на кровать. Лиза прошлепала до стены и оперлась на нее, смотря на лежащего в форме звезды возлюбленного. Ее обуревали сомнения. Вдохнув во все легкие воздух и потупившись в стакан, она сказала:

– Юджин, я думаю, перед тем как мы прилетим, и ты поговоришь с отцом, нам надо с тобой кое-что обсудить на берегу.

– Что именно, Лиззи? – подняв голову с подушки и даже не подозревая последствий ее просьбы, спросил он.

– Я хочу замуж по-настоящему, а не понарошку. В будущем я захочу дом, детей и большую собаку. И все это я хочу с тобой. Если ты готов к моим желаниям и к тому, чтобы мы их вместе осуществили, то я буду рада стать твоей женой. И тогда я сделаю тебя самым счастливым мужчиной на земле.

– Киска, я тоже этого хочу… – он сел на край кровати и протянул к ней свои расписанные ладони. Лиза, сделав большой глоток теплой и тягучей жидкости, продолжила:

– Это не все. Ты должен отказаться от наркотиков.

Волгоград

16 июня 2019 года

Вечером Лиза отправилась на встречу с подругой, которая принесла грустные вести. Это случилось тихой ночью с третьего на четвертое июня в ее родительском доме. Тогда Лиза только уложила спать маленького братика, и, чмокнув его в белокурую макушку, она вдохнула аромат нежной кожи. Как маленький щеночек, он всегда пах очень сладко, и нежность переполняла ее, наблюдающую за ним сопящим. Аккуратно прикрыв дверь детской комнаты, по тяжелой дубовой лестнице она прошла на кухню, где принялась готовить себе чай и проверять ленту сообщений. На экране высветилось уведомление от Оли. После прочитанного Лизина жизнь не могла стать прежней. Море слез ждало ее в тот вечер, и чувствовала она, что слезы будут преследовать ее еще очень долго. Чай оказался нетронутым, и свое горе она пыталась утолить вином.

Выпуская кольца дыма на летней веранде кафе, Лиза рукой отмахивалась от назойливых комаров, пищащих у ее уха. Подойдя со стороны, Оля потихоньку хлопнула ее по плечу, и Лиза на радостях подпрыгнула на месте. Они громко обнимались и, чмокнувшись в щечку, сели за столик:

– Ольчик, я так рада тебя видеть! Ты, конечно, красотка! – передав шланг кальяна, сказала ей Лиза.

– Спасибо, моя хорошая! Ты тоже прекрасно выглядишь. Ты прости, что я задержалась – пробки пипец просто. Ты не сильно устала?

– Нет-нет, все в порядке. Здесь миленько. Правда, я долго ждала, когда столик освободится, да и кальянщик кретин какой-то, тридцать минут заказ оформлял.

– Да, веранда и правда хорошая. Ну, – выпустив несколько тонких дымовых столбов в воздух и передав шланг Лизе, спросила Оля, – ты как?

– Как в аду. Я очень устала от того, что происходит, – на ее глазах наворачивались слезы, и Лиза стала активно жестикулировать свободной правой рукой, – я так устала! Меня заебали какие-то непонятные чуваки, которые постоянно спрашивают, что же случилось, хотя и так все знают. Меня так заебали журналисты «Блокнота»! Я на днях звонила им и ругалась с их главным редактором, сказала, что в прокуратуру на них заяву за вторжение в личное пространство накатаю.

– Ничего себе! А они что?

– Да что они? Сказали, чтобы писала прокурору, и повесили трубку. Продажные твари, не журналисты, а твари! Он не заслужил такого внимания. Любого, но не такого. Ты знаешь, мне три недели до того, как ты написала, приснился сон. Мне снилось, что я сижу в пустой комнате, а напротив меня на табурете стоит маленький черно-белый телевизор, по типу видеодвойки, знаешь такие? Так вот, и, значит, показывают мне с помехами по этому телевизору, как полицейские-тайцы ведут колонну мужчин в оранжевых робах, как у американских заключенных. Странно, да: телевизор черно-белый, а робы – оранжевые? Ну да ладно… И идет среди этой колонны Юджин, и я понимаю, что ведут их всех на казнь. И тут я, как бы уже оказываюсь в своей квартире и сплю, а во входную дверь заходит Женя. Я глаза открываю и плачу, а он меня спрашивает, мол, ну чего ты плачешь? А я ему говорю: «Женя, ты же умер!» А он меня утешает, по голове гладит и говорит: «Тише-тише, Лиззи. Тебе показалось. Тебе показалось». А спустя время пишешь ты мне…

