ПРОБУЖДЕНИЕ СПЯЩЕЙ КРАСАВИЦ. Мадейра и Путин

Мадейранцы в отличие от политкорректных европейцев весьма консервативно относятся к новым веяниям в жизни, в частности, ко всевозможным проявлениям однополой любви. И в Фуншале я не видел открытых геев, хотя подозреваю, они там имеются. Церковь тоже поддерживает лишь традиционный брак. И безумное благословение папы римского брачующимся гомосексуалистам местный епископ объясняет по-своему: исключительно в качестве жеста в сторону конкретных личностей, но не ситуации, как выразился его представитель. То есть благословлять аналогичные союзы мадейранская церковь не собирается. Чего тут добавить? Кабы в Европе все делали то, что думают на самом деле, а не следовали новомодным установкам, может быть, проблема и не приняла бы мировые масштабы. Жили бы спокойно друг с дружкой голубые и розовые, никого не трогая, никому не мешая.

Граждане Мадейры относительно религиозны, правда, это более заметно в дни крупных церковных праздников, например, в Рождество или в день местного святого, того, кому посвящён храм. У нас в Машику на двенадцать тысяч жителей пять или шесть действующих костёлов. Правда, они не открыты для верующих каждый день, и служба даже в главном из них, в самом центре города, напротив мэрии, тоже проводится не ежедневно. Однако факт наличия стольких мест традиционного культа сам по себе красноречив, а уж сколько народу толпится там, к примеру, на Рождество описать сложно. В главном храме города внутри умещается, полагаю, пара сотен человек. Но ради праздника открывают широкие ворота основного входа (напротив абсиды, в обычные дни заходят сбоку через маленькую дверь), и перед ним – ещё сотни прихожан, они слушают мессу через громкоговоритель.

Рождественская служба в Машику

Однако, должен заметить, как и повсюду, где мне приходилось видеть подобные церемонии, основную массу верующих составляют люди постарше, молодёжь в массе своей игнорирует церковные мероприятия. Современный религиозный нигилизм достиг и столь отдалённых от цивилизованной Европы уголков, как город Машику, центр одноимённого округа на острове Мадейра. Зато сам господин Президент Португалии присутствует на мессе 24 декабря, и это не остаётся без внимания тележурналистов.

Мадейранцы в церковь ходят, но не припомню, чтобы кто-нибудь крестился на улице или посреди разговора, или на манер нашего воцерковленного народа, проходя мимо храма. Свою веру жители Мадейры не выставляют напоказ. Она где-то глубже у них. А возвращаясь к церковным праздникам лишь скажу, что основной, естественно, вышеупомянутое Рождество, ещё является и поводом для традиционных семейных ужинов. На них собираются большой семьёй – бабушки, дедушки, сыновья и дочери, внуки. Вероятно, для действа выбирают жилище тех представителей клана, которое позволяет вместить максимум народу. Соберутся, поедят, попьют, и к двенадцати идут в церковь, на главную службу года.

В быту, однако, представляется мне, мадейранцы слабо следует католическим установкам, если вообще следуют. Ведь любой грех можно отмолить, о чём, вероятно, никто даже не задумывается, католическая церковь – традиционный институт, и её авторитет и, так сказать, посещаемость, скорее зависит от силы традиций.

И этим пользуются многочисленные религиозные течения; новые, появившиеся во второй половине двадцатого века и старые, вроде баптистов. Постоянные кризисы, жизнь от зарплаты до зарплаты, семейные неурядицы зачастую толкают людей, ищущих успокоения души, в руки сект. В Машику я насчитал шесть различных молельных домов, и, по-моему, их стало больше, чем раньше. Некоторые не называются церквями, но сути это не меняет. Метрах в пятидесяти от нашего дома находится заведение, носящее гордое имя «Помощь 24/24». На самом деле «помогающие» – обычная секта, пришедшая из Латинской Америки, но в Португалии решением суда её лишили права называться высоким именем церкви, и поэтому она приняла такое оригинальное название. Двери «Помощи» действительно бывают открыты и ранним утром, и поздним вечером, похоже, их отпирают по звонку прихожанина. Порой оттуда слышны песнопения, подробнее, естественно, рассказать о данной организации не могу. Только добавлю, что основную массу прихожан составляют женщины в годах. Тоже сам по себе красноречивый факт. Жизнь – штука нелёгкая, и почему-то для женского пола она по сложившейся традиции трудней, разве что в военное время на мужчин ложатся другие, несопоставимые по сложности и опасности обязанности, но к женским бедам добавляется ещё одна – ждать со всеми вытекающими последствиями.