– Охренеть! – вытаращив глаза, сказала Оля. – Боже, какой кошмар! Лиза, это неспроста. Между вами есть какая-то связь, типа на энергетическом уровне. Ты его не отпустила.

– Нет, Ольчик, не отпустила. Я даже о парне своем думать не могу.

– Только не говори, что…

– Да, Ольчик, да. Я все так же люблю своего Юджина. У нас была красивая история, такое невозможно стереть из памяти. Все было прекрасно. Правда, до того, как мы поженились.

***

Аланья, Турция – Волгоград

Июль 2015 года

«Как тебе твое новое положение, Лиззи? Ты теперь моя невеста!» – направляясь в сторону туристического автобуса, который вот-вот должен был отправить их в аэропорт, заигрывающе спросил Юджин. Лиза нежно улыбалась и подумала, что не знает, точно ли хочет замуж. Да, ей было хорошо с Женей, и никого другого рядом с собой на тот момент она не могла и представить, но сомневалась в правильности такого спешно принятого решения. Конечно, было бы здорово, если они могли пожить недолгое время вместе, не будучи в отпуске – притереться друг к другу, узнать, насколько легко им будет вести совместный быт. Но также Лиза понимала, что отец со своим традиционным взглядом на построение отношений вряд ли разрешит им сожительствовать до свадьбы.

И ее догадки подтвердились. Родители дали добро на свадьбу и начали уточнять их пожелания для торжества, но до дня бракосочетания она должна была жить в родительском доме. Ни о каких ночевках и посиделках до утра не могла быть и речь, и Лиза после долгих свиданий по обыкновению возвращалась домой до двенадцати ночи. В один из таких вечеров, стоя у кассы в супермаркете, Юджин крепко сжимал Лизу за руку, а другой листал ленту в «Инстаграм», она же смотрела в открывающиеся автоматические двери. «А что, если я сейчас отпущу твою руку и выйду отсюда одна? – глядя на него, задалась она вопросом – Что, если мне не стоит быть твоей женой? Я уйду и буду счастлива». Она представила, как выпускает из объятий влажную ладонь жениха, со всех ног бежит на улицу и останавливается у дверей: «Но что я буду делать там без тебя? И как к этому отнесутся родители?» – и сжала руку еще сильнее.

17 ноября 2015 года состоялась их свадьба. Все утро Лиза переживала из-за погоды: небо было покрыто черными зловещими тучами, и дождь неумолимо тарабанил по козырьку ее дома. Бракосочетание должно было пройти сначала в районном ЗАГСе (на том настояли родители с обеих сторон), а затем на зеленой лужайке в одном из загородных комплексов, и перенести выездную регистрацию было уже нельзя. На платяном шкафу висело ее пышное, из двенадцати слоев тюля, цвета белого шоколада платье, за которым накануне она летала в столицу. Это было то самое платье, о котором она мечтала: в нем не было стразов, корсетов и несуразных подъюбников – всего того, чего Лиза терпеть не могла. Его двухметровый шлейф спускался на коричневый паркет, а стоявшие неподалеку вишневые бархатные балетки блестели золотыми пряжками. «Пора!» – сказала Лиза и, встав с кровати, принялась одеваться. Все женщины в доме шумели и прихорашивались, гремели хрусталем и сервировали стол для выкупа. Сделав из граненого фужера на длинной ножке глоток шампанского, Лиза подошла к белому комоду и взглянула на себя в зеркало. Мыслями она прощалась с домом, со своей любимой комнатой и милыми фотографиями с подругами, стоявшими в посеребренных рамках. Она делала большой шаг, уходя от родителей в семейную жизнь, которая ей казалась безоблачной и лучезарной.

У подъезда заскрипели тормоза машины. Она ринулась к окну и увидела, как из серебристой «Лады» будущего свекра в праздничном костюме вышел он со своей семьей. Там же их встречали родственники Лизы и ведущий, который должен был провести выкуп. Они с Женей ненавидели традиции, но для удовлетворения родителей выполнили эту прихоть.

«Фата! Ты забыла про фату!» – сказала ей Лина и прибежала крепить ажурную сетку к прическе. «Мамочка, спасибо тебе! Спасибо, что разрешила нам это сделать», – не скрывая слез радости, обняла ее Лиза. «Я так за вас рада, котятки! Вы такие красавцы! Ну все, пора к столу, они уже поднимаются!»

Чуть позже, среди конфет, закусок и фруктов, Лиза сидела между двумя родителями и краем уха слышала, как вся гурьба зашла в квартиру. Сквозь фату она смотрела на него, красивого, в лакированных туфлях, которые они вместе выбирали. Мокрая ладонь мамы сжимала ее руки, и Лиза, не скрывая счастья и заливаясь громким смехом, на выкупе кричала: «Не жадничай! Плати больше!» Пройдя все формальности, он протянул ей букет, и под всеобщее гиканье и громкие возгласы «Горько!» они поцеловались впервые в день свадьбы.

Залезая в лимузин, они отряхивались от риса и монет, щедро подкинутых родственниками, и отправились прямиком от подъезда, где местные дети собирали рассыпанные конфеты и мелочь. В машине громко играл записанный заранее на флешку хип-хоп, они высовывались из окон и кричали проезжающим машинам: «Привет!» У ЗАГСа их ожидали Катя и Паша – их ребята выбрали в качестве свидетелей.

Церемония прошла быстро под вспышки фотокамер. Каждый, кто хоть раз бывал в ЗАГСе, знает, что это достаточно скучное торжество. Напротив пары стояла женщина-регистратор с начесом на голове, она держала в руке папку и уже считала минуты до окончания своего рабочего дня. Из динамиков играл марш Мендельсона (Лиза считала это банальностью), вокруг них стояли пластмассовые цветы. «Я как будто не на собственной свадьбе нахожусь, а на похоронах», – подумала Лиза, пытаясь скрыть от родственников свое недовольство улыбкой. После бюрократических формальностей, слов «согласна», «согласен» и поставленных подписей новобрачные запрыгнули в лимузин и направились на встречу с друзьями.

В назначенное время на главной площади города их ждали наряженные парни и девчата. Расцеловав каждого и выкурив по сигарете, компания залезла в белый «Хаммер» и, распивая шампанское и пританцовывая, по извилистым дорогам отправилась за город.

Приближался час второй церемонии. Тучи ушли за горизонт, и яркое солнце осветило зеленую лужайку, на которой по расстеленной, в тон ее башмачков дорожке были расставлены стулья, где уже сидели гости. Посередине стояла щедро украшенная лилиями и розами арка, у которой их ждал ведущий. Он пытался развлекать гостей и задавал щекотливые вопросы о молодоженах.

Со своими подругами и отцом Лиза пряталась за дверью ближайшего домика и через ее щелочку наблюдала за началом церемонии. Дрожь и тремор атаковывали ее, и она неустанно теребила вишневые цветы в букете. Друзья жениха уже стояли у арки, и Женя, которому поправляли цветок в кармане пиджака, улыбался и выслеживал ее глазами. На улице, как она и желала, была теплая погода, пение птиц доносилось из ближайших окрестностей, и со стороны арки прозвучали первые такты песни Джона Леннона Imagine. «Девочки, пора выходить!» – сказала Лиза, распахнула перед подругами дверь, и четыре прекрасные девушки в темно-синих платьях одна за другой пошли по лужайке, дошли до арки и встали рядышком. Ведущий, который немного картавил, отчего становился еще милее, в микрофон объявил: «Встречайте нашу очаровательную, прекрасную Лизу и ее папу!» – и Лиза, взяв под руку отца, посмотрела на него и сказала: «Папочка, спасибо!» Толик был счастлив не меньше нее. Поцеловав Лизу в щеку, он подвел ее к арке, где гости и друзья встречали их шумными аплодисментами.