Мадейра войн давно не знает, хотя парни с острова участвовали в колониальных конфликтах в Анголе и Мозамбике в шестидесятые и семидесятые годы. Память о них, без сомнения, осталась. Это я осознал, посетив однажды выставку старых фотографий. С пожелтевших фотокарточек на нас смотрели молодые мадейранцы в военной форме на фоне ослепительного неба Африки. Прошло пятьдесят лет, страна очень изменилась, и сейчас глядя на людской контингент части улиц Лиссабона, невольно задаёшь себе вопрос: «А где я? И за что воевали отцы и деды теперешних португальцев? За что сражались борцы за независимость колоний? За право свалить в бывшую метрополию? Да уж, всё перемешалось в головах людей»

Ещё в восьмидесятые годы началась массовая миграция бывших угнетённых в метрополию. Да, собственно, и раньше она имела место, пусть не в гигантских масштабах. Португальцы, в массе своей, по-моему, незлопамятны, умеют прощать и не переносят обиды на новых эмигрантов. Более того, готовы принять их в разумном количестве и при соответствующих обстоятельствах полюбить. Последнее при условии, о котором проницательный читатель, наверное, догадался. Помогу остальным – если речь идёт о футболе. Так, в разгар колониальных сражений в южной части Африки самым популярным португальским футболистом был выходец из Мозамбика Эусебио. Его и звали по имени, чисто португальская фамилия да Силва Феррейра не требовалась. И, когда он покинул сей грешный мир пятого января 2014 года, не дожив всего дней двадцать до своей семьдесят второй годовщины, ему устроили похороны национального масштаба и отменили праздничные мероприятия, обычные в День поклонения волхвов (Богоявления). Телевизор на несколько дней забыл обо всём происходившем в мире, лишь одно волновало страну. Впрочем, Мадейра в меньшей степени горевала об утрате, я думаю потому, что в то время уже вовсю сияла звезда её Роналду.

Футбол, повторюсь, главная страсть жителей острова, хотя море и солнце могли бы подхлестнуть интерес к другим видам спорта, плаванию или водному поло. Но не тут-то было. В маленьком Машику есть даже крытый общественный бассейн, но туда ходят исключительно для поддержания формы, да занимаются школьники. И про пляж не забывают в тёплое время года, когда температура под двадцать пять и выше. Но лишь в виде отдыха в сезон. А для меня, впрочем, наряду с многими туристами сезон на Мадейре длится круглый год. Итак, пляж.

Пляж

Главное место города, во всяком случае, для некоторых. Казалось бы, песочек и вода, чего ещё желать? Ан нет, человек так устроен, что ему всё лучше и лучше подавай.

Да, читатель, для меня Мадейра начинается не с аэропорта, даже не с такси, а с пляжа. Пляж, море, солнце – за этим мы ездим сюда. Всё остальное – неизбежная сопутствующая необходимость. И хотя порой любопытно посмотреть на тех же таксистов со стороны и значительно интереснее общаться с ними и с другими мадейранцами, людьми добрыми и готовыми помочь несообразительному в чужих реалиях иноземцу, тем не менее, следует признать: без моря и пляжа не было бы у нас никакой Мадейры.

Мы и в Машику-то оказались из-за пляжа. Сначала приезжали издалека, прознав о ласковом марокканском песочке на здешнем берегу. На Мадейре повсюду камень, где покрупнее, где помельче. Помню, после первых купаний, я выходил с побитыми до щиколоток и выше ногами. Волна играла камушками, и они нещадно колотили меня. А тут – бухточка искусственная, и в ней завезённый из Африки песок. Приятно, великое наслаждение – в Питере зима, снег, гололёд или слякоть, а ты – в тёплой водичке. Летом-то нам Мадейра не нужна, у нас в России летом своя мадейра.