Встав под раскидистым облаком цветов, Лиза достала из кармана маленький сверточек с клятвой, которую она писала на протяжении месяца по вечерам, взяла микрофон у ведущего и, борясь с волнением, принялась читать написанное:

«Мой дорогой, любимый Юджин! Сегодня главный день в нашей истории. Я благодарна Господу, а если его нет, я благодарна Будде, а если нет никого из божеств, то я благодарна Вселенной, но прежде всего тебе за то, что ты появился в моей жизни и вселил уверенность, что настоящая любовь все же существует.

Я клянусь быть верной женой, создавать уют там, где комфортно тебе и твоему сердцу, и считать это место нашим домом. В горе и радости, в богатстве и бедности я клянусь любить тебя все ярче и сильнее, пока твое сердце не перестанет биться в такт моему сердцу. Я люблю тебя, Юджин!»

Гости церемонии свистели, подруги вытирали носовыми платками промокшие носы, и Лиза, отдав микрофон Жене и крепко сжав свой свадебный букет, с нетерпением ждала его ответного слова. Тот улыбался, перебирал пальцами матовую поверхность ручки и немного невпопад начал:

– Хоть я и написал свою клятву, а бумажку забыл дома, я хочу сказать тебе, что ты – моя девочка, моя … – он запнулся, и Лиза тихонечко прошипела: «Близняшка», напомнив их данные друг другу в честь общего знака зодиака клички. – Да-да, близняшка, – он молчал, люди стали ерзать на стульях, и, быстро свернув свою речь, завершил: – Лиззи, я тебя люблю!

Спустя годы Лиза неоднократно пересматривала этот момент на видео и поняла, что на самом деле, он не хотел жениться на ней. Черт знает, зачем он это сделал – может, оттого, что надеялся на материальное обеспечение от ее отца, или ради шумной, классной вечеринки с белыми лимузинами, как в клипах его любимых рэперов, или просто оттого, что он не привык быть один и сделал предложение первой попавшейся после развода девушке – Лизе.

Глава 5. Прощание

Волгоград

24 июня 2019 года

– Срань Господня! – вымолвила ошарашенная Лиза.

– Доча, нельзя так говорить. Это плохо, – ответила ей мама, стоящая рядом. Они были похожи на сестер-близняшек, примеривших на себя черную униформу.

– Мася, а как иначе это назвать? Господи помилуй, им вообще не стыдно? Как такое дерьмо можно продавать?

Вокруг кожаных лодочек Лизы на грязном полу были раскиданы тканевые лохмотья от пластмассовых цветов. Женщины, собиравшие их в огромные, несуразные, навевающие страх и ужас букеты, ссутулившись сидели возле обшарпанных рабочих столов и старых советских швейных машин. Они даже не обратили внимание на появление незнакомцев в их цеху, где едко пахло смолой, банки с которой с грязными затвердевшими кисточками стояли в углу комнаты и на краю стола и которая, пока Лиза пыталась разглядеть происходящее вокруг, чуть не запачкала ей сумочку.

Там работали не милые, привычные виду флористки, аккуратно навязывающие ленточку на цветочные композиции. То были женщины, на протяжении многих лет познающие тяжелый труд создания венков и погребальных лент. За всю свою карьеру они слышали так много всхлипов, слез и истерик, что еще одна молодая пара женщин, пришедшая к ним в салон, была историей обычного скучного вторника. Их угрюмые лица и покрытые глубокими морщинами огрубевшие руки слегка подсвечивались одиноко свисающими с потолка лампочками да лучами солнца, скромно пробивающимся сквозь кованые решетки окна. Проходя длинные стенды, завешанные черно-красными, темно-зелеными и оранжевыми хвоей, розами и синтетическими гвоздиками, Лиза с плотно сжатыми губами читала про себя: «Спаси и сохрани!», «Любимому сыну от семьи …», «Пусть земля будет пухом».

– Ну, тебе что-нибудь понравилось? – аккуратно, боясь, что ее услышат, вполголоса спросила ее Лина.