Приятная, омываемая лёгкой волной податливая почва под ногами нас так убаюкала, что мы поверили и в преимущества местного климата. Хотя, ошиблись, достаточно взглянуть на карту острова, чтобы понять – Машику гораздо меньше защищён горами от атлантических ветров и дождей, чем, например, островная столица Фуншал. Однако, один раз влюбившись в этот маленький город, мы не смогли изменить себе. Да разве иное возможно? Тут шестилетних детей выпускали одних на улицу без опаски! Научился смотреть на пешеходном переходе направо, налево, и больше ничего не надо. Машины по центру ездят осторожно, останавливаются, едва завидя пешехода, повернувшегося лицом к дороге. Наши детки, аккурат входили в возраст машикской самостоятельности, и мы с женой частенько оставляли их одних около баскетбольной корзины или импровизированных футбольных ворот на волейбольной площадке. Гуляем, пьём кофе или хлебнём мадеры, а за детей спокойны. Такое дорогого стоит!

На пляже, бесспорно, за ними всё равно глаз да глаз нужен. Но как занимает мелких детишек строительство песчаных замков и тоннелей! В дошкольном возрасте все мальчишки и девчонки вроде мечтают стать архитекторами или строителями. К сожалению, месяц в году не даёт укрепиться столь благородным стремлениям, а в большом городе их быстро захватывает в свои стальные объятия спрут компьютера. А какие причудливые сооружения строили дети в песке, как, смеясь, закапывали друг друга, сколько положительных эмоций производил небольшенький, метров сто с хвостиком на пятьдесят, пляжик в городке Машику. Только ради него одного мы и стали приезжать сюда, оставив побоку Фуншал с его многочисленными увеселениями и соблазнами.

Пляж после дождя

И ничего, ничего нас не смущало, даже определённая расслабленность здешнего бытия следует воспринимать с пониманием. Ведь не ходят со своим уставом в чужой монастырь. Тем более, что есть и обязательный народ. Но вот хозяин пляжа, как мы прозвали смотрящего за порядком, к таковым не относился. Ну ни в малейшей степени. Хороший мужичок, невысокий, мадейранцы ростом не отличаются, сухонький, с доброжелательной улыбкой на лице, весёлый и, наверное, шутник (мой уровень португальского не позволяет в полной мере оценить подобное качество). Но этим плюсы и ограничиваются.

В его обязанности входит надзор за использованием пляжа, дабы народ играл в мяч не посреди лежащих тел, а в специально отведённом месте, в самом углу, там же должна быть натянута сетка для волейбола. Дальше: дабы не приходили с собаками, либо сами четвероногие друзья человека не занимали пляж со всеми вытекающими (в буквальном смысле) последствиями. Ведь в Машику принято выпускать своих питомцев на улицу. Уезжает человек на работу и псину свою отпускает – погуляй, мол. Они и гуляют, и никаких инцидентов не случалось. Лишь следы своей жизнедеятельности оставляют повсюду. Ну, тут уж приходится терпеть.

Ещё не должны люди отправлять малую нужду в кабинках для переодевания и использовать моющие средства в открытом душе для ополаскивания после морских ванн (вода из него уходит прямо в песок, поэтому и нельзя).

И ничего из вышеперечисленного так называемый не соблюдалось никогда! Собаки стайками порой забегают на подконтрольную хозяину пляжа территорию, и особенно радуются, если в их сторону летит недозволенный в середине пляжа мяч. Люди пѝсают в тесных переодевательных клетушках, моются под душем чем хотят.

Нет, способы борьбы с нарушителями имеются. Лишь с собаками трудно, а людей контролировать легче. Например, можно просто не открывать кабинки. Почему не дать народу доступ в вечно закрытый туалет – это вопрос. Хотя ответ на него понятен, сортир ведь мыть придётся, а зимой у начальника главного городского места отдыха помощников нет, вот он и решает проблемы по-своему, просто. Закрыт туалет, значит убираться в нём не надо, кабинки открывает по какому-то непонятному принципу, пожалуй, когда кто-то из местных в мэрию пожалуется. Ладно хоть открытый душ не выключает, и за то ему огромное мерси.