– Это просто ужасно. Мы купим живые цветы.

– Живые цветы быстро завянут, на улице очень жарко.

– Да, я знаю. Но не хочу, чтобы он видел эту безвкусицу.

Лиза, держась за холодную ладонь мамы, прошла с ней из вонючего и капающего подвала сообщества «Искра» наверх, к солнцу, вдохнула душный, пропитанный химическими выбросами с ближайших заводов и мелким песком воздух, и, стараясь не обращать внимания на прохожих, они прямиком отправились в цветочный киоск.

Лиза постучала в пластиковое окошко, оно открылось, и из него подула прохлада от кондиционера:

– Добрый день! – наклонившись, поздоровалась она с флористкой, – у вас есть красные розы?

– Да, конечно, – вытирая руки о себя после съеденной окрошки и дожевывая остатки, ответила та, – вам сколько?

– Давайте десять.

– Так зачем вам десять? Вы же не на похороны.

– Именно на них, – с ноткой злости в голосе отозвалась Лиза, – и черную атласную ленту добавьте, пожалуйста.

– Без проблем, – окно захлопнулось перед ней, Лиза осталась ждать букет на солнцепеке и рассматривать местный рынок. Она увидела то самое место, где бабушка торговала печеньями на развес, и вспомнила, как она, семилетняя девчушка, жевала отрезанные карманным ножом «докторскую» и кусочек белого с хрустящей корочкой свежеиспеченного хлеба и запивала все это холодным «Дюшесом», пока любимая Зина отлучалась на склад. «Как мало тогда нужно было для счастья!» – улыбнувшись, подумала Лиза. В кучкующейся толпе возле прилавков она узнала знакомую рыжую женскую «химию», фигура приближалась все ближе, и, встретившись взглядами, они не сказали друг другу ни слова. Спустя несколько минут с минералкой в руках подошла мама:

– Я классуху видела. Совсем, зараза, не изменилась. Сделала вид, что меня не знает, – сказала она Алине.

– Да, я ее тоже видела.

– Наверное, как вампир питается детской энергией. И как таких вообще допускают к преподавательской деятельности?

Сев на переднее сиденье машины и отложив цветы назад, Лиза открыла зеркальце и поправила повязку. Она всеми силами старалась в этот день выглядеть хорошо, чтобы доказать себе, а заодно и присутствующим, что ее мир не разрушен. Черная тонкая полоска ткани покрывала ее убранные в пучок волосы, глаза были аккуратно подведены в стиле 60-х. Все это она завершила пшиком духов, который он подарил ей на первый День святого Валентина.

– Ты знаешь, как туда ехать? – спросила она маму, которая заводила машину.

– Да, это недалеко от работы. Я там не раз была. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – закусив щеку, ответила Лиза.

Их машина ехала по пробитой ямами дороге в полной тишине. Мимо проносились старые, ржавые здания промзоны, затем гаражи, дачные общества, и после они оказались на прямой дороге к кладбищу. Вдали виднелись калитка и надпись на ней: «На себя надейся, на Господа не плошай». Лина припарковалась, и они принялись ждать остальных.

– Лизунь, запомни несколько правил. Когда мы проедем или пройдем, как получится, через калитку, обязательно скажи: «Со здоровьем пришла, со здоровьем ухожу». Затем, когда мы будем отходить от могилы, ни в коем случае не оборачивайся. Попрощайся и иди к машине. А дома обмой водой туфли, прими душ и помой голову. И обязательно всю, абсолютно всю одежду, что на тебе постирай, хорошо? – сжимая руль, да так, что костяшки побледнели, спросила мама Лизу.

– Да, конечно, – Лиза знала о суеверности мамы и сама в связи с последними событиями начала в них верить.

Сзади них, разогнав колесами облака пыли, припарковалась изумрудная «девятка», из которой вышли несколько молодых людей. Среди них была статная стройная шатенка по имени Алёна, ее давний стилист, у которой работал Женя, небольшого роста, с лисьими глазами и розовыми, цвета персика, щечками, Яна, она же Утка, и несколько клиентов. Все они были друзьями Жени. Они подошли друг к другу и долго обнимались.