Я вообще ответственного за пляж чаще всего видел в ближайшем питейном заведении. Вдоль берега всё рестораны, там дорого, а метрах в двухстах или меньше маленький бар. Хозяин – пожилой мужик, пенсионер, для него заведение больше удобный случай рубиться в карты с друзьями. Этажом выше его собственные апартаменты, но ходить в гости на Мадейре, мягко говоря, не очень принято, а тем более приглашать друзей-картёжников. Жена хоть на втором месте в здешних краях, мужчина важнее, но мать семейства право голоса, естественно, имеет. Потому и держит бар Антониу, открывает, когда хочет, закрывает, когда хочет, видимо, платит что-то вроде вменённого налога, и маленький дополнительный доход имеет. Он так мне и сказал: графика нет. По всей видимости, его определяет приход приятелей. Хороший дядька, я с ним немного сдружился и в этот раз после понятных колебаний (война и далее по списку) заглянул к нему. Мои опасения оказались напрасными, Антониу расплылся в широкой улыбке и встретил меня как старого друга.

Антониу в своё время рассказал мне о себе. Его много мотало по миру – шестнадцать лет ловил рыбу около панамских и калифорнийских берегов. Вполне обычная для мадейранца в старые времена история – одни уезжали во Францию, другие – в ЮАР, третьи, навроде Антониу, вербовались на рыболовные суда. В скитаниях по океану заработал денег, в девяностом году вернулся из дальних краёв и построил дом в одном из самых престижных районов города. Внизу бар и различные хозяйственные помещения, на втором этаже – четыре спальни, гостиная и три ванных комнаты.

Сначала Антониу вкалывал по полной, теперь не то, ему явно за семьдесят, и он седой как лунь, наверное, потрепали нервы шторма и всевозможные рыболовные эпопеи. Нынче у него жизненной необходимости в дополнительном заработке нет. Хороший дом, пенсия капает, дети давно выросли, поэтому за два-три часа до обеда Антониу откроет калитку и устроится с друзьями в уголке резаться в карты, столько же поработает после сиесты. Зайдёт случайный клиент, вроде нас с женой, он тут же бросает занесённого вверх короля и чуть ли не бегом за стойку. Улыбается, словно рад тому, что его оторвали от любимой игры. А, может, тому, что к нему заскочил приятель из далёкой России? И что характерно, моя супруга – единственная женщина, которую я видел в его заведении. Ни благоверная Антониу, ни жёны остальных картёжников не переступают порог бара. Туристы тоже к нему не заглядывают, видимо, не успевают за короткое пребывание в Машику рассмотреть скромное заведение без вывески, о его существование подсказывает лишь распахнутая калитка дворика, выполняющего роль террасы. Заведение Антониу действительно не очень легко найти. Улочка идёт под углом к морю, а на передней линии, вдоль берега, стоят самые навороченные кафе. Там и оставляют свои евро постояльцы «Дона Педро» и других гостиниц.

Но вот нет у него дам-посетителей, разве кто случайно забредёт. И, думается мне, даже если заглянет некая одинокая туристка и опустошит, только представить себе, с десяток рюмок мадеры, на неё всё равно никто внимания не обратит – ну сидит себе и сидит эдакое чудо в перьях, винцо употребляет, а почему без мужа, так это никого не волнует! Женщина – тоже человек.

Главный герой этой главы тоже, видать, любит играть в карты, или просто посидеть в компании с бокалом вина. По-моему, совершенно трезвым он бывал исключительно по утрам, да и то, ежли накануне не оттопыривался на хороших посиделках.

На пляже он тоже появлялся, а то ж, ведь открывались иногда заветные кабинки, да мусор самый крупный убирался после неаккуратных туристов (или, скорее, после местной молодёжи). Частенько начальствующий над пляжем ковырялся в своей тёмной каптёрке, порой не один. Подозреваю, выпивал на пару с приятелем. В общем, такой менеджмент удручал. Всё хорошо, да вот